Villain Romantic

Париж. Хоть в пять часов дня заката еще и близко нет, но уже чувствуется, что дело идет к вечеру. Хоть погода в этот день была так себе, всем жителям французской столицы было наплевать на это, так как дети в большинстве своем не были склонны расстраиваться из-за этого, а те, кто постарше, были в отличном расположении духа, предвкушая свидание со своей второй половинкой. В этот день воздух был пропитан романтикой, и потому на сильный ветер и слякоть никто и не обращал внимания. Обыкновенно угрюмый и всем недовольный судья Фролло тоже был в хорошем настроении, что было для него огромной редкостью. Он тщательно готовился к предстоящему свиданию, как тут можно не радоваться? Клод достал из большого шкафа один из своих выходных костюмов, пригладил волосы с помощью специального благовонного бальзама, надел несколько перстней из своей шкатулки и побрызгал за ушами своим любимым парфюмом. Все, теперь он готов, осталось лишь одно маленькое дело. Мужчина с небольшой корзинкой в руках поднялся на колокольню, где вот уже больше десяти лет жил Квазимодо, его вынужденный подопечный, которого он терпел настолько, насколько у него хватало сил. — Здравствуйте, хозяин! — поздоровался с зашедшим мальчик. — Здравствуй. — начал Клод, плавной походкой проходя по помещению. — Значит так: на улицу не выходить, в колокола в назначенное время звонить, в корзинке — твой ужин: хлеб и сыр. А я сейчас ухожу — у меня дела, вернусь очень поздно — или ночью, или утром. — На свидание идете, хозяин? «Как этот гаденыш только догадался?» — опешил Фролло, а вслух произнес: — Не ерунди. Какое еще может быть свидание, когда у меня дел по горло? — Ну, сегодня же день всех влюбленных и у всех людей сегодня свидания... — Не говори глупостей, Квазимодо. Я — не все. Влюбленность — это похоть, а похоть — это грех, один из смертных грехов. После Клод спустился вниз, вскочил верхом на своего верного вороного коня и поскакал в нужную сторону. «А этот рыжий уродец все-таки оказался прав — я действительно в день всех влюбленных еду в гости к своей даме сердца, вот только ему вовсе не обязательно об этом знать» — думал он. А тем временем королева Гримхильда ожидала в гости своего возлюбленного, и тоже принялась тщательно готовиться к его визиту, а затем задумалась. Какой смысл теперь имеет все это, если дочь от первого брака ее покойного мужа превзошла ее красотой? Женщине же хотелось, чтобы судья Фролло считал самой симпатичной на всей планете именно ее, а не кого-то еще, особенно Белоснежку. Ну что ж, по крайней мере, можно запросто временно исправить положение. Красавица взяла один из своих старых платков, не жалея, как следует испачкала его сажей и глиной, после чего вышла в сад и подошла к деятельно работающей девочке. — Боже мой! — воскликнула Гримхильда. — Это не девочка, а какое-то проклятие! Напасись вот на тебя мыла! Опять вся измазалась, как поросенок! Давай-ка я тебя вытру! Мачеха тщательно потерла загодя как следует испачканным куском ткани лицо и шею своей ненавистной подопечной, после чего, осмотрев в данный момент в самом деле перемазанную падчерицу, довольно улыбнулась: — Вот теперь совсем другое дело! Кстати, попрошу иметь в виду: сегодня ко мне приедут гости, и только попробуй зайти во дворец — еще перепугаешь всех своей чумазой моськой, я же не могу постоянно бегать за тобой и вытирать тебя! После злая королева, несказанно обрадовавшись, принялась с новыми силами прихорашиваться. Через некоторое время, когда она закончила с этим, к ней пришел один из ее слуг и доложил, что прибыл Клод Фролло. Гримхильда отдала приказ слугам поскорее открыть ворота, а сама спешно накинула парчовую накидку вишневого цвета, отороченную собольим мехом, чтобы выйти на улицу и не замерзнуть. Судья тем временем соскочил со своего Снежка, позвал одного из челяди и наказал позаботиться о скакуне, а сам отправился в замок, и тут навстречу ему вышла его дама сердца. Они обнялись, и после мачеха Белоснежки проводила дорогого гостя в