Мальчик-который-попал-на-Слизерин. Третий курс.

      Ранним утром Гарри медленно поднимался по лестнице, готовясь к непростому разговору. Всё зашло слишком далеко со вторым старостой Слизерина. Энтони Корнфут — худощавый пятикурсник, который смешно шутил первого сентября в поезде, да и стал вместе с златовласой Джулией Монкли старостами в этом году, — после встречи с дементором пал духом и перестал выполнять свои обязанности. И это не беспокоило бы Гарри, но вот Джулия одна с трудом справлялась, и её жалобы уже начали набивать оскомину. Мальчик по мере сил помогал ей, но этого было недостаточно. Раньше у Гарри теплилась надежда, что Энтони со временем придёт в себя, и тогда Поттеру не надо будет пытаться вернуть того в строй, но она не оправдалась. Да и мерзкий Снейп мог лишить Корнфута этого важного поста и забрать значок. А позволить декану такое было не в интересах Гарри, поэтому он решил зайти к старосте, чтобы поговорить с ним и постараться вывести из депрессии. Мальчик неторопливо прошёл четыре пролёта лестниц с этажа третьего курса до площадки, где жили пятикурсники. Следующий этаж был последний, а дальше уже на одном уровне с гостиной располагались спальни последнего курса.       Остановившись перед дверью с зелёной надписью «староста Энтони Корнфут», Гарри решительно постучал три раза.       — Да? — сонно раздалось из глубины спальни.       — Это Гарри Поттер, — громко сказал мальчик.       — Что-то случилось? — после продолжительного молчания, спросил староста.       — Да, — уже с раздражением отозвался Гарри. — Может откроешь и впустишь меня?       — Э, да, сейчас. — Коротко звякнул замок.       На пороге показался парень, одетый в одну ночную пижаму белого цвета. Чёрные волосы были растрёпаны, не уступая в беспорядке причёске самого Поттера, щёки горели, а раскосые глаза вопросительно уставились на утреннего визитёра.       — Можно? — Не дожидаясь ответа, мальчик зашёл внутрь.       — Да, конечно, — запоздало отозвался Энтони и поёжился, словно от неожиданного порыва холодного ветра.       Гарри огляделся. Огромная кровать с зелёным балахоном расположилась по центру длинной, не меньше десяти метров, левой стены. Смятая простыня. Массивный, но не очень большой, деревянный комод с золотистой обшивкой и четырьмя отделениями с круглыми золотистыми ручками. На нём стояли какие-то чашки, белая лампа, колдография темноволосого мага и колдуньи, чем-то похожих на Корнфута, и деревянная шкатулка с замысловатыми узорами. С другой стороны кровати расположился в точности такой же комод, только на нём была шахматная доска с расставленными фигурами. Ещё в комнате был здоровенный шкаф с двумя дверцами, два обитых железом сундука, письменный стол с двумя стульями, два кожаных кресла в углу и два трельяжа с огромными зеркалами. На потолке неярко светили каким-то зеленоватым оттенком четыре камня, но в комнате постепенно становилось светлее, словно сама комната реагировала на появление гостя.       — Ого! — вырвалось у Поттера. — Комната просто огромная.       — Дали как старосте, — сказал Энтони, закрывая дверь. Пятикурсник поправил пояс у пижамы, следуя за Гарри, и пнул свои тапочки, загоняя их под кровать.       — Вот как, — произнёс Поттер; его спальня была раза в два меньше, да и кровать стояла напротив двери, а не сбоку. Зато у него на полу был удобный и тёплый ковёр, по которому можно было ходить босиком, а здесь приходилось стоять в уличной обуви.       Раздался щелчок и комнату затопила чарующая музыка. Мальчик резко развернулся к источнику звука. Шкатулка на комоде уже раскрылась, и из её глубин поднялась вращающаяся фигурка волшебницы в тёмно-синем платье и двумя огромными крыльями. Она играла на флейте.       — А это музыкальная шкатулка, — выпалил Энтони, шагая к комоду и захлопывая крышку у шкатулки. Мелодия тут же прекратилась. — Будит по утрам.       — Удобно. А у меня только часы, — сказал Гарри и тут же резко спросил: — У тебя всё хорошо?       — Ну да, — Корнфут опустил голову, не в силах выдержать взгляд Поттера.       — Тогда почему за тебя всё выполняет Монкли? — сухо и с раздражением спросил мальчик. — Почему ты только ходишь на уроки, а обязанности старосты забросил?       — Я… я… — еле слышно начал пятикурсник. — Я не могу больше быть старостой.       — Это ещё почему?       — Я… я… Ну…       — Да не мнись ты, скажи, как есть, — Поттер попытался сбавить тон и добавить участия в голос: — Что не так с тобой?       — А ты не знаешь? — парень запустил пальцы в волосы и шагнув к кровати, сел. — Ты же был там. Чувствовал, как это… эта тварь… она… она просто… — он прервался, пряча лицо в ладонях. — Я ничего не мог сделать. Мне казалось, что я умираю. Так страшно. Мне…       Его голос задрожал, а потом, к ужасу Поттера, он всхлипнул.       — Такой ужас и холод. Мне никогда ещё не было настолько страшно. А когда ты прогнал его… Ну… Просто… А я… То я просто не выдержал и разрыдался перед Джулией. Я перед ней плакал и не мог остановиться. Я был просто жалок. Ну и какой из меня староста, а? — глухо спросил Корнфут, всё ещё прижимая ладони к лицу. — Скажи, пожалуйста, какой?! Все знают о моём позоре. Все! Я просто никчёмный неудачник. Жалкий трус!       — Никто не знает, — тихо сказал Поттер.       — Что? — парень раскрыл ладони, с искренним удивлением уставился на мальчика. Глаза его были покрасневшими, а на щеках видны дорожки слёз.       — Никто об этом не знает, — повторил Гарри. — Монкли никому не рассказала.       — Никто не знает? — переспросил Корнфут. — Но как так? Как?!       — Наверное, потому что Монкли куда более надёжный товарищ, чем ты, — с ноткой ироний заметил Поттер, но Энтони не заметил этого.       — Правда? — Корнфут продолжал смотрел на него. — Об этом не шушукаются направо и налево? Джулия не стала об этом болтать? Но…       — Нет, не стала. Джу… — Гарри запнулся, так как ему было не привычно называть старосту по имени, — Джулия порядочная волшебница. И ей нужна твоя помощь. Ей очень тяжело справляться одной. И… — мальчик решил перестать давить на Энтони и сказал другое: — А раз она сохранила это в тайне, то ты должен отплатить ей за её благородство. Ты ведь очень хотел этот пост. Ничего страшного не случилось.       — Да… У меня было столько планов. Я столько хотел сделать, но…       — Для начала было бы неплохо, если бы ты занялся первокурсниками. И ещё…       Поттер сразу же перечислил несколько самых нудных из обязанностей, которые он сам выполнял и которые хотел бы спихнуть обратно на Энтони. Взаимодействие же с другими факультетами и более интересные задачи он оставил себе. Да и сомневался Гарри, что другие старосты будут принимать Корнфута на равных после месяца такого перфоманса.       — Хорошо, я понял. Если всё так, как ты сказал… Спасибо тебе, — вдруг Корнфут схватил его за руку и затряс. — Я так тебе обязан.       — Тебе надо будет восстановить свою репутацию, прилежно выполняя обязанности старосты, — сказал Гарри, крепко отвечая на рукопожатие. — Поэтому хватить сидеть, собирайся и вместе поднимемся в гостиную.       — Ду-думаешь, у меня получится? — староста поднял голову.       — Разумеется, иначе быть просто не может. А я тебе помогу. Мы же друзья, — холодная улыбка тронула губы Поттера.

***

      Гарри Поттер чувствовал, как дни стали сливаться один в другой. Бесконечный калейдоскоп событий, водоворот дел, из которых невозможно выбраться. Ледяные глаза напротив, сжатые губы семикурсницы, опасные проклятия, обжигающие своим ярким светом…       — Ты вернул Корнфута. Умный ход. Снейп бы никогда не назначил старостой твоего друга Уоррингтона…       Ему кажется или в её голосе тихо прозвучала досада?       Пэнси мило улыбается, словно ощущая, как его сердце бешено бьётся, когда он прижимает её ближе к себе во время медленного танца. Болотно-зелёные глаза, серьёзно смотрящие на него.       — Твоя идея с родословной взбаламутила факультет. И хотя многим это нравится, но…       Значит недовольных тоже много? Удивительно. Все же знали, что она его близкая подруга, так почему не боятся открыто такое говорить?       Блестящая лысина Бёрка, отсвет в огромных очках.       — Это просто изумительно! — глаза, кажущиеся маленькими через толстые линзы, разглядывали родословную Гринграсс. — Изумительно! Уму непостижимо! Тут есть даже Хуфу, египетский маг, могущественный фараон. А это, позволь заметить, было четыре тысячи пятисот лет назад. Ой, даже шестисот! Давай её возьмём в гостиную, у тебя стол слишком маленький, чтобы переписывать.       — Нет. Дафна просила, чтобы я никому не передавал. Так что…       — Да-да, понимаю. Сейчас я всё перепишу тогда у тебя, — тут же пятикурсник принялся за дело. — Альдива пока письма отправляет. Надо многое выяснить и уточнить. Видишь ли, твоя родословная получилась просто огромной. Десятки разных ветвей, о которых у нас нет сведений, только несколько фамилий. Так что письма мы пишем постоянно. И многим в другие страны.       «Так вот кто отослал всех школьных сов, что Трейси вынуждена была просить у меня Буклю».       Просвечивающая через призрака Бинса школьная доска… Удовлетворительная оценка за тест, к которому он совсем не готовился, лишь написал то, что помнил из рассказов Джеммы. Долгий, нудный урок.       Многочисленная домашняя работа, которой накапливалось всё больше и больше.       Скользкая метла, тяжёлый квоффл, всё норовящий выскользнуть из рук. Спасибо Джемме, что прислала-таки подаренные ему наколенники, стало гораздо удобнее. Воспоминание об улыбке тонких губ и ясном взоре чёрных глаз чуть не заставило его встретиться с массивным бладжером.       — У гриффиндорцев и шанса нет на их старье! — хвастливые слова Драко в начале тренировки. Или в конце? Скоро первый матч по квиддичу против команды их извечных соперников — Гриффиндора.       Прозрачный барьер чуть пружинил под его пальцами, напоминая плотную подушку. Трейси напротив улыбнулась: её первый успех в щитовых чарах.       Кассиус, с ухмылкой возвращающий палочку Уильяму, — в этот раз удача улыбнулась ему.       Белые зубы Монкли, золотистые волосы странно блестели в зелёном свете гостиной. Он совершенно не помнил, о чём с ней говорил. Староста про него никогда не забывала, почти каждый день подходя с новыми вопросами, отрывая от несчастной домашней работы. Мальчик ей своеобразно мстил, тут же спрашивая её по вопросам урока или перекидывая проблему, с которым к нему обращался какой-нибудь слизеринец. Неужели ей не стало проще, ведь Корнфут вернулся к своим обязанностям? Но нет, она иногда беседует с ним даже на коротких переменах между уроками, а вдобавок к ней теперь и Корнфут часто обращается к нему.       Рыжеволосая однокурсница с факультета Пуффендуй. Изучающие, даже оценивающие карие глаза. Кого она видит перед собой? Просто Гарри или опасного убийцу?       «Малфои заплатили тебе?»       И чёрные глаза гневно и неверяще расширяются.       Как он мог сказать такие слова Джемме? Было мучительно стыдно. Он перегнул палку. Словно стараясь это исправить, Гарри принялся выполнять её просьбу и, пересилив себя, стал намного больше общаться с Боунс, завязывая с ней разговор при удобном случае. Проще всего это получалось во время перемены перед уроками прорицания, когда они стояли все вместе. Пару раз их классы пересекались в коридорах замка. Гарри легко находил общие темы с девушкой, благо уроки у них были одни и те же, и часто даже домашние задания одинаковые. Мальчик объяснял ей сложные моменты по Защите от Тёмных искусств касаемо тёмных существ, а девушка делилась тем, что писала по заданию Трелони. Но вот напроситься к Боунс в гости, чтобы познакомиться с её тётей никак не получалось. Не то чтобы он сильно стеснялся, но никак не мог найти нужный переход в разговоре на эту тему. И не в последнюю очередь играло то, что её одноклассники стояли рядом, словно защищая девушку от слизеринца.

***

      — Поттер! — окликнул мальчика мужской голос, когда он вместе с одноклассниками подходил к дверям Большого зала.       Гарри оглянулся. К нему быстро шёл высокий староста Пуффендуя — пятикурсник Седрик Диггори.       — Можно тебя на минуту? — негромко сказал он. — У меня есть тема для разговора.       — Да, разумеется, — кивнул Гарри, решив, что тот хочет узнать что-то по линии старост.       Хотя раньше он с Диггори не общался, но присутствовал неделю назад при разговоре его, Рикетта — семикурсника-пуффендуйца — и Монкли по пустяковому поводу.       К удивлению Гарри, они направились в сторону выхода. Мальчик краем глаза заметил, как его одноклассники замерли в нерешительности; взор слизеринца мимолётом прошёлся по часам: у Когтеврана всё ещё было больше всех баллов, вторыми шли они, Пуффендуй следом, а замыкал Гриффиндор.       — Зачем сюда? — спросил Поттер у старосты, когда тот распахнул двери.       — Хотелось поговорить без лишних ушей, — с заминкой сказал Диггори.       На улице было прохладно. И он, и пуффендуец вышли без плаща. Поттер огляделся, вокруг ни души. Он выжидающе смотрел на старосту, стоящего чуть вдали.       — Я позвал тебя поговорить насчёт Сьюзен Боунс, — напрямик сказал Диггори, глядя прямо ему в лицо.       Гарри растерялся. Он ожидал, что пятикурсник продолжит, но тот молча стоял. Холодно.       — И-и? — протянул мальчик.       — Касаемо твоего общения с ней, — пояснил пятикурсник, нахмурившись.       — И что? — тупо спросил Поттер.       — Мне нужно знать, почему ты общаешься с одной из наших сту… — начал Седрик.       — Ты не думаешь, что тебя не касается, с кем я общаюсь? — с раздражением перебил Поттер. Он-то думал, что повод какой-то серьёзный. Но не говорить же Диггори, что его цель подружиться с Боунс, ради того, чтобы разузнать про дела её тёти.       — Боунс — студентка моего факультета. Меня это касается, — открыто и напряжённо выпалил староста.       «Весьма смело. Так это и есть пуффендуйская верность? Они готовы защищать друг друга, даже когда это не требуется? Или Диггори просто поверил словам Дамблдора и не опасается меня, как Наследника Слизерина, способного убить?»       Пауза затягивалась, становясь острой и тягучей.       Гарри разглядывал стоящего перед ним темноволосого парня. Тот был напряжён. Глядя на открытое лицо Диггори, мальчик вдруг ощутил зависть. Почему у Боунс есть такой защитник, а у него нет?       «Неправда, у меня есть Джемма».       — Причина есть, — медленно начал Поттер, — но я хочу, чтобы это осталось между нами.       — Хорошо, — отрывисто и веско согласился пуффендуец.       — Это твоё слово, Диггори?       — Хорошо, — просто повторил он.       — Видишь ли… Это касается Сириуса Блэка.       Диггори вздрогнул. Гарри тут же осознал, что тот не в курсе того, что Пожиратель Смерти сбежал, чтобы добраться до него. Не в интересах мальчика было посвящать старосту другого факультета в эту тайну.       — Не понимаю. Почему? Причём тут он? — удивился парень.       — Это опаснейший Пожиратель Смерти, — медленно и расстановкой произнёс Гарри. — Убийца. Всё ещё не понимаешь?       Пуффендуец покачал головой.       — Неужели ты не знаешь про её родителей? Они погибли тогда. Мистер Конлей Боунс и Джезмен Боунс, — их имена называл Люпин, мальчик и запомнил, почти всегда повторяя их про себя, когда общался с Сьюзен, прикидывая, как это использовать, чтобы напроситься к ней в гости. — Пожиратели убили их.       Гарри помолчал. Диггори, широко раскрыв глаза, ошеломлённо смотрел на него. Однако мальчик не ощущал удовлетворения от того, что смог повернуть разговор, как хотел. Пожиратели убили? Нет, не они, но… Про Волан-де-Морта говорить было… страшно. Порыв морозного ветра пронизывал до костей. Но Поттер словно опять ощутил другую стужу, неестественную. Ледяное дыхание наполняло его.       «Пожалуйста, я сделаю всё, что угодно…»       А о чём молили родители Боунс, когда он явился за ними? Слышала ли девчонка крики своих папы и мамы, когда приближались дементоры?       Холодный воздух обжигал лёгкие. На прошлом уроке ему опять не удалось справиться с дементором.       — Про моих родителей ты знаешь, — с трудом вернулся к разговору Гарри. — Это коснулось нас обоих. Вот поэтому я и общаюсь с Боунс. А с кем мне ещё говорить? — слизеринец пустил толику обиды в голос. — На Слизерине нет тех, кто пострадал бы от рук Пожирателей. А… Сириус Блэк — худший тёмный маг. Он… — мальчик с трудом сдержал злобу. — Я переживаю. Почему мракоборцы до сих пор его не поймали?! Только вот с Боунс я так не смог подступиться к этому. Просто обсуждаем прорицание, Защиту от Тёмных искусств…       Мальчик замолчал. Если его догадка насчёт Блэка верна, а она не может быть неверной, то сейчас мракоборцы уже должны обыскивать дом Малфоев — Джемма вчера сообщила, что у неё получилось инкогнито передать эти сведения нужным людям. Может Блэк уже схвачен? Эта тварь, предавшая его родителей, отправится на корм дементорам, а последних уберут от стен Хогвартса. Ощущая, как радостная злоба наполняет его, мальчик сглотнул, представляя крики заросшего и страшного узника в лапах монстров, которые тащили его обратно в своё логово.       — Хороший предмет, профессор Люпин на высоте, — растерянно прервал долгое молчание Диггори.       — Да, мне тоже нравятся его уроки, — опомнившись, согласился Поттер. — Вы тоже изучаете тёмных тварей?       — Нет, сейчас мы проходим как защищаться от проклятий, — староста посмотрел в глаза Гарри, его губы тронула чуть заметная улыбка. — На следующий год тоже будете на уроках проходить. Я надеюсь, что он останется.       — Да, он куда лучше, чем этот Локонс. Жалкий мошенник, — искренне выпалил Поттер. — Совсем ничему не обучал, лишь проводил свои жалкие театральные постановки.       — Ну с тем, что профессор Люпин более старательно преподаёт свой предмет, я согласен, — дипломатично отметил Диггори. — Остальное несколько грубовато прозвучало, хотя и доля правды в твоих словах есть.       Гарри пожал плечами. Он многое мог сказать нелицеприятного и гадкого про Локонса.       — Уверен, что Блэка скоро поймают, — твёрдо сказал староста. — Отец говорит, что всё Министерство его ищет. Не стоит переживать из-за этого.       Мальчик опять пожал плечами. С одной стороны, он жаждал быстрее узнать, что Блэк уже схвачен, и даже терзался, что нельзя поделиться своей радостью. А с другой стороны такая искренняя поддержка была приятна.       — А насчёт Сьюзен, я думаю, что у тебя получится поговорить с ней по душам, — чуть лукаво улыбнулся Седрик. — Она хорошая девушка и надёжный товарищ, так что будь смелей.       — Ладно, — растеряно согласился Поттер, ощутив укол стыда.       Он мог быть куда честнее. Мог рассказать больше. Доверие и тайны сближают. Гарри знал, что Диггори не такой человек, чтобы сплетничать. Может удалось бы подружиться с ним? Он ничем не хуже его: так же, как и Диггори защищал Боунс, он защитил Трейси и Эмилию. Он…       — Пойдём на завтрак, — старшекурсник одобряюще кивнул и распахнул левую створку ворот.       Поттер оглянулся назад, ощутив чей-то взгляд, словно жгущий ему спину. Но никого не было. Седрик остался стоять, дожидаясь, пока мальчик не зашёл внутрь замка.

