Мальчик-который-попал-на-Слизерин. Третий курс.

      Гарри вблизи наблюдал за колышущимися языками синего пламени, которые словно были живыми и радовались своему зрителю, медленно и завораживающе танцуя перед ним в железном ободе факела. Магический огонь отличался от всего, что знал Гарри — он согревал, но не обжигал вблизи, и даже металлическая поверхность оставалась холодной. Этому заклинанию его обучила Корделия Селвин. С её слов, пламя можно было помещать в коробочку и таскать в кармане или в руках, тем самым не давая себе замёрзнуть, что было весьма практично, особенно, когда в помещениях стоял холод. Однако у данного заклятия оказалось два существенных минуса: волшебный огонь, который создавал мальчик, держался не дольше часа, да и чтобы сделать температуру приемлемой в этом огромном кабинете с трёхметровыми потолками приходилось зажигать все факелы. За то время, когда Гарри заранее сюда пришёл, чтобы потренироваться в этих чарах, и колдовал, воздух прогрелся лишь слегка. Селвин говорила, что заклинание несложное, однако у Поттера оно стало получаться не сразу, да и то не так идеально, как у семикурсницы.       Младшие и средние курсы не изучали это заклятие, и лишь на углублённых занятиях по чародейскому искусству, успешно сдав СОВ и перейдя на шестой курс, можно было научиться ему у профессора Флитвика. А пользу волшебного пламени Гарри оценил сразу же. Если в других кабинетах было ещё терпимо, то с наступлением холодов в подземельях Слизерина становилось крайне зябко. И на уроках профессора Снейпа, которые проходили там, ученики были вынуждены прижиматься к раскалённым котлам, пытаясь согреться и рискуя получить ожоги. Гарри недоумевал, почему сальноволосый преподаватель не создаст такой огонь, чтобы во всём классе стало теплее. Ведь если уж он сам за неделю научился этому заклинанию, то у декана, который, несмотря на всё презрение Поттера к нему и нежелание признавать это, был весьма сведущ в чарах, оно точно получится легко.       Но похоже Северусу Снейпу было плевать на комфорт и безопасность школьников, которым приходилось заниматься в тёплых мантиях, чтобы не окоченеть. Мальчик на последний урок зельеварения принёс в кармане маленькую коробочку с наколдованным магическим огнём внутри, который согревал, позволяя с превосходством глядеть на других учеников — слизеринцев и гриффиндорцев, — которые старались находиться как можно ближе к бурлящим котлам, зябко кутались в мантии и выдыхали изо рта пар, который повисал в воздухе белым облаком. Это преимущество дало возможность мальчику сосредоточиться на зелье, не обращая внимания на холод. Поттер и не думал предложить профессору такой метод обогрева, зная, что в ответ получит гневную отповедь и какую-нибудь словесную гадость, на которую Снейп был весьма щедр, особенно по отношению к Долгопупсу, с видимым наслаждением унижая несчастного гриффиндорца. Довольный Драко громко спрашивал у гриффиндорцев, есть ли у них ещё домашние животные, взамен отравленной жабы Долгопупса. Надо же испытывать, как работают противоядия, хотя бы на крысе Уизли. Ненавидящие и испуганные взгляды были ему в ответ — на большее замерзающих львов не хватало смелости в присутствии Северуса Снейпа. Гарри не вмешивался, умиротворённый теплом и сосредоточенный на зелье, которое в этот раз получилось идеальным.       К сожалению, действия заклинания хватило лишь на часть сдвоенного урока и под конец занятия Поттер ощутил, как холод начинает пробирать его тоже. По этой причине он не стал делиться своим секретом с другими слизеринцами, хотя ему было жаль видеть замерзающую Трейси. А вот Дафна и Пэнси, как и некоторые другие слизеринцы, выглядели так, словно не чувствуют холода, но дело было в дорогой и тёплой мантии, которая куда лучше подходила для улицы, чем для класса.       Раздались быстрые шаги в коридоре, и мальчик опомнился, отрывая взгляд от языков пламени. Дверь распахнулась и в класс, бросая свою тёмную мантию на стол у входа, стремительно зашла белокурая волшебница.       Пришло время очередного магического сражения.       — Привет, — медленно поздоровался мальчик, разглядывая семикурсницу. Та определённо была не в духе.       — Да, привет-привет, — отозвалась девушка, быстро накладывая защитные чары на помещение.       Мальчик облизнул губы, смотря той в спину. Их связывали странные отношения. Несмотря на его первоначальное пренебрежение и даже неприязнь к старосте, которые он, естественно, не показывал, девушка как-то смогла найти к нему подход, перестав выглядеть в его глазах той, кто объединяет пороки болтливости Пэнси и надменности Роули. Оказалось, что она может быть серьёзной и ответственно подходить к интересующим её делам. Весьма одарённая в магических искусствах, знающая десятки разных историй и обладающая огромным опытом в том, что касалось дел факультета, она по достоинству являлась старостой всего Хогвартса. Нотку неуверенности и перчинку смущения в восприятие Поттера добавляли слова, сказанные Трейси под действием сыворотки Правды, о впечатляющем бюсте Селвин. После этого взгляд мальчика невольно сам собою начинал магнититься к этим выступам рельефа.       — Вот бы этого Скримджера прищучить! — девушка резко взмахнула палочкой, посылая заклятие, которому научил её мальчик, и учительский стол, стоящий напротив, развалился на части.       Поттер вздрогнул, приходя в себя. Множество дел, которые приходилось вести, вымотали его. И ведь не откажешься ни от одного из них — все они интересны и важны.       — Пожирателя искал у меня дома! У меня! Рылся у меня в комнате! В моих вещах! — зло повысила голос Корделия. — Он что, совсем с головой не дружит?       Слова возражения чуть не вырвались у Гарри. Вот мракоборцы таким точно не занимались! Джемма в подробностях рассказала ему по сквозному зеркалу о проходивших обысках. Она помогала Амбридж найти повод убрать, если уж не Боунс, то хотя бы Скримджера. Тем более, что разгневанная общественность, после этой унизительной процедуры не получив результата в виде пойманного Сириуса Блэка, требовала крови. Провести разбирательство в таком произволе лично Фарли попросил Люциус Малфой, уже давший гневное интервью в Пророке, катком пройдясь по отделу магического правопорядка и приплетая к этому Альбуса Дамблдора. На взгляд Гарри это было неправильным действием с его стороны, давая шанс появиться тандему Боунс — Дамблдор, чтобы вместе выступить против нападок в свою сторону. Джемма с ним не согласилась, рассказывая о слухах про какие-то шероховатости между всесильной главой отдела и Верховным Чародеем Визенгамота.       Но всё это не меняло того факта, что охотники на тёмных магов искали человека, а не какой-то, к примеру, артефакт, так что личные вещи обыску не подвергались. Они лишь убеждались, что в комнатах нет замаскированного чарами Пожирателя смерти, и шли дальше. То же самое подтвердила в своём письме Тонкс, сожалея, что им выкрутили руки, ведь наверняка можно было найти много запрещенного при полных обысках. Гарри оказался прав, предполагая, что ей для осмотра достанется дом Малфоев, ведь Нарцисса приходилась ей родной тётушкой — вот только мальчик не сомневался, что у них отношения ни на йоту не теплее, чем у него с его собственной тётей. Читая строки про богатый особняк его одноклассника и жалобы, что на обыск бесполезно ухнул целый час, Поттер решил, что Тонкс сама вызвалась, попросив именно Малфоев. По словам девушки, численности мракоборцев не хватало на то, чтобы разом обыскать все дома одновременно, так что каждой группе досталось несколько адресов, что очень сильно ограничивало время — если долго возиться в одном особняке, то Блэк может прознать про облаву и скрыться. Но Селвин явно не стоит ничего из этого рассказывать, показывая свою излишнюю осведомлённость.       — Долиш! Сэвидж! И Данбар! — шипела белокурая семикурсница, выпивая зелье для поединка. — Два мракоборца и инспектор! Эти твари, я теперь знаю их. Уничтожу! И Скримджера тоже!       Вот и обнаружилась причина плохого настроения волшебницы. Только ей нужно встать в очередь — желающих поквитаться с Скримджером и Боунс было очень много и не только на одном Слизерине. Но пускай Селвин и выяснила фамилии своих врагов, но вряд ли может их достать, поэтому ярится. Мальчик впервые видел проявление её злобы. Если она прознает, что виновник, подтолкнувший Министерство на это действие, стоит рядом, в нескольких шагах…       — Его брат в Мунго лежит уже несколько лет, — пытаясь успокоить девушку, пояснил Поттер. — Попал под тёмное проклятие, как я знаю. Вот Скримджер и с цепи сорвался, пытаясь поймать Блэка. Ему же постоянно прилетает в Пророке за то, что он уже много месяцев ничего не может сделать. Но я считаю, что это совершенно недопустимо. Ну, эти обыски…       — Вот как. Ну… Я не знала, — качнула головой Корделия; в голосе сквозило изумление, чтобы через секунду снова смениться гневом. — Теперь понятно. Похоже все мракоборцы такие, безумные. Скримджеру место рядом с братом. Я никогда этого не забуду!       Мальчик вспомнил Тонкс, но возражение застряло в горле, когда Селвин, справившись с гневом, ему чуть улыбнулась, и его сердце ускорило темп.       — Ну, начнём? — отвёл взгляд Поттер, нахмурившись.       — Давай, — легко согласилась волшебница, выходя на центр комнаты. — Может, если представлю на твоём месте Скримджера, то смо…       — Остолбеней! — резко взмахнул палочкой Гарри, посылая красный луч в девушку.       Та моментально невербально наколдовала щит. Но Поттер продолжил атаку, отправляя синюю стрелу, которая должна была разрушить защиту Селвин, а следом обезоруживающее заклятие. В него уже летело собственное оглушение, отраженное волшебницей и лишь чуть-чуть разминувшееся на полпути с чарами «Экспеллиармус».       — Протего! — успел защититься Гарри.       Селвин ловко увернулась от синей стрелы, которая прошила её ослабленный первым попаданием щит, будто того и не было вовсе, и мгновенно снова без единого звука наколдовала «Протего» против обезоруживающего заклинания оппонента. Новый магический щит получился хитрым — заклятие отразилось не прямо в Поттера, а чуть в сторону, в расчёте на то, что он попытается машинально увернуться. Но Гарри не купился на эту уловку.       