Златохвостик

— Куда после работы? — На водопады, конечно!       Под ухом раздался звон посуды. Официантка поставила свежевымытые блюдца к лоткам с фруктами. В офисном кафетерии час пик. — А как же Афелия? — Мне переодеться нужно, ещё проконтролировать, чтобы кот был дома. Грозу обещали. — Гельма махнула вилкой. — Кот спокойно переживёт, а вот одежду можно было взять с собой. — Ты мне ещё еду из дома носить предложи! — Вилка указала на спаржу. — Здоровое питание. Хочешь, подвезу? — Конечно! Как в детстве заедем на заправку. — Девушка отправляет последний стручок в рот и ставит тарелку на поднос. — Я узнаю свой дом? Или ты ещё не от всей старой мебели избавилась? — Ничего я не трогала. С одной стороны хочется сделать перестановку, а с другой — лень. Зато, я купила новый зонтик. — Ты их терпеть не можешь. — Всё верно. Висит на ручке шкафа, создаёт атмосферу уюта. Он винтажный. На эльфийской ярмарке не удержалась. Очень стильное мероприятие. Хочется скупить всё. А как там были украшены стенды! Кто-то мебель представлял, а кто-то украшения! — Гельма, ты уже третий раз мне об этом рассказываешь! Сколько можно. — Что бы ты в следующий раз забросил сессию и приехал ко мне. Всё равно твои студенты приходят с полными карманами шпор. — Рукавами, Гельма, рукавами. Знаешь, сколько у нас неявок. Если преподаватели ко всему будут прогуливать, что же тогда получиться? — Как там Эльвадор? Стоит? — Стоит. — Ой, ты же сказал Сиджит, что приедешь в театр после того, как зайдёшь ко мне. — Череда светофоров. Сейчас им никак не развернуться, да и времени прошло уже не мало. — Планы поменялись. Так бывает. Тебя подглядывать поставили, а ты подслушиваешь! — Не люблю этот фильм. — Ты никогда его и не смотрела полностью.       Чёрный внедорожник мчится вдоль реки. Когда вышли из бизнес-центра было достаточно светло. Сейчас небесные цвета переливаются в тёмные оттенки. Зажглись огни, их свет играет на чёрной воде. Отражается яркая эмблема распространённой по всему региону заправки. — Вчера, в это время, фонари ещё не требовались. — Это в твоих дебрях. У нас темнеет раньше. Я побежала занимать очередь.       Людей оказалось не много, так что Гельма, не торопясь, заполучила у кофемашины напиток, добавила лавандовый сироп и подошла к кассе. — Латте большой и ещё кленовый пекан, будьте добры. — У нас нет пекана. — Девушка внимательно посмотрела на булочки за стеклом витрины. — А это что? — Это косичка. — Давайте косичку.       За огроменной газовой колонкой кончалась цивилизация. По полям разбросаны похожие на синабоны стога. Солнце скрылось, но темно не было. Всё вокруг вместе с небом стало сиреневым. Огромная пастельно-белая луна низко висела над дорогой. По обе стороны магистрали вырос лес. Жёлтый свет фар горел на разметке. Вот трасса сужается. — Зря ты ничего не взял. — Не хочу аппетит перебивать. — Ну, да, как же не съесть бутерброд с рыбой в театральном кафе? Давняя традиция. Однако, хот-дог помехой бы не стал. — Ты забыла про светский раут? — Мюзикл идёт два часа с тридцатиминутным антрактом. — К бутерброду с рыбой тоже нужно готовиться. — И шампанскому. — И шампанскому. Мюзикл настолько хорош? У тебя прямо глаза горят. — Я его обожаю. Уже тритий раз иду. Жаль только, что мы потом не попадём в бар напротив. — Новый обряд? — Ага. Единственное заведение в округе, которое работает 24 часа. Он так и называется «Бар и что-то там». На самом деле обычное кафе, куда идут зрители и актёры после представления. Всегда трудно найти свободное место. Но нам везёт. — Хорошо готовят? — Да! Устрицы в сыром соусе прекрасны, особенно с кампари. — Вы с Лукашом в этом баре встретились? — Нет. Мы познакомились в книжном магазине. — Гельма! — Это не то, о чём ты подумал. Помнишь огромный книжный за углом Третьей улицы. — Ну? — На втором этаже проводится книжный клуб со сценой и прочим. — Ты в нём участвуешь? — Конечно, нет. Там чудесное кафе с настоящим густым горячим шоколадом. — У тебя хоть какие нибудь события в жизни связаны не с едой? — Да, наверное. В книжном очень уютная атмосфера. — Из-за дизайна или тирамису? — Их тирамису — это отдельное мероприятие с фонтаном гормонов счастья. Лукаш расположился за соседним столиком и я к нему подсела. — Кошмар, Гельма. — Это был один шанс на миллион. Мы бы разошлись и больше никогда не встретились. — Он же там работает. — Откуда я могла об этом знать? На нём не было униформы. — Ох уж эта романтика книжных магазинов. А какая у продавцов может быть униформа? — Чёрная майка с белой надписью «Книжный маг». — Почему не червь? — Сеппель, хватит! Не смешно.       