***
Журналист ворвался в кабинет директора девятого канала в тот же самый момент, как закончилось это кровожадное, прямо-таки беспощадное уничтожение его передачи. Он сел на свой неизменный стул, смакуя каждое слово, которое он по этому делу выскажет. — Хочешь… — не успел он договорить, как стул прогнулся под ним. Как будто ножку кто заранее подпилил. Как будто этот кто-то нуждался в серьёзном расследовании, чтобы его обнаружить. — Хочешь узнать, почему… — пополам сложилась ещё одна ножка. Юрий еле удержал равновесие. Ричард Сапогов был спокоен. Его улыбка даже в самые ужасные, злые и отвратительные моменты проявления его характера не угасала, просто становясь хищной. Вот и сейчас он со странной неизменной улыбочкой посматривал на него. — …почему я в бешенстве! — сказал совсем не то, что собирался, окончательно разозлившись. Ладно Танечка, ладно его передача — его жизнь! Но стул распиливать! Директор девятого канала лишь махнул рукой на эту истерику и скрылся где-то в ящике стола. Никакого уважения! Это ещё больше выбило из равновесия и без того неспокойного обычно Юру. В сердцах журналист со всей своей журналистской дури хлопнул по столу. От такого напора стул окончательно сломался, свалился, утащив Юру за собой. Опёршись о стену, он поднялся и, поправив очки, уставился на директора девятого канала. Ему пришлось стоять перед Сапоговым. Как в начале своей профессиональной журналистской деятельности! Как какой-то мальчишка! Юрий не был уверен, что последнее он не сказал вслух, громко в свой микрофон. Ричард подскочил на своём роскошном стуле вместе со своей не менее роскошной шевелюрой. И чуть не выронил что-то из рук, поймав в последний момент в воздухе. Он прижал это что-то к себе и лишь на мгновение позволил своей улыбке превратиться в оскал. — Совершенно наплевавебл, если тебя интересует мнение по-настоящему ризонебл пёрсон! — чихать хотел на чужое мнение директор девятого канала. И он снова потянулся куда-то к ящикам. — А я тебе скажу! — журналист склонился над столом, пытаясь вернуть себе все внимание Сапогова. — Я тебе скажу! Потому что ты! Ты — продажная твоя душонка, опять поставил свою продажную рекламёшеньку вместо моего сенсационного материала для моей авторской передачи «Загадка дыры»! То, что материал, который он откопал, вырыл и вскрыл своим собственным непосильным трудом, про банду цыган был поистине сенсационным, не было никаких сомнений. В городе орудовала банда сумасшедших цыган, ворующих девушек с самой Области для своих жалких целей! Кто, как не он, независимый и честный журналист Юрий Грачевич, смог докопаться до истинной правды, имея достаточно для этого сил! Кто, как не он, освободит несчастную юную девушку из лап цыганских, очень тесно повязанных с организованно-преступной группой «Железные рукава»! — Да и про кого! — не унимался Юра, комментируя в микрофон. — Про канал какого-то странного автора, который пишет безумные профанации про Лапенко! Да и кто такой этот Лапенко, мне ещё только предстоит выяснить! Ричард достал, наконец, что хотел, из ящика стола, и теперь склонился над этим, по-прежнему прижимая к своей клетчатой безрукавке, как самую важную драгоценность. — Но там же была Танечка! — возразил Сапогов, не видя проблему. — Неужели ты не хочешь уступить место настоящим обворожабельным талантам? С тем, что Татьяна Восьмиглазова была по-своему талантлива, спорить Юра не стал. Конечно, ей не хватало его цепкого профессионального взгляда на вещи. Однако сегодня она была особенно красива, когда камера и весь имеющийся свет в студии были устремлены на её пикантный силуэт. И по-своему привлекала аудиторию, этого у неё не отнять. И его, разумеется, привлекала в частности. — Мы встретились с ней вчера вечером и провели время у меня дома, — Ричард признался в этом с удовольствием. — Это было вери грейтебл. Я всю ночь обучал её инглиш, чтоб на языке любви Татьяночка могла ввести эддрэс сайта с, как ты выразился, безумными профанациями, — объяснялся Ричард. — Популярными, между прочим. Он обворожительно улыбнулся, сверкнув белизной ухоженных зубов. А Юрий всё заводился. — Я даже сделал ей э гифт, заставив выступить в блу гольфиках! — бесстыже хвастался Сапогов, широко улыбаясь. — И собираюсь сделать ещё один! — Но это нечестно! — взвизгнул на эмоциях журналист. — Кто платит бабки — того и тапки! — повёл плечами директор девятого канала. — Слышал такое выражение? Так говорят настоящие американцы, чтобы ты знал. Тебе бы и самому не помешало поучить сам лэнгвиджиз, ю ноу? И только сейчас, удержав в себе все рвавшиеся на язык нехорошие слова, Юра смог разглядеть, что именно держал в своих руках Ричард. — А что это за маленькая коробочка, перевязанная красной ленточкой? — журналист ткнул в это грязное дело пальцем, мгновенно почувствовав что-то неладное. — Уж никак предложение собрался моей Танечке делать?! — он в миг завёлся. — Ты! Твоя продажная душонка с красивой шевелюрой! Ричард отвлёкся на журналиста, осклабившись. Бант, который он завязывал, получился кривой, а Ричард Сапогов терпеть не мог что-то некрасивое. — Ха-ха-ха-ха-ха, мой стьюпид френд, — голос его, как