Поэзия жизни

В театре было многолюдно. Ярко освещенный зал, гул голосов, вперемешку со звуками музыки, раздающимися из оркестровой ямы, где разыгрывался оркестр, позолоченные стены театра, все это казалось, чем новым, из другой жизни. Он давно не был в театре. В последний раз они были здесь с Аней. И вот парадокс, они были именно на «Спящей красавице». Аня затащила его сюда чуть ли не силком. Он все упирался и уговаривал ее пойти хотя бы на «Спартака» или «Корсаров», но Аня, смеясь, качала головой и говорила: «Как ты не понимаешь?! Это же Чайковский!» И вот теперь он снова здесь. Один. И снова на «Спящей красавице». Придя за полчаса до начала спектакля, он сразу прошел к своему месту. Ему не хотелось столкнуться с друзьями. Им не надо знать, что он тоже сегодня находится здесь. Наконец-то погас свет, замолкли голоса в зале, заиграла музыка и роскошный, тяжелый занавес раздвинулся. Первую половину спектакля он сидел как на иголках и практически не смотрел на то, что происходит на сцене. Да и какое имеет значение, что там происходит, если там нет ее? Все изменилось, когда на сцене появилась ОНА. Владимир смотрел на нее, не отрывая глаз. Сейчас много пишут о том, что нынешнее поколение балерин стало более рослым, крупным, физически развитым. Это было сказано не про нее. Невысокая, хрупкая, словно хрустальная она будто бы плыла по сцене. Как пластично и грациозно она двигалась. У него даже дыхание перехватило. Все вокруг перестало существовать. Исчезли люди, стены, сцена, осталась только она и музыка. Владимир заворожено наблюдал за каждым ее движением. Казалось, что она танцевала для него одного, а музыка уносила его куда-то ввысь. Он даже дышать перестал. Перед ним была не Анна Платонова, не его Аня. Перед ним была Аврора. Светлая, хрупкая, юная, как ранняя заря. В своем белом, нежном и невесомом одеянии, она казалась невесомой, как пылинка. Когда она подбегала к краю сцены, Владимиру казалось, что она сейчас упадет и от этого замирало сердце. Глядя на этого ангела, ему вдруг вспомнилась сказка Ганса Христиана Андерсена «Оловянный солдатик». Там тоже была танцовщица. Вырезанная из картона, она была такая же хрупкая, нежная, легкая. Она стояла на одной ножке, простирая руки к небу. Девушка на сцене была похожа на нее как две капли воды. А себя он чувствовал тем самым оловянным солдатиком, который любуясь своей возлюбленной так и не нашел в себе сил поговорить с ней. «И растаешь ты также как и он, в огне собственной страсти, - возникло в голове». Когда закончилось первое действие, и в зале включился свет, он словно бы очнулся. Вдохнув, он почувствовал, как заныли легкие от нехватки кислорода. Со сдавленным вздохом он наклонился и положил голову на спинку переднего сидения. Он и представить себе не мог, что так отреагирует на спектакль. Не знал, что будет так тяжело. Он словно попал в сказку, и главная героиня похитила его разум. Стоило закрыть глаза, и он снова видел ее. Ее струящиеся, мягкие, гибкие движения. Одухотворенное лицо. Какая же она…….