Признание

К выходным холод немного поумерил свой пыл: стало теплее, однако не настолько, чтобы потаял снег. Хаято уже вот с полчаса задумчиво смотрит на куртку, что покоилась на вешалке долгое время — она у него была новая, в нашем случае «праздничная». Задумался он потому, что не знал, нужно ли ему её надевать на встречу с Чонан — уж не подумает ли она, что он перед ней пытается покрасоваться? Парень тяжело вздохнул и глянул на часы. Всего около семи вечера, а на улице — он перевёл взгляд на окно — уже почти совсем стемнело, даже фонари заработали. Поэтому они договорились встретиться в три. У храма. На этих выходных — завтра. Хаято откинулся назад, ложась на пол и подбирая руки под голову и глазами впиваясь в потолок. Он слегка насупился, стараясь выстроить в своей голове идеальнейший сценарий развития событий, но ничего не выходило — было слишком много вариантов, которые быле чересчур хороши и по-своему подходящи. Парень устало расслабил спину и хрустнул парой позвонков, собираясь уже повернуться на бок, вот только в дверь раздался неожиданный стук. Рохта вопросительно выгнул бровь: он не ждал гостей сегодня вечером. Поднявшись с пола он в пару прыжков преодолел расстояние от кровати до двери и прислушался — за дверью раздавался лишь стук. Парень недовольно покачал головой, поворачивая замок и ручку.  — Боже, — протянул он, неловко улыбаясь, завидев знакомые лица в дверном проёме, — не надо так долбить в несчастную: она итак на соплях держится. Йошики широко улыбнулся, закрывая глаза и проталкивая Рохту внутрь комнаты, желая пройти самому. Вслед за ним зашёл Ютаро с звенящими бутылками — что это? — в руках, а за ним уже и Даики с каким-то пакетом.  — Не поверишь! — сказал блондин, стаскивая с себя тяжёлую куртку, — Мы с Матубарой вышли прогуляться и встретились с Сакагучи! Я знаешь что подумал? Типа, раз мы собрались, то почему тебя нету?  — И поэтому ты решил завалиться сюда ночью, да? — ухмыльнулся Хаято, забирая из рук пакет да две бутылки — оказалось, обычного лимонада или типа того.  — Да, именно это он и подумал, — улыбнулся Ютаро, снимая шарф, — ты угадал.  — Наш лидер весьма предсказуем, а? — хмыкнул по-доброму Даики, кивая в сторону широко улыбающегося Йошики. Весь вечер они провели вчетвером, разливая лимонад по кружкам (которые хозяин комнаты притащил из коробки), а иногда и по полу, от чего Хаято вздрагивал, подскакивал, тут же уносясь за мокрой тряпкой, обосновывая это тем, что будет липко. Оказалось, что в принесённом Даики пакете покоился рамен, который они решили заварить когда уж совсем проголодались. И разговаривали. Удивительно, но разговаривали долго и увлекательно: от новых книг и игр до самого необычного и одновременно обыденного — девушек и полученного с ними опыта. Хаято, в очередной раз подливая себе ещё больше лимонада, посмеивался и случайно ловил себя на мысли, что, чёрт возьми, именно этого ему и не хватало! Сидящие сейчас рядом с ним совершенно разные парни вносили в сердце ощущение какой-то свободы и лёгкости, что-то такое, что вносило в его школьную жизнь чуть больше смысла. Рохта, улыбаясь, протягивал дальше по кругу фишки или их подобие, когда им стало совсем уж скучно и парень нашёл среди неразобранных коробок несколько настолок, в которые они тут же решили сыграть, и думал о том, как сильно на самом деле ему не хватало подобных посиделок с друзьями. Ему даже не хотелось отпускать их, когда стрелки часов подошли почти к десяти вечера, и тем надо было возвращаться по домам.  — Вы это, — сказал он, смотря в пол и почёсывая затылок, когда остальные уже стояли в дверях, — пообещайте, чтоли, что мы так ещё посидим… Хоть когда-нибудь, — Хаято поднял глаза на них — на дне их плескалась искренность и честное наслаждение компанией соклубников.  — Конечно, — мигом отозвался Нисикава, — можете даже ко мне завалиться! Я как раз познакомлю вас со своей младшей сестрёнкой — убедитесь, она самая лучшая!  — Ну, — Хаято улыбнулся, — значит, у нас с тобой есть о чём поговорить. Обязательно познакомь нас.  — Окей! Знаешь, она… — Йошики наклонился поближе, но по его макушке слегка стукнул чужой кулак.  — Закругляйся, «Крутой-Лидер-Нисикава-сан», — Даики потянул его за капюшон, — наговоришься ещё, — и махнул рукой на прощанье. Вскоре они скрылись в коридоре, Хаято услышал, как они спустились по лестнице и, наконец нашедший себе место, успокоился и через некоторое время улёгся спать, решив, что завтра всё само и уладится. *** Мика взглянула на часы в своей комнате, которые били восемь, когда её телефон внезапно засветился и показалось знакомое имя. Чонан, переведя дыхание, прочистила горло и взяла трубку.  — Добрый вечер, — слегка дребезжащим звуком послышался голос, — как ты? Мика чуть покраснела и улыбнулась: она не особо умела и любила говорить по телефону, но того, на сколько это было приятно, это не отменяло.  — Привет, — Чонан принялась завивать на пальце прядь своих волос, — что-то случилось, Мутуми-сан? В ответ послышалось молчание, и девушка испугалась, не случилось ли что-то с телефоном. Она недоумённо взглянула на экран, но вернула к уху, когда услышала копошение по «ту сторону».  — Извини, — Мика на секунду представила Мутуми, с извиняющимся выражением лица и прикрытым одним глазом со сложенными лодочкой руками, — меня Сифа отвлекла. Чонан помнила, что Сифа — это её огромная кошка, то ли пушистая, то ли просто жирная.  — Н-ничего страшного, — Мика по привычке замахала рукой из стороны в сторону, — так что ты хотела? Что-то случилось?  — Да нет, — быстро сказала Мутуми и Чонан услышала, как на фоне подруга немного ругается и в общем-то воюет с кошкой, — просто спросила, как ты. Всё же у тебя завтра свидание. Чонан смутила и смолкла, замерев и даже прекратив теребить несчастную прядь. Она вздохнула, закрыв глаза и прикасаясь свободной рукой к щеке, ёрзая на одном месте.  — Волнуюсь, Мутуми-сан, — шепнула она чуть срывающимся от смущения и восторга голосом, — знаешь, какого это!..  — М-м, — кажется, та задумалась, — честно говоря, без понятия, что ты чувствуешь, но, надеюсь, это счастье.  — О-оно самое! — быстро выдохнула девушка, замахав кулаком, — Я чувствую, что завтра случится что-то… что-то! Потом они долго разговаривали: иногда Мика слышала, как у Мутуми на фоне раздавались ещё чьи-то голоса, лай и отчаянное мяуканье, сопровождавшиеся её руганью, от чего Чонан понимала, почему именно Омори называет свой дом «балаганом чистой воды». Пока они говорила, девушка несколько раз обошла комнату, сходила на кухню, повалялась в кровати, а потом ещё немного по ней попрыгала от резко нахлынувшего восторга, и, наверное, она за этот разговор улыбнулась больше, чем за всю свою жизнь. Мутуми её не видела, но была готова поклясться, что прямо сейчас та просто сияет, и, говоря начистоту, очень желала увидеть Мику сейчас, а не слушая один лишь её голос. Потом Омори пожелала Чонан спокойного разговора, и обе они окончили разговор: Мика серьёзно сразу же пошла спать, решив, что сегодня он отложит домашнюю работу, желая лишь хорошенько отдохнуть, забыть многие вещи, давая место завтрашим воспоминаниям, которые, несомненно, будут фееричны. *** Хаято отметил этот день красным маркером на календаре. То было тридцатое декабря, когда он решил больше не таить засевшие глубоко в сердце чувства, а дать им наконец-то волю: а то уже давить начинает. Рохта, улыбнувшись, отложил маркер и принялся одеваться, поглядывая на часы каждые пять минут, проверяя, не опаздывает ли он там случаем. Перед тем, как выйти из дома, он взглянул на зеркало у входной двери и, решив, что в этой шапке он выглядит по-дурацки снял и бросил на кровать, с недовольной усмешкой