Цветущее сердце

Остановись. Успокойся. Не дергайся. Приказывает себе Эльза, когда шок отпускает ее, и по нервным окончаниям течет ток уже не от ожога адским холодом, а от желания, черт возьми, жить. Все страхи и чаяния кажутся сейчас такими несущественными, глупыми, что хочется рассмеяться. Только девушка не может – ледяная вода заковала ее, оставив силы лишь на жалкие судороги и панику. Однако такую роскошь она себе не позволит. Почувствуй верх и низ. Но как? Как можно вообще ощущать что-то, кроме всепоглощающего холода?! Легкие выплевывают последний воздух, когда гортань затапливает металл, а перед глазами танцуют черные круги от нехватки кислорода. А теперь лети наверх. К воздуху и теплу. Одеревеневшие мышцы сокращаются, и Эльза выталкивает себя из воды. Она слышит на своей коже дыхание зимы, жадно втягивает воздух, кашляет, давится, царапая ногтями лед и пытаясь выбраться, но снова уходит под воду. Сил все меньше. Кто-то хватает ее за руку, и голова девушки снова оказывается над водой, несмотря на то что освенцевевшая одежда настойчиво тянет ко дну. – Я держу! Вот так… Держу, – Анна тяжело дышит, пока пульс беснуется в сосудах. Она не чувствует холода и влаги, помогая Эльзе выбраться их разлома. Ни капли страха, только решимость, что все получится, что она спасет сестру. Хотя бы сейчас… Последний рывок, и девушки падают на целый лед. Принцесса на миг задерживает взгляд на нескольких парящих в вышине снежинках. Белые хлопья медленно летят к земле, рождаясь где-то в чернильной мгле неба. – Надо выбираться. Срочно во дворец! – Анна поднимается, берет дезориентированную сестру за руку. Та делает шаг, спотыкается, падает на колени, шепча что-то наподобие "Я не могу, не могу…" Принцесса чертыхается, снимает коньки, свои и сестры, закидывает руку Эльзы себе на плечи и, стиснув зубы, почти несет королеву на себе. Анна знает, каково это – замерзать заживо, когда под ребрами кружит смертоносная вьюга. Поэтому не сдается, не обращает внимание на то, что платье начинает покрываться ледяной коркой. Эльза пытается, честно пытается одолеть поселившуюся внутри зиму, но сил едва хватает, чтобы переставлять ноги. Каждый вздох – пытка, будто легкие устланы наждачной бумагой. Есть только она и проклятый холод. Она – его пленница. Эльза не привыкла к такой его стороне. Мороз, льды и снега должны подчиняться своей госпоже, но вместо этого, мятежные, истязают ее. Эльза видит мир будто сквозь толщу воды. Будто она все еще подо льдом. Откуда-то издалека доносятся "охи" и "ахи" слуг. На подходе к воротам королеву берут с обеих сторон под руки и ведут в тепло. "Анна, ты сердишься? Прости же меня, Анна! Не оставляй меня, сестренка… Пожалуйста…" Эльза, мелко дрожа и заикаясь, пытается произнести эти необходимые слова, она готова остаться снаружи вместе с холодом, лишь бы Анна узнала, как ей жаль… Но тут появляется Он. И все опять становится сложным, как морозные узоры на стылых окнах. Ханс берет Эльзу на руки, отдает какие-то приказы, кажется, посылает за доктором, а потом идет вместе с ней куда-то по коридору. Боже, какая игра! Эльза бы аплодировала стоя, если бы не злосчастная слабость. Какой же у нее заботливый, беспокоящийся муж! Любящий. Смешно до слез. – Отпусти меня, пусти, – в полубреду шепчет девушка, против собственных слов крепко вцепившись в лацканы его пиджака. Потому что под одеждой тепло, которое сейчас так ей нужно. Жар его тела дурманит, заставляет забыть, что на самом деле