Операция «Сочувствие»

На следующий день после того как они спасли Тали с Хестрома, кварианка приходит к главной батарее, кладет руки на бедра (честно, это отвлекает, хотя он никогда не признается в этом самому себе, думает Гаррус) и говорит: -Шепард хандрит. Жвала подергиваются, пока он перебирает несколько возможных ответов на подобное заявление, прежде чем наконец выбрать. -…да. Тали издает звук, который может быть признаком раздражения, но тот настолько механический, что он не совсем уверен. -Ты слышал, что я сказала, Гаррус? - спрашивает она, скрестив руки на полной груди, которую Гаррус определенно не замечает. Ничуть. Осторожный кивок. Женщинам, как он знает, свойственен ловкий ум военного тактика. Особенно женщинам на борту «Нормандия», которые все специализировались на каком-либо виде скорострельного оружия и могли бы уложить на месте прежде, чем будет произнесено: «Эй, классные буфера». Заметка будущему экипажу: никогда не говорите «классные буфера» никому на борту «Нормандии». -Ты сказала, что Шепард хандрит, - отвечает он, даже пытаясь воспроизвести точный тон, которым это было сказано. -Шепард хандрит, - повторяет она все более и более нетерпеливо. -Ты так сказала. -Ты что, не понимаешь? Шепард заперлась в своей каюте, как какая-нибудь малолетняя кварианка с разрывом скафандра! Она дуется! Какое возвращение жнецов? Вот знак того, что галактике скоро конец! -Она тоже органик, Тали, - в основном, во всяком случае. Он не совсем ясно представляет себе всю эту историю с проектом «Лазарь». - Ей позволено чувствовать то же, что и всем нам, не галактическим спасителям. -Но мы же говорим о Шепард. Ей никогда не было так плохо - даже после Вермайра! -Да, - говорит он нерешительно, не зная, хочет ли Шепард, чтобы Тали знала. - Это может быть связано. Но Тали – умная девочка, и она цедит: -Кайден. Гаррус помнит, как Шепард сломалась, свернувшись калачиком в шаттле, ее нехарактерно тихое «Это больно». Чувство беспомощности наваливается снова, и он борется с ним под яркими флуоресцентными лампами батареи и тяжестью взгляда Тали. -...да. - Когда? -За два дня до того, как мы пришли за тобой. -Кила. Они стоят в тишине несколько секунд, в течение которых Гаррус решительно не смотрит на медленное постукивание когтей Тали по изгибу бедра, прежде чем она внезапно требовательно спрашивает: -Ну, и почему ты ничего не сделал? -Я? - недоверчиво переспрашивает он. Он не знает, что был назначен утешителем Шепард. Тем, кто прикроет спину – да; ее исключительным снайпером – да; другом, который вытаскивает-эту-задницу-с-линии-огня-когда-она-становится-слишком-дерзкой – определенно да. Но не утешителем. Он даже не подумал, что Шепард нуждается в утешении. Если попробовать утешить Шепард, то в лучшем случае она сбросит видеозвонок; а в худшем выберет из множества физических вариаций, как может послать нахрен, если оказаться на расстоянии вытянутой руки от нее. -Да, ты, - говорит Тали, и резкие нотки в ее голосе одновременно пугающе и, если быть честным (а это не так), невероятно привлекательны. Духи, он скучал и даже не подозревал об этом. Она продолжает. – Прошло уже три дня. Неужели ты даже не пытался поговорить с ней? -А что я должен был сказать? Не волнуйся, по крайней мере, коллекционеры его не поймали? Гаррус не очень хорош в мотивирующих речах. Конечно, с помощью своей винтовки он подчистит за Шепард, как только сможет. И она ему так нравится, что он даже соблаговолит дать несколько советов (не слишком много, потому что турианец должен сохранять некоторое превосходство, независимо от того, насколько из него плохой турианец), чтобы сделать часть работы самой. Но этот разговор о чувствах – выход из зоны комфорта. Он не в своей зоне комфорта и даже не может найти раздражитель через оптический прицел снайперской винтовки. На самом деле, это вне его зоны комфорта, именно потому что нельзя прицелиться и выстрелить. И самое главное, Гаррус признает, что сам, вероятно, нуждается в утешении после того