он не мог подобрать слова. - Молодой человек, с Вами все в порядке? – раздался голос рядом. На его плечо легла рука. Подняв голову, Владимир увидел, что рядом с ним сидит пожилая женщина в вечернем платье. Рядом с ней сидел пожилой мужчина в смокинге. Они озабоченно смотрели на него. - Вам плохо? – спросила женщина. - Нет. Все нормально. Простите, - выдавил он и слабо улыбнулся. Пара недоуменно переглянулась. Набрав побольше воздуха в легкие, он шумно выдохнул. «Надо успокоиться, иначе люди решат, что ты рехнулся, - подумал он». В зале снова погас свет. Он посмотрел на сцену. Теперь, после того как он увидел ее, его мысли были о том, что ему делать дальше. Как повести себя после спектакля? Пойти на сцену и просто отдать цветы? Нет. Не у всех на глазах. Попросить кого-нибудь передать ей цветы? Нет, он должен ее увидеть. Должен сам отдать ей этот букет. Дождаться у выхода из театра? Возможно, так и стоит сделать. Ведь рано или поздно она все же пойдет домой. Он так задумался, что не заметил, как поменялись декорации, и из сказочного леса действие снова перенеслось в замок. Принц подошел к лежащей на возвышении девушке и, наклонившись, поцеловал ее. Что-то больно кольнуло в самое сердце. Он непроизвольно сжал руки и услышал, как хрустнули стебли цветов. Это заставило его вздрогнуть. «Корф, ты завидуешь? – пронеслось в голове. – Это смешно!» Он действительно завидовал. Завидовал мужчине, который мог прикасаться к ней, поддерживать ее, брать на руки. Он завидовал ему, хотел быть на его месте. «Но он имеет на это право. А ты нет, - горько подумал Владимир. – И она смотрит на него и улыбается ему. Ему, а не тебе». Нет, нельзя сдаваться. Нельзя так просто уйти. Ты должен, ты просто обязан подойти к ней, поговорить, услышать ее голос, посмотреть в ее бездонные голубые глаза. А потом можно и сгореть, сгореть дотла, чтобы остался один только пепел. Спектакль закончился, опустился занавес, вспыхнул яркий свет, зал зааплодировал. А он все сидел, не шевелясь, и смотрел на сцену. Артисты вышли на поклон. В груди снова неприятно кольнуло, когда партнер подошел к Анне, вручил ей букет и что-то сказав, поцеловал в щеку. Ему хотелось отшвырнуть его от нее. Девушка улыбнулась и тоже поцеловала мужчину. Владимир почувствовал, как к лицу прилила кровь и в висках застучали молоточки. Он резко встал, и крепко сжимая букет, протиснувшись между рядами, стремительно вышел из зала. Ему вслед недоуменно смотрели пожилые люди, которые сидели рядом. В гардеробной он подошел к стойке и бросил на нее номерок. Гардеробщица протянула ему его пальто. Взяв его, он пошел к выходу. Ему казалось, что если сейчас он не очутиться на свежем воздухе, то просто напросто задохнется. - Молодой человек, цветы! – раздался оклик сзади. Он развернулся и непонимающе посмотрел на женщину. - Цветы. Вы забыли цветы, - повторила она. – Или передать кому? - Нет, не надо. Спасибо, - он сгреб букет в охапку и, толкнув тяжелую дубовую дверь, вышел на улицу. Сильный, холодный воздух дунул прямо ему в лицо. Владимир сбежал вниз по ступеням лестницы и остановился. Тяжело дыша, он оттянул ворот рубашки, который его душил, глубоко вдохнул. Свежий воздух охладил голову, привел его в чувства. Корф оглянулся и понял, что стоит посреди тротуара. Было уже темно, горели фонари, люди, огибая его, шли по своим делам, по дороге ехали машины. Город жил своей прежней жизнью. Он отошел назад и поднялся на две ступени. Звуки улицы вернули его в реальность. Надо было решать, что он собирается делать дальше. Вернется или уйдет? «Я обязан вернуться. Я должен с ней поговорить, - решил он. – Только надо окончательно успокоиться и дождаться, когда она останется одна». Он прошагал к стоянке, где стояла его машина. Олег бросил полотенце на кресло, натянул джемпер, пригладил волосы. После туфель ноги ныли, болели пальцы, и он давал им отдохнуть, ходя по гримерке босиком. Встав ровно он, потянулся, поднялся на носки, разминая уставшие ноги. Замерев в этой позе, он