Не успел мальчик повторить атаку, как семикурсница уже взмахнула палочкой. Однако, сначала ничего не произошло, словно чары не получились, но Поттер не обманывался — в него уже летело невидимое заклинание, которое он по её движению палочки определил, как болевое и повреждающее внутреннее органы. Заранее выпитые зелья позволили бы снизить повреждения, если бы он не успел среагировать, но от боли точно не смог бы продолжить бой. Поттер резко дёрнулся в сторону, зная, что щитовые чары такое не смогут отразить, а со стороны Селвин вспыхнуло что-то яркое, ослепляя его. Гарри только успел проморгаться, как увидел, что прямо на него скачет, устрашающе хрипя, огромный вепрь, созданный чарами.       Поттер склеил лапы животному вместе, заставив того, жалобно визжа, пропахать пол, а сам атаковал Селвин, пытаясь прорвать оборону. Девушка умело не поддавалась этому, стремясь во что бы то ни стало не отдать инициативу. И куда делась неуверенная волшебница, от которой Поттер лениво защищался в их первые дуэли? Теперь сам третьекурсник старался не позволить ей вольготно атаковать, так как её скорость неприятно поражала, а невербальные заклятия делали ситуацию опасной. Чары летали по всему классу, семикурсница то и дело прибегала к трансфигурации, так что отвлекаться времени не было, но мальчик видел, что Селвин стала по-настоящему серьёзной противницей, куда там пятикурснику Кассиусу и…       Вдруг он ощутил, как непреодолимая сила сковывает его руки и ноги по швам, а пол стремительно приближается. Одно заклятие всё-таки достало Гарри, и он рухнул, парализованный. Несмотря на то, что Селвин ещё в прошлом месяце покрыла пол мягким материалом, приземление на бок сложно было назвать приятным. Перед глазами теперь были лишь сваленные в трёх метрах парты и поверхность пола.       Послышались мягкие шаги и довольный смешок.       — Ну вот, я и одолела тебя, — тихо сказала Селвин и звонко рассмеялась.       Отсмеявшись, девушка склонилась над ним, разглядывая парализованного противника. В отличии от Фарли, которая в их дуэлях летом часто повергала его на землю, она не торопилась его расколдовать, а он не мог ни двинуться, ни попросить об этом.       — Великий Наследник Слизерина, поверженный, у моих ног, — её губы изогнулись в улыбке, а она сама неожиданно опустилась на колени перед ним, одёргивая полы юбки, не давая им задраться вверх. И вплотную приблизившись к его лицу, шепнула в двух десятках сантиметрах от уха, — говорят, поцелуй прекрасной волшебницы снимает любые чары.       Она снова рассмеялась, но уже мягко. Её рука сделала жест палочкой, и Гарри вдруг ощутил, что снова может двигаться. Селвин одним движением очутилась на ногах, отходя в сторону, а он, пошатываясь и красный от смущения и гнева, с трудом поднялся следом. Но только он хотел со злостью обвинить её ещё сам не зная в чём, как Корделия резко взмахнула палочкой, и Поттер снова чуть не оказался повержен, лишь чудом увернувшись. Девушка тут же взвинтила темп, пользуясь тем, что мальчик ещё не пришёл в себя. Тот с трудом оборонялся.       Через минуту боя разум Поттера очистился. Но мастерство волшебницы уже существенно возросло, и несмотря на то, что он сумел собраться и сменить стиль поединка, вырвав инициативу и перейдя от обороны к атаке, одолеть её никак не получалось. А ему до смерти хотелось отыграться, показать, что это была просто случайность. Что он сильнее.       Чары неприятно обожгли плечо. Селвин расхохоталась, опять легко уворачиваясь и не обращая внимания, что рукав её рубашки порвался, и белая ткань чуть покраснела. Девушка чувствовала своё превосходство, а от её плохого настроения не осталось и следа. В мальчика полетело очередное мощное заклинание.       — Соберись! — рявкнул Гарри то ли себе, то ли своей противнице, уворачиваясь и одновременно пытаясь вырвать у неё палочку.        Нескоро, но Поттер осознал, что победы ему не видать и происходящее ничем хорошим не кончится. Он остановил поединок. Волшебники провели какое-то время, пытаясь отдышаться.       — Что, не вышло у тебя? — прохрипела Селвин, уперев руки в бока и согнувшись.       Мальчик промолчал, хватая ртом воздух и рассматривая через порванную ткань одежды оголённую кожу своего плеча, которое ярко наливалось красным и начало уже ощутимо щипать от боли. Правая штанина почему-то дымилась, неужели его «Протего» не сумело полностью загасить огненные чары Селвин?       Он сделал глоток укрепляющего раствора, а потом зло стянул с себя жилетку. Гарри планировал её снять после первой дуэли, когда и класс прогреется от магического огня, и он не успеет вспотеть. А сейчас вся его рубашка была мокрой от пота, а на плече красовалась большая дыра, как и на жилетке. И переодеться он не может — под рубашкой больше ничего нет. Мальчик принялся втирать в кожу лечебную мазь, которая почти сразу сняла боль, а краснота исчезала буквально на глазах.       Поттер покосился на Селвин. Девушка засучила левый рукав рубашки выше локтя, осматривая глубокий порез чуть выше запястья и недовольно цокала. На её юбке красовался косой разрез, демонстрируя золотистую кожу в районе бедра, но девушка в два счета починила ткань.       Через пару минут от ран волшебников не осталось и следа.       — Продолжим, — сказал Поттер, готовясь к третьему раунду.       — Мои ошибки? — ледяные глаза внимательно следили за его движениями, а пальцы сжали палочку.       — Отсутствуют.                     