дерьмового шторма, который был на Омеге. Вся эта драма о предательстве бьет слишком болезненно. Гаррус любит Шепард. Нет, правда, любит. Она, во всех отношениях, его лучший и единственный («Живой» - как ни странно эта мысль удручает) друг в галактике. Он принял бы пулю (или еще одну ракету, в зависимости от обстоятельств) за нее. Но если терапия, в которой нуждалась Шепард, не подразумевала избавление от разочарования с помощью определенного количества термозарядов, которые они могут расстрелять, то он не лучший, кто может этим заняться. Тали не согласна. -Мы ее друзья, Гаррус. Мы вместе сражались с Сареном и Властелином. Мы вместе украли «Нормандию». И она всегда заботилась о нас, несмотря ни на что. Если бы не она, ты был бы мертв на Омеге, и я, вероятно, не смогла бы выбраться из «Пути свободы». Мы должны присматривать за ней так же, как и она за нами. -Я знаю, хорошо? - огрызается Гаррус. - И не думай, что я не пытался. Духи, я пытался. Но… Это было плохо, Тали. То, что ты видишь – уже улучшение. По крайней мере, теперь она спускается в столовую поесть. -Кила. Так плохо? -Так плохо. Пауза. -Этот бош'тет… Жвала Гарруса подергиваются в знак согласия. -Ну, - обещает Тали. - Так или иначе, мы это исправим. Мандибулы Гарруса снова дергаются. На этот раз не в знак согласия, а от смутного мужского подозрения из-за того, как голова Тали склоняется набок, когда она смотрит на него. Он почти видит ухмылку и небольшие кивки. -Мне нужно все спланировать, - говорит она, и уходя уже начинает стучать по омни-инструменту. - Я буду держать тебя в курсе. А потом она покидает батарею, и Гаррус говорит себе, что нервозность, которую он чувствует, вызвана страхом быть втянутым в какой-то неясный женский план, а не шелестом пурпурной ткани вокруг бедер Тали, когда она выходит за дверь.

***

План несомненно включает в себя алкоголь. На самом деле, план полностью состоит из алкоголя – тире – друзей. Шепард все еще не разрешают вернуться в Логово Коры, но, к счастью, Гаррус знает обходные пути в районах Цитадели. В клубе полно офицеров и солдат из СБЦ в увольнительных, а напитки (по его мнению, непомерно дорогие) по крайней мере не имеют вкус кроганской мочи. Это мило. Только он, Тали, Шепард и Джокер, как в старые добрые времена. Ну, есть еще Грюнт, но он в основном занят тем, что держит любопытных граждан подальше от стола знаменитого капитана Шепард. И вообще, все кроганы похожи друг на друга, поэтому легко сделать вид, что он больше, краснее и, возможно, немного сдержаннее или зол чуть меньше. Совсем как в старые добрые времена. (Конечно, в прежние времена Кайден и Шепард сцепили бы пальцы под столом, а все бы знали, но воздерживались от комментариев; именно это они пытались стереть под сладким забвением пьянства, однако…) Все начинается достаточно хорошо. Джокер сыпет шутками, и все идет гладко примерно до восьмого (или, может быть, двенадцатого, он потерял счет где-то после пятого) пива Шепард. Она опирается на плечо Тали, пьяно бормоча что-то бессвязное. Но именно слезы приводят Гарруса в панику. Шепард - первый человек Спектр, Спасительница Цитадели, капитан-чертова-Шепард – на волосок от того, чтобы разрыдаться. Ее нос сморщен, а ресницы влажны, когда она ищет утешения в сочувствующей, хотя и не совсем в сознании, Тали. -Он сказал, что я предала Альянс, - стонет Шепард в ее плечо, пока Тали поглаживает ту по волосам. - Что я предала его. Гребаны... тьфу. Как будто я просто отлучилась, чтобы сбежать в Цербер, а потом вернулась с криком: «Сюрприз!». Умоляю. Мои сюрпризы лучше. Вы же знаете. В них больше удовольствия! А когда я говорю удовольствие… -Мне не нужны подробности, капитан, - ворчит Джокер в свой стакан. -В любом случае, - вмешивается Гаррус, - твои сюрпризы часто связаны с оружием. И взрывами. И с Мако, когда мы скатились со скалы, как в тот раз... -Ладно, - перебивает его Шепард. - Все. Точка. Она говорит, скосив глаза и моргая, как будто пытается сосредоточиться. -Дело в том... дело в