всегда звучавший очень бархатно, обволакивал и сбивал Юру с толку. — Такая майнд мне даже не приходила в голову, соу сенк ю соу марч, ты подал мне блестящебл идею! — Ничего у тебя не получится! — воскликнул мужчина, вцепившись в микрофон. — Это говорю тебе я, Юрий Грачевич… — Да что ты? — перебил его Сапогов. — Да! — в сердцах журналист махнул микрофоном в его сторону. — Я тебе этого не позволю! Ричард поднялся со своего места, окончательно теряя терпение. То ли оттого что бант ему не дали нормально завязать, то ли выпить ему не дали. Чай-то на столе стоял уже остывший, с чашки не шёл пар. — Между прочим, я уже предложил Танечке переехать ко мне! — без обиняков заявил он напрямую, что Юре тут ловить уже было нечего. — Теперь я все ночи напролёт буду учить её языку любви! — напирал тот. — Рано или поздно вместо бездоходной убыточной программы жалкого журналистишки телезрители девятого канала увидят прогноз погоды с неподражабельной ведущей, преподающей к тому же и уроки английского! Как видишь, я далеко не всё делаю исключительно ради денег! Журналисту плохело с каждой фразой, сказанной Сапоговым, каждым его словом. Как могла Татьяночка, его чистая непорочная Татьяна согласиться на какую-то ерунду с прогнозом погоды! Кто это будет смотреть? Это же никакое не расследование! Она же погибнет, провалится под гнётом ненужности и непопулярности программы. Уж такого вынести он окончательно не мог. А Ричард всё никак не мог остановиться, приговаривая: — Ах, Таня моя, Татьяночка, сердце маленькая цыганочка, Танечка принесёт девятому каналу славу и известность… Эта маленькая броуш ей будет к лицу. Дальше Юра уже не слушал. Он отключился.***
Нашёл себя Юрий, только когда его кто-то увлечённо бил по щекам. Этот кто-то имел мягкие пушистые руки, больше похожие на хвост. Они точно так же хлестали его нежную кожу, оставляя после себя ранки и бороздочки, что возвращало его воспоминаниями в те далёкие времена, когда он гонялся по лесу в поисках ондатры. Та должна была указать ему путь через радиоактивные болота к подболотникам, но так и не решилась раскрыть столь значительный секрет. Её запугали проклятые цыгане — это было очевидно. А теперь — запугивали и его! — Не взять врагам так просто свет непокобелимой журналистики, понятна?! Он открыл глаза и со всех ног бросился на обидчика, вырывая из его изящных рук синие шерстяные гольфики из настоящей шерсти. И кто знает, может, это была шерсть той самой ондатры? Только вот почему изящные?.. — Таня! Таня, Танечка! — воскликнул журналист, когда понял, что это именно она — его Танечка, его Танюша так усиленно и так нещадно, со всей ей присущей страстью хлестала его по щекам. Да и если бы даже не узнал он свою Танечку, то один её голосок, один её разразившийся крик, спугнувший бандита с той же самой лавки, где сам Юра отчего-то провёл какое-то время в горизонтальном отключенном состоянии, помог ему осознать происходящее своим профессиональным взглядом на раз. Он мигом остановился, причитая всё одно: — Таня! Танюшка! — Сьтоу? — не выдержала напора драмы соведущая девятого канала. — Здравствуй, — Юра пригладил волосы, — а что же вы… ты… в погоду такую здесь ходите? А в следующее мгновение шишка на голове взорвалась новой сияющей болью. Его снова позвала ондатра в своё зеленое царство. — Эй, ханурик! — воскликнул бандит откуда-то сквозь пучину болота. — Ты не откинься тут мне. Вновь открыв глаза, он методом случайного подбора разрозненных фактов определил, что перед ним очередной представитель преступного мира. Кепка, кожаная куртка, спортивные штаны. Одним словом, ничего необычного для типичного бандита современности. Однако чёрная водолазка окончательно выводила на след организованно-преступной группы «Железные рукава». А вот это уже было заявлением на целое организованное покушение с целью покушить… покусить… прокусить… В общем, откусить лакомый кусочек его личного пирога! — А тебе чего надо? Чего надо тебе, бандит? Чего пристал к моей Танечке?! — разошёлся журналист. — Она моя, понятно тебе? Моя Танечка, как вы все не поймёте! — Так я же не бандит, — возразил тот, разводя руками. — Я, между прочим, свободный человек теперь, милорд, — бандюган изобразил что-то странное ладошкой, всовывая тому в руки микрофон. Журналист икнул, натягивая сползающие очки, и выставил перед собой микрофон, словно саблю. Отбиваться предстояло не только за себя, но и за Танечку, столь внезапным образом появившуюся перед взором опытного журналиста. — Да? — не поверил Юра, тыча микрофоном в случайного незнакомого. А затем развернулся к камере. — Некогда молодые ребята, сейчас же это подросшие матёрые уголовники, промышляющие дракой с журналистом за чистую правду! — Мне драка не нужна, — перебил его уголовник, возразив. Бывший уголовник, как он себя позиционировал. — У меня всё спокойно. У меня эта, аллергия. — Пора пролить на это дело чистую водицу! — крикнул Юра. — Эээааа сё-сё-сё-сё, — воскликнула Татьяна, замахав на него руками. — Але сё, оть-тюда… — К директору девятого канала? — зловеще оскалился журналист. — Это к Ричарду Сапогову, что ли? Танюша отчаянно кивнула. А