***

             Следующий час прошёл в упорных дуэлях, но уже куда спокойнее и с последующим обсуждением чар в перерывах между ними.       — А как зовут ту второкурсницу, которая всюду таскалась за тобой? — неожиданно спросила Селвин во время отдыха, чуть не заставив мальчика подавиться водой, которую он жадно пил.       — Эм… Эмилия, — выдавил он.       — О как. И что, теперь твой хвостик отстал от тебя? — с иронией поинтересовалась волшебница.       — Да нет, — неопределённо ответил Поттер. — А почему спрашиваешь?       — Уже и поинтересоваться нельзя? — рассмеялась девушка. — Давай последний раунд?       — Наверное нет, — покачал головой Гарри. — Покажи лучше вот то заклинание, которым чуть не ослепила меня. И с летящими штырями. Хочу научиться. И закончим на сегодня, время уже позднее.       «А ещё я чертовски устал».       Слушая объяснения девушки, Гарри, в задумчивости, бросил на неё взгляд. Он никак не мог понять Селвин. Она была странная, необычная, но не такая, как его подруга Полумна Лавгуд. Всё, что он ей объяснял, показывал, староста без промедления выполняла, впитывая магию и науку боевых чар, словно сухая губка поглощает воду. Так же спокойно и без излишеств в виде надменности сама объясняла ему непонятные чары по трансфигурации и заклинаниям, которые использовала в бою.       Но стоило ему задать какой непростой на её взгляд вопрос по факультету, то сразу начинала темнить. Несмотря на все её слова про благодарность, казалось, что староста слишком привыкла обменивать услугу на услугу, и не могла помыслить делать что-то по-дружески, за даром. Хотя иногда давала дельные советы, помогая ему лучше ориентироваться на факультете.       Селвин легко заняла освободившееся место Джеммы Фарли на Слизерине. Он знал, что многие её считают красивой и таинственной, но у него сложилось несколько иное впечатление о ней. Она была такой же болтушкой, как Пэнси, со своими неинтересными девчачьими увлечениями. Даже сейчас — объясняя чары — она то и дело шутила, пускалась в рассказы о всяких смешных и не очень моментах. Да и палочкой владел он куда лучше, чем она. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Это первое поражение за десятки дуэлей сильно выбило Гарри из колеи. Похоже, что Селвин смогла догнать его в дуэльном мастерстве. И эта черта характера вызывала у него симпатию — её упорное желание стать лучше. Она смотрела на него и быстро училась. И его холодное отношение к ней изменилось.       «Интересно, каким она видит меня? Опасным наследником Слизерина? Или жестоким убийцей? Или всё же тем, кто станет для неё другом?»       Волей-неволей, мальчик думал о ней. Девушка явно была себе на уме и привыкла получать то, что хочет. Она захотела стать сильной — вот и добилась того, что сам «наследник Слизерина» занимается с ней каждый день. И несмотря на то, что изначально это не вызывало у Гарри восторга, но Корделия сумела подобрать нужные слова, то ли ублажив его эго, то ли используя свои женские чары, и в итоге добилась согласия. А сейчас Поттер уже и сам не желал отказываться от этих схваток, явно видя в них пользу для себя. Но именно она смогла нащупать к нему путь, смогла как-то уговорить. Староста явно чётко чувствовала нужные моменты и понимала, как управлять людьми. А с её опытом и положением царицы факультета многое давалось ей запросто. Так говорила про неё Джемма.       — …а тем чарам, благодаря которым брата Скримджера поселили в Мунго, ты же сможешь меня научить? — вклинился в его сознание неожиданный вопрос.       — Нет, я не знаю, что это за чары, — машинально ответил мальчик, почти не задумываясь. — Они не боевые, погружают в вечные кошмары.       — Понятно… А вот смотри, ещё хотела спросить, — девушка быстро перевела тему.       Гарри внезапно осознал, что не может контролировать, как и куда ведут их беседы. Селвин хватало умения вовремя задать вопрос, поймав его в момент задумчивости или рассеянности. А ещё девушка превосходно умела забалтывать, и за её потоком слов и вопросов, мальчик часто сам не замечал, как говорит то, что не собирался. А потом не понимал, как она вообще свернула на эту тему. Анализируя в спокойной обстановке их беседу, мальчик отмечал, что ничего важного ей не сообщил, но не в его характере было вообще рассказывать про себя.       Хотя важные вещи Поттер смог скрыть от её неуёмного любопытства. В прошлый раз она интересовалась его отношением к профессору Снейпу, явно подразумевая негласную войну между ним и деканом, но мальчик отделался общими словами про то, что зельеварение сложный предмет и задал пару вопросов по домашнему заданию по нему. В основном их общение всё же строилось вокруг предстоящей Ночи Морганы и обсуждению боевых чар, хотя и касаясь изредка дел старост. Мальчик считал, что Селвин перестроила работу лидеров факультета, встраивая туда его, чтобы загрузить интересными задачами. Тем самым она давала ему власть, но и отсекала от нападений на маглорождённых. Это устраивало Гарри, так как он не был наследником Слизерина. Интересно, а что бы чувствовал Наследник Слизерина на его месте? Как бы он себя вёл?       Этот вопрос и другие, которые он себе задал, привели Гарри к выводу, что Селвин влияет на него. Общение не только с ней, а ещё с другими старостами — с Джулией и Энтони, с Кэрроу и Макнейр — делает его каким-то другим, даёт расти над собой. Он тоже учится у них: искусству управлять факультетом, бытью старостой, как правильно узнавать секреты и тайны. Подчёрпывал новое, смотрел, как они ведут себя в разных ситуациях. Но Селвин словно держала дистанцию вне вечерних дуэлей, сильно отличаясь от той же Монкли, которая часто подходила к нему в коридоре или в гостиной насчёт какого-нибудь вопроса, потом перескакивала на обсуждения занятия или просто на посторонние темы. Да, все они сильные личности, за исключением Энтони, и такие разные.       Но вот интерес Селвин к Эмилии… Это очень нехорошо.       Она никак не могла проведать, что их связывал Непреложный обет. Никак! Тогда к чему был этот вопрос?       Занятие закончилось, и Поттер попрощался с Селвин, оставив последнюю приводить в порядок класс. Холодный воздух коридора освежал, мантия-невидимка надёжно скрывала от чужих глаз. Но, несмотря на обиднейшее поражение от семикурсницы, в голове мальчика билась одна тревожная мысль.       «Надо поговорить с Эмилией».                     