сердце у короля Эренделла ледяное. – Как прикажет моя королева, – Ханс чуть приподнимает уголки губ. Мужчина останавливается. Под ногами Эльзы появляется опора, а его руки отрываются от ее талии. Презрительная насмешка в его бархатном голосе жжет ее самолюбие, словно кислота. Эльза бы рада сделать шаг в сторону, взглянуть в нахальные изумрудные глаза, лучащиеся мрачным превосходством, и утопить мужа в ненависти собственных едких слов… Только тело совсем не слушается, ноги подгибаются, и она падает на колени. Прямо перед ним. Ничтожная, слабая, жалкая… Замерзшая. "Он не должен видеть мою слабость. Не должен, не должен, не должен!" Эльза, рвано дыша, пытается подняться, но тяжелое мокрое платье предательски тянет к земле. Ее трясет. Она ползет к стене, опираясь на нее, кое-как оказывается на ногах, выпрямляется. Желудок выворачивает, мир расплывается перед глазами, и Эльза снова падает, сдавленно рыкнув. Жалость к себе жжет заиндивелые внутренности. Но главная сила, что убивает королеву, – холод. Дикий, необузданный. Ханса умиляет поведение жены. Он склоняет голову на бок, любуясь и растягивая момент превосходства над хладнокровной ледяной ведьмой, момент Его силы и Ее падения. Сейчас она нуждается в нем, она зависит от него. И сейчас попросит его о помощи, сейчас… Ханс ждет, но девичий голос все не разрезает густую обмертвелую тишину, разбавляемую лишь рваными вздохами. И это заставляет его холодное сердце биться быстрее. От накатывающей ярости и понимания, что он не владеет ситуацией, несмотря на то что жена полностью в его власти. Замарать бы в наказание ее кожу безжизненной синевой… Но вместо этой грязи он просто подходит к ней, опускается на корточки и тихо, почти ласково произносит: – Как далеко ты зайдешь, дорогая? Эльза сжимает кулаки, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Это просто проверка на прочность. Чертова проверка на прочность. – Молчишь… Не умеешь останавливаться? Почему ты никак не сдашься?! – Ханс слегка повышает голос, хотя изначально не планировал этого. С дочерью зимы все идет не так, его опять захватывают лишние-ненужные-неправильные чувства. А холодное сердце пробивает ребра, накаляется, грозясь засиять, словно чертово солнце. – Тебе достаточно сказать, что я тебе нужен. Скажи это. Давай! Он хватает ее за волосы, тянет за них, заставляя Эльзу смотреть ему в грешные глаза. Ее взор мутнеет, и щеки обжигают слезы. Королева не подозревала, что в ее теле осталось что-то горячее. Она плачет от чертового бессилия и боли, которая ласково облизывает хрупкие конечности. Ей просто головокружительно-оглушительно-крышесносно п л о х о. "Он ломает меня. И находить силы противостоять Ему все труднее. Я боюсь, что однажды они иссякнут. Он все-таки сломает меня". И происходит то, что заставляет мир Ханса перевернуться. Совершенно неожиданно для него самого. Эльза рискует. Она решается проиграть эту битву – провалить его очередную проверку на прочность. Чтобы выиграть их Войну. Тихо и горестно выдыхает три простых заветных слова: – Ты мне нужен, – и теряет сознание. Ханс бы рад отдаться торжеству, только в накалившемся сердце вместо радости правит бал смятение. С бесчувственной Эльзой на руках он чувствует себя как никогда проигравшим. Он нужен ей. Оннуженей. О н н у ж е н е й. А она нужна ему. Чтобы наверняка закончить игру так, как ему необходимо. Но как тогда, если она уже поддалась, а ему все равно мало? "Клянусь, я выпотрошу твою душу, дорогая".