Юра, наоборот, разозлился пуще прежнего, вспоминая, что было на студии всего каких-то полчаса назад. — Таня, Танечка, как же ты могла? — журналист попытался её пристыдить. — Сё? — переспросила девушка, переминаясь с каблучка на каблучок. — Не ври мне! Я все знаю! Знаю про вас с Ричардом! Вы двое за моей спиной, что же вы вытворяете-то! Как это бесстыда… бесстыдно… бесстыдоносно! Невразумительное бормотание послужило ему ответом. Таня вся затряслась, пытаясь справиться с вновь охватившим его праведным гневом. А ведь и правда — он же столько сделал ради своей Танюшки! Каждый день приносил ей на работу веточки, а она! Бесстыдница! — Ты решила подсидеть меня со своими метеорологическими изысканиями, а всё за что? Из-за чего, спрашивается? Из-за какой-то сильно дорогой с большими каменями брошки? Я не знать не знал, что ты такая же продажная! — Ты сьтоу, ты сам-нам-на! Ния! — пыталась оправдаться Танечка. Бандюган выпучил свои глаза, следя за каждым словом. Кажется, он и не думал уходить, даже если и спешил. Главное, что Танечку не трогал, разумно решил для себя журналист. А с ней он и сам разберётся. — Да что, думаешь, я не знаю, что ли, где она лежит? — мотая головой, Юра задал риторический вопрос. — В ящике стола у него! Слева сверху, вон, пойди да посмотри! Как раз у него обед, там нет никого уже! — Мамзель, я прошу извинения! — вклинился в их спор бандюган. — На аудиенцию спешу. — Аудиенция с милицией у тебя будет, жалкий несчастный уголовник! — возразил ему Юрий, пригрозив. — От работы вообще-то кони дохнут! Цыганские! Так своим лютым опг-шникам и передай! Я докопаюсь до ядра ваших бесчинственных событий! Я разобью это логово! И вызволю из него… Дальше уже его не слушали. Его ближайшие слушатели разбежались — кто куда. Бандюган, прикрывшись своей синей кепочкой, пустился рысцой в сторону здания телеканала. Татьяночка же, окончательно обидевшись и махнув на него рукой, подобрала свои гольфики, листики и цветочки и ушла в лес. — Таня! — в последний раз окликнул её Юра. Аллея вмиг опустела. Юрий поправил очки. — Вот так закончилась эта история любви. Не смог я, не сберёг свою Татьяночку. Её украли от меня! Следы ведут в лес! Он повернулся снова к своей камере, к единственному, что на самом деле когда-либо было ему нужно — к своим зрителям, к своим родным, любимым. Он был уверен — уж они никогда его не покинут. — Но у меня всё ещё есть моя любовь всей моей жизни, она останется со мной на вечные века! — повернувшись другой, более удачной стороной лица в кадр, он продолжил. — Осмотрев ближайшие деревья на предмет неожиданностей, я решил для себя раз и навсегда. Это лесное дело становится для меня поистине принципиальным. И мне ничего более не остаётся, кроме как наведаться в логово врага. Я отправлюсь на радиоактивные болота, ведь именно там, рядом с ними, километрах всего в пятидесяти, находится цыганский табор! Это будет мой авторский сенсационный выпуск телепрограммы «Загадка дыры»! — под конец журналист снова скатился в крик, распугав всех голубей с лужайки. — Что это вы тут всё орёте ходите, — пожаловался за его спиной инженер. Кажется, он куда-то спешил. Может, в свой НИИ. — Я тут особу жду! Ищу. Он-на… тут мы… э-э-э… повстречаться до-должны были. Ещё час назад. А её нету. А я на работу… спешу. Да. — У вас тоже пропала особа? — не на шутку перепугался журналист. А затем снова повернулся к камере. — Что ж, дорогие мои телезрители. Пришло время приступить к расследованию. В лес! За мной! Он запутался в проводах, определяя свой путь по мельчайшим уликам. И вновь спохватился. — А, нет, в лес — это туда! Юра указал верное направление, которое несомненно приведёт его к приключениям, и отправился по зову своего профессионального нюха. Кражи молодых, блондинистых и привлекательных в его городе продолжались, и он должен был их остановить!***
— То здесь, то там ондатры рыщут. Лес буквально смертью пыщет. Именно он стал пристанищем для жертв этой преступной группировки. После того, как они сбегают из табора, их так и манит в местные радиоактивные болота. Я же стремлюсь не только разыскать несчастных, но и добиться правосудия. Журналист поднялся с ближайшего пня и прошёлся в поисках несколько километров. На одном из бесчисленных поваленных деревьев, рядом с ближайшей болотистой полянкой ему встретился первый экземпляр. — В ходе поисковых разглядываний местной флоры и фауны, общения с муравьями и муравьедами, мне удалось обнаружить след очередной жертвы преступной группы цыган. Игорь Натальевич Катамаранов, — журналист кивнул в сторону строителя. — Что он не поделил с цыганами и где у него светлые волосы — остаётся только догадываться. Подойдя ближе, он похлопал строителю по ноге, двигая его, чтобы самому сесть удобнее. Принюхавшись, он почувствовал типичный специфичный запах, который нельзя было спутать ни с чем другим. — Эй, Игорь! — двинул он мужчину так, что тот чуть не свалился с деревца на спину, а вскоре пришёл в себя. Если это можно было так назвать. — Катамаранов! Ты где подболотники опять нашёл, хтонь ты проклятая?! А?! — Аэээаа чё?! С-рёга, я-те грил!.. — с криком обрушился на него мужчина, поднимаясь и роняя целую горсть несчастных грибов. — Какой я тебе Серёга, я вообще-то тут табор ищу! — возмутился Юра. — Серьёзные дела делаю, в отличие от тебя, пьяница ты скипидарная! Вот возьму и в милицию на тебя пожалуюсь, что ты мне тут расследование портишь, в конце-то концов! Тут вершатся великие дела, история вершится на твоих глазах… — Ннад млицию, во там, — Игорь перебил его. Он вытянул руку несколько правее того места, где сидел журналист и спал до этого сам Катамаранов, указывая дорогу. — Двести киметров чрз лес, я првожу, — он махнул рукой, позвав за собой. — Ты хотел сказать — двадцать километров? — уточнял Юрий. Игорь кивнул, сделав пару уверенных шагов в нужном направлении. — Вот провожать меня не надо! — воскликнул журналист. — И сам как-нибудь справлюсь, от тебя одни беды, я смотрю! Как от вони не оглохнуть — здесь повсюду кони дохнут! Двадцать пять километров спустя и пять километров скользкой тины обратно — и вот журналист добрался до ближайшего табора. Обычный цыганский табор, не предвещавший беды. Однако именно здесь пропадали несчастные блондинки со всего района. — И именно здесь я возьму эксклюзивное интервью у жителей табора, — журналист посмотрел прямо в камеру, многозначительно сведя брови. — Я начинаю… атаку на цыган! Жуткая мелодия была ему ориентиром. — Один вопросик можно? — обратился он к ближайшей девочке. Та, вся в золоте и позолоте, сверкнула своими золотыми зубами, указывая направление. А затем попыталась скрыться в своих таборных джунглях. — Стой, дура! — Юра разорался на неё, пытаясь поймать, то и дело петляя между полотнами ткани, будто специально развешенными между заборов. Вскоре его постигло разочарование — цыганка, сверкнув своей золотой улыбкой, ускакала восвояси. — Преступник отчаянно делает вид, что не понимает язык человеческий. Однако так или иначе я разузнаю, что здесь происходит. Журналист попытался поймать очередного цыганёнка, но тот промчался мимо, будто бы и не заметив. — Ну что ж, — вздохнул Юра и вновь повернулся к камере. — Ни один цыган не дал мне вразумительного ответа. Но я буду продолжать свои поиски, ведь собственное журналистское чутьё должно меня рано или поздно вывести на след преступной цыганской группировки. За очередным бараком, вставшим у него на пути, появился уже взрослый мужчина. Он был высокий, плечистый, с серьёзным взглядом и совершеннейшим образом негостеприимно настроенный. Не по-цыгански, — с грустью подумал Юра. — Дикий взгляд и волосы назад — ещё один цыган, уж этот не уйдёт от ответа. Короткий комментарий по делу о пропаже блондинок, пожалуйста, — журналист протянул ему микрофон. Он всё стоял и стоял, ожидая, когда же наконец получит свои ответы. А цыган надвигался на него, словно скала, груда, сотканная из мышц и ненависти к непрошенным гостям с микрофонами. И вскоре отчаянная журналистика накрылась с головой. — А-а! Мои глаза! Мои глазёнки! — запротестовал Юра. А потом извернулся и поправил дужку очков сквозь непрозрачный мешок. — А хотя нет, всё нормально, меня просто украли цыгане! — кивнул он собственным выводам, вновь будто погружаясь в темень болота. И всё, что ему оставалось теперь, это причитать и записывать показания, всё, что с ним происходило, пока сильные руки тащили его до нужного дома. — Казалось бы, настоящие профессионалы по части краж людей, но нет: бац и прокол в мешке. Вот что выдало этих цыган — и теперь я знаю, где они находятся! Я проследил весь путь, от болотистых болот до главной преступной цыганки, и теперь смогу сориентироваться в пространстве даже без очков! Он долго не открывал глаза, до тех пор пока его не усадили в мягкое кресло. И только голос сладкоголосой цыганочки привёл его в чувство. Юра резко почувствовал, будто у него пропала обувь. — Влюбленные перевёрнутые выпали. Разлад в любви у тебя большой, — поцокала языком цыганка. Перед ним на столе лежали ещё шесть карт, ожидая, чтобы их открыли. — Да что ты говоришь такое! — разозлился Юра. — Прекрасно мне известно, кто в этом виноват! — Ты в этом так уверен? Позолоти ручку, всю правду тебе расскажу, сладенький, — нехорошо ухмыльнулась девушка. Ещё много чего журналист бы ей сказал, в чём конкретно он был со стопроцентностью уверен. Но как на зло рядом сидел тот же самый цыган с сильными руками, и все слова в его голове как-то резко сошли на нет. — Ай-яй-яй, барон твой перевёрнут, — посетовала цыганка, вскрывая вторую карту. — Осторожней с головой. — Ты лучше мне расскажи, — не выдержал журналист, — где ваш собственный барон пропадает? Зачем ему столько красивых девушек? Улыбка цыганки отчего-то потеплела после его слов, будто он сказал какой-то комплимент. Однако следом она всё равно протянула ему руку ладонью кверху, намекая на оплату. Юра так и подумал — что если живым удастся выбраться, то вот без оплаты не обойтись теперь никак. Даже если ему вовсе не нужно было это пресловутое гадание. Он глянул безрадостно на свой микрофон, понимая, что никак не сможет расстаться с ним. И полез в карман за собранными после Катамаранова грибами. Ими он, скрепя душой, и расплатился. Цыганка своему неожиданному приобретению была более