***

             «Привет, Эми. Можешь подойти в кабинет 7 в нашем подземелье? Нужно поговорить. В 11:30, до обеда.       

Гарри»

             Эту короткую записку он вручил Трейси, чтобы та передала её Эмилии Стоун. Настало время, когда тянуть с разговором стало нельзя. Необходимо разобраться, выяснить что она хочет, и расставить все точки на и. Целый месяц она избегала его, а он отвечал ей полной взаимностью, не в силах унять голос совести за то, что сделал в конце прошлого учебного года.       На встречу мальчик опоздал на пару минут, решив дать второкурснице понервничать. И действительно, когда он зашёл в заброшенный класс, то там его уже ожидала Стоун. Ему потребовалось усилие, чтобы не улыбнуться посмотревшей на него девочке. Несмотря ни на что, внутри себя он всё ещё ощущал радость и симпатию, просто от взгляда на лицо такой близкой ему подруги, с которой раньше весело проводил много времени. А Эмилия уставилась на него, голубые глаза были широко раскрыты, в них виднелся испуг, да и всё её лицо выражало напряжение. Лишь на секунду встретившись взглядом с Поттером, она тут же отвела глаза.       Гулкая тишина повисла в кабинете.       Мальчик, стоя менее чем в двух метрах, рассматривал Стоун вплотную, чуть ли не впервые с того момента, как увидел её на перроне первого сентября. Короткое каре тёмных волос, нос с горбинкой, аккуратный зелёный галстук, длинная чёрная мантия.       — Привет, — он прервал тягучее молчание и начал накладывать чары на дверь.       Разговор предстоял серьёзный, и лишних ушей ему не нужно. Этот кабинет использовался третьекурсниками для выполнения домашней работы, если в гостиной было шумно, а в библиотеку идти не хотелось. Вся доска была исписана законами трансфигурации.       — Привет, — тихо сказала Эмилия.       Опять наступило молчание, которое не устраивало Гарри — до обеда оставалось менее получаса.       — Я хотел поговорить насчёт тебя, Эми, — прямо сказал Поттер. — И нашей дружбы.       Тишина была ему ответом. Она не поднимала голову.       — Джемма интересовалась, как у тебя дела, — зашёл он с другой стороны.       Девочка неопределенно пожала плечами, продолжая смотреть в пол.       — И о Непреложном обете.       Эмилия вскинула взгляд, встретившись глазами с Поттером.       — Я… я не знаю, что такое Непреложный обет, — нервно выпалила она. — Я хотела… хотела спросить у папы. Думала, раз он не волшебник, то ничего страшного не будет. Но не смогла. Мне стало плохо, больно, когда я лишь думала о… Я… Не знала, что делать. Искала в библиотеке, но не нашла. Что это за чары? Что будет, если я их нарушу? Почему мне становится плохо?       Гарри от её вопросов ощутил странную смесь стыда и решимости.       — Разве ты не помнишь объяснение Джеммы? — спросил Поттер. — Если ты нарушишь обет — умрёшь.       Девочка вздрогнула и шагнула назад.       — Ты… ты хочешь?.. — еле прошептала она.       — Что? — не понял Поттер.       — Чтобы я умерла? — в ужасе закончила Эмилия.       — Нет, с чего ты взяла?! — удивился мальчик.       — Эти чары. Они ужасны. Ужасны! — почти как в лихорадке заговорила она, в её голосе появился гнев. — Фарли сказала… Сказала. Если я их нарушу, если не стану тебя слушать, то умру. Это… Я… Я…       — Стой! — прервал её Поттер. — Твоё недоверие меня обижает. Разве я причинял тебе когда-нибудь вред? Обижал тебя когда-нибудь? В тот день ты выполнила мою просьбу, помогла мне, но разве я тебя как-то мучил или проклинал? Почему ты мне не доверяешь? Разве получив с помощью этого обета над тобой власть, я заставлял тебя делать что-то плохое? Нет. Хоть что-то по моему приказу? Нет. Ты спокойной ходила на уроки, совсем забыв про меня.       Мальчик прервался, ощутив, что начинает злиться. Это лишнее. Его задача выяснить, чего она хочет, а не запугать её.       — Ты сама понимаешь, что именно я тебя защищал. В прошлом году. Защитил тебя от Малфоя. А ты могла стать одним из изгоев, особенно когда Малфой на тебя так взъелся. Но нет, я тебя защитил от него, несмотря на то, что он мой друг. Просто захотел тебе помочь, когда ты чуть не расплакалась посреди всей гостиной. И это у всех на глазах. А мы тогда друг друга не знали. Так почему сейчас ты платишь мне чёрной неблагодарностью и ранишь своим недоверием?       — Нет-нет, я не хотела тебя обижать, — заторопилась Эмилия. — Просто я не понимаю… Да, ты мне так помог, я очень-очень-очень тебе благодарна. Но зачем тогда нужен был этот обет?       — В смысле «зачем нужен»? А ты не помнишь, что было до этого? — вопросом на вопрос ответил Гарри. — Какой секрет ты узнала? Всё нужно было ради сохранения этого секрета.       — Я поняла, — кивнула девочка, чуть побледнев.       