Не объясняя причин

      Как рождаются картины? Просто, слишком просто. Нужно лишь погрузиться в своё творение с головой. Забыть обо всём, словно вокруг тебя только холст и карандаш. И даже если кто-то говорит: я могу рисовать только под музыку, он лжёт. Возможно, в самом начале работы ты слышишь музыку, разбираешь слова, но потом падаешь, падаешь в бездну своего творения, и тогда уже вокруг ничего нет.       Это основная причина, почему я люблю рисовать. Даже в самое тяжёлое время я могу уйти в себя. Кто-нибудь слышал про «кроличью яму»? Это когда ты погружён и заинтересован своим занятием так, что забываешь обо всём на свете, тогда человек может сидеть сутками, не есть, не спать, только заниматься своим делом. Иногда так не хочется выходить из этого состояния. Не хочется разрушать это слияние с душой, но нередко это может привести к изнеможению моральному и физическому. Говорят, что это свидетельствует о наличии ума и таланта. Всё возможно, не знаю.       Сейчас за стенкой идёт веселье: радостные родители, улыбающиеся друзья и многочисленные разговоры. Честно? Я, конечно, рада, что у меня будет младшая сестра или младший брат. Прекрасно понимаю, как мама с папой счастливы, что у них будет ещё один ребенок. Они этого всегда хотели. Помнится, когда мне было примерно восемь, родители сказали, что нас скоро станет четверо. Я так обрадовалась, что сразу же побежала рисовать подарок для этого ребёнка. И где-то через неделю, глубокой ночью маме стало плохо, и папа отвёз её в больницу — когда они вернулись домой, то оба плакали. Мне толком ничего не объяснили, и каждый раз, когда я спрашивала про ребёнка, мама не могла сдерживать слёзы. Только спустя года четыре я узнала, что беременность протекала неправильно, эмбрион начал развиваться в фаллопиевой трубе, что привело к выкидышу. Тот рисунок до сих пор лежит в моей папке, я не могу его выкинуть. Он напоминает мне о том, что могло случиться, о том, что вся жизнь нашей семьи могла пойти по-другому. Я просто смотрю на этого розового единорога, который дарит маленькой девочке свёрток, свёрток с радугой. В восемь лет радуга для меня была пиком большого счастья — сейчас она пугает. Страх, основанный на потере и подпитанный болью родительских слёз. Помнится, именно это чувство делает из нас человека.       А я не хочу этого, не могу этого чувствовать. Мне страшно, жутко страшно, что ни я, ни родители не могут опять потерять этого малыша. Хоть они и специально ждали четыре месяца, чтобы рассказать про беременность, чтобы врач подтвердил: всё хорошо. Да, двенадцать недель мама скрывала от меня это. Возможно, это меня задело, — словно она не может доверять мне, — но, с другой стороны, понимаю. Какой же глупой и слепой я была, не замечая столько времени, что у мамы растёт живот. Оба родителя ходили такие счастливые. Боюсь, этот вопрос будет долго мучить меня. Через пять месяцев вся жизнь перевернётся вверх тормашками.       Я должна сосредоточиться на этих папках, которые лежат на коленях, но не могу. Меня отвлекают мысли, мысли о будущем — что, как, почему, — и этот страх. Ещё непонятная фигня, которая произошла сегодня в школе. Вот какого чёрта, скажите мне, пожалуйста, Сокуренко вдруг, ни с того ни с сего, решила участвовать в подготовке какого-то детского праздника? Обычно она организует всякие вечеринки и дискотеки в стенах этой школы — меня это никогда толком не интересовало. Благодаря этому разделению мы умудрялись не встречаться весь прошлый учебный год.       А вот то, что со мной заговорил сам Райков, мне кажется большой-большой подставой. Он явно что-то задумал, просто так такими предложениями не раскидываются. Ну, а с другой стороны, это могла быть обыкновенная случайность, ведь никто из нас не предполагал, что мы встретимся. Хотя Сокуренко могла спокойно ему написать: «Она у гардероба» или что-то в таком роде. И да, я во всём этом вижу одну большую теорию заговора против меня. И нет, я не страдаю серьёзным психическим заболеванием. Любой человек, который хоть немного знаком с Райковым и Сокуренко, скажет: здесь что-то нечисто.       Но, что бы я такого ни подозревала, всё равно втайне надеюсь, что нас так сводит судьба. В данный момент говорю именно о Яне. О Райкове я почти ничего не знаю, только если по всяким сплетням и всему подобному. Возможно, с моей стороны это неправильно — судить о человеке только потому, что о нём именно это и говорят, но… Всё-таки нет дыма без огня, значит, Лёша, сделал что-то такое, из-за чего теперь вокруг него такие сплетни. Хотя, какому парню не понравиться статус «плохого мальчика»? А что Яна?.. Я никогда и никому толком не рассказывала эту историю: всё случилось в летнем лагере и остается там же. У меня ушло больше полугода, чтобы хоть как-то вернуться в нормальное русло, в эмоциональном плане. Что же такого могло произойти, последствия чего так долго не проходят? До того лета я знала только одну причину — это смерть дорогого человека. А теперь у меня есть целый список.       