чем рада. Она довольно и предельно бережно убрала грибочки себе в подстолье, а потом повернулась к нему. — Значит, барон наш тебя интересует, — улыбалась неизвестная, строя глазки. Юра вновь оглянулся на своего няньку-переростка, но всё-таки решил говорить прямо: — Меня больше интересует его цыганочка одна. Которая с ним шашни крутила. И которую сейчас он самым наглым образом использует в своих преступных действиях! — Рахид, брат, — кивнула своему напарнику цыганка. — Оставь нас. А дальше было произнесено несколько фраз на их нечеловеческом. Журналист окончательно уверился, что его окружали одни сплошные уголовники. Потому как честные люди, которым нечего было бы скрывать, на тарабарском в присутствии гостей так долго не изъяснялись. — Про Лалочку узнать хочешь, — протянула цыганка, хитро ухмыляясь. — С виду непростой журналист, а про такую персону не знаешь… может, ты и не журналист вовсе? — Почему же не знаю, — не растерялся журналист, — знаю я вашу эту Малочку… Устроила тут кражи на сто лет отсидки. Хоть и не по-цыгански это — штаны носить. Но меня вы не проведёте! Так что мне бы пару вопросиков просто для уточнения. Цыганочка залилась громким смехом, отчего многочисленные украшения на её груди весело зазвенели. — Ничего ты не знаешь, Юрочка! Уж карты ясно видят, — она провела рукой над разложенной колодой карт. — Но так уж и быть, расскажу. Бога гневить не хочу, уж больно хорошую горсть подболотничков ты мне принёс. Журналист часто заморгал, недоумевая. Видать, этот вид грибов сошёл за местную валюту. — Девки у нас иконы ходячие! А ты про штаны. Где ж штаны, то а? Ать, утю-тють! — цыганка вновь потрясла плечами, затрезвонькав цепочками. — Но Лалочка наша — первая красавица на весь табор! Брови чёрные, ресницы длинные, а фигура… ей даже ворожить не надо. Стоит тебе один раз её увидеть — никогда не развидишь! Крутила каждым, как сама того хотела! — А как же… порядки… — недоумевал Юра. — Посмотрела бы я на тебя, как бы ты отца с матерью слушался, если б на тебя сам барон обратил внимание! Юрий сглотнул ком. Вот что-что, а такого счастья ему не хотелось. — Даже братьев и сестёр не слушалась. Никогда! — цыганка отчаянно махнула рукой. — А семья у неё большая? — заинтересовался Юра, наклоняясь чуть вперёд. — Шестеро братьев и столько же сестёр, даже близняшка есть! А ещё бабушки, дедушки, тёти, дяди… — перечисляла неизвестная. — Большая, большая у неё семья, как у всех нас. — И что же барон ваш, влюбился? Как его по имени… — Не то слово ты подобрал. Лало голову потерял! Всё был готов сделать, любой каприз исполнить! А она крутила им, как хотела. То так, то эдак! — она забавно вздёрнула руками. — То цацки новые попросит, то платье, то ещё чего-нибудь учудит. Страстная любовь у них была! — Была? — удивлённо протянул Юра. — А разве сейчас она не с ним? — Не с ним, — качнула головой цыганочка. — С бандитником связалась, влиятельным таким… Окрутила его в два счёта. Журналист очень крепко держал микрофон перед собой, записывая на камеру всё-всё, не упуская ни одной важной детали из виду. — А как же барон? — А барон узнал, но не сразу. Лала любвеобильная девушка. Чем больше мужчин было рядом с ней — тем ей лучше было! — она вновь рассмеялась. Юра непроизвольно раскрыл рот. — А что? Один в постели хорош, а другой золото дарит, ухаживает красиво. Лало даже белую кобылицу для неё нашёл! — И как же она держала роман на стороне в тайне? — Так цацками, что ей Баро давал. Продавала за молчание или за то, чтоб тому на уши лапшу навешать про отъезд к дальним родственникам в Область. Вот только всё ж стоило ей послушаться сестру и вовремя прекратить крутить шашни с бандитом. — Что же случилось в этой романтической истории? — с неподдельным интересом спросил Юра. — Да то и случилось, — посетовала цыганка, в момент погрустнев. — Барон, как всё узнал, так сразу с позором выгнал её и всю семью! Хорошо, что хоть не убил, хотя грозился ножом зарезать, как свинью. Журналист снял и протёр очки о подол своей кожаной куртки от такой сенсационной информации. Кажется, всё больше и больше погружался в дебри преступного мира, начиная ориентироваться в нём. — И где же она теперь? — задал он свой главный вопрос. — Живёт здесь, на окраине, — ответила информаторша. — В центре табора редко появляется, ежели что-то надо на рынке приобрести. Хотя и там её неохотно встречают… барон распорядился, чтоб с ней не водился никто. — А что же бандит её? Вы бы имячко-то назвали. Для чистоты следствия. Просьбу цыганка проигнорировала, но рассказ свой продолжила: — Они продолжили встречаться, но теперь уже не тайком! Вот только недолго всё это было. Натворил что-то страшное этот бандит, его тут же в тюрячку упрягли на долгие годы. Ох, горе моё! — цыганочка внезапно всплакнула, утираясь о подол длинной юбки. — Полюбила уголовника, бедняжка, ой, полюбила. Ох, не смогла Лалочка смириться с мыслью, что любимый за колючей проволокой оказался. Злобу затаила на милицию, отомстить захотела. Ой, бедная-бедная, ой, да за что же всё это… Журналист кивал в такт причитаниям несчастной цыганки до тех пор, пока кибитку вновь не посетил Рахид. На этом журналист окончательно понял, что больше сведений собрать не удастся. Он развернулся к камере и заявил: — Прошерстив до основания всю базу цыган, я выяснил о существовании главной цыганки. Оказывается, она не только носила брюки, но и юбки. Вот и разгадано первое слово этой ужасной загадки — Лала! Или Лало, — журналист поправил свои безумные очки. — Или Лалэ, я так и не понял. Но обязательно вытащу на свет всю правду! Брат оказавшейся полезной информаторши недобро глянул на представшую ему картину. Сестра вся в слезах изошлась, а гость одной рукой тянулся за обувью. — Кажется, преступник бежит следом, — разнервничался журналист, когда убегал от погони. — Полундра!***