том, что... - она делает паузу и размышляет. - Он придурок. Шепард заканчивает, решительно кивая самой себе. -Чертовски верно! - кричит Тали и поднимает руку в пьяном угаре. Шепард сползает по сиденью, протащив Тали следом со слабым «Уф!». -Но он же мой придурок, - говорит Шепард и закрывает лицо руками. - Или был. Я не знаю. Не знаю. Дерьмо. Она плачет. Шепард плачет. Черт. Гаррус в панике оглядывается по сторонам. Слезы Шепард текут сквозь пальцы, и рыдания сотрясают тело, когда Тали обнимает ее. -О, Шепард, - вздыхает Тали, а механическое бормотание теряется где-то в беспорядке волос Шепард. -Знаешь что, - тянет Джокер. - Он тебе не нужен. Ты счастливица-с-пальцем-на-спусковом-крючке, вставай-в-очередь-на-выстрел-или-убирайся-с-моего-пути леди спектр, которая не нуждается ни в каком мужчине, я прав? -Чертовски верно! - повторяет Тали слишком громко, чтобы быть хоть немного трезвой. -Я просто... - говорит Шепард. - Мне просто нужно... Она вздыхает прерывисто, и в этом звуке – бессонные ночи и неуверенность в себе. -Мне просто нужно, чтобы он понял, вот и все. -Что тебе нужно, - говорит Грюнт, топая к столу. - Так это еще выпивка. Сказано - сделано. А позже, когда по предположению Гарруса, половина ее жидкостей в организме – это алкоголь, великий капитан Шепард лежит на коленях у Тали, бессвязно хихикая и, к счастью (он похлопывает себя по спине за свою предусмотрительность), совершенно безоружная. -Что тебе нужно, - протягивает Гаррус, и на его лице появляется раздраженно-ласковая турианская улыбка, - так это вернуться на «Нормандию». Шепард улыбается в ответ перевернутой улыбкой с ног Тали (где-то в уголке подвыпившего разума Гарруса мелькает: Ноги Тали?.. Но сейчас действительно не время для этого), и просит так ясно и связно, как только может: -Поможешь? Он испускает страдальческий вздох. -Как всегда, не так ли?

***

Шепард едет на спинке инвалидного кресла Джокера, отталкиваясь от него одной ногой, чтобы набрать скорость, а позади них очень пьяная кварианка сидит на плечах очень возбужденного подростка-крогана, который несется на полной скорости за людьми. -Капитан, берегись, это!.. -Слишком поздно! Шепард проносится мимо сбитого с ног офицера СБЦ, даже не потрудившись сбавить скорость. Грюнт следует ее примеру, а перекинутая через его плечо Тали провожает взглядом поверженного турианца. -Ииииизвииииинииии! - кричит она своим автоматическим голосом, когда они проносятся мимо. Гаррус утешает себя: если произойдет несчастный случай или другой неприятный инцидент, Шепард достаточно узнаваема, чтобы ее опознали и отправили обратно на «Нормандию». В конце концов, ее лицо находится практически перед каждым магазином Цитадели. С бесконечным терпением турианец плетется за ними, но тут вдруг замечает застывшую в тени витрины фигуру с широко раскрытыми печальными глазами. -Я вижу, ты выбрался с Горизонта, - без предисловий говорит Гаррус, нависая над человеком. -Что ты здесь делаешь? – Кайден Аленко выглядит так будто его сейчас хватит апокалиптический удар, а лицо бледнеет под темной копной волос. -Отпуск, - легко отвечает Гаррус. -Отпуск, - недоверчиво повторяет Кайден. - Шепард и ее команда отправились в отпуск? -Да, она научилась понимать, как важно сделать перерыв. Расслабиться. Выпить. Ты знаешь. -Ты водил Шепард выпить? – Кайден выглядит так, будто либо его душат, либо он готов задушить кого-то. Гаррус не уверен. Человеческие лица такие одинаковые. -Да. Помог ей расслабиться. Прийти в себя. Забыть некоторые плохие воспоминания, которые, возможно, заставили ее чувствовать себя уязвимой. Ты же знаешь, как это бывает. -Я… что? Волна гнева и желание защитить обрушивается на Гарруса, оставляя его ощетинившимся, а также жаждущим драки, и он не уверен, что с этим делать. Он только знает - Шепард страдает, и пусть чувства не являются его сильной стороной, но прикрыть ей спину? Это он может сделать. Это его специальность. -Слушай, Аленко. Ты же не дурак. Я знаю, ты делаешь глупости, а кто не