***

      Гарри сидел за столом во время завтрака, размышляя. Седрик Диггори удивил его. Чем-то он напоминал старосту Уоррингтона с седьмого курса: такой же основательный, серьёзный и немногословный. Но в отличии от слизеринца, Диггори был куда более открытый и беспокоился о своих.       Раздался шелест многочисленных крыльев: прибыла утренняя почта. Трейси привычно взяла газету у совы и развернула её, начав читать первую страницу.       — Гарри… — её голос задрожал.       — Что? — с трудом он оторвался от вкуснейшей яичницы. — Что-то важное? Или интересное?       — Тебе стоит это увидеть, — прямо заявила девушка.       Мальчик взял газету. Ему сразу бросилась в глаза крупная чёрно-белая фотография человека с львиной гривой густых волос и жёстким лицом. Чёрные глаза цепко смотрели прямо на Поттера. На всю страницу был огромный заголовок.

ПРОИЗВОЛ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ ИЛИ ПЕРЕГИБЫ В ПОИСКЕ СИРИУСА БЛЭКА?

      Вчера поздно вечером повторились кошмарные прошлогодние обыски, которым подверглись многие достопочтимые члены магического сообщества. Как известно, благодаря неудержимому и бестолковому рвению Арнольда Уизли из Комиссии по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов в прошлом году был проведён бездарный рейд по домам многих волшебников. Совершенно непонятно, что именно искали эти сердитые волшебники, с упорством, достойным лучшего применения, перерывая вверх дном каждую комнату, однако совершенно ясно, что эта агрессивная акция не имела ни малейшего успеха.       Однако на этом неприятности Министерства Магии никак не закончились. Словно задавшись целью переплюнуть прошлогоднее беззаконие Арнольда Уизли, вчера вечером десятки мракоборцев бесцеремонно ворвались в почти сотню домов. Обыску подверглись такие уважаемые волшебники как Малфой, Нотт, Крэбб, Гойл, Фарли, Паркинсон, Макнейр, Эйвери, Картер и многие другие. Распоясавшиеся стражи не делали разницу, вторгаясь в дома как и своих собственных сотрудников Министерства, так и обычных волшебников. Не пощадили даже судей Визенгамота! Испуганные волшебники и колдуньи, вынужденные вместо сна отвечать всю ночь на бесконечные вопросы мракоборцев, которые, наверное, их всячески запугивали, разумеется сейчас гадают, для чего нужна такая служба безопасности, которая вместо защиты собственных граждан, занимается таким произволом? По слухам, в ходе операции был задействован экс-мракоборец, печально знаменитый Аластор Грюм по прозвищу Грозный Глаз, который имеет обыкновение нападать на любого, кто резко повернётся в его присутствии. Насколько можно судить, экс-мракоборец окончательно помешался и забыл, что времена, когда можно было использовать Непростительные заклятия во время допросов, давно прошли (читайте на второй странице: «Тёмные времена мракоборцеского беспредела во главе жёсткого и кровожадного Бартемиуса Крауча»). Точное число пострадавших в результате такого безобразия ещё неизвестно, как и справится ли с таким количеством больница Святого Мунго.       Цель поисков неизвестна, но поступила информация из надёжного источника, который пожелал остаться неизвестным, что искали сбежавшего из Азкабана Сириуса Блэка. Что стоит за этим? Реальная зацепка или отчаянная выходка Руфуса Скримджера? С момента побега ужасного тёмного мага прошло уже почти четыре месяца, а ни он сам, ни его отдел не показал никаких результатов, лишь демонстрируя полную некомпетентность. Неужели это, рискну предположить, чудовищная попытка, на грани нарушения закона, чтобы скрыть собственную некомпетентность? Чего стоят мракоборцы, если за такой длительный срок не могут найти одного единственного тёмного мага? И читателям остаётся задавать вопрос, зачем Министерство Магии опять погрузилось в эту недостойную и чреватую судебным разбирательством историю и собирается ли дальше запугивать своих граждан?       