Знак равенства

      Джинни чувствовала, как волнение вгрызалось в каждую часть её тела. Сильно мутило и хотелось выбежать на свежий воздух. Или просто сбежать. Гарри с улыбкой смотрел на неё — и она понимала, что сейчас ей придётся разбить эту улыбку вдребезги.       Говорить с ним в поезде по пути в Хогвартс показалось ей глупым. Поэтому всё это время, что они сидели в купе, она была как на иголках. Принятое решение давило на её плечи и грудь, как промокшее насквозь ватное одеяло — и ей не терпелось его скинуть. И вот они наконец добрались до школы, и она вытянула его в один из отдалённых коридоров, чтобы наконец начать разговор. Однако сейчас, глядя в знакомые, уже родные зелёные глаза, Джинни медлила, понимая, что скидывая груз с себя, она передаёт его Гарри.       — Ты почти ничего не рассказала о том, как вы провели время в Лондоне, — он наклонился чуть ближе, беря её за руку.       — Было весело, — ответила Джинни, чувствуя, как правда смешивалась с ложью, отравляя её.       — Точно? Ты не выглядишь сильно довольной, — Гарри начал поглаживать её запястье большим пальцем, и её кинуло в дрожь.       Она с силой закусила внутреннюю сторону щеки, пытаясь успокоиться. Джинни любила его — настолько, насколько могла. Отпустить его равнялось тому, чтобы добровольно, без обезболивающего зелья отрезать от себя значимую часть тела.       Она знала, что по утрам Гарри предпочитал как можно дольше полежать в кровати — наверное, компенсировал годы детства, в которые ему не была позволена такая вольность. Что любил обниматься, зарываясь лицом в её волосы. Предпочитал походу по магазинам полёты на метле. Всегда щурился из-за плохого зрения, пытаясь что-то рассмотреть, отчего вокруг глаз уже появились маленькие морщинки, и постоянно терял очки.       Джинни так много знала о нём, что могла бы написать целую книгу; не такую, как Рита Скитер. Она бы рассказала обо всех мелочах, связанных с ним, о том, что Гарри всегда пах смолисто-дымчатым можжевельником и терпким пачули. Хотя, если бы её спросили, Джинни бы сказала, что он пах домом. Она бы в красках описала, как загорались его глаза, когда он злился, превращаясь из тёпло-зелёных в ярко-изумрудные. Колкие и режущие. Или о том, как целовал, — всегда очень мягко, будто боясь, что она сломается в его руках.       Так много знаний о человеке, запечатлённых на страницах её памяти. И всё это лишь для того, чтобы в один день она произнесла:       — Гарри, нам нужно расстаться.       Осознание не сразу отразилось в его хрусталиках, а улыбка заела, становясь слишком плоской и неправдоподобной, словно кадр на маггловской фотографии.       — Что?       Стало пусто, когда он убрал свою ладонь с её, и на место этой пустоте пришла боль — яркая, скалящаяся и цепкая.       «Только ты в этом виновата», — шептала она, вдавливаясь в плечи.       «Ты могла всё сохранить», — била её в солнечное сплетение.       «Ты сама всё разрушила» — обхватывала шею и душила.       Джинни начала говорить: громко, захлёбываясь в словах и собственной вине. Повторяла всё то, о чём до этого рассказывала Гермионе. Что дело совсем не в нём — самая бесполезная фраза на свете, как наклеенный на открытый перелом пластырь, — твердила о жизненных обстоятельствах, сыгравших против них.       — Моя вина, — бесконечно повторяла она. — Извини, — бесконечно, помноженное на два.       Но она видела, как все её слова отскакивали от него, словно от заклинания защитного барьера, не проникая внутрь.       И тогда Джинни узнала о Гарри что-то ещё — наверное, то, что никогда бы не хотела. О том, как его зрачки тухнут, а на месте улыбки появляется жёстко вырезанная полоска губ.       — Я всё понял.       О том, как его голос сквозит чем-то, чему нельзя было дать названия.       И о том, как стук его уходящих шагов напоминал автоматную очередь, выпущенную прямо ей в грудь.       Джинни беззвучно заплакала, не смея нарушить эту тишину, чувствуя, как захлёбывалась этой солью, едко жгущей щёки.

***

      Некоторые истории заканчивались, и конец одной не значил, что не начнётся другая.       В то время, когда отношения Джинни и Гарри были погребены под обломками несбывшихся надежд, Гермиона чувствовала, как у них с Драко на пепелище прошлых обид вырастало нечто новое. Пока что слишком хрупкое, требующее особого ухода. Казалось, что одно неосторожное движение могло сломать это, но ей так хотелось верить, что этого не случится, и она укрывала этот росток ладонями.       Она не озвучила Джинни случившееся, но этого, вероятно, и не требовалось — та кинула на неё понимающий взгляд тем же утром, когда они вернулись с конной прогулки. Блейз лишь хмыкнул, а Пэнси усмехнулась и шепнула что-то Драко, отчего тот смутился.       Да и делиться своими чувствами с подругой, рыдающей у тебя на коленях, не было чем-то необходимым.       Гарри скрывался от неё, постоянно пропадая на тренировках. Когда Гермиона попыталась заговорить с ним об их с Джинни расставании, он кинул сухое «Всё нормально», подхватил метлу и быстро ретировался из гостиной. Тем не менее, чтобы хоть как-то его поддержать, она оставляла на его кровати мазь от растяжений, наверняка нужную после долгих полётов, и его любимые сладости, потому что приёмы пищи Гарри тоже стал игнорировать.       Однако, несмотря на стыд перед страдающими друзьями, глупая улыбка не сползала с её лица. Стоило завидеть Драко в коридоре — и её сердце начинало отбивать ритм танго. Это было странно: пересекаться с ним взглядами на уроках, ловить его чуть заметную улыбку и кивок в качестве приветствия. По вечерам, после их собраний, они оставались в кабинете и проводили время вдвоём, долго разговаривая и так же долго целуясь.       Узнавать Драко без постоянных склок, взаимных оскорблений и придирок было очень необычно, и это ей нравилось. Её пугало то, с какой скоростью их отношения кардинально сменили вектор, но рядом с ним Гермиона ощущала странное спокойствