Сестра Сохатого: Faded Life

— Меня, если что, Кира Поттер зовут, — сказала я почесывая тугую повязку, под которой чесались заживающие трещины, которые заботливо вчера обработала Молли. Невыразимец широким, стремительным шагом шел вверх по пустой улице, приходилось как следует шевелить ногами, чтобы поспеть за ним. Коннингтон обернулся, глядя на меня пару мгновений без всякого интереса, — его такие детали, похоже, мало интересуют. Даже шага не замедлил. — Я знаю, — сунув руки в карманы тёмно-коричневой, ничем не примечательной мантии, Коннингтон двинулся в сторону тёмной подворотни. Я последовала за ним, таращась в сутулую спину невыразимца. «Знаешь?» — не то, чтобы было время как следует удивиться. Может, Артур говорил на прошлом выезде? Не помню, чтобы он представлял нас друг другу. Вблизи Коннингтон совсем не казался таким уж тертым калачом, просто… уставший мужик? Спутанные, давно немытые темно-русые волосы с проблесками седины, всклокоченная борода — встреть его в толпе где-нибудь в Косом Переулке, так и не заметишь. Совсем и не скажешь, что представляет угрозу хоть для кого-нибудь. Хотя, может быть, в этом и вся магия. Никто не знает, чем занимаются невыразимцы в Отделе Тайн, а они уж точно никому не расскажут. Почти каждый мракоборец более-менее находится на слуху, по крайней мере у барыг и шарлатанов из Лютного Переулка, особенно у тех, кто водится с чёрной магией. Я пыталась вспомнить, что слышала о Коннингтоне в одном из местных пабов, но ничего так и не приходило на ум. Совершенно чистый лист. — Я вообще-то вспомнил твоего брата, — остановившись у мусорных баков, проговорил Коннингтон. — Назойливый мелкий засранец. Я даже воздухом поперхнулась, чуть не врезавшись в его спину. А вот этого ожидаешь услышать меньше всего. Обычно о Джеймсе всюду говорят так, будто о святом мученике, всегда смотрят на меня с жалостью, вспоминая, каким же хорошим мальчиком он был, каким храбрым героем стал в разгар войны. Интересно, что бы на это сказала МакГонагалл, которая смогла впервые за семь лет вздохнуть спокойно, стоило закадычной парочке Блэка и Поттера, наконец, выпуститься? Или Филч, которому больше не придется по несколько раз в неделю отмывать коридоры от навозных бомб или еще чего похуже? — Описание лучше придумать нельзя. Он кивнул, быстро оглядел пустой переулок в поисках любопытных глаз, хотя вряд ли можно было ожидать даже случайного прохожего в такой ранний час в Коукворте, в том еще захолустье. — Показывай дорогу, Поттер, — наконец, убедившись в безопасности, Коннингтон протянул мне мозолистую, грубую ладонь. Помедлив пару мгновений, я ухватилась за его локоть, прикидывая, куда удобнее всего будет трансгрессировать вдвоём. Неприятное ощущение сдавливания, будто тебя на огромной скорости прогоняют через узкую стеклянную трубку, было слишком знакомым, но сколько бы я не пыталась к нему привыкнуть, каждый раз оно заставляло все внутри поджаться, ухнуть вниз, как перед прыжком в пропасть. Ещё до появления пагубного пристрастия к алкоголю мне не нравилось трансгрессировать, а уж после и вовсе пришлось от этого отказаться. Лучше трястись несколько минут в душном салоне Ночного Рыцаря, чем обнаружить себя по частям где-нибудь в самых далёких задворках Англии, где даже и не собирался оказаться. Тёмный безлюдный переулок начал быстро, с бешеной скоростью вращаться вокруг нас, пока совсем не размылся. Послышался характерный хлопок, и меня с толчком выбросило на твердую, вымощенную камнем аллею, заставив покачнуться. Судорожно хватая ртом воздух, я вцепилась в рукав Коннингтона, тихо выругалась, согнувшись пополам. — Идем, — дав пару мгновений на то, чтобы придти в себя, невыразимец с палочкой наготове кивнул куда-то перед собой, при этом раздвинулись заросли орешника, в которых мы оказались. В старом лютеранском сквере недалеко от Кенсингтонского рынка, как всегда, было грязно — под ноги попадались пустые бутылки из-под Гиннесса, целлофановые обёртки и ещё что похуже. Расписанная ругательствами статуя какого-то маггловского святоши сменила нас осуждающим взглядом. Лондон уже не спал, потихоньку наполнялся привычной вознёй и шумом. — Свернем в этом переулке, — огибая мелкий магазинчик одежды, на витрине которого были выставлены пластиковые манекены в нелепых джинсах с расширяющимися снизу штанинами, кислотно-розовых блейзерах и ещё, Мерлин знает, с чем, я двинулась вдоль улицы, пряча палочку в рукаве мантии. Ноги будто сами несли вперёд, как никогда громко кричащее чутье на приключения говорило, что в квартире Сэла ждет что-то интересное. По крайней мере, точно не гора добытого нелегальным путём волшебного мусора. Коннингтон, словно натравленная борзая, следовал по пятам. Наконец, мы вышли к ничем не примечательной длинной пятиэтажке с терракотовой крышей, как под копирку похожей на все остальные дома в Ноттинг-Хилле, выбеленные и ухоженные, высокомерно смотрящие на нас через утреннюю туманную дымку зажженными окнами. Перепрыгнув железный заборчик, я двинулась к торцу здания, игнорируя пестрые двери с аккуратными табличками с именами владельцев квартир. Там нас встретило небрежно начерченное граффити в виде совы, выбивающееся из общей атмосферы домов с ухоженными газонами и их самодовольными хозяевами. Заметив нас, сова лениво моргнула, глянула недоверчиво. — Моргановы титьки, — естественно, пароль в берлогу барыги будет не таким пафосным, как те, что каждый месяц выдумывала Полная Дама. Впрочем, Коннингтона это ничуть не смутило. Кивнув нам, сова отпрянула в сторону, а на её месте, словно из ниоткуда, выросла дверь. Совсем не такая, что с другой стороны дома, пошарпанная, с деревянной фанерой заместо давно разбитых стеклянных вставок. Однако к ней, то ли для иронии, то ли для показной важности была прибита деревянная табличка: «Сэлинджер Стоун: постучи три раза». Вот только стучать совсем не пришлось, стоило коснуться ручки, как дверь тут же поддалась — она оказалась незапертой. — Держись позади, — велел Коннингтон своим сухим, солдафонским голосом. Впрочем, у меня не было желания лезть вперёд. За дверью была уже привычная мне лестница, ведущая вниз, в темную прихожую. Стоило вслед за Коннингтоном сделать шаг внутрь, как в ноздри ударил кислый, отдающий спиртом запах. Спустя пять ступеней мы наткнулись на гору пустых бутылок из-под огневиски, одна была разбитой. Сэл всегда любил как следует прибухнуть, именно так мы и познакомились. Не то, чтобы у меня часто бывали собутыльники, но этот хрыч умел подмазаться к любому, не упуская возможности сбыть свою рухлядь еще кому-нибудь. В отличие от мошенников, втюхивающих грязные склянки с нелегальными зельями прямо в подворотне, артефакты Сэлинджера по крайней мере работали, пусть и не без своих негативных эффектов. Один раз его выслеживал по всему Лютному Переулку какой-то старый, чистокровный дед, которому он продал африканский амулет молодости, вот только забыл упомянуть про одержимость духом, идущую бонусом. Думая об этом сейчас, у Стоуна было много врагов, кто угодно имел мотивы не просто убить его, но поизвращаться с зачарованной книжкой, чтобы как следует отомстить. Но ведь он был не единственным, кто пострадал. Большая, заставленная под завязку квартира встретила нас мертвой тишиной. Из темноты выглядывали темные силуэты вычурной, пошарпанной мебели. Из единственного окна, как раз напротив прихожей, проглядывал тонкий, прозрачный луч света. Шторы плотно задернуты. — Что-то не так, — пробормотала я шелестящим голосом, в этой напряженной тишине он прозвучал необычно громко. Я слышала сиплое дыхание Коннингтона слева от себя. Стоуна не назовешь большим чистюлей, его жилье и в прошлый раз походило на настоящий притон, но в этот раз по квартире будто ураган прошелся. Все кругом было перевернуто, кое-где хрустели под ногами разбитые стекляшки, валялись промаркированные, перевернутые вверх дном ящики. Из одного такого Сэлинджер вынул мой защитный амулет с синим камнем, висящий сейчас на шее, в них он хранил свой товар. Наши взгляды с невыразимцем встретились, вскинув руку, жестом он указал в противоположную от себя сторону. Я поняла все без слов и двинулась в приоткрытую дверь спальни. Внутри все было также перевернуто, как и в гостиной — распахнуты все дверцы в одежной шкафе, а у прикроватной тумбочки вытащены все ящики. На кровати я обнаружила два старых, кожаных чемодана и кучу разваленной на ней одежды, будто собираемой в спешке. Куда Стоун мог собираться? У него же вся клиентура здесь, в Лютном Переулке, такой пройдоха, как он, вряд ли просто так бросит насиженное место. Вернувшись в гостиную, я нашла Коннингтона у южной стены. Присев на корточки, он осматривал оставленные на обоях черные ожоги. Походило на следы от заклинаний, прямо как у меня на кухне. У ног невыразимца стоял здоровенный ящик, чудом оставшийся нетронутым в этой заварухе. Крышка была вскрыта. В распахнутом нутре ящика виднелась целая партия уже знакомых нам книг в черных потрепанных обложках. — Нашел его в ванной, был спрятан в тайнике за унитазом, — пояснил мне мужчина, концом палочки указав на книжки. — Это точно товар Сэла, — кивнула я, всматриваясь в маркировку, оставленную кривым почерком — «Для Ф.». Кем или чем могло быть это «Ф.»