Рита Скитер       Мальчик, нервно сглотнув, изумлённо покачал головой. Такого он не ожидал. Он оглядел зал. Его удивило, что все сейчас не обсуждают эту новость. Обыскивали Малфоя… Но почему попал под обыски дом Теодора? А Пэнси и Эйвери? Фарли… Как Джемма могла допустить, чтобы и в её дом зашли мракоборцы?! И совершенно ничего не написали про декана Снейпа! Неужели он ошибся и Блэка не поймали?       Гарри ощутил, как завибрировала его сумка. Наверняка Джемма пыталась связаться с ним.       Мальчик поспешил из Большого зала и достал зеркало только в пустом классе. В нём возникло взволнованное лицо Джеммы.       — Ты никому не говорил про это? — выпалила она. — Ты один? Где сейчас?       — Один, в пустом классе, — быстро ответил мальчик.       — Запри дверь и наложи чары, надо поговорить наедине, — потребовала девушка и Гарри послушался. Дождавшись, пока конфиденциальность будет соблюдена, Джемма напряжённо спросила. — Ты никому не говорил про это?       — Нет.       — Никому об этом не говори! — с напряжением потребовала Фарли. — Ни Паркинсон, ни Гринграсс, ни Малфою, ни единой душе!       — Я понял. Хорошо.       — Министр был в ярости, — тихим, звенящим от напряжения голосом, начала волшебница. — Его об этом не предупредили. Что будут такие обыски. Да и он бы такое не одобрил. Это полностью инициатива Скримджера! Я даже не уверена, что Боунс была в курсе. Обыску подверглись более полусотни семейств. Полусотни домов! — нервно воскликнула Джемма. — Я не ожидала такого. Фадж орал на Скримджера и на Бруствера. Как хорошо, всё это упало на них. Какой ужас. И самое обидное, что Блэка не нашли.       — Не нашли?! — громко поразился Гарри.       — Нет, — убитым голосом подтвердила Джемма. — Всё было в пустую. Эту тварь ищет вся страна. Весь мракоборческий корпус в полном составе, другие отделы. Даже простецов заставили носом рыть землю. А проку вообще нет. Меня это пугает. И ещё эта Скитер, проклятый Мерлин! Перечислила в газете только те фамилии, какие ей удобны, а тех же Лестрейнджей или Руквудов, которые сидят в Азкабане, даже не упомянула! Создаёт нужное впечатление. А ты… Ты же говорил, что Блэк прячется у Малфоев!       — Я… — растерялся мальчик. — Нет, я предполагал, что Люциус Малфой мог помочь ему бежать из Азкабана. А где он прячется, я не знаю.       Джемма недовольно засопела.       — Они… и твой?.. — нерешительно начал Поттер.       — В газете прочитал? — нервно спросила Джемма. — К сожалению. Я вообще представить не могла, что так получится. Я же это совсем не контролировала, для меня важно было сохранить инкогнито. А они пришли к моим родителям! К моим! Гадость какая.       Джемма скривила губы.       — А то, что творили мракоборцы… — тихо произнёс мальчик. — Этот Грюм и Непростительные заклятия.       — Враки Скитер, — отрезала Фарли. — Всё это ложь. Не стоит верить всему, что пишут в газетах, Гарри.       — Я и не верил! Хотел у тебя узнать…       — Ладно, хорошо. Значит так, Гарри, — девушка склонилась ближе к зеркалу, впиваясь чёрными глазами в мальчика, неприятно напомнив тому Скримджера с колдографии. — Ты ни о чём не в курсе, просто ходи на уроки. Я пошла, сейчас самое удобное время навалиться на Боунс. Амбридж вся в предвкушении. Береги себя!       — Ты тоже, — растеряно сказал мальчик.       Девушка кивнула ему, и изображение погасло. Из зеркала теперь глядело на него только его собственное отражение. И как так вышло, что он ошибся с советом и подвёл свою подругу?