Прошлым летом мои родители решили отдохнуть от своей дочери и сослали меня в лагерь на две смены. Мне тоже это было по душе, ибо я никогда не отдыхала одна — у меня появился такой шанс! В четырнадцать это было сравнимо с выигрышем в лотерею.       Мы с Яной пересеклись в первые же двадцать минут пребывания на территории лагеря «Три сосны». Она первая ко мне подошла, улыбнулась и сказала: «Мы ведь в одной школе учимся, да?». В этот момент я чуть сознание не потеряла. А как иначе? Сама Яна Сокуренко, первая красавица и умница нашей школы, говорит именно со мной. Каждая девушка из младших классов мечтала стать, как она: закончить девятый класс на «отлично», встретить такого парня, как Янковский, быть лучшей подругой Райкова, иметь огненно-рыжие волосы и ярко-голубые глаза. В седьмом классе она для меня была идеалом.       Первые недели мне вообще не верилось, что мы стали подругами — постоянно ходили вместе на все мероприятия, гуляния, прямо не разлей вода! Дошло всё до того, что Сокуренко научила меня краситься и пользоваться тампонами. В четырнадцать лет для меня это было пиком девичьей дружбы.       Два месяца всё шло просто прекрасно. Каждый день мы веселились в большой компании, и, кстати, как раз в этой компании меня заметил один семнадцатилетний красивый парень, в которого я влюбилась с первого же взгляда. Яна помогала мне разными советами по поводу отношений, учила тому, что нравится мальчикам, о чём с ними лучше говорить, какие темы не затрагивать. Благодаря ей я с Филиппом Квартальным встречалась почти три недели. Мои первые отношения, мой первый парень, да ещё и такой красавец! Квартальный был высокого роста — метр восемьдесят шесть — с янтарным цветом глаз, с короткостриженными светлыми волосами и потрясающе пухлыми губами. Как позже поняла, я его слишком идеализировала, за что хорошо поплатилась. В наш последний вечер, когда, по традиции, мы жгли костер, я и Филипп решили немного погулять. Как я надеялась, что будет романтично: ночь, только мы вдвоём идем за руку по тропинке около озера. Глупые мечты четырнадцатилетки! В реальности всё оказалось не так уж романтично: этот козел затащил меня в лодочный домик и попытался заняться со мной сексом. Виноват Квартальный, а я почему-то ненавижу Сокуренко. Странно, да? Но дело в том, что когда я пыталась отбиться от Филиппа, он, случайно или нет, обронил фразу: «Яна сказала: ты хочешь, чтобы я тебя трахнул. Так чего ты сопротивляешься, киса?». До сих пор отчетливо помню голос произносящего — аж мурашками кожа покрывается! В конечном итоге, мне удалось убежать от Квартального, я врезала ему по причинному место так, что у него всё желание вмиг пропало. Через какое-то время нашла Яну, на которую заорала: «Какого черта ты сказала Филиппу заняться со мной сексом? Он меня чуть не изнасиловал!» — стала я обвинять её в произошедшем. Она, конечно же, отнекивалась, мол, я такого не говорила, он тебе соврал. На самом деле, в тот момент мне было дико наплевать, кто соврал и что сказал, меня просто трясло от произошедшего. После нашей большой ссоры около костра в лагере, я с ней не разговаривала чуть больше года. А месяца три-четыре назад в мою голову закралась мысль: «А может, Сокуренко сказала правду, и Квартальный всё придумал сам?». И даже, бывало, что меня начинала грызть совесть из-за того, что я наехала на девушку, не разобравшись в ситуации. В любом случае, у меня остался отвратительный осадок на душе из-за этого домогательства. Меня, правда, не особо волнует, говорила Яна Филиппу или нет.       А, что касается Райкова. Да, я верю во все эти сплетни, потому что Лёша напоминает мне моего бывшего. Чем парни красивее, тем у них сильнее животные инстинкты, а также они не отличаются высоким уровнем интеллекта.       А теперь, связываясь с этими двумя, я боюсь наступить на те же грабли, что и больше года назад.       Вот только выбора-то у меня особо нет. Мне в любом случае придётся общаться с Яной и нередко пересекаться с Райковым. Единственное, что мне остается, — дожить до конца месяца. А дальше каникулы, две недели не буду видеть их лиц, и, кто знает, может, в новом году мне повезет куда больше.