? — В его квартире похоже, кто-то побывал… Может, их и искали? Не думаете, что… — Тихо, мы не одни! — вдруг шикнул Коннингтон, прервав мои разглагольствования. В наступившей тишине я навострила слух, сердце тут же забилось. Поднявшись, невыразимец ткнул пальцем в сторону кухни, единственной комнаты, в которой мы еще не были, и бесшумно подкрался к арочному проходу. Я следовала за ним, стараясь не отставать, пальцы сжали волшебную палочку. — Флиппендо! — черная тень выскочила из темноты арочного прохода, заклинанием отпихнув невыразимца. Он пролетел через всю гостиную, спиной врезавшись в шкаф. Незнакомец, завернутый в мантию с капюшоном, бросился к выходу. — Стоять! Акцио! — я попыталась преградить ему путь, швырнув под ноги обломки деревянных ящиков. Упав, волшебник яростно закричал, будто хлыстом, отмахиваясь от нас волшебной палочкой, из которой красными искрами выскакивали заклинания. Коннингтон подскочил на ноги, призывая невидимый щит, принял боевую стойку. Завязалась дуэль. Я успела только перекатиться за старую софу, прячась за ней от рикошетивших вспышек. Тело двигалось само по себе, быстрее, чем я успевала обдумать свой следующий шаг, будто на одних инстинктах. — Не путайся под ногами, Поттер! — руки Коннингтона двигались с невероятной скоростью. Отработанными движениями он отбивался от летящих в его сторону проклятий, разбивал их невидимым щитом, тут же переходя в наступление. Человек в мантии, однако, ничуть ему не уступал. Мне оставалось только наблюдать за их схваткой из укрытия, не поспевая за бешенным темпом магической дуэли. — Бомбарда! — в какой-то момент волшебник в черной мантии, чувствуя явное превосходство невыразимца, направил палочку прямо на софу, за которой я пряталась. Будто в замедленном времени, тут же сообразив, что нужно делать ноги, я рванула из своего укрытия, оттолкнулась ногами от пола. Раздался закладывающий уши грохот, взрывная волна застала меня в прыжке, окатив деревянными осколками и клочками изорванной обивки. Я влетела прямо в Коннингтона, повалив его коренастое тело на пол. Режущая, щиплющая боль окатила правую сторону щеки, грудь и плечи, куда угодили мелкие, острые куски мебели. Оттолкнув в сторону мое грузное тело, Коннингтон вскакивает на ноги, сквозь поднявшуюся пыль пытается разглядеть противника, грязно ругается. Мы слышим, как с громким хлопком распахивается входная дверь. Невыразимец бросается следом, бросив меня одну посреди разваленной квартиры зализывать раны. Время тянется невыразимо долго. Сцепив зубы, я достаю из ноги впившиеся острые куски древесины, пытаюсь унять бьющееся сердце, которое набатом стучит в ушах. Голова все еще гудит, приходится приводить в порядок не только себя саму, но и расшатанные нервы. Наконец, удается успокоиться. Коннингтон возвращается спустя какое-то время, мрачнее тучи, волком смотрит в мою сторону. — Я же сказал тебе не лезть под руку! — прорычал он беззлобно, протягивая мне руку. — Цела? — Ага, — игнорируя его помощь, поднимаюсь на ноги, отряхивая мантию от пыли и щепок. — Упустили ублюдка? — Сходи к целителям, они тебя подлатают, — игнорируя мой вопрос, Коннингтон ищет что-то в складках мантии, удается разглядеть только длинную золотую цепочку. — У нас есть целая партия книжек, если мы… — Дальше я сам займусь этим делом, мисс Поттер! — гаркнул невыразимец, сверкнув в мою сторону полным раздражения взглядом. — Возвращайся в свой отдел, девчонка. Ты нужна была только, чтобы показать берлогу этого проходимца Стоуна. И помалкивай обо всем, что видела, если не хочешь потерять свою работу. Один слух, либо шепоток, и я лично тебя найду! — Сэр, есть, сэр, — сцепив зубы, я послушно убрала палочку в карман, волком глядя на Коннингтона. Надеюсь, поймет, что я обо всем этом думаю, а в частности о нем. Сначала из говнюка и слова не вытянешь, а теперь вдруг так разгавкался, будто старый вояка. Ничего не оставалось, как подчиниться.