***

      Несколько дней только и были разговоры об обысках, которые прокатились по всей Британии. Даже всегда жизнерадостная Селвин, в доме которой тоже побывали охотники на тёмных магов, сейчас ходила раздражённой и чуть ли не шипела в спину встречающимся в коридорах замка мракоборцам. Зато теперь никто не вспоминал про нелицеприятные подробности, открывшиеся при составлении родословной Поттера, и его команда могла спокойно заниматься поиском оставшихся родственников. По словам Бёрка, его древо уже набрало более десяти тысяч магов и в полностью разложенном состоянии перестало вмещаться в любой комнате и теперь они ломали голову над тем, какие чары наложить на холст, чтобы можно было удобно изучать и писать на нём. Сейчас им приходилось постоянно наращивать холст, магией склеивая без малейшего шва дополнительные полуметровые листы.       Наконец-то пришёл ответ от семейства Гойла на письмо, которое написал Грегори под диктовку Гарри. Вместо конверта родители здоровяка прислали целый саквояж, который притащили три совы. Однако Гойл с лёгкостью доставил тяжёлый чемодан в гостиную. Внутри оказалось много книг, сотни писем, бережно обёрнутых вместе в впечатляющую конструкцию, три шкатулки с записками и несколько десятков дневников, а также воодушевлённое письмо мистера и миссис Гойл, которые были рады интересу Грегори и к чтению, и к истории магии, и к родословной семьи. Гарри, прочтя письмо, хмыкнул и передал Гойлу. Родители одноклассника были в таком восторге, что ничего не написали про посещение их дома мракоборцами. Мальчик оглядел заваленный предметами стол, на который Грегори положил распечатанное письмо, поленившись даже его прочесть. Похоже, что здесь изложена вся многовековая история семейства Гойлов. Гарри пришлось звать на помощь, так как он сам не смог бы прочесть всю эту колоссальную охапку документов до самого Рождества.       — Надо найти что-нибудь про Селену Гойл, — пояснил он собравшимся слизеринцам вокруг его стола — Её мать зовут Линда. Линда Гойл.       Компанию ему составили Трейси, Блейз и Элизабет. Почти сразу присоединились Энтони Корнфут и Mэpиaн Эйвери. Последняя после их беседы на поле для квиддича больше не просилась на тренировки, а Гарри ловил на себе её изучающий взгляд с ноткой страха. Он её так сильно напугал? Или она смущалась самой тренировки, когда чуть не упала с метлы, а её юбка задралась? Мальчик не понимал причины её поведения, как и того, почему со временем её взгляд изменился, став благодарным, а на лице опять появилась улыбка. Может она боялась, что он будет кому-то рассказывать про этот не совсем приличный случай?       Как бы то ни было девушка как-то сумела просочиться в их коллектив. Ну и само собой был и Гойл, хотя пользы от него не было, но прогонять его Гарри не посмел, ведь читали документы про его семью. Можно было ещё позвать других слизеринцев, которые продолжали заниматься родословной, но Поттер не стал.       — Я нашла, — тихо сказала Элизабет через полтора часа, протягивая Гарри дневник.       Дневник принадлежал колдунье Фрэнсис Гойл, которая жила в прошлом веке. Мальчик принялся за чтение. Фрэнсис описывала быт в доме своих родственников весьма подробно и не скупясь на детали. Как оказалось, Гойлы были волшебной семьёй со старыми порядками, жившими все вместе в одном особняке. У восьмилетней Фрэнсис была двоюродная сестра по имени Селена, которая старше той на один год. Отцы юных волшебниц приходились родными братьями. Девочки дружили, так как росли с детства вместе. Но у Селены никак не проявлялась магия. Напряжённое и безрезультатное ожидание её первых магических выбросов постепенно настроило бабушку и маму самой Фрэнсис против девочки. Но надежда всё ещё жила, до тех пор как Селен не пришло письмо из Хогвартса на её одиннадцатилетие. Фрэнсис писала, как её сестра безудержно рыдала, а она пыталась её успокоить, но безуспешно. Она оказалась сквибом, что привело к очередному большому скандалу в семье. Когда Фрэнсис на следующий год поехала в школу, то Селен осталась дома. Несмотря на то, что они переписывались друг с другом в течении года, в частности обсуждая рождения братика Селены — Террелла, — постепенно девочки отдалились друг от друга.       Однако картина получалась другая, чем раньше представлял Гарри, которого очень сильно увлекла эта история и он искреннее переживал своей дальней родственнице. Узнав, что Селена была лишена магии, мальчик решил было, что они вдвоём очень похожи, что оба оказались чужими в своих семьях, только наоборот: его ненавидели маглы за то, что он владеет магией, а Селену презирали волшебники, за то, что у неё нет колдовского дара. И жила она ничуть не лучше, чем Поттер в чулане, на позиции слуги. И Гарри даже успел решить, что ей ещё повезло, ведь зная тех же сумасшедших Блэков, он представлял всякие ужасы, от которых девочка точно бы сбежала в мир маглов.       