***

      Утром я проснулась, услышав свой будильник, который, на удивление, меня не раздражал. Чувствую себя отдохнувшей, выспавшейся. Скорее всего, я заснула часов в одиннадцать, даже не дочитав первую папку, которая на данный момент валялась на полу. Ну, ничего страшного, просмотрю эти записи на уроках, всё равно я уже придумала большую часть сюжета. А остаток пусть придумывают так называемые «помощницы».       Умывшись, направилась на кухню, чтобы приготовить себе завтрак. Родителям повезло, они спят себе спокойно, ведь им никуда не нужно идти. Я не знала, во сколько гости вчера разошлись, так что решила предков не будить. Тихо приготовив еду, я отправилась в комнату. Меня не радовала мысль, что мне придётся сегодня самой добираться до школы. Обычно, каждую субботу мой отец отвозит меня на учебу. Он никогда не пропускал, ведь именно в это время нам удается поговорить.       Полностью собрав нужные для школы вещи, я решила выйти немного раньше обычного. На улице сейчас светит солнце, а с неба падает хлопьями белоснежный снег — удивительное сочетание. А если ко всему ещё добавить музыку Бетани Джой Ленц, то окружающий мир станет идеальным.       Меня уже давно мучает вопрос: зачем мы учимся по субботам? А в этом смысла толком нет. Ах да, как же учебный план и часы обучения! Если убрать ненужные предметы, например музыку, изобразительное искусство, чертову хореографию и уроки кройки и шитья. Серьёзно, два последних предмета идут аж до восьмого класса, а первых два — до одиннадцатого. Господи, да, я понимаю, школа с эстетическим уклоном и всё такое, но хоровое пение и рисование — обязательные предметы в старшей школе? Я не имею ничего против такого образования, но, как бы ты ни любил петь или рисовать, всё равно ничего не получится в стенах этого заведения. Знаю на собственном опыте. Для всего этого нужен талант. А что делать тому, у кого его нет? Правильно, получать тройки или окончить школу со справкой. А другим, кто умеет петь и рисовать, всё равно трудно: всегда нужно вдохновение. Жаль, что учителя и директор этого не понимают.       Добравшись до школы и переодевшись в гардеробе, поняла, что до первого урока у меня ещё есть минут тридцать, поэтому направилась в актовый зал, который постоянно открыт (там замок сломан и, если закрыть дверь, то её придется выламывать), чтобы наконец пролистать папки и сделать парочку заметок о своей идее детского шоу.       «Вроде пять лет прошло, а сценарии почти одинаковые, — подумала я, просмотрев записи прошлых лет. — Наверное, мне не понять весь кайф в шаблонных праздниках. Дед Мороз со склерозом, забывающий дарить детям подарки, долбанутая Снегурочка, вечно зовущая склеротичного Деда, ёлочка, которая зажигается с пятого раза, и родители, умиляющиеся от своих отпрысков, которые читают стихи. От этого можно как-нибудь отойти?»       Суть моей идеи заключается в постановке старого советского детского мультипликационного фильма, который называется «Когда зажигаются ёлки». Он плавно перейдёт к выслушиваниям детских стишков и подаркам. Мне кажется, что это намного лучше, чем Снегурочка, выбегающая на сцену и кричащая своего Деда. Договориться с театральным кружком будет нетрудно, при условии, что Евграфова там восходящая «звезда». Сюжет, текст и песни взять из мультфильма, и вуаля! — полноценный праздник. Как оно?       И как всегда вовремя раздался звонок на первый урок. Я тут идею пытаюсь развивать, а он всё портит. Теперь бы подняться на четвёртый этаж в кабинет истории. С каким бы я удовольствием осталась здесь, в тишине и полном одиночестве, на мягоньком кресле.       Урок оказался ещё скучнее, чем я предполагала, так что почти все сорок минут я занималась набросками своей новой работы. На самом деле, в начале урока я написала Рику, но он, засранец такой, не ответил. Кстати, насчёт его вчерашнего сообщения. Он выложил мои фотографии к себе на сайт и подписал: «Чудесная девушка с прекрасным талантом». Когда я это увидела, меня просто от восторга распирало, как дура сидела перед ноутом и глупо улыбалась. А теперь Рик даже на сообщения не отвечает. А вот самое обидное: Миклашевский не пришёл на первый урок и тоже не отвечает на мои звонки. Все парни в моем окружении решили дружно меня динамить. И мне приходится сидеть с Суслоновой, которая, слава Богу, целый урок молчит. Она, кстати, снова завела электронный дневник. Откуда я это узнала? Эта дурочка выложила ссылку на своей страничке в «Twitter». Но в этот раз там нет ничего интересного, кроме её пустых мыслей и непонятных размышлений.       