главный зал, где был накрытый стол, множество зажженных ароматических свечей и два кресла. Клод сел в одно из них и начал: — Как дела у тебя, моя любовь? — Плохо. — последовал ответ. — Сегодня утром волшебное зеркало сообщило мне о том, что я, оказывается, не самая красивая женщина на Земле. — Ты, должно быть, шутишь. Странные шуточки у тебя, надо сказать! Такого просто не может быть! — Я не шучу! Мне не до смеха! Оказывается, Белоснежка красивее меня, и я недовольна этим известием! — Ну, я бы так не сказал. — заверил ее судья и как-то по-дурацки улыбнулся, проникновенно смотря ей в самые ее изумрудные глаза. — Ты — самая красивая женщина из всех, кого я только видел в своей жизни. Его собеседница, встретившись с ним взглядом, тоже улыбнулась и задалась вопросом: — Правда? — Да. И падчерицу твою я видел, когда она работала в твоем саду. Не такая уж она и красавица, ты гораздо прекраснее. — Спасибо тебе на добром слове, вот только волшебное зеркало так не думает. Что же мне делать? — Ну... А сколько ей лет? — Недавно исполнилось тринадцать. — Подожди немного. Через несколько месяцев переходный возраст у нее достигнет пика, гормоны начнут бурлить с невиданной силой и со всеми вытекающими отсюда последствиями: прыщами, угрями, а также замедленным обменом веществ и повышенным аппетитом, из-за которых она сильно поправится. Так что скоро все будет хорошо. Мачеха Белоснежки довольно улыбнулась. — Кстати, взгляни-ка, что я тебе принес! — продолжал ее возлюбленный, что-то вытаскивая из-под своего пышного головного убора. Этим «чем-то» оказался стеклянный позолоченный флакон духов в форме яблока, да еще и с красивой надписью «Прекраснейшей», и венок из множества прекрасных цветов: лилий, роз и тюльпанов различных оттенков. Что самое интересное, цветы были не настоящими, а искусно сделанными из драгоценных камней: жемчуга, аметиста, рубина, а листики с прожилками — из изумруда. — Какая красота! — восхищенно протянула Гримхильда, рассматривая преподнесенное. — Апельсиновые духи с нотками ванили — мои самые любимые! И так интересно, что флакон — как будто знаменитое из мифологии яблоко раздора — и золотое, и с надписью «Прекраснейшей»! А венок-то замечательный, все цветы как будто живые! Ой, у меня просто слов нет — само совершенство, вплоть до мелочей! Встав с обитого бархатом роскошного кресла, королева подошла к подоконнику и взяла с него сверток, до сего момента скрываемый полузадернутыми плотными шторами. Фролло развернул свой подарок и увидел, что там балахон и шляпа такого же фасона, какие он обычно носил, но гораздо более нарядные, из дорогой ткани, с атласными лентами и золотым шитьем. — Сама сшила. — кокетливо улыбнулась красавица. — Примерь-ка. Клод стащил свой головной убор и балахон, в которых сюда заявился, и надел то, что для него приготовила его любимая. — О, такая красота! — оценил он, посмотрев на свое отражение в огромном зеркале, висевшем на стене (у владелицы замка зеркала были во всех комнатах, и даже по несколько в одном помещении, чтобы можно было постоянно лицезреть свой дивный лик и стан). — Это слишком роскошно, даже носить будет жалко. — А ты не жалей, нужно уметь жить сегодняшним днем, а то, глядишь, завтра эта одежда может выйти из моды. — Ну, я бы с тобой поспорил — мне все-таки кажется, что мой костюм — это вечная классика, но в отношении отношения к жизни я с тобой полностью согласен. Обменявшись подарками, злодеи вновь сели за стол и продолжили беседовать обо всем на свете. Все было просто замечательно, и оба влюбленных были рады тому, что встретились и что они сейчас не заняты насущными делами, а проводят время так, как им хочется. — Жаль, что день Святого Валентина лишь раз в году... — вздохнула королева. — А никто же не говорил, что нам можно видеться только в этот день. — высказал свою мысль судья. — Есть же множество различных праздников: Новый Год, Восьмое Марта, наши с тобой дни рождения, да и просто так можно встретиться — у злодеев каждый день должен быть праздник!