***
– Ваше Величество, Ее Величества нет во дворце. Злое солнце весны бьет в глаза, но Ханс не отворачивается от окна, получая мучительное удовольствие. Питаемое надеждой. Отвлекающее от проклятых чувств. – Ваше Величество, Ее Высочества также нет. Ханс меряет шагами кабинет, как хищник тесную клетку. О да, ему сейчас тесно. Мрачная ярость переполняют все его существо. Из-за Нее. Ведь Она заставляет его раз за разом переживать ад. В котором Ее рядом с ним нет. – Ваше Величество, Ее Величества нет в городе. Чертовка умело вывернула его душу наизнанку. Вчерашним крышесносным выступлением и сегодняшним исчезновением. Что такое, мертвый маленький мальчик? Разве ты не знал цену оттепели ледяного сердца? Не предполагал, что спасение может оказаться страшнее проклятья? Он должен был еще вчера догадаться, что они обречены… Если бы думал головой, а не кое-чем другим. Хансу чудится детский смех, у мужчины дыхание перехватывает от внезапного приступа ужаса. От осознания: он должен вернуть Ее. Иначе эта агония будет длиться вечно. Он срывается к двери, где едва не сталкивается с Морганом, что возник, словно призрак. – Не сейчас. Не до тебя. – И куда же ты собрался, брат? – десятый принц с усмешкой поднимает бровь. Он совершенно не понимает Ханса. Никогда не понимал. – Ты, что же, идешь за ней? После того как как она предала тебя? Легким до скрипа, до кровавого кашля тесно в груди. – Нет. Ничего… не было, – выдавливает Ханс. Хрипло. Он уже не может скрывать за яростью свою боль. Он уже не знает, во что верить. Она была его верой. Но он не понимал этого до самого конца. А теперь Она ушла вместе с темнотой, растворилась в неизвестности, оставив ему лишь горькую пустоту. В которой так тесно… – Тебе, что, было мало локона в спальне ее дружка? – вдруг раздраженно выдает Морган. Ханс застывает, будто его окатили ледяной водой. – Что ты сейчас сказал?! Подробности были известны только тайной полиции, королеве и королю. Откуда же обо всем знает Морган? Если только… если это не он приложил руку к этому грязному делу! И, черт возьми, когда забрезжила эта спасительная кристальная ясность, Ханс осознал простую истину: Эльза чисто физически не могла ему изменить. Потому что не может человек находится в двух местах одновременно. А его жена всегда была рядом с ним. Как бы тяжело и больно ей ни было… – Да так, мысли вслух… – не моргнув, тут же находится старший Вестергорд. – Никто не говорил про локон… – Ханс хватает брата за лацканы пиджака, готовый перегрызть ему глотку. – Это все-таки ты, тварь! – Она сделала тебя слабым, – Морган пожимает плечами. В травянистых глазах ни грамма раскаяния. – Чувства, подобные твоим, – удел неудачников, и грех было этим не воспользоваться… – Закрой свой поганый рот, пока я не выбил тебе зубы, – Ханс брезгливо отталкивает брата. Замарать свои и так обагренные чужой кровью руки он всегда успеет. Но Она бы не хотела этого. – И чтобы ноги твоей к вечеру не было в Эренделле. А Эльзу он найдет. Даже если это будет последнее, что он сделает в этой жизни. Найдет, посадит на цепь и хорошенько выпорет.***
Небо сизо-розовое, последние лучи жгучего весеннего солнца продираются сквозь черные трещины голых ветвей, освещают путь всадникам. Волки злые-голодные уже рядом, но не решаются напасть на целый отряд. Их жуткая песнь переполнена одиночеством. Или Хансу это лишь кажется? Он не чувствует усталости – только колючее, доводящее до нервной дрожи напряжение. Он запретил отступать. Он запретил себе думать о страхе. "Где же ты, моя снежная королева?" Они прочесали окрестности столицы, но Эльзу так и не нашли. А на небеса, налившиеся синевой, уже вышла луна – серебристо-белая, точно Ее волосы, – и забрала самообладание короля Эренделла. Хансу хочется выть от отчаяния вместе с волками. Не могла Она физически уйти так делеко, не могла! Но Ее нет. И надежда на благоприятный исход уходит во тьму вслед за Ней. – Остановиться! – Ханс спешивается, сам не зная, зачем. Помутневшим взглядом впиривается во мрак, клубящийся за пределами поляны Эренделльского леса… и снова слышит детский смех. Мужчина шумно втягивает воздух, не желая показать, что сходит с ума… и из темноты выходит маленькая девочка. Волосы медные, блестят, словно не так давно ушедшее солнце, а глаза не то синие, как лед, не то темные, словно древний космос. На губах улыбка, будто встретила она старого друга. Ханса в дрожь бросает, он стоит, одеревеневший, стража перешептывается, кто-то крестится даже. Хансу кажется, что видит он в чертах девочки собственную мать, Кассандру-королеву, но от этого только еще более жутко на измотанной душе делается. – Назовись и ответь: как ты здесь оказалась? – голос мужчины возвращает силу, когда до него доходит, что все происходящее может иметь простое объяснение: где-то рядом поселение. И Эльза может быть там! А девочка улыбается шире и смеется. Смех дивный, серебристый, как вода родниковая прохладная. Медноволосая вприпрыжку за какой-то жалкий миг убивает расстояние между собой и Хансом до пары шагов. – А ты догадливый! Да не совсем, – Ханс непроизвольно делает шаг назад. А девочка усмехается и говорит: – Подойди, что скажу! – Мужчина стискивает зубы, чтобы не застучали от нового приступа страха перед неведомым, и подчиняется, надеясь, что, наконец, нашел ниточку, ведущую к жене. – Ты не убил тогда! Медноволосая коротко – теперь уже не по-детски – усмехается, глядя на забывшего, как дышать, Ханса. И тот узнает эту усмешку – будто в зеркало заглядывает. А девочка идет обратно, к краю поляны, откуда появилась. И мужчина отмирает. – Постой! – звучит почти отчаянно. – А ты догони! – девочка снова смеется и ныряет во тьму. Ханс поспешно запрыгивает в седло. – Ваше Величество, остановитесь, это нечисть с нами играет, последуем – головы сложим! – подает голос кто-то из солдат. Люди напуганы. – Ты смеешь оспаривать приказ своего короля? – едко интересуется Ханс. – Еще одно слово, и голову сложишь ты. По коням! Он скорее продаст душу, чем отступит от вожделенной цели. А в голове все еще звенит: "Не убил". Но над этим Ханс обещает себе поразмыслить позже. Отряд скачет по весеннему спящему лесу. Мрак вместе с черной землей сминается под копытами. Факелы горят почти так же ярко, как изумрудные глаза короля Эренделла. Ханса ведут детский смех и надежда, мужчина чувствует на себе пристальный взгляд космически-синих глаз и подгоняет лошадь. Вскоре всадники, и правда, выезжают к поселению.