Однако воображение подвело его. Оказалось, что Селену защищала мать, и девочка жила в своей большой и уютной комнате, а не в чулане. Бабушка явно презирала свою внучку-сквиба, но ничего в отношении её не предпринимала. Очень мало можно было узнать о том, как всё было с точки зрения Фрэнсис, тем более, когда она уехала в Хогвартс. Но постепенно ситуация устаканилась, и в их доме воцарился мир. По крайней мере Фрэнсис больше писала о том, как готовится к очередному году в Хогвартсе, хвасталась своим новым самопишущим пером, с нетерпением ждала похода в Хогсмид, а про Селену почти ничего не было. Но новые строки зацепили Гарри, когда Фрэнсис диктовала своему перу о скандале между своей бабушкой и матерью Селены, которое она подслушала перед пятым курсом:       «Сегодня был ужасный скандал. Бабушка сказала про Селену, что лучше бы её утопили. «Зачем нужна такая, которая в Хогвартс не пошла?»       В гостиной воцарилась тишина. Я аж испугалась. А потом:       — Я предлагаю всем успокоиться, — это был дедушка.       — Линдa, стой, — дядя явно испугался.       — Только то, что я не хочу оставить Селенy одну, спасает тебе жизнь, старая карга, — голос тёти был полон ярости и ненависти. У меня аж всё сжалось от ужаса, когда я услышала, каким она тоном говорила. — Если бы не Азкабан, то…       — Линда! Пожалуйста, успокойся!       — Если что случится с моей дочерью… То тебе конец, ты поняла?!»       Мама Селен любила свою дочь и была готова на всё, чтобы защитить её. Поэтому бабушка отступила и больше никогда не говорила про свою внучку, даже когда они сидели за одним столом. А младший брат Селены наконец-то поступил в Хогвартс, что заставило её гордиться своим внуком и даже купить ему прекрасную метлу. Когда Селена стала взрослой, то мама помогла ей попасть в магловский мир, где она вышла замуж за джентльмена. Ещё и сменила второе имя, взяв имя матери, а не бабушки.       Гарри листал дневник, но всё они касались других вопросов. И лишь через с десяток страниц он наткнулся на одну единственную запись о двоюродной сестре. Фрэнсис больше никогда не видела Селен, но отметила, что та счастлива в браке и у неё двое дочерей.       Выходит, что эта Селена Гойл его прапрабабушка. И она сквиб. Волшебница, которая не владеет магией. И именно поэтому его мама родилась волшебницей? И что делать? Если сообщить всем, то подтвердится то, что его мама… Кто? Тоже полукровка? Или как называть ту, которая через несколько поколений маглов, получила волшебную силу? Но тогда придётся обнародовать историю с сквибом из семьи Гойлов. Они потратили столько усилий, чтобы это скрыть, что даже, похоже, и сами забыли. Много времени утекло, наверное, никто уже и жив не остался из того поколения. Так что ничего страшного нет, если он не станет это скрывать. Но не стоит всё же подводить Грегори в такой ситуации. Мальчику хотелось, чтобы его родословная была верна и для этого достаточно будет сказать об этом Бёрку, вот и всё.

***

      Пришло письмо от его магловской родни. Петунья писала, что про Селену и её родителей — мистера и миссис Гойл — вообще ничего неизвестно. Мальчик с ухмылкой стал гадать, как бы магла отреагировала, если бы узнала правду. Он вспомнил, как тётя зло визжала про сестру, какой странной и ненормальной была она, впрочем, как и сам Гарри. Что бы она сказала, узнав, что и в её венах течёт кровь древних магов?       Поттер вернулся к чтению. Петунья писала, что выяснила ещё несколько фамилий и дат жизни предков Гарри, отдав за это уйму денег. Заодно и созвонилась со многими родственниками, чтобы узнать состав их семей, так как в архиве за деньги давали информацию только о прямых родственниках и уже давно умерших людях, но вот про своих сверстников Петунья уже не могла получить там сведения. На большом ватмане от руки было нарисовано древо. Мальчик внимательно изучил часть, что касалась Селены. У неё две дочери: бабушка Петуньи, которая давно умерла, и Элизабет, у которой детей не было. Жива ли эта её двоюродная бабушка или нет, Петунья не знала, так как несмотря на все свои усилия, не смогла найти её. Ей должно быть восемьдесят два года, если она ещё жива.       Как странно. Два мира — волшебный и магловский — пересеклись. И словно каждый стремился достроить недостающую мозаику. Дневник мисс Гойл открывал события на жизнь девочки Селены и её родителей, а сведения от Петуньи показывали уже её взрослую жизнь, детей этой волшебницы без магии. Даже дата рождения была получена от волшебников — десятое августа тысяча восемьсот шестьдесят девятый, а дата смерти от маглов — восьмое марта тысяча девятьсот пятьдесят четвёртый. Селена умерла за шесть лет до рождения мамы Гарри. Интересно, что бы она сказала бы, если узнала, что Лили владеет магией? Как она отнеслась к волшебникам? Может не желала их знать? Или с нежностью вспоминала свою мать? Почему-то Поттер ни секунды не сомневался, что мать Селены до последнего поддерживала общение с дочерью. Да даже Фрэнсис писала про её свадьбу и двух детей, хотя не виделась с ней. Значит, она от кого-то получала эти сведения.       Позже Гарри поведал Бёрку историю семейства Гойлов и показал дневник Фрэнсис. Пятикурсника этот рассказ изумил ничуть не меньше, чем родословная Гринграссов, которую Поттер уже с благодарностью вернул Дафне. Бёрк, иногда с грустью вздыхая о потерянной древности Гринграссов, принялся рассматривать документы Гойлов. Он тут же сообщил удивлённому Поттеру, что Грегори Гойл оказался его четвероюродным дядей. Мальчик ещё раз пролистал дневник Фрэнсис, пока Бёрк возился с магловскими справками. Он решил оставить её записи себе, в память о Селене — гостье из прошлого.