***

Сознание подобно медузе, выброшенной на берег. Нелепое, скользкое, беззащитное. Эльзе кажется, что она сама – желе. Мысли в гулком черепе текучие-полупрозрачные, наслаиваются, душат друг друга своими резиновыми щупальцами, не давая ухватить суть. Титаническим усилием воли девушка все-таки приходит в себя. Разум проясняется. Она провалилась под лед. Но ее же вытащили! Эльза помнит холод, жестокий, пожирающий изнутри; слабость, будто кости обратились в рыхлый талый снег, а мышц никогда не существовало. Объятия ненавистного мужа, которые в тот момент были так ей необходимы. Господи, какая глупость! Его руки, его голос. Гипнотический, бархатный… Едкая горечь отравляет ее существо. Тошнота затапливает гортань вместе с любимой ненавистью. А в сердце ноет тупая боль разочарования? Похоже, Ханс все-таки избавился от нее… Девушка усмехается. А что ей еще остается? Но почему он не довел дело до конца? Не добил, позволив очнуться в этом странном месте? "Ты совершил большую ошибку, милый". Над головой темное небо, которое рассекают семь разноцветных лент северного сияния. Ослепительно яркая и невообразимо прекрасная ночная радуга. Под ногами слепящая белизной ширь, терпящая разрыв неподалеку. А в глубине того обрыва плещется космос. Черный, усыпанный серебристыми брызгами звезд. Эльза делает шаг к водам, что Вселенную растворили и впитали, и слышит легкий звон, ощущает давление на запястьях. Опустив глаза, видит на руках стальные оковы, чьи цепи тянутся откуда-то из недр обледенелой земли. "Что за..?" – непроизвольно срывается с губ. Что еще задумал больной ублюдок? – Это цепи жизни, – тонкий детский голосок до боли не вписывается в картину нереальности. Эльза вздрагивает, оборачивается. Перед ней сидит на снегу, скрестив ножки, маленькая девочка. Волосы медные, блестящие, восходящее солнце поймавшие, а в глазах тот самый древний космос. Не то синий, как лед, не то черный, как уголь. Жуть пробирает Эльзу до костей, будто не девочка то вовсе, а нечисть какая-то. Королеве кажется, что она уже знает медноволосую и знает хорошо, но от этого только страшнее. – Где мы? – дрогнувшим голосом спрашивает девушка. – Боюсь, в нашем языке нет верного слова, чтобы точно ответить на этот вопрос, – девочка пожимает плечами. Эльза думает, что уже видела этот жест у кого-то близкого… Но сейчас это совсем не существенно. – Мы где-то в междумирье. Междумирье? Цепи жизни? Те самые, что удерживают души в телах? Эльза жива. Облегчение робко поднимает в ней голову. Девушка смотрит на свою собеседницу и не видит подобных на руках девочки, которая будто любуется ей, склонив голову набок. – А ты, что же… получается? Мертва? – голос садится. Но уже не страх тому причиной. Печаль. – Не совсем, – девочка виновато улыбается. – На самом деле, пока не могу точно знать. Мне нужно просто дождаться весны. – Как тебя зовут? – в позвоночнике Эльзы поднимает свою мохнатую голову любопытство. Она садится напротив собеседницы. Снег отчего-то совсем не холодный. – Пока не знаю. У меня нет имени. – И давно ты здесь? А твои родители? Боже… Я могу чем-то тебе помочь? – сердце девушки болезненно сжимается. Ей бесконечно жаль эту одинокую маленькую девочку. Не живую и не мертвую… – Ты хорошая, – внезапно медноволосая подается вперед и обнимает Эльзу. Королева чувствует приятное тепло, словно малышка – маленькое солнышко. – Спасибо, но… Нет. Просто… лед должен растаять. А на его место должны прийти цветы. – Я могла бы устроить весну… – девушка рассеянно оглядывается. Переводит взор на свои руки. Сжимает кулаки и гневно выплевывает: – Если бы не эти чертовы браслеты! Агрх! "Ненавижу…" – Он не виноват. Ему было больно и страшно. Он обжегся однажды и не хочет повторять ошибок… – Даже если и так, это не дает ему право вести себя как последний урод! – Эльза забывает, что ее собеседница – всего лишь ребенок, который просто не может знать всего о ее отношениях с мужем… – Но ты можешь его исправить, – меняет тон на веселый девочка. – Не могу, – королева опускает глаза, в которых плещется безнадежность. – Это не в моих силах. – Еще как можешь! Знаю, можешь! Эльзу внезапно пронзают воспоминания. Ностальгическая улыбка трогает ее губы. – Ты похожа на мою сестру. – Возможно. А какая она? – медноволосая снова улыбается. – Анна? Она замечательная, самая лучшая… О Боже, она, наверное, так переживает! – Эльза вскакивает на ноги и оглядывается. – Отсюда есть выход? – Не знаю, – девочка опять пожимает плечами. – Надо просто ждать. – Ну ладно… Ой, – перед Эльзой из ниоткуда возникает шахматная доска. – Сыграем в шахматы? – в ответ на ошарашенный взгляд королевы медноволосая прыскает и добавляет: – А что? Все равно заняться здесь особо нечем. – Хм. Хорошо.