— Тише, мыши — кот на крыше! Но этим вечером сперва три звезды полезут в жернова, в спешке ухает чувствительно сова — она спасёт себя едва. Вот такие незамысловатые стихи родились в моём воображении. Оторвавшись от цыганской погони, я оказался в подвале ресторана Канарейка. Сегодня в этом здании планируется покушение. И именно я, Юрий Грачевич, выведу преступников на чистую воду. Мимо журналиста прошелестели девушки, представительницы древнейшей профессии. Они обступили его на мгновение. Одна из прекрасных дам погладила его по щетине, другая потянулась погладить его микрофон, от чьих ненужных ласк он еле увернулся. Но когда они поспешили на лестницу, Юра обнаружил себя перемотанным розовым шарфиком. — В свете последних событий мною были забраны особые вещи, которые помогут мне продвинуться в расследовании, — воодушевился Юрий. — Я собираюсь укрепить ряды врага собственной персоной. Всего какие-то жалкие четверть часа ему понадобились, чтобы разузнать важные сведения, массируя плечи главарю банды «Железные рукава». Правда, операция «внедрение» позволила ему наконец определить, для каких чистеньких целей использовались несчастные девушки. А также заиметь неотъемлемый атрибут любого представителя организованно-преступной группировки у члена другой банды — чёрные очки! Однако задача по спасению нуждающихся и поиску пропавших обрастала проблемами. Нуждающиеся в спасении то и дело ходили по пятам по залу. А странная цыганка, которую Юра признать так и не смог, странным образом посматривала на него, когда отвлекалась от барона. Поэтому ему пришлось затихариться прямо вот здесь — между главарями банд, прислушиваясь к их пьяным рассказам. — Ночь уже проклятая, — протянул цыган хмуро, когда Юрий подсел к нему. — Я по ночам гадать не буду, Жила. Ты уж меня прости. — Да чё ты как это, — ухмыльнулся бандит. — Пораскинь картишками, я уж не обижу золотишком. Серьёзные дела намечаются, а ты ломаешься. — Не, не буду я гадать, — покачал головой гадатель, размахивая руками. — Что увижу — точно сбудется. Беду навести могу. — А ты постарайся плохое не гадать! — разразился заразительным хохотом Жила. Ему вторили и остальные уголовники. Пришлось изобразить смех и журналисту. А что оставалось делать — в кругу преступников приходилось идти и не на такое! — Ты чего рыдаешь? — обратился к нему уголовник в малиновом пиджаке. Делать нечего — дело к вечеру, понадобилось как-то выкручиваться. И от недостатка практики общения тет-а-тет, когда жизни вновь угрожала опасность, журналисту не оставалось ничего другого, кроме как перерезать в тарелке фарш на колбасу. — Да я… это… — Юра пожал плечами. — Пальчик порезал, — в доказательство своей неприкасаемой преданности преступному миру, которую нужно было срочно изобразить, он протянул бандиту свой палец. Но, увидев, что тот абсолютно безвредно чист, хлестанул по нему ножом. Малиновый пиджак отчего-то отшатнулся от него в замешательстве. Но промолчал. Что дало журналисту основания полагать, что фокус с установлением верности бандитским законам сработал. Тем временем барон заговорил о чём-то своём с цыганкой на их тарабарском. После чего она достала из подола длинной юбки колоду карт. Которую, к слову, Юра уже давным-давно приметил. — Я тебя научу, как на хорошем языке варганить! — возмутился представитель правоохранительных органов, проходя мимо весёленькой компании. Мимоходом он схватил чужую стопку и ушёл в другой конец стола. Юра выдохнул — пока что его так и не обнаружили. Спустя мгновение закуски были сдвинуты, а простенький расклад раскидан на освободившемся месте. Долго молчал несчастный цыган, пока в конце концов не выдохнул: — Кровь вижу. Бойню вижу. Твой брат пострадает. Да и ты тоже пострадаешь. И подельник твой тож без удачи. Ничего хорошего не вижу. А вот тут-то началось основное представление. По очень даже ясной и не нуждающейся в дополнительном изучении причине бандит по кличке Жила разозлился не на шутку. Он вскочил, сверкая полубезумными глазёнками. И если бы его не придержали под белы рученьки, и стол бы он перевернул, и ресторан вверх дном перевернул. — Да я! Да я покажу, как надо гадать! Я такое щас устрою! Я вас всех тут устрою! Будете у меня… Ты что меня снимаешь, ты?! — его взор был обращён к журналисту, а бедный Юра чуть в микрофон не поседел. Пора потихоньку сворачиваться — это было его первым решением. Но где наша не пропадала! Юра оглушительно кивнул. А бандит отчего-то