Меня немного пугает эта ситуация с Алесей. Просто никак не могу понять, почему в её больной головушке возникли такие мысли? Меня не столько волнует, что она считает меня серьёзной угрозой для неё и Райкова, сколько то, что думает обо мне и Миклашевском как о паре. Не буду врать: у меня были мысли, нравится он мне или не нравится, но я не представляю нас через двадцать лет женатыми и с детьми. Но я вижу, как мы сидим с ним через эти же двадцать лет на веранде, он со своей женой, я со своим мужем, и просто разговариваем или играем в бридж. Я люблю его, да, но как брата. Почему Алеся этого не понимает? А что насчет Райкова, то он мне не нравится как человек и как парень. Но это не мешает мне с ним спорить и ругаться. Такие отношения помогают отвлечься от всех проблем. Но этого не понять тому, кто такого не испытывал. Я не представляю, к чему всё это приведёт, — и приведет ли вообще к чему-то, — но я не собираюсь прекращать наши с Лёшей словесные столкновения. Пусть Суслонова будет спокойна: я никогда и ни за что не собираюсь влюбляться в Райкова!       Впустую прошли все пять уроков, теперь осталось прожить ещё встречу с Сокуренко и Евграфовой. Когда я пришла обратно в актовый зал, где вчера мы договорились встретиться, увидела, что девчонки меня уже ждали. — Я что, опоздала? — немного удивленно протянула я, положив вещи на кресло в первом ряду. — Нет, просто нас раньше с урока отпустили, — пояснила Катя.       Мы не стали тратить время на пустые разговоры, к тому же, мы просто не знали, о чём можно друг с другом поговорить. Я предложила девушкам сначала рассказать об их идеях: может, они у них будут лучше. Но оказалось, что их наработки почти не отличаются от той, что была в прошлом году. — А что у тебя за идея? — немного раздражённо поинтересовалась Евграфова. Яна почему-то не была сегодня особо разговорчива, что меня крайне удивляет. — Знаете, есть мультфильм под названием «Когда зажигаются ёлки»… — я начала рассказывать свою задумку. Быстренько выложив всю информацию, поинтересовалась, нравится ли им мой замысел. Евграфова была уж очень воодушевлена, ибо нужно будет ставить спектакль, а это ей как раз по душе. — А мы по времени успеваем поставить спектакль? — спросила Яна. — Ведь там всё-таки есть пару песен. — Только у мальчика. Просто нужно будет выбрать того, кто умеет петь, — произнесла я. — По сути, должны успеть, там нет ничего сложного. Кстати, можно будет звать реально детей из зала в тот момент, когда нужно будет показывать Деду Морозу свои представления, а потом уже Мишку с Зайкой будем вручать нашим актёрам.       В общем, мы сумели прийти к окончательному сюжету, но вот опять назрел вопрос: кто же будет Дедом Морозом и Снегурочкой. С остальными героями понятно, пригласим всех из театрального кружка. — Я думаю, что нужно выбирать между Райковым и Варламовым, — предложила Евграфова. — Они же оба заняты баскетболом, — сказала я. Не знаю, мне как-то стрёмно будет работать с Лёшей. — Я согласна с Катей, — кивнула Яна. — А если насчет баскетбола, то у них только в среду домашняя игра, а потом начинается перерыв. — Ну ладно, — недовольно протянула я. — А они согласятся вообще? — Нужно будет спросить в понедельник. — А если сейчас спросить? — Ты что ли не знаешь, что сегодня всю баскетбольную команду тренер снял с уроков и куда-то повёз? — удивлённо спросила Сокуренко. — Нет, не знала, — отозвалась я. Теперь понятно, почему Миклашевский не отвечает на мои звонки. Вот только интересно, почему он меня даже не предупредил? — Тогда я за воскресение напишу сценарий, а в понедельник будем распределять роли.       Вот что-то теперь в мою душу закрались сомнения: успеем ли мы подготовить всё мероприятие? Две недели, за которые нужно выбрать актеров, подобрать костюмы, нарисовать декорации. Плюс ко всему, нужно подготовиться к контрольным работам и пробному ГИА. Ну что ж, сон для слабаков!