Воцарилось молчание. Мальчик понял, что цель так и не достигнута.       — С этим разобрались, — продолжил он, — но вот с нашей дружбой нет. Ты избегаешь меня. Боишься. Теперь всё стало по-другому.       Эмилия явно хотела возразить, открыв рот, и он замолчал. Но девочка так и не нашлась что сказать.       — И сейчас у факультета появляются вопросы, — продолжил Гарри, — «почему подруга Гарри Поттера с ним не общается, избегает его?» Это не только вредит тебе, но и бросает тень на меня. Все всё видят, понимаешь?       — Да… — протянула она.       — Я понимаю твой страх. Вижу его, вижу, как ты смотришь на меня. И мы оба понимаем, что я могу заставить тебя делать, что хочу. Но… В прошлом году мы друг другу помогали. Я не успевал поужинать из-за тренировки по квиддичу — ты приносила еду на поле. Тебе нужна была помощь по трансфигурации — я вместо своей домашней работы объяснял тему тебе. Мы постоянно друг друга поддерживали. И для меня это было важно. Действительно важно, — эмоционально и искренне сказал он. — Я считал, что мы с тобой друзья. Друзья… — Поттер помолчал. — Это была взаимовыгодная помощь. Как принято на нашем факультете. Однако, после того, как ты заключила обет помогать мне и выполнять мои просьбы, я мог просто всё требовать с тебя, не давая ничего взамен. Но я не стал это делать, потому что ценил тебя, как друга. А чем ты ответила мне? Уже пользуясь преимуществами моей дружбы, ты отвернулась от меня. И оказалось, что ты теперь ещё и боишься меня.       Мальчик опять замолчал, размышляя, как правильнее сказать то, что у него на душе.       — Да, я мог бы приказать тебе и всё было бы, как и прежде. Но не так. Не так! Ты превратилась бы в мою слугу. Но мне этого не нужно. Поэтому мы можем закончить здесь и сейчас. Наше общение. Я хочу быть честен с тобой, и пускай это будет твой выбор, — он наконец поймал взгляд её синих глаз и больше не разрывал зрительный контакт. — Мы можем полностью прекратить общаться, и я не буду тебя ни к чему принуждать, ничего приказывать. И я не сочту это за предательство, ведь мы с тобой сейчас договоримся, правильно? Ты ведь не чувствуешь, что клятва тебя принуждает? Это моё предложение. Оно исходит от меня. Я это говорю, — прижав руку к груди, проникновенно сказал Поттер. — И это не будет предательством, обет тебя никак не покарает. Ты же это чувствуешь?       Эмилия ошарашенно кивнула. Вид у неё был пришибленный.       — Мы не будем общаться. Я ничего тебе не буду приказывать, — повторил Гарри. — Никогда! Будешь, как обычная второкурсница, лишь хранящая мою тайну, вот и всё. И со своими проблемами будешь разбираться сама. Я заявлю факультету, что ты перестала быть моей подругой. Дружба со мной — это не только обязанности, но и привилегии.       Она стояла, переминаясь с ноги на ногу и теребя пальцами левый рукав мантии, и не знала, что сказать.       — Разумеется, я не буду это говорить при всех. Это не будет выглядеть, как объявление травли или привлечение внимания к тебе. Нет, скажу лишь Трейси и Пэнси. Да, скорей всего ты потеряешь всё свое влияние на других, особое отношение, которое у тебя было, когда все считали, что ты моя подруга. Но это будет твой выбор. И ты должна знать. Да, — он улыбнулся, — ты потеряешь очень много, что ты считаешь должным.       — Что? — не поняла она. — Что я потеряю?       — Сейчас ты пьешь чай с чистокровными, — принялся объяснять Гарри. — С тобой общается Пэнси, Булстроуд, Вудс и Брэди. Ты ничуть не хуже Трейси, которая числится в моих друзьях с первого года обучения. Про тебя даже Селвин знает. А если ты перестанешь быть моей подругой, то ты превратишься в обычную полукровку, и тебе придётся самой завоёвывать себе место. А оно ведь пошатнётся.       Мальчик начал мерить шагами класс, собираясь с мыслями.       — Ты же знаешь, что я занимаю одно из лидирующих положений на факультете и изменение в моём близком окружении вызовет большой интерес. Очень многие будут пристально и внимательно наблюдать, узнав об этом. А другие захотят понять, какую позицию займёшь теперь ты.       Всё может быть ещё хуже — она общалась с чистокровными девочками, которые приняли её в свой круг, то теперь многие из них сочтут себя оскорбленными, поняв, что она стала обычной полукровкой, а не приближённой к Поттеру. Кто-то от неё просто отвернётся, кто-то попытается сохранить общение с ней, если всё же зародилась настоящая дружба. Но Гарри знал, что будут те, кто оскорбится от такого поворота и изменит к ней отношение на кардинально противоположное. А кто-то захочет её попробовать на зубок. И он понимал, что Эмилия, скорее всего, не справится под таким напором. Слишком она расслабилась, пользуясь неприкосновенностью, привыкла к этому. Она слаба. Но, с другой стороны, то, что он её предупредит, позволит ей подготовиться и даст возможность хоть как-то отразить грядущую атаку. Возможно, что её ждёт судьба Лизы, тем более что та в этом учебном году выпускается и нужна будет замена ей. Возможно, что она попадёт под чьё-то крыло. Или Малфой, который может закусить удила, не успокоится, пока не сделает из неё настоящего изгоя.       — Я… я не знаю, — пробормотала девочка. — Говоришь, на меня обрушится травля со всех сторон?       — Нет, вовсе нет, — покачал головой слизеринец. — Старшекурсникам до тебя дела нет. Моим одноклассникам тоже. Ну, кроме Малфоя, но уже год прошёл с того момента, когда он хотел тебя унижать. Про то, как решат поступить твои «друзья», — выделил последнее слово мальчик, — тебе лучше знать. Те, кто дружит с тобой только из-за меня… Они передумают с тобой общаться. А остальные, если такие есть, останутся. А вот Роули может и заинтересоваться тобой. Она крайне мстительна. Наверняка она была очень зла на меня за то, что я помешал ей издеваться над Трейси год назад, и вообще взял младшие курсы под свою опеку. Трейси вообще очень повезло, — он ухмыльнулся. — Когда она была на первом курсе, то её не трогали, так как существует негласное правило: не обижать первокурсников. А на втором курсе её прикрыла дружба со мной. То же самое вышло с тобой. Сначала тебя на первом курсе никто и не думал трогать, хотя те агрессивные… Эм… Вопросы? — сам себя спросил Гарри не в силах точно охарактеризовать действия Малфоя, — которые Драко задавал тебе. И это бы плохо кончилось. Но я за тебя вступился, а потом взял под защиту. Но сейчас… Ты лишишься моей защиты, и тогда уж Роули может постарается за всё отыграться.       Мальчик задался вопросом: сможет Эмилия устоять или нет? Её позиция куда сильнее, чем в начале прошлого года. Она знает факультет, освоилась здесь, появились какие-то друзья. Но хватит ли этого? Если бы Поттер без этого разговора просто отказался от её дружбы, то это было бы неожиданным ударом и ей пришлось куда тяжелее. Но сейчас, когда он полностью раскрыл карты, заранее её предупредил, ситуация изменилась. Она может подготовиться. На какой-то момент ему даже захотелось так сделать, просто уйти, лишив её выбора между им и свободой, и посмотреть, оправдаются ли его размышления.       — Дарлин Роули? — спросила Эмилия.       — Да, она, — подтвердил мальчик. — Я знаю изнанку жизни факультета. И могу тебе её рассказать. Например, твоей однокласснице Бойд достаётся за полноту и страшные очки. Ты и сама это знаешь. Картер — она на курс старше меня — ненавидят за жестокий характер, и многие мечтают наложить на неё какой-нибудь сглаз. Над пятикурсницей Бэгшот потешаются все, кому не лень. У неё слабый характер. Она дура, — грубо вынес вердикт Гарри. — Пятикурсники презрительно сравнивают её с гениальной родственницей Батильдой Бэгшот.       Девушке попадало то за нудные уроки у Бинса, на которых учились по учебникам старшей Бэгшот, то ещё за что-нибудь. Многие обзывали её глупым призраком, предрекая ей заменить профессора по истории магии после окончания Хогвартса.       — Я слышала, что кто-то наложил на неё сглаз, — сказала второкурсница. — Это правда? Это сделала Роули, да?       — Да. Пэнси говорила, что ужасные прыщи обезобразили всё её лицо, из-за чего ей пришлось несколько дней пролежать в лазарете. Мне такое не нравится, — пояснил Гарри, — но всех защищать я не собираюсь.       В этом была и его вина — взяв под защиту самых слабых учеников второго и третьего курса — полукровок Эмилию Стоун и Трейси Дэвис — он буквально лишил Роули объектов для нападок. И та неожиданно переключилась на ученицу, которая была старше её. Гарри не стал уточнять, что по рассказам Паркинсон, Бэгшот разрыдалась, когда та её навещала. Девушка тряслась от ужаса, что прыщи никогда не пройдут, и она останется уродиной на всю жизнь. А когда мадам Помфри всё же справилась с проклятием, и её выписали, многие открыто стали проявлять свою неприязнь к Бэгшот. Шёпотки про то, что «её унизила четверокурсница» и «Бэгшоты уже не те» преследовали девушку повсюду. Больше всех усердствовала Роули, а её высказывания, которые она смела говорить чуть ли не в лицо, становились всё более и более грубыми. Даже одноклассница Бэгшот и подруга Поттера — Эйвери — что-то шипела на неё, явно радуясь чужому унижению, которое затмило то, что пост старосты достался не ей.       