подуспокоился. — А ты чё остановился? Снимай! Семейный архив, мать его, пополним! Мы его матери вышлем! На тот свет! Юра чуть не отключился, сползая со стула прям под скатерть. И решил для себя больше так не рисковать. Он битый час потыкался вдоволь по залу, но так и не обнаружил больше никаких сенсационных находок. Никаких интересных историй расчленёнки, ни рассказов о кровожадных похищениях кошельков — одни только пьяные бредни. Разве что под конец обнаружился сам — но это уже было не столь важно. Однако паззл складывался. Сопоставив разрозненные факты и проведя колоссальный мозговой штурм в одиночку, Юрий всё-таки смог нарисовать в своём воображении схему мошеннических действий. Он понял: здесь ему ловить больше нечего. Преступница обнаружится в неожиданном месте. — Вот уже несколько месяцев эта банда цыган орудует по всей Области, — он надиктовывал в свой непострадавший микрофон, выйдя из помещения в коридор. — И до сих пор доблестная милиция Катамарановска не разобралась, кто настоящий главарь этой банды. А я! — разорался журналист в камеру. — Смог! Сильная музыка стала ему фоном. — Именно здесь, в кафе Канарейка, мне попалась последняя преступница. Ей стала та сама цыганка Лала, принявшая чужую фамилию — Брышкина. Она попыталась сбежать в туалет от правосудия, но самым безжалостным образом была мной догнатая… И не только мной, но ещё и градусами! Догнута… догнана… Журналист на мгновение завис, подобравшись и уставившись в дверь с надписью «Ж». — В любом случае сейчас преступник, наконец, обнаружен! Полундра! — воскликнул он, ворвавшись в женский туалет кафе. Сцена, представшая ему прямо сейчас, не могла присниться и в самом страшном сне. Смуглянка-беглянка из Области ползала на карачках перед унитазом, пачкая свою чистенькую милицейскую форму. — Вот ты и попалась! Лала из табора цыган ближайшей Области! Я всё про тебя разузнал, преступница! Как ты лишаешь свободы несчастных девчонок! Шашни крутишь с опг-шниками! В ответ девушка, закинув косичку за спину, покрыла настоящую руку правосудия в этом городе благими матами, перемежающимися с всплесками жидкости в унитазе. — Иди… нахрен отсюда! — как следует отдышавшись, проговорила она. — Вот, полюбуйтесь, чем она тут занимается! — всплеснул руками журналист. — Возможно, разве что несколько комментариев по этому делу скостят тебе срок, уголовница! Это твой последний шанс! Девушка набрала в ладошки воды и как следует плеснула ему в лицо, намереваясь привести в чувство. А что ещё можно было ожидать от типичной преступницы, думал он, вытирая очки, пока на него вновь сыпались угрозы. — Да я сейчас! Милицию вызову! — воскликнул он, когда на него замахнулись ещё раз. Брови цыганки резко взметнулись, она резво подскочила к нему, проговорив: — Вызови! Вызови, придурок! Позови сюда Жилина! Журналист аж отскочил обратно к двери от такой наглости. Ну что ж, раз уж местная преступность окончательно сошла с ума, то ему ничего не оставалось, как закончить начатое. Накрыть с головой этот преступный мир руками полковника Сергея Олеговича Жилина. Да свершится правосудие! Юра выскочил из туалета. Микрофон за ненадобностью болтался у него в руках, путая своим проводом ему ноги. Он прошёл уже четверть коридора, выйдя на узкую лесенку. И вдруг нос к носу столкнулся с самим лидером банды «Железные рукава»! Вот и настал час расплаты! Да вот только Жилина нигде не было видно, а за плечом Григория Стрельникова оказалась его неизменная охрана в составе одного очень высокого человека с антресольками вместо плечей. А Юрий, как назло, даже чёрные очки с собой не прихватил на дело. — Девушка в милицейской форме — видел? — спросил его главарь организованно-преступной группировки, очевидно, замышляя очередное организованно-преступное убийство. И поделом будет, подумал журналист. Вот оно — самая настоящая расправа! За что боролась — на то и напоролась! И, быть может, тогда, после расправы над злостной цыганской преступницей, банда цыган поглотит банду «Железные рукава». Кровь за кровь, а зуб за зуб. Преступность в городе сама собой сойдёт на нет. Это будет его заслуга! Только его! В ответ на этот непростой вопрос, без всяких пояснений, журналист оглушительно кивнул. — Куда пошла? — словно обухом по голове огрел, пробасил его охранник, отчего коленочки настоящего борца с правосудием неожиданно затряслись. — Туда, — он указал направление своим микрофоном, мысленно продумывая варианты побега. А затем, мгновение спустя, ему пришлось участвовать в транспортировке потерпевшей. Под дулом хмурого взгляда он провёл объединённые усилия двух банд тем же путём, которым сюда ворвался. То есть — через подвал. Выйдя на воздух, пережив неимоверные испытания в этом деле, он по-прежнему недоумевал. Как ему посчастливилось узнать так много и выйти сухим из болота?.. Это было поистине чудо, обернувшееся разгаданной загадкой. — Эта история началась с приезда двух славных девчулек, — проговорил он на камеру, наблюдая за тем, как преступники паковались в чёрную машину. — Одна из них пострадала от лап жестокой цыганки. Она была совсем молодой цыганской девушкой, когда бесчеловечно выкрала и