Художник

      Мэй нашла блокнот во вторник.       Зажатый в проеме между стеной и сидушкой дивана, он имел обложку из мятой кожи и две трети страниц, занятых плодом деятельности чьей-то руки. Как девушка целомудренная и благочестивая госпожа Араи извлекла книжечку и захотела связаться с администратором, чтобы как можно скорее вернуть владельцу пропажу. Однако в тот день ни один человек, работающий в «Легенде ивы», не знал о том, что взволновало сердце Мэй. Как человек, которого содержимое крепко сшитых страничек касалось напрямую, девушка проявила недюжинную скромность и опустила находку на дно потайного кармана сумочки.       Мэй прижалась лбом к холодному окну. Девушка вспоминала, как, будто находясь во сне, раскрыла блокнот на странице с загнутым уголком. Не надеясь обнаружить там ничего интересного, Мэй вдруг наткнулась на собственный портрет. Впоследствии она так часто возвращалась к этому рисунку, что запомнила каждую его деталь.       Японка, сидящая за столиком вполоборота и подпирающая подбородок рукой. Темные волосы на затылке сцеплены кандзаси с драгоценными камнями. Кимоно, материал которого угадывается без всяких сомнений — шелк. Аккуратные складки на рукавах, плавно перетекающие в белую, не занятую линиями бесконечность. Глаза, сверкающие из-под вытянутых, пушистых ресниц. Легкий румянец на щеках. Вздернутый кончик носа. Живущее в мире графита существо выглядело задумчивым и каким-то эфемерным. Изображение было выполнено короткими уверенными штрихами и в целом создавало впечатление наскоро выполненной миниатюры.       Глядя на приоткрытые губы, Мэй с содроганием думала, как хорошо изучил ее Некто, прежде чем взялся за карандаш.       Помимо зарисовок природы, птиц и нескольких женщин в блокноте, имелись и другие изображения Мэй. Они были выполнены в разной технике, но все одинаково точно выделяли особенности лица девушки и беззвучно передавали ее характер. Художник в основном рисовал Мэй в кофейне. Девушка то и дело угадывала в неопределенных линиях очертания знакомых предметов. Среди вполне реальных изображений имелись и те, что впору было бы отнести к разряду фантастики. Например, на втором развороте с уголком Мэй увидела себя, ласкающую смешно подстриженную собачонку. Данный факт несомненно взбудораживал впечатлительную госпожу Араи ещё больше, поскольку выдавал факт: вживую они с художником никогда не пересекались.       Третий уголок и вовсе шокировал.       Увидев рисунок в первый раз, Мэй подумала, что добралась до окончания серии и долистала блокнот до новой героини. Однако, присмотревшись, девушка вновь опознала себя в таинственной незнакомке.       На первый взгляд, в картине не было ничего необычного. Девушка с приятным лицом и фигурой расслабленно сидела на массивном табурете из дерева, корпусом чуть подавшись вперед. Из-под застегнутого на одну пуговицу пиджака выглядывал угольный топ. Левая нога вытянута, правая — согнута в колене с опорой на перекладину табурета. Ухоженные руки. Руки, пальцы которых касались угловатых линий, обозначающих серебряный подвес в форме коня.       Оберег символизировал зачатки их с Масамунэ тайной, тщательно скрываемой ото всех любви. Девушка до сих пор помнила этот уютно-трогательный апрель, шелестящие на ветру лепестки сакуры и то, как смотрел на нее статный любовник, протягивая украшение из дорогого металла. Мэй помнила, как тонкие веточки цеплялись за густые черные пряди, а Он, замерев, ждал ее вердикта, не замечая всего остального, словно они не стояли посреди ночи в ботаническом саду и не прятались от сторожа в цветущем, дурманящем море.       Масамунэ подарил Мэй кирина, когда они только начали встречаться и не знали, что их брак впоследствии будет не только принят, но и поддержан со стороны обоих родителей.       Об этом кулоне знали только двое.       Мэй нащупала под футболкой копыта зверя, вставшего на дыбы, и закусила губу, сдерживая мечтательную улыбку. Коснувшись головы в форме дракона, госпожа Араи непроизвольно вздрогнула всем телом. Улыбка сползла с ее лица.       Уже больше месяца о кулоне теперь знали трое.       — Кто ты такой? — сквозь зубы спросила Мэй, болтая ногой.       Злополучный блокнот валялся на журнальном столе. Помятые вспотевшими пальцами странички желтоватого оттенка, с запахом чернил и едва уловимым ароматом прессованной бумаги ехидно поглядывали на хозяйку квартиры, пробуждая в Мэй чувство надвигающейся угрозы.       Ощутив себя чужой в своих же стенах, Араи пошевелила лопатками.       В этом деле было что-то не так. Потратив уйму времени на разгадку тайны записной книжки, Мэй, в конце концов, поняла, что именно казалось ей неестественной.       Подпись. Художник не оставил подписи ни под одним из рисунков. Среди друзей Мэй имелось достаточно творческих личностей, чтобы удостовериться в том, что данное поведение не является логичным и дает девушке вполне обоснованный повод для беспокойств. Положим, Некто действительно хотел остаться Никем, потому не признавался в авторстве своих работ. Однако академическая грамотность, с которой был выполнен каждый штришок, выдавали человека грамотного, хорошо знакомого с искусством, заставляя Мэй усомниться в этой идее. Вторая версия заключалась в тайном поклоннике, ищущем знакомства таким необычным способом. Конечно, девушка понимала, что сейчас от нежелательных лиц не мог отгородить ни один статус в соцсети и даже ни одна фотография, но и в это предположение верилось с трудом. Во-первых, Мэй обязательно намекнули бы на контакты. Во-вторых, зачем отправлять возможно очень ревнивой женщине портреты других очень ревнивых женщин и задницы уток, торчащих из пруда?!       Девушка устало потерла переносицу и спрыгнула с подоконника. Телефон разрывался от непрерывных звонков Азуми.       Мэй проигнорировала настойчивую трель, подошла к книжечке и взяла ее в руки.       Одно имя ей все-таки удалось найти.       Изучив блокнот от корки до корки, Мэй обнаружила виртуозно спрятанные следы вырванной страницы. На следующей пропечатывалось угловатое «Кадзу Наито». Покопавшись в Интернете, девушка разглядела в Кадзу Наито человека смелого, надежного, но импульсивного. Такой человек вполне мог внести разлад в молодую семью Араи, которую соседи легко охарактеризовали бы словом «зависть» (на то они и соседи).       С тех пор и по сей день Мэй раздумывала, стоит ли делиться с мужем полученными знаниями. С одной стороны, усилиями фирмы Масамунэ легко вычислит адрес нарушителя спокойствия его тревожной женушки, с другой — вопрос казался слишком интимным, чтобы впутывать туда еще и второго Араи (хотя ему был адресован один из рисунков, что выглядело выходящим за все положенные грани человеческого понимания).       — Кто же ты такой, Кадзу Наито? — повторила Мэй вслух.       Девушка бросила взгляд на настенные часы. Почти половина шестого вечера. Без двух минут. Скоро домой вернется ее любимый муж, а это значит, что пора из тайного детектива превращаться в примерную супругу.       Мэй забрала черный блокнот в спальню. Госпожа Араи торопливо обошла платяной шкаф. Опустившись на колени, девушка подковырнула ногтем дощечку и вложила книжечку в открывшийся проем. Вернув все на свои места, Мэй отряхнула домашние штаны и выпрямила спину.       Одновременно с этим раздалось три коротких щелчка.       — Милая, это я, — произнес Масамунэ Араи.