гулко вдохнул и выдохнул, опустился на всю ступню. Все, пора собираться домой. Сев в кресло мужчина натянул на ноги кроссовки. Он редко носил другую обувь. В кроссовках ноги отдыхали. Обувшись, Быстров встал, снял с вешалки куртку, выключил свет и захлопнул дверь. После каждого спектакля он уставал, но усталость бывала разная. Порой тяжелая, сгибающая, давящая. А сегодня он чувствовал какую-то легкость, и настроение было хорошим. Еще и Аня, его сегодня поразила. Они танцевали вместе уже далеко не первый раз. Но сегодня она была другой, какой-то новой. И глаза у нее горели, как-то по-особенному. Ее настроение передалось и ему. Весь спектакль он провел на подъеме. Олегу также понравились ее друзья, с которыми она познакомила его после спектакля. Шумный, заполняющий все пространство Александр, слегка стеснительный Андрей, безумолку тараторящая Елизавета и тихая, спокойная Мария, которая улыбнулась ему, словно извиняясь за своего шумного, балагурящего мужа и неугомонную подругу. Они долго разговаривали, делились впечатлениями о спектакле. Олег улыбнулся, вспомнив весь этот шум и гам. Хороший получился вечер. Он уже практически подошел к выходу, как вдруг на него налетел мужчина. Владимир нервно ходил перед служебным входом в театр. До этого он долго сидел в машине. Он видел, как из театра вышли Андрей с Лизой и Романовы. Попрощавшись друг с другом, они расселись по машинам и уехали. Затем, со стороны служебного входа потихоньку стали выходить люди. Он всматривался в лица, ища Анну, но ее там не было. Постепенно дверь стала открываться все реже и реже. Наступила тишина. Тогда Корф и направился к дверям театра. Он хотел пройти внутрь, но здоровый, плечистый охранник не пустил его. Посторонним не положено, - пробасил он и повернулся к нему спиной. Вот Владимир и маялся у входа, спрятав букет под полы пальто. Он думал, как ему обмануть охранника, как вдруг тот встал и ушел в соседнюю комнату. Владимиру хватило секунды, чтобы принять решение. Он быстро вошел в холл, перескочил через турникет и быстрым шагом пошел по коридору. Пару раз оглянувшись и убедившись, что за ним никто не бежит, он наудачу завернул в правое ответвление коридора и тут же налетел на какого-то мужчину. Мужчина наклонился и поднял упавшие ключи. - Простите. Я случайно, - проговорил Владимир, слегка отдышавшись. - Бывает, - ответил Быстров разгибаясь. Он поднял глаза и, увидев незнакомого мужчину, спросил - Вы кто? Что Вы тут делаете? Корф не сразу, но узнал в мужчине такого танцора, который сегодня был на сцене с Аней. Без грима он выглядел старше и мужественнее. В нем не было той слащавости и женственности, которые зачастую были присуще балерунам. Перед ним стоял высокий, стройный, атлетически сложенный, красивый, молодой мужчина. - Кто Вы? – повторил свой вопрос мужчина. Владимира раздражал его этот слегка надменный тон. «Да кто он такой, чтобы задавать ему подобные вопросы?!». Он уже было хотел ответить танцору что-нибудь едкое, но вовремя спохватился, понимая, что мужчине стоит только крикнуть охранника и его тут же выдворят из театра. - Я…..