делает, верно? Но не притворяйся, что не знаешь, сколько дерьма бросил в Шепард на Горизонте. Кайден стонет. -О нет, ты тоже. Жвала Гарруса раздраженно подергиваются. -Только если Шепард каким-то образом не умудрилась накричать на тебя, когда я не смотрел, я не могу представить, кто еще… -Андерсон, например, - угрюмо отвечает Кайден. - Лиара. Я даже не знаю, как она об этом узнала. Джокер тоже прислал мне письмо. Гаррус задумывается, а потом повторяет: -Вау. Даже Андерсон? -Даже Андерсон, - отвечает Кайден. - Что-то насчет излишней жестокости во имя долга или чего-то еще. Я действительно не помню. Это были плохие несколько дней. -Не только для тебя, - рычит Гаррус. Кайден вздыхает в ладони. -Послушай, - начинает Кайден. – Я… -Оставь это, - обрывает его Гаррус. - Я не тот, кто должен это слышать. -Думаешь, она будет слушать? Гаррус взвешивает плюсы и минусы: дать Шепард хоть какое-то спокойствие или еще больше поводов для беспокойства? А потом решает. -Стоит попробовать. -Ну, если ты так считаешь, - говорит Кайден с легкой улыбкой на лице. - Я согласен. -Только дураки упускают хороший выстрел. -И вот я здесь, самый большой дурак на этой стороне галактики, - Кайден на мгновение замолкает, прежде чем позвать шепотом. - Гаррус? -Хм? -Позаботишься о ней? Или просто... - он делает глубокий вдох. - Убедись, что она выбралась из... этого... что бы это ни было... и была в порядке. -Как обычно. Кайден больше ничего не говорит, просто задумчиво смотрит вслед Шепард, прежде чем отправиться в противоположном направлении. -Эй, - окликает его Гаррус как раз перед тем, как человек уходит за пределы слышимости. - Я мало что знаю о человеческих обычаях, но Джокер сказал... Он замолкает, чувствуя себя неуверенно и ни капельки не глупо. -Просто помни, что у меня есть снайперская винтовка. Кайден не оборачивается; нет признаков того, что он услышал. Но Гаррусу кажется, что его плечи слегка дрожат то ли от страха, то ли от сожаления или от смеха, невозможно сказать наверняка. Людей так трудно читать.

***

С помощью очень веселого Тейна, который встречает их в стыковочном отсеке по просьбе Гарруса, им удалось собрать вместе и загнать пьяную кварианку, почти-рухнувшего-из-за-высокого-уровня-сахара-в-крови крогана, возможно травмированного пилота и чуть ли не ползущего капитана Шепард на Нормандию. Джокер катится обратно на мостик, несмотря на то что это худшее место, чтобы хорошо выспаться. Но, по крайней мере, там можно провести столь необходимое время вдали от – очень далеко, желательно до конца миссии - пьяной Шепард. Пилот небрежно машет рукой, желая спокойной ночи, когда дверь закрывается, и Гаррус переключается на задачу маневрирования остальных пострадавших в каюту Шепард. Грюнт падает на пол еще до того, как Гаррус и Тейн укладывают Шепард в ее постель. Тали идет - или, точнее, покачивается, спотыкаясь - позади них, чтобы после рухнуть на кровать рядом с Шепард. Они прижимаются друг к другу со странными счастливыми женскими урчащими звуками. Тейн посмеивается и тихо желает ему спокойной ночи, когда уходит, но Гаррус слышит «удачи» и старается не чувствовать себя брошенным посреди перестрелки. Тали слегка приподнимает голову и говорит достаточно властно, чтобы произвести на него впечатление: -Иди сюда. Наверное, он не должен чувствовать себя таким смущенным, потому что она пьяна и находится в постели Шепард, а сама Шепард тут же. Он неуклюже обходит лежащее на полу бесчувственное тело Грюнта и направляется к противоположной стороне кровати, очень осторожно удерживая Шепард и то немногое, что осталось от его гордости, между собой и кварианкой. Которую он хотел бы действительно считать Просто Кварианкой вместо того, что на самом деле думает о ней. Которая отвлекает своими линиями изгибов, как же они невовремя. Он пытается втиснуться в крохотное пространство, оставленное для него на кровати: броню, панцирь, гребень и все остальное. Происходит небольшая потасовка, чтобы удобно разместить все их конечности (не говоря уже о том, что сама ситуация была далеко за пределами зоны комфорта), но они каким-то образом справляются. Он оказывается свернувшимся вокруг Шепард, однако его длинные руки слишком длинные и находятся где-то рядом с талией, что принадлежала Тали, а не Шепард. -Вы, ребята, лучшие, - говорит Шепард из своего кокона чужеродных конечностей и хлопчатобумажных простыней. -Для этого и существуют друзья, - отвечает Тали, на самом деле невнятно, пока проводит когтями по волосам Шепард, а другая ее рука тянет Гарруса за доспехи. Действие сближает их троих в хлюпающей куче рук и ног. Алкогольные смешки звучат одновременно с появлением чувства позора у Гарруса. -Друзья, - говорит Шепард, слишком громко и слишком растянуто, чтобы быть на правильной стороне трезвости. – Да. Дружба. Лучшая вещь в галактике - это дружба. Прямо с этим... алкоголем. И, хм, новые пушки, и... Она делает паузу, ее лицо морщится, когда предпринимаются попытки думать сквозь теплую, приятную дымку опьянения, прежде чем закончить. -И не умирать. И здесь, в этой постели на человеческом корабле, когда волосы его лучшей подруги лезут в лицо, а когти хорошенькой девушки легко царапают броню, Гаррус думает: он выпьет за это. -Черт...вск... вр...но, - бормочет Тали, слоги украдены алкоголем и растущей сонливостью, прежде чем она оживляется, глаза блестят за маской, и выдает. - Мы должны сделать снимок. Чтобы запетл... запечет... не забыть. Она выхватывает свой омни-инструмент легким, отработанным движением того, кто делает это несколько раз в день и часто под сильным огнем, трезвым или не очень. Включено приложение камеры, и Гаррус неловко ерзает, когда экран меняется, чтобы отразить их троих, прижатых друг к другу. Шепард с растрепанными волосами, Тали с откинутым назад капюшоном, и он, просто отчаянно пытающийся держать свои жвала дальше от чьей-либо нежной кожи. -Улыбнитесь! - просит Тали, хотя камера не может видеть ее лицо сквозь маску, а у Гарруса даже нет губ, чтобы улыбнуться. Но у Шепард есть – ее широкая улыбка появляется на лице, меняя несчастную Шепард недельной давности на хихикающую, краснощекую Шепард, которая теперь лежит довольная в заботливых объятиях своих друзей и мягкой гостеприимной постели. Это похоже на лучшую победу - ту, что одерживается сразу после особенно тяжелой потери; ту, что с трудом заработана, реальна и полностью стоит того.

***

Гаррус просыпается незадолго до рассвета, все еще съежившись вокруг Шепард под неудобным углом и с теплыми пальцами Тали на запястье. Она медленно и тихо дышит на другой стороне кровати. Ему требуется мгновение, чтобы понять – что-то разбудило его. Он поднимает глаза, и видит, как Грюнт слегка постукивает когтем по стеклу рыбного кладбища Шепард. Эм, аквариума. -Шепард не понравится, если она узнает, что ты что-то испортил в ее каюте, - предупреждает Гаррус. Грюнт фыркает. -Она все равно от них избавится, - замечает молодой кроган. - С таким же успехом можно сделать счастливым меня. Он все равно отталкивается от емкости и направляется к двери. -Кстати, о беспорядке в каюте, - бросает Грюнт через плечо, выходя. - Можешь надеяться, что она не держит пистолет под подушкой. Или ты не захочешь быть здесь, когда она проснется. Сквозь туман сонливости и первые признаки головной боли Гаррус думает, что кроган, возможно, прав. Он не уверен, насколько хорошо Шепард реагирует на незапланированные дополнительные тела в постели утром. Вообще-то, зная ее подход «сначала-стреляй-потом-задавай-вопросы» практически ко всему, ему не очень-то хочется это выяснять. Гаррус осторожно подхватывает Тали, будто боится сломать - будучи кварианкой, такое возможно. И делает галантную, хотя и не совсем успешную попытку игнорировать, как она сонно прижимается к нему, когда они болезненно медленно спускаются на инженерную палубу. Он осторожно укладывает ее на койку, которую она поставила для себя в инженерном отсеке, и благодарит духов за то, что ночью поблизости никого нет. Утром. В этот