Нарисуешь в небе солнце

      Тогда Лера, заметив, что вышел Бирин и ее подруга прекрасно справится со сбором подписей и фотосессией без нее, предупредила, что выйдет ненадолго наружу воздухом подышать, ожидая усмешку вслед от чересчур стереотипной Светки. Но той было, понятное дело, не до того.       Выйдя за дверь, девушка чуть было не столкнулась с мужчиной, с языка Леры уже готовы были сорваться извинения, как вдруг она подняла на него голову. Проклятье. Собственной персоной. И, что хуже всего, судя по всему, уже узнал ее.       – Добрый день, – только и осталось сказать ей, иначе ж неудобно выйдет. Хотя куда уже неудобнее после того происшествия в подвале? Маракулин также немало удивился случайной встречи, поразительно, пара месяцев прошло. Вообще-то ему казалось, что наиболее предсказуемо будет, если девушка на первом же блоке после того случая придет на служебку с извинениями или же, в крайнем случае, передаст букет с ними же через сотрудниц на поклонах. Словом, он не сомневался в продолжении истории и внутренне был готов столкнуться с Лерой. Вспомнил он девушку, естественно, моментально, а как же иначе после подобной стрессовой ситуации могло быть? Но сама внезапность встречи с ней Маракулина поразила больше всего.       – Здравствуй.       Лера поспешно освободила артисту проход и под воздействием охватившей ее паники зачем-то придержала ему дверь. Александру Леонидовичу не оставалось ничего, кроме как прошмыгнуть сквозь других и пройти через турникет. «Открывая перед мужчинами дверь, я выгляжу глупо», – вынесла вердикт Лера, сжав губы и выпучив глаза, чувствуя непередаваемую комичность наиглупейшей ситуации. И все же она успела заметить в глазах Маракулина неудобство мужчины перед девушкой, открывающей ему дверь и некое… разочарование, что ли? А он что же, рассчитывал о душевных разговорах на крылечке? Или, как там у Некрасова, «Размышления у парадного подъезда». А вообще черт его знает, может, он просто растерялся. А ты, Лерка, уже теории строишь, мамкин «психолух», блин.       Испытанная только что сложная гамма противоречивых чувств, по правде сказать, была и самому Маракулину непонятна. Уж больно его тяготило последние месяцы чувство незавершенности. Это было связано в первую очередь с тем, что до конца не верил в реальность того случая. Просто отпустили с извинениями и на этом все? Да в смысле? Уж больно живучим оказался на сей раз червь сомнения. Сделав за поворотом поворот, он тем не менее твердым шагом добрался до гримерной и, отворив дверь – на этот раз сам – столкнулся, как того и ожидал, с Балалаевым.       – Привет, как отыграли?       – Рад тебя видеть, блестяще, – самодовольно жмурясь, ответил Игорь, но потом вдруг, осмотрев коллегу серьезным, чуть задумчивым взглядом, добавил, – что-то ты сегодня какой-то уставший.       – Разве? – изогнув бровь, уточнил Александр Леонидович.       – Да, ты вообще в последнее время немного растерянный. Впрочем, извини, не люблю лезть другим в душу без разрешения, так сказать, ладно, не буду тебе здесь мешать, ухожу, – складывая вещи в сумку, засуетился Балалаев, поправив привычным, обманчиво небрежным жестом гриву, – и это, Саш, забыл сказать, ты в прошлый раз забыл выключить здесь свет перед уходом.       – Блин, так и знал!       – Ага, впредь будь внимательнее.       Игорь, заметив, что с Маракулиным и впрямь в последнее время что-то творится, чуть было не предложил выговориться ему чисто по-дружески, авось, полегчает, однако передумал. В конце концов, может, дома какой-нибудь разлад, дело-то житейское, ну а Саша справится сам, зачем лезть в чужие семейные проблемы?       – Ладно, Саш, до встречи, ни пуха, ни пера.       – К черту. Пока, Игорь, – ответил Маракулин, заваривая себе чай из электрического чайника, нужно согреть связки перед выступлением и немного распеться, а время впереди еще есть.       Все же друг, как рассуждал потом после ухода из гримерки Балалаева, оставшийся один Александр, был прав и пережитый в том подвале ужас, а также встреча с девчонкой все никак не вылетят у него из головы. Может, к психологу обратиться? Мужчина сам усмехнулся над этой мыслью: ну и что ему скажут?       Предложат написать заявление в полицию? Еще чего. Нет, теперь вся эта затея с обращением в правоохранительные органы не имела смысла, поскольку вряд ли эта весьма неординарная семейка представляет для общества вред, но все же аккуратность и бдительность не помешают, странно, что они подвели его в момент нападения, которого Александр, к слову, помнил очень плохо, что самое-то удивительное.       