Староста Монкли в такое не вмешивалась. Но у мальчика, глядя на унылую Бэгшот, появилось желание побеседовать с Роули, хотя и основные события прошли мимо него. Но его опередили. Монкли почему-то передумала и переговорила с Роули, явно сделав той внушение, так как попадание слизеринки в больничное крыло — это выход происходящего за пределы факультета, что было недопустимо, несмотря на то, что Бэгшот соврала мадам Помфри, что она сама всего-навсего неправильно наложила чары.       — В моём классе самый слабый — это Питер, — продолжил Гарри.       Пайка никто не уважал и не считал за равного. Крэбб и Гойл подвергались шуткам из-за своей тупости, но благодаря физическим данным и дружбой с Поттером и Малфоем, к ним вообще не лезли.       — На шестом курсе достаётся Салливан из-за того, что её фамилия неволшебная и многие намекали или грубо шутили, что у неё в предках маглы, — рассказывал мальчик. — Семикурсница Лиза Шаурли явно смирилась со своей ролью быть на побегушках. Но она не изгой. И она намного умнее той же Бэгшот, чтобы хорошо выполнять поручения. А Бэгшот вообще доверить ничего нельзя, она чуть умнее Крэбба. Обычно наш факультет лишь наблюдает за такими выяснениями отношений со стороны, редко вмешиваясь, и лишь когда определялся победитель и статус побежденного, принимает новый расклад дел. Так вот, — продолжил Поттер, — ты будешь плыть по своей воле. Одна. Без моей защиты. И покажешь сама на что способна. Без моей помощи. Сможешь ты стать кем-то особенным или займёшь позицию Лизы, тем более, что она скоро выпускается. Может ничего не изменится и факультет никак не среагирует. А может и тебя ждёт роль одного из изгоев. Всё будет зависеть только от тебя самой.       — От меня? — переспросила девочка, которую такой расклад явно не привёл в восторг. — Но я ж ничего не сделала, за что ко мне могут придраться?       — Салливан тоже ничего не сделала, лишь обладает неправильной фамилией, — хмуро заметил Поттер. — Так-то многим не нравится полукровка, которая получила неприкосновенный статус. Скорей даже не то, что не нравится… А, эм… Когда ты лишишься моей защиты, они захотят узнать, кто ты и что из себя представляешь.       Сам Гарри приблизительно представил, что её ждёт. Ей будет ой как непросто противостоять Роули, которую до ужаса боится куда более храбрая Трейси, что старше Эми на год. А в случае поражения издевательства сильно ударят по моральному духу и самооценке двенадцатилетней девочки. Мальчик словно наяву увидел, как тяжело ей будет, как она, не сдерживая слёзы, будет горько и безутешно плакать в подушку, чуть не сломавшись совсем. Такое не устраивало его. При мысли об этом он ощутил всплеск ненависти к Роули и остальным. Никто не будет обижать Эми! Это не её судьба! Так жить она не будет! Но… Он не собирается защищать всех и каждого просто так. Выбор она должна сделать сама.       — А можешь попытаться восстановить моё доверие, став моей подручной, — негромко сказал Гарри. — Тогда тебя ждёт другое будущее. Будущее со мной. Ты не будешь прозябать или бороться против факультета. Но и простой жизнь тоже не будет, как и восстановление моего доверия к тебе. Тебе придётся сильно потрудиться над этим.       Эмилия задумалась. Мальчик не торопил её, подойдя к окну и смотря на пасмурное небо. Он бы выбрал бороться. Не подчиняться никому.       «Она не уверена. Не может решить. Её гложут сомнения».       — Я… я хочу остаться твоим другом, — наконец раздался голос, и он обернулся.       В глазах у неё стояли слёзы, но вид был решительным.        — Не хочу быть одна, не хочу бороться с Роули, — просто сказала она. — Я не смогу… Ты же меня защитишь от неё?       — После того, как ты отвернулась от меня, мы уже не друзья, — жёстко отрезал Поттер. — Право дружбы тебе ещё придётся завоевать. Своей преданностью. Запомни, это очень важный выбор в твоей жизни. Ты или со мной до конца, или одна.       — По… пообещай, что не будешь меня унижать, — попросила Эмилия, заглядывая ему в глаза. — Как Бэгшот. Её прыщи… Это ужасно.       — Если не подведёшь меня, то тебе нечего бояться, — кивнул Поттер.       — Я буду с тобой, Гарри, — хрипло и решительно сказала Стоун. — Буду преданной. До конца.       — Что ж, очень хорошо, — мальчик хладнокровно кивнул, делая вид, что её решение не вызвало у него огромное облегчение. — Начни с того, что приходи на тренировки по квиддичу, будешь зрителем. И таскать мою метлу. Ещё Полумна. Полумна Лавгуд. У тебя с ней должны быть сдвоенные уроки. Подружись с ней. Это будет твоей задачей, — деловито начал он. — Так же я начну, наверное, тебя тренировать вместе с Трейси. Когда у меня появится время. Ты должна стать сильнее и иметь возможность постоять за себя. Это будет мой знак доверия к тебе.       — Спасибо, я буду стараться, — серьёзно сказала Эми.       «Всё стало как раньше. Всё наладилось».