Джип свернул с главной дороги и очень скоро они приехали в тупик. Сеппель, не паркуясь, выключил мотор. Пахнет осенью. От свежего лесного воздуха слегка кружится голова. Слышится бурлящая вода, бегущая с гранитных порогов. За кустами барашки почти у самых ног. Гельма сняла шпильки и пошла между камней на носочках босиком. Можно было бы попасть по объездной прямо к дому, но это заняло больше времени. Несколько дощатых подвесных мостиков переправляли от каменного хребта до хребта. В глубине зарослей спрятался маленький одноэтажный домик. Знакомый ковёр в прихожей. Старенькая деревянная мебель. — Говорила, что не ждала меня. — Сеппель разглядывал свой дом, как будто видит его в первый раз. — В смысле? — Убралась. — Хотела привезти Лукаша. Он тут ни разу не был. Может не пойдём? — Переодевался скорее. Я не говорил? Ты удачно подстриглась. — Ещё нет. А что на счёт цвета? — Доносилось из-за полуоткрытой двери. — Теперь ты лисичка! — Ага. Только не пушистая, а грибок. Как я выгляжу? — В глазах рябит. — Красный брючный костюм с жилетом достаточно сдержанный вариант в с равнении с тем, что я планировала надеть. — Блёстки? — Золотые паетки. — Жуть. Мы опаздываем. — Говорю, давай не поедем. — Жду в машине. Подожди, как ты в таких брюках без каблуков пойдешь? — Перелечу. — Сеппель уже стоял в дверях. Взгляд девушки скользнул за плечо. — Лукаш! Как ты здесь? Запечатли в памяти этот идеально вымытый дом, специально, между прочим, для тебя, и топ-топ назад. — Мужчина начал жестами выражать свои мысли. — Лукаш хотел предупредить, что представление задержали на тридцать минут, но главную героиню откачали после какого-то яда и актриса пела лучше, чем всегда. В мюзикле разве не певицы? — Лукаш жестами разъяснил Гельме, что во время представления не только поют, но и играют. — Гельма, почему у вас с графом были места на балконе? — Спросил Лукаш. — Потому что я опять перепутала даты. Думала, что представление ещё не скоро и за неделю оставался только балкон, откуда ничего не видно, но мы пришли слушать и для меня и, самое главное для Сеппеля, расположение кресел не играет никакого значения. Дальний ряд по левой, ой, правой стороне. Места 13 и 18. Рядом не нашлось. Наконец выучила. — Что тебе Лукаш ответил? — Спроси незнающий жестового языка Сеппель. — Надо бы ещё порепетировать. — А он у тебя совсем не разговаривает? — Разговариваю. — Обиженно возразил Лукаш. — Мне так проще. Врачи вернули слух только несколько лет назад. Гельма, не садись мне на плечо. Порвёшь когтями пальто.       Сеппель даже билетов не покупал. Он давно научился отменно лгать, в том числе и под зельем правды. В институте Равен принимал в свой Орден студентов, ещё на втором курсе. В его поле зрения попал и молодой граф из обедневшей семьи. Равен симпатизирует закрытым молодым людям. Они становятся хорошими исполнителями. Довольно рано Сеппель понял, что цели heru выше, чем просто обучение таинствам тёмной магии. Сеппель действительно был способным юношей и ему хватило интеллекта не высказывать Равену соображения по поводу того, какую ересь иногда нёс hery, стоя за широким преподавательским столом, демонстрируя плакаты, развешанные на огромной доске в высоту лекционного зала, где обычно наказанные студенты писали по тысяче раз одно и тоже предложение. Тех, кто поступал иначе, находили на дне местной речушки. Тамошний мост романтично называют «Мостом самоубийц». Равен собирал всех «отбившихся от стаи» студентов у себя в аудитории после занятий, беседуя с ними, как будто чтобы сократить количество несчастных случаев. Это лекции, мастер-классы, конкурсы и просто назидания провинившихся. Hery приглядывался к Сеппелю с самого поступления. Интересный комплект: сын чистокровной графини и голодранца, выросший, хоть и в дали от атмосферы денег, но в большой любви обоих родителей. Играть, как обычно, на чувствах ребенка, от которого избавились родственники, не получилось бы, ведь он, Сеппель, сам хотел попасть в Эльвадор и добился места по серьёзному конкурсу. Сеппель любит загадки. Находя причинно-следственные связи исторических событий, обсуждая загадочную биографию известных персонажей, они нашли общий язык. Байки прошлых столетий