А, может, это все было всего-навсего каким-то спектаклем или та девчонка расстроила другим планы, вмешавшись в дело, и в ближайшем будущем готовится нечто грандиозное, массовое похищение?       Глотнув чая, Александр Леонидович устало взглянул в отражение зеркала и, криво усмехнувшись, тут же отмел все догадки и подозрения, т.к. счел их необоснованными, если не сказать бредовыми. Он напрасно ломает голову пустыми рассуждениями, единственный человек, кто сможет ему все объяснить, это та девчонка, с которой они столкнулись у выхода служебного помещения. Вот она как раз положит конец его сизифовым трудам.       «Так почему ты не остановил ее?» – спросил себя мысленно Маракулин, глядя на собственное отражение строгим взглядом.       Тогда его правая бровь в любопытстве изогнулась, словно бы кокетливо отвечая вопросом на вопрос: «А даже если бы и остановил, то что? Привел бы сюда и начал допрос? Самому-то не смешно?».       «И вообще. Радуйся, что все обошлось без потерь, даже самых малых. Не лучше ли махнуть на все рукой и забыть об этой истории?».       Последняя мысль особенно позабавила усмехнувшегося мужчину, вспомнился Радзивилл с точно такой же жизненной установкой. А еще говорят, что, якобы, сыгранные роли на артиста не влияют.       Значит, получается, выход один – найти эту девчонку. Александр, обхватив кружку обеими руками, пристально взглянул на собственное отражение исподлобья. Это будет проще простого, ведь адрес ему известен.       «Ой, нарываешься», – проворковал внутренний голос.       Вдруг в коридоре послышались оживленные голоса и дружеский хохот, а затем кто-то резко распахнул дверь в гримерную. Кирюхин. Маракулин видел лишь ухо и растрепанные волосы Влада, который, видимо, недослушал чью-то шутку и, исказив лицо мимическими морщинами от едва сдерживаемого смеха, с широкой улыбкой обратился в сторону Александра, хотя эта улыбка была адресована больше предыдущему остроумному собеседнику, чем ему.       – Игорь, что хотел сказать… – тут Влад, окинув взглядом пространство, обнаружил отсутствие Балалаева, но не растерялся, заговорил с не меньшей оживленностью и, пройдя во внутрь, оседлал соседний от Маракулина стул, – ой, Саш, а я думал, Игорь еще здесь, странно, он обычно не так рано уходит, ну, здорόво.       – Привет, – они пожали руки. Кирюхин внимательно посмотрел на коллегу но, в отличие от Балалаева, не так обеспокоенно.       – Слушай, в последнее время ты что-то совсем уработался, на износ прям. Все только об этом и говорят, будто бы, как бы сказать, забыться хочешь.       – Может, и хочу, – неопределенно пожал плечами тот.       – Да и глаза будто провалились, не спишь, что ль, совсем?       – Было бы еще время на сон, а впрочем, знаешь, ты прав, но моему Каренину это только на руку, от такого мужа любая бы из Анн ушла.       Кирюхина шутка отнюдь не позабавила, ему стало еще больше жаль коллегу. Сашка обычно классно шутит, угарает вся труппа и с неделю пересказывает потом друг другу в гримерках, а тут он и впрямь выглядит каким-то измученным, если не сказать понурым.       – Случилось, что ль, что? – С чего взял? – Маракулин невозмутимо хлебнул еще раз из кружки.       – Ну не знаю, сплетни про тебя последние месяцы странные ходят.       – Какие сплетни?       Влад махнул рукой.       – Ай, не бери в голову, мало ли что там городят, чай, не в первый раз и не в последний, – Кирюхин поднялся с места, намереваясь уйти, – ну ладно, отдыхай, не буду тебе мешать, там наши собираются на саундчек минут через десять, приходи.       – Лерка!.. – выбежала к подруге Светка с такими глазами, будто бы только что видела падение метеорита. – Там… там Маракулин пронесся мимо нас! – Ты и его поймать успела заодно? – удрученно спросила та. Облокотясь на перила, она мрачно смотрела куда-то вдаль, словно бы выжидая кого-то из злейших врагов.       – Да нет, в том-то, блин, и дело, – размахивая перед подругой пестрым блокнотом вырвиглазного цвета фуксии, тараторила Светка, словно не замечая подавленное состояние Леры, – пронесся, блин, как боинг. Я опомнилась только тогда, как затылок его увидела. Мне еще показалось, что он ну не то, чтобы не в духе, но словно не в своей тарелке себя чувствует.       – Какие еще штрихи к психологическому портрету добавить можешь, мисс Проницательность?       – Язва ты, Лерка, – надулась та, – так он, получается, мимо тебя, к тому же, прошел? Ты его заметила хоть или прошляпила, как обычно, по рассеянности?       – Заметила, – сквозь зубы проговорила она, обернувшись к ней, – а ты, я вижу, все, на вокзал можем топать? Я провожу.