час. Ладно, - думает он. - Миссия выполнена. Теперь все, что ему нужно сделать - это вернуться к главной батарее. И, наверное, откалибровать ее в течение нескольких недель, пока он не вспомнит, каково это – не выставлять себя дураком из-за какой-то девчонки. Как бы хорошо она не обращалась с дробовиком. Вот только Тали все еще не отпускает; он застрял в подвешенном состоянии между коленопреклонением и стоянием. Ее руки обвивают его шею, в нос ударяет запах – сладкий и манящий, взывающий к каким-то давно похороненным инстинктам хищника, которые, кто бы мог подумать, могут проснуться вне боя. -Тали, - пробует он, кровь приливает к неловким частям тела по мере того, как момент удлиняется. Ужасно неудобно, потому что прямо сейчас он нуждается в ясном разуме, а вместо этого все мысли пусты. -Хм? – она извлекает звук, мягкую мелодичную ноту в его ухо, которая сотрясает все тело. -Тебе придется... отпустить меня, - говорит он, сосредоточившись на том, чтобы не зацепиться своими жвалами за капюшон или за одну из многих трубок на ее лице. (Это хорошая практика, – говорит какая-то маленькая другая часть его мозга, – чтобы не застрять в других местах…) О, духи, это так неловко. До боли. Но Тали вздыхает смиренно и похоже немного разочарованно; он не чувствует это щекой, но действие отдается в груди. -Я знаю, - говорит она. А затем неожиданно притягивает к себе ближе, ломая осторожное равновесие и заставляя упереться обеими руками по обе стороны от нее, чтобы не раздавить. Извечная броня теперь кажется ужасной идеей, независимо от того, что говорит Турианская Иерархия. Но. Ее руки обнимают его, звук ее мягкого дыхания в его ухе, и… Женщины. Кто может их понять? -Ты хороший... - начинает Тали, все еще цепляясь, но она склоняет голову набок и похоже размышляет. Гаррус немного отстраняется и смотрит на непроницаемое стекло шлема, и, наверное, только кажется, но видит ее глаза за стеклом, яркие, сосредоточенные и устремленные прямо на него. (Он вспомнит об этом позже, когда падет Палавен и огонь поглотит Сипритин, а дом станет лишь оранжевым пятном, видимым с одинокой луны: гудение двигателя под подошвами ног, ее теплые руки вокруг шеи, ее дыхание в ухе, блеск ее глаз за маской.) Но сейчас он все еще здесь, целеустремленный и надежный, и каждый дюйм его тела зависит от следующего слова, которое слетит с ее губ. Молчание тянется секунду, может быть, минуту, целую жизнь, целый цикл - жнецы могли прийти и уйти, а он бы стыдливо и неосторожно не заметил бы этого, прежде чем Тали произносит: -…друг. Его жвалы щелкают. -Ох. Они отпускают друг друга, отстраняясь, будто не совсем уверены, что так правильно, но все равно делают это. Однако он слышит улыбку в голосе, когда она добавляет: -Для Шепард. Удар, а затем, растерянный и без малейшей надежды: -О? Веселье сквозит в ее хриплом голосе, в наклоне головы, в медленно сложенных на животе руках. -Спокойной ночи, Гаррус. Его имя на ее невидимых губах, как призрак ее пальцев на его запястье, как порыв, который приходит сразу после хорошего выстрела, кайф, который заставляет задыхаться и внезапно очень остро осознавать... все. Он хочет снять с нее маску, увидеть, как ее губы обхватывает слоги его имени, словно любящая рука на изношенном пистолете. Как это... глупо. Он не хочет убивать ее, а эта маска, закрывающая ему обзор (и его пальцы, ее губы...), буквально единственная вещь между ней и - скорее всего, смертельной - воздушно-капельной инфекцией. Так что вместо этого он встает, отряхивает руки и говорит: «Спокойной ночи, Тали», прежде чем уйти. Он направляется обратно к батарее, где можно попробовать соответствовать ее уровню опьянения, чтобы проспаться и забыть, что это вообще произошло. Но не раньше, чем Тали протягивает руку и сильно хлопает его по заду. Он оборачивается, недоуменно гадая, не выпил ли больше, чем думал, но Тали уже ворочается на своей койке. И тихий звук, который может быть смехом или тихим вздохом перед сном, повисает в воздухе между ними.