и сейчас пригождаются Сеппелю на занятиях. Они с Равеном затеяли игру. Сеппель отгораживается от Ордена, но не показывает этого, а Равен всё понимает, но не подаёт виду. Каким бы хозяином жизни не чувствовал себя hery, он не ведает о существовании Гельмы. Девочке не повезло так, как её брату. Бабушка с дедом, родители матери Сеппеля и её сестры Эммы, были невыносимо чопорными снобами. Под их гнётом сломалась младшая сестра и, родив неизвестно от кого, спрятала Гельму в дом малютки через четырнадцать лет, как сбежала её беременная сестра. Старики до самой смерти не подозревали о существовании внучки. Совершенно случайно Сеппель оказался в том городишке. Как будто нельзя было ближе направить на практику. И не ясно каким ветром парня занесло в тихий район, где Гельма в место того, чтобы собирать граблями пожухлые листья, поджигала золотисто красный покров. У пятилетней крохи была чудесная вьющаяся грива русых волос, как у его матери, и Сеппель не мог пройти мимо. Конечно, в детском приюте не дают никакой информации о прежних родителях подопечных, но пару капель крови, перемешанные с ядом скороходки, подтвердили его догадки. Гельма на отрез отказалась менять имя, что усложнило ситуацию, но с их разницей в возрасте можно было врать что угодно. — Не гони так. — Мы же ушли из театра раньше, потому что ты начала засыпать, всё верно? — Я, похоже, не еду. — Протянула девушка. — В каком это смысле? — Гельма не поднимала глаз с телефонной переписки, как они сели в автомобиль. — Работа. — Отрезала Девушка. — Вечер пятницы — это уже выходные! — Раздалось с заднего сидения. — Всё верно. Зато у меня премия хорошая, Лукаш. Останови здесь, пожалуйста, Сеппель. — Посередине поля? — Да, в самый раз. Я постараюсь успеть посетить ваш «змеиный клубок», честно. Лукаш тебя, если что, развлечёт. — А почему «змеиный клубок»? — Усмехнулся Лукаш. — Сеппель тебе всё расскажет. — Можешь не торопиться. — Буркнул двоюродный брат. — То есть, можно уснуть на рабочей клавиатуре в четыре утра? — Да. — Обожаю тебя! Хорошего вечера.       Помахав отъезжающей машине, Гельма включила фонарик на телефоне. Из рта идёт пар. Посветила под ноги. Потом подпрыгнула, как ошпаренная. Постояла немного. Превратилась в птицу, отлетев на десять метров, приземлилась на сухую траву. Презрительно глянула на мерцающий под лучом фонарика иней. Она снова запуталась. Сейчас не сентябрь, а конец апреля. У водопадов так пахло ранним бабьим летом, вот Гельма и запуталась. Хотя, утром она проснулась в их с Лукашом квартире уверенная, что сегодня пятнадцатое ноль девятое. Долго изучала из окна балкона не проснувшуюся улицу, стоя спиной к мужу без лифчика в чёрных брюках клёш, положив руки в карманы. Наверное, следствие профессиональной деформации.       Гельма на всякий случай топнула ногой, чтобы ещё раз убедиться в прочности почвы, затем принялась сантиметр за сантиметром изучать следы от протектора. Конечно, они переплетаются со следами шин джипа Сеппеля, но нужный вездеход, похоже, всё равно затянуло в пески. Гельма забыла дома пальто? Прекрасно. Почему следы начинаются здесь? Наша лягушка-путешественница в этой временной линии уже неделю. Что-то происходит. Прямо сейчас. Гельма буквально ощутила в животе энергию сопряжения. Это как, когда на рок-концерте внутри вибрируют органы вместе с кричащей музыкой. Летим на звук. А-пчхи. Нет, она так совсем простудится. Ого, вот это авария! Заснувший дальнобойщик въехал в туристический автобус. Машины перекрыли обе полосы. Какая пробка будет! Вон и наша лягушка-путешественница. Куда они несутся на огромном эвакуаторе? А-а-пчхи! Очевидно, что он не проедет через лес. Ха, застряли. Люди у костра. Девушкам повезло. Нельзя сейчас всё разом ей сваливать на голову. Посижу в сторонке, выжду время. О, сухая трава. Можно развести костер. А-а-пчхи. Стой! Огонь стой, говорю тебе! Гельма не уследила за языками пламени. Они в миг разбежались. Когда растаял снег, уровень воды в реке достигал нескольких метров над линией берега и сейчас на ветках свисают лианы прошлогодних трав. Огонь уцепился за камыши и дальше. Почему всё так легко горит? Весна же, сырость? Гельма от злости сжала кулаки. Какая она в последнее время стала истеричная. Надо бы в отпуск.       Взрыв. Не большой. Как от новогодней хлопушки. Туристы его, конечно, не услышали. Через чур уж громко настроил мелодию танго белый карлик.