я ищу Анну Платонову, - как можно спокойнее сказал Владимир, доставая из-за пазухи букет. Олег бросил взгляд на цветы. Тюльпаны? Это было что-то новое. До сих пор надоедливые поклонники и ухажеры заваливали Анну розами, лилиями, гладиолусами, какими-то дорогими и необычными цветами. В Париже был даже один чудак, который подарил ей какой-то экзотический кактус. Он был жутко колючий и капризный. Аня, намучавшись с ним, сплавила его в Лондонскую оранжерею. В общем, было всякое, но тюльпанов ей никто пока не дарил. Быстров оглядел мужчину. Прилично одетый, и вроде бы вполне адекватный. Только глаза были уж слишком напряженные, будто от ответа Олега зависела его судьба. - Ладно, - подумав, сказал он. – Идемте, я Вас провожу. Он развернулся и пошел по коридору. Корф шел за ним. Они прошли половину пути, как вдруг их нагнала девушка. - Олег Викторович, как хорошо, что Вы еще не уехали, - выдохнула она притормаживая. – Вас зовет к себе Сергей Степанович. Они с Анатолием Романовичем с Вами поговорить хотели. Олег бросил взгляд на Владимира. - Иди, я сейчас подойду, - ответил он девушке. Она побежала назад по коридору. – Значит так, - Олег повернулся к мужчине и указал рукой вглубь коридора, - сейчас идете прямо. Там будет поворот направо, первая дверь слева гримерная Платоновой. Запомнили? - Да. Спасибо, - кивнул Владимир. - Ну, тогда удачи, - ухмыльнулся Олег и пошел вслед за девушкой. Владимир пошел по коридору. Как ему сказал танцор, он в конце повернул направо и остановился возле двери с табличкой «Прима-балерина Анна Платонова». Постояв немного, он собрался духом и постучал в дверь. Анна уже успела снять грим и переодеться. Сейчас сидя за гримировочным столиком, она расчесывала волосы. Она не торопилась, потому что Миша еще не приехал. Это было странно, он почему-то задерживался. Наверное, у него было много работы. Что же, она пока отдохнет. Тут раздался стук в дверь. «Вот и он, - подумала Анна». - Открыто, - крикнула она и, положив расческу на столик, повернулась лицом к двери. Дверь открылась, и она увидела на пороге мужчину. Узнав его, она резко вскочила с места и замерла. На пороге стоял Владимир Корф. - Ты? – тихо спросила она. - Здравствуй, Аня, - сказал Владимир, заходя в гримерную и прикрывая за собой дверь. - Здравствуй, - прошептала она. – Как ты здесь оказался? Кто тебя пропустил? Хотя…..- она ухмыльнулась и покачала головой. – Разве тебя когда-нибудь останавливали закрытые двери. - Ты права, почти никогда, - кивнул он. – Только один раз. Аня прикусила губу. Она прекрасно понимала, о чем он говорит. Но тут, же собравшись, она снова посмотрела на него. - Так что ты хотел? - Я? Хотел поздравить тебя. Ты замечательно сегодня танцевала, - Владимир протянул ей букет. - Спасибо, - она взяла в руки цветы. Ее любимые тюльпаны. Тяжелые, алые бутоны на небольших стеблях были обвязаны тонкой шелковой лентой. Только он знал, как она любит алые тюльпаны. – Значит, тебе понравился спектакль? – спросила она, кладя цветы на столик. - Да, - кивнул он. - Надо же, как изменились твои вкусы. А раньше ты называл это все романтической ерундой, - пожала она плечами. - Я был очень глуп, - ответил он. – Теперь я изменился и стал более романтичным. - Приятно слышать, - ответила Аня. Оба улыбнулись. - Ты великолепно танцуешь под Чайковского, - сказал он. - Спасибо. Наступила пауза. Каждый не знал, что еще сказать. - Как ты? Как твой сын? – спросила Аня. - Спасибо. Все хорошо. Растет. - Сколько ему? - Шесть. - Уже взрослый. - Да. Даже читает сам, - улыбнулся Владимир. - Как родители? Как Иван Иванович? - Ничего. На днях положили в больницу. Надо делать операцию. - Папа, говорил мне. Надеюсь, что все пройдет хорошо, - сказала она. – Передавай им привет. - Передам, спасибо. А как Петр Михайлович? - Хорошо. Работает. Он порой бывает у твоих. - Да, мама жаловалась, что они с отцом все также эмоционально смотрят футбол. И постоянно