глядя на копну серых волосы, которые не поддавались ни одной расчёске, так что о шапках не было и речи. Вздохнув ещё раз, парень вышел, закрывая дверь на ключ и вертя тот на пальце, спускаясь по ступенькам. Парень поёжился, когда вышел на улицу. Потеплело и вправду, но холода это не отменяло — он никак не мог привыкнуть, что в этой области Японии куда холоднее, чем на его родине. Но был в этом и плюс: например, скрипучий под ногами снег. Хаято очень нравилось смотреть на поблёскивающую белизну, нравилось, как иногда его нога проваливалась в маленьком — совсем небольшом — сугробе, и нравилось, что в этом белом мире её розовые волосы было проще заметить. Хаято про себя улыбнулся, думая о двух вещах: первая — его, как раз, заметить на снегу сложнее, а вторая — Мика тоже без шапки. *** Девушка очень долго смотрела в зеркало, рассматривая круги под своими глазами. Под руками валялись некоторые косметические средства, которые она где-то кое-как нашла и притащила к себе. Безумно усталый взгляд, свой взгляд, напрягал её сильнее всего прочего: домашнюю и просто нелицеприятную (как она считала)одежду можно было спрятать под курткой, а вот лицо никуда не было деть. Чонан тяжело вздохнула, капая себе на палец немного тонального крема. Она использовала уже почти половину, но каждый раз смотрелось ужасно по-дурацки и Мика уже совсем отчаялась, снова и снова смывая и намазывая на себя всякого рода косметику, как внезапно её телефон издал то ли посмертный, то ли обычный клич. Чонан упрямо потянулась за ним, хмурясь и прочитав «Мутуми-сан». «Снова что-то случилось?» — подумала она, вглядываясь в сообщение. Прочитав и перечитав его пару раз, Мика воспрянула духом, сходила умылась ещё пару раз, оделась и снова взглянула в зеркало. Но не с привычной хмуростью, а улыбкой. Другое дело. Девушка почти вылетела из дома и, восторженная и довольная, отправилась к любимому храму. «Он позвал на свидание тебя обычную. Разве нужно ему что-то ещё?» — пожалуй, Мика запомнит эти слова на всю жизнь, если от подобных эмоций у неё оттуда ничего не вылетит. ***  — Давно ждёшь? Мика качает головой из стороны в сторону, стараясь не терять самообладания и, наверное, стараясь не смотреть вверх на Хаято. Не смотреть в его глаза.  — Тогда, — он наклонился к ней так, чтобы видеть её лицо, — отправимся в храм? Но Чонан нужно отбросить это. Девушка поднимает голову и убирает чёлку за ухо, неловко улыбается и, своим самым обычным нежным голоском соглашается, слегка поворачивая вбок. А сердце Хаято тем временем пропускает удар за ударом. Они пришли в храм примерно в половину четвёртого: купили у Фуджиавары вкусностей после того, как исследовали и без того знакомый храм, а затем решили обойти его полностью, пройдясь до гор и прогуливаясь по тротуару у дороги. Мика уже больше не опускала голову вниз, Хаято не отводил взгляда — просто не мог, счёл бы это преступлением. А ещё он счёл преступлением то, что за ними так нагло и практически открыто подглядывают, потому что невозможно было не заметить светлой макушки неугомонной Мори. Рохта посмеивался про себя, прикрывая глаза, — кто вообще додумался взять её с собой? Но и Мика, и Хаято решили счесть «преследователей» просто за группу поддержи и болельщиков, так что они им совсем не мешали. Пройдя практически половину города, они вернулись снова к храму к семи вечера, когда уже начинало темнеть. Успели снова выловить Фуджиавару, и парень купил у неё пару сладостей, после чего оба устало рухнули на одну из скамей, собираясь лишь немного отдохнуть. Мика расслабленно вытянула ноги, кусая свой пончик, который ей протянул ранее Хаято. И именно в этот момент Рохта понял, что либо сейчас — либо никогда.  — Скажи, Чонан-чан, — он сел, слегка сгорбившись и опустив локти на колени, переплетая пальцы, — а есть человек, который тебе нравится? Он подумал, что сейчас самое время потому, что стемнело и он не увидит её лица — того, чего он боялся больше всего: выражения разочарования, ненависти или извинений. Парень тяжело вздохнул, услышав, как она затаила дыхание.  — Е… есть, — она смущённо коснулась указательным пальцем щеки, — если тебе интересно… Хаято продолжал смотреть в землю, напрягаясь.  — У меня тоже есть, — почти шёпотом ответил ей он, — я бы… я бы хотел тебе рассказать об этом человеке. Мика еле заметно кивнула, что он уловил лишь краем глаза и, смакуя свои мысли, продолжил.  — Это девушка из моей школы, — начал он, не отрываясь от земли и не прекращая перебирать пальцами, — она очень милая и тихая. Я не могу сказать тебе конкретно кто это. Я не могу… потому что я боюсь. Знаешь, мне часто говорили, что мальчики не должны бояться чего-либо. И я привык так думать, но — он сделал паузу, — думаю, что ты поймёшь меня лучше кого-то другого. Я… я думаю, что при тебе я могу бояться и быть слабым или вроде того. Если продолжать говорить о той, кто мне нравится — нет — о той, кого я люблю… то она очень добрая. Когда я впервые увидел её, мне показалось, что это всего лишь очередная девчонка-замарашка, — у Мики замерло сердце, — Но когда я узнал её ближе… всё как-то изменилось. Знаешь, у меня есть четыре сестры. Целых четыре сестры! И все они у меня очень чистые и ухоженные. А девушка, которую я встретил, многим отличалась: она всегда выглядит очень уставшей и несчастной. Когда я впервые подумал об этом в таком ключе моё сердце, наверное, как говорится, чертыхнулось пару раз в груди, — он усмехнулся, — и я подумал, что хочу быть тем, с кем эта девушка будет чувствовать себя счастливой и защищённой. Я захотел защищать её, лелеять и говорить ей каждый день о том, как она хороша и чудесна — может быть не своими впалыми глазами и кругами под ними, может, не своей болезненной бледностью — но точно своей сущностью, которую нельзя было спрятать под одеждой и телом. Я… — он замолчал. Мика удивлённо таращилась на него, пока он говорил, и вслушивалась в каждое слово. Она краснела, когда он говорил о ней — Чонан видела в ней себя, не понимая, что именно о ней и идёт речь: девушка просто не верила — хотела поверить, но не могла, всё ещё сомневаясь в том, что, вдруг, говорят вовсе не о ней. И тогда она раскраснеется и скорее всего убежит домой, прячась от стыда. Мика продолжала молчать и тогда, когда он замолкал: ей тоже нужно было время, чтобы подумать хоть немного. Когда Хаято замолчал на долгое время, Чонан решила сделать хоть что-то. Девушка слегка наклонилась и прикоснулась ладонью к его щеке, поворачивая к себе. Искажённое страхом и волнением лицо осветилось фонарём — пусть дальним, но этого хватало — и сердце Мики невольно сжалось; в горле что-то встало комом и спёрло дыхание. Девушка быстро перевела дух.  — Рохта-ку… Нет, — она качнула головой, грустно улыбаясь, — Хаято-кун, если позволишь, — Мика взглянула ему в глаза, отбрасывая все сомнения парня назад, — ты можешь сказать, что хочешь. Я… Думаю, я должна услышать то, что ты намереваешься проговорить. На секунду Хаято оробел, поджал губы и скомкал ткань штанов в кулак. Вскоре выражение лица его из страха сменилось грустной улыбкой.  — Я люблю тебя. Это были слова, сказанные практически в пустоту, в надежде, что они не дойдут до того, кому адресованы. Но сейчас парень не мог оторвать от неё взгляда: он был прикован только к её лицу и никуда более. Эта улыбка и эти слова предназначались ей и никому больше.  — Я тоже. Она улыбнулась ему самой лучшей улыбкой, которая у неё есть: самая дурацкая, самая неловкая, самая обычная и… волшебная. Та самая из всех существующих улыбок в людском мире: та, что предназначена кому-то особенному, та, которую больше не можется и не хочется открыть другим: только самому необычному. Хаято ответил ей самой тупой улыбкой, но настоящей, и через секунду он рассмеялся, потому что в другом случае он бы расплакался. И Мика подхватила его смех. Они стукнулись лбами, зажмурились и продолжили смеяться друг другу прямо в лицо; и Чонан почувствовала, как его рука скользнула от её ладони к её плечу, а вторая нежно погладила по волосам. Хаято слегка отодвинулся от неё, заглядывая в глаза: туда, куда было ещё боязно смотреть, и приблизился к ней. Мика прикрыла глаза в ожидании, когда его губы коснулись её холодного лба и девушка удивлённо — даже с какой-то досадой — сжала в кулаке его куртку.  — Прости? — Хаято отпрянул, — Я сделал что-то не так?  — Нет-нет, — она покачала головой, касаясь рукой места на лбу, — н-нормально. Просто… не хочешь сделать ещё чего-то? Хаято нервно сглотнул и заалел.  — Хочу, — он внезапно спустил с плеча рюкзак, — во-первых, — продолжил он указательным тоном, — надевай, пожалуйста, шарф, — тёплая ткань внезапно окутала шею Мики, — в этой префектуре холоднее, чем в других; а во-вторых, — он снова замялся, взяв её лицо в свои ладони, — я очень хочу… — Чонан покраснела и потянулась пальчиками к губам, —…очень хочу тебя причесать. Прости, но у меня аж руки чешутся. Где-то за углом храма кто-то громко засмеялся и прыснули, а Мика лишь оторопела, засмеявшись через некоторое время.  — Конечно, — она посмотрела на свою чёлку, — причешешь. ***  — Ну, — прокричала весело Вака, с размаху открывая дверь в Бургер мейд, — теперь можем и нажраться! Привет, Накарана-сан! Ей ответили учтивой улыбкой и кафе наполнилось кучкой школьников, которые явно пришли отпраздновать какое-то событие.  — Знаешь, Омори, — спросила Наоми, косясь на подругу, когда уже все расселись, — а я так не пойму: к чему были такие махинации, раз Рохта в итоге сам всё сделал? Мутуми посмотрела на неё исподлобья, потягивая коктейль через трубочку. А затем улыбнулась.  — Ну, вообще-то, — она хлопнула в ладоши, — в этом и заключался мой план! Все сидящие обернулись к ней в тот же момент, когда она это сказала и воззарились на неё весьма укоризненно и непонятливо.  — Ах ты… — Миму наигранно-злобно зашипела на неё, — всех нас обдурила, да?  — Ага, — девушка отпила ещё чуть-чуть, — получается, так. И снова поймала на себе недовольные взгляды.  — Ну извините, — она, смеясь, развела руками, — я по-другому не могла. К тому же, сейчас они под ручку ходят милуются друг с дружкой, так в чём проблема?  — Если в этом ключе, — хмыкнул Ютаро, — да, всё норм.  — И всё же, — допытывалась Наоми, — кого и как ты вообще обдурила? Мутуми довольно заёрзала на месте, хрустнула костяшками пальцев и устроилась поудобнее.  — Дело было так, — сказала она, прикрывая глаза, — первым мне сообщил Нисикава, так что с ним мы договорились таким образом: я прошу футбольный клуб помогать прятать Рохту, а Миму-сан — Мику. А задача Нисикава состоялась в том, чтобы увести Игауе подальше, пока Мика-сан должна была заметить нас у компьютерного, где её забрала Хасунума — с которой я, как и с Асикавой, договорилась отдельно, — те утвердительно кивнули, — но вот про Нанако-сан Нисикава уже не знал. Ну, а про то, что Рохта должен был сделать всё сам никто не знал, — она пожала плечами.  — М-мда-а… — протянул Йошики, — умеешь же ты завертеть.  — Стараюсь, — улыбнулась Мутуми, — набиваю руку. Мне видимо придётся надолго тут застрять, чтоб со всеми вами разобраться, — сказала она, понизив голос.  — Ты что-то сказала? — переспросил Даики.  — Да нет, — Омори глянула загадочно в окно, за которым снова пошёл снег, — ничего особенного. В такие дни часто случается множество «не особенных» вещей, которые на самом деле для кого-то могут оказаться чем-то невероятным и необычным. Наверное, именно в этом и заключается смысл зимних праздников: холод заметно сближает людей. Можно убедиться на примере этой истории.