привезла из Области свою собственную сестру в наш славный Катамарановск. Но ничего не поделаешь — как мы недавно выяснили, законы табора нарушать не следует. За этим стоят вековые традиции и организованно-преступный сбыт блондинок. Свои же собственные цыганские родственники заставили девушку влезть в погоны и присвоить чужую фамилию, лишь бы в милиции ничего не заподозрили. Журналист торжественно поправил очки, продолжив. — И всё бы ничего, если б не роман с главарём банды «Железные рукава» Григорием Константиновичем Стрельниковым. Бедная девушка совершила ошибку, появившись в баре Канарейка и позволив себя увезти с вечера, где лидеры всех организованно-преступных групп обсуждали мировое господство. В наказание эти проклятые уголовники ничего не придумали, кроме как закрыть её в этой маленькой чёрненькой машинке с тремя девяточками вместо номеров. И не выпускают её оттуда. Более того — и не выпустят. Девчонка в коробчонке теперь навсегда замурована. А моё расследование… А моё расследование продолжается! Зрителям нужен сенсационный материал, который поднимет рейтинги передачи до небес! Грачевич, выставив руку с микрофоном вперёд, ускорил шаг, вскоре даже побежал вслед за мерседесом, что стремительно скрывался за горизонтом. Однако догнать умчавшийся на высоких скоростях автомобиль у него не получилось, хотя он желал этого всем своим журналистким сердечком. Юра огляделся по сторонам, пытаясь мысленно продумать, как ему нагнать беглянку! Неожиданно рядом с ним резко затормозила машина, на крыше которой красовались шашечки такси. Из открытого бокового окна выглянул водитель и, приветливо улыбаясь, сказал: — Ехать, как говорится, надо! — Да, мы продолжаем! — громко скандировал в микрофон Юра, неуклюже залезая на заднее сиденье такси. — Берегитесь, бандюки! Следуй за чёрным мерседесом! — Уть, чудной какой! — издал смешок водитель такси. — Ну, как говорится, чуду — чудо, а чудному — чудная! — непонятно высказался он, вдавливая педаль газа до самого упора. Погоня продолжалась долго, и всё это время журналист оглушительно молчал в микрофон, внимательно вглядываясь в лобовое стекло. Слова и не требовались — не время говорить, когда прямо на глазах разворачивались такие события! — Богданыч! — услышал крик Стрельникова, главаря банды «Железные рукава», журналист, как только высадился из такси. Махнув рукой вместо оплаты, он отлетел в ближайший куст черники, лишь бы не упустить след. — Живо сюда! — Босс, куда её? — послышался бас второго члена банды. — Ко мне в комнату, на кровать положи её, — ответил ему Григорий Константинович. Набрав в лёгкие побольше воздуха, снова крикнул: — Богданыч, где ты шляешься?! Так вот что замышляли нечестивые убивцы! Цыганку постигнет чистенькая участь несчастных девушек! — Что слу… — хотел было спросить мужчина, новое лицо, появившееся в расследовании. Надо было отметить: лицо у него было вконец ошарашенное. — Понял! — крикнул Богданыч и пронёсся на всех парах в дом. Девушку тем временем паковали туда же, за ним. Здесь след преступления обрывался. Цыганка набрала себе в личное дело событий на толстый томик, решил журналист, и уж точно никакой жалости к подобным людям испытывать не стоило. Однако ради репортажа с места событий он полез осматривать окрестности дома, залезая на попавшийся на глаза пригорок. В найденном маленьком окошке, служившим скорее вентиляционным отверстием, обнаружилась искомая процессия. В комнате были все. Вся преступная банда, решившая совершить с девушкой страшное. А сама цыганка была уже на кровати. «Чем больше мужчин было рядом с ней — тем ей лучше было», — вспомнил Юра слова гадалки. Так вот оно что! И никакое вовсе тогда не страшное! Оперативненько спланировала, дал свою независимую оценку журналист. Однако полнейшая тишина мучила его, словно пальцем по стеклу. Не стоило издеваться и над телезрителями, а стоило выйти из положения. Поэтому Юрий изо всех сил пригвоздил свой журналистский микрофон к стеклу вместо пальца. Из присутствующих уже было на одного меньше. — Спасибо, отец, — главарь банды, Григорий Стрельников, крепко пожал руку мужику в халате. — Да пока не за что, Григорий Константинович, — ответил ему Богданыч и, подмигнув, вышел из комнаты. Слышимость стала заметно лучше. Однако в поисках лучшего места для съёмки журналист безвозвратно потерял как лучшее время, так и удачный кадр. Убивцы расходились, а девушка стремительно теряла одежду за одеждой. Что ей подсыпал сейчас и что ввёл внутриорально странно подмигивающий врач, так и осталось неизвестной переменной. Проклятая цыганка дышала тяжело и часто. Её губы быстро шевелились, будто бы она без устали что-то шептала, не издавая при этом ни звука. А Григорий Стрельников навис над ней, что тот коршун, подтягивая к себе поближе, подбираясь к своей жертве, бьющейся в слепой истерике перед лицом опасности и неимоверных страданий. Что случилось дальше, журналист для истории запечатлеть уже не смог. Он свалился с пригорка, на котором опасно держался, удерживая сцепление подошвой одной-единственной туфли. Что-то тяжёлое опустилось ему на макушку. А потом его вновь настигла болотная тьма.