спорят, - улыбаясь, сказал Владимир. Они рассмеялись. Отцы всегда болели за разные команды. И спор, какая из команд лучше у них всегда был очень эмоциональным, громким и долгим. - Я очень рад тебя видеть, - прекратив смеяться, серьезно сказал Владимир. Он смотрел ей прямо в глаза. Анна тепло улыбнулась: - Я тоже. Они стояли и молча, смотрели друг на друга. И обоим было тепло, хорошо и уютно. Вдруг в дверь один раз стукнули, а потом она распахнулась. - Анют, прости, я опоздал. Пробки в центре кошмарные, - с порога заговорил Репнин. Он быстро подошел к Анне и, протянув ей букет белых роз, поцеловал. Владимир вздрогнул, увидев это. Аня смущенно посмотрела на него. - А это кто? – спросил Репнин, заметив Корфа. - Миша, познакомься, это мой старый друг, Владимир Корф, - проговорила Анна. - Очень приятно, Михаил, - Репнин протянул мужчине руку. - Владимир, - Корф крепко сжал руку Репнина. Но тот, то ли не обратил на это внимания, то ли ничего не понял. - Были на спектакле? – спросил его Михаил. - Да. - Понравилось? - Очень. - Да, Анечка, прекрасна. Как она танцует, так не танцует никто, - Репнин по-хозяйски приобнял Анну за талию и чмокнул в висок. – Вы согласны со мной? - Да, - выдавил Владимир, чувствуя, как внутри у него все начинает закипать. Его почему-то бесило, как этот франт по-хозяйски обнимает ее. Стало больно. Аня посмотрела на него и, увидев, как наполнились болью его глаза, мягко отстранилась от Репнина. Ей стало стыдно и больно, такими глазами он смотрел на нее, когда она ему прокричала, что не любит его. От этих воспоминаний у нее все сжалось внутри. Хотелось подойти и обнять его. Сказать, что все это неправда. Что она тогда солгала. Но, рядом стоит Миша. Нет, она не может сделать это при нем. - Анют, ты устала, нам пора, - сказал Михаил. - Миша, я чувствую себя хорошо, - покачала головой Аня. - Анна, Михаил прав, уже поздно. Ты устала. Да и мне пора домой. Данька меня заждался, - проговорил Владимир. – Так что, я пойду. До свидания. - Счастливо, - кивнул Репнин. - Володя, подожди, - попыталась остановить его Анна. Она не знала, но ей казалось, что если он сейчас уйдет, то она его больше не увидит. И от этого было страшно. - Аня, не надо. Мне пора. Ты устала. Отдыхай. До свидания, - Владимир развернулся и быстро вышел из гримерной. Дверь за ним захлопнулась. Аня обессилено опустилась в кресло. Владимир стремительно шел по коридору. То, что у нее кто-то есть, он подозревал. Конечно, почему бы и нет? Она взрослая, красивая женщина. У нее куча поклонников. Но идя сегодня к ней, он все еще надеялся, что он ошибался. Как оказалось, зря. У проходной он встретил Быстрова. - Нашли Платонову? – спросил он. - Да…да, спасибо, - кивнул Владимир и выскочил на улицу. Олег удивленно посмотрел ему вслед. «Все-таки странный какой-то мужик, - подумал он». Корф, подошел к своей машине, сел за руль и уставился в лобовое стекло. «Ну, вот и все, - подумал он. – Ты с ней поговорил и теперь окончательно знаешь, что ты ей не нужен. Она счастлива. У нее есть молодой человек. А ты должен ее забыть……Легко сказать, - тут же сказал ему внутренний голос. – Будто бы ты не пытался». Дверь театра снова открылась и на улицу вышли Анна с Репниным. В руках у мужчины были тюльпаны. Они подошли к новой, спортивной машине красного цвета. Не выдержав, Корф повернул ключ зажигания и резко выехал со стоянки. Он не видел, как на скрежет колес повернула голову Анна. Не видел, как из театра вышел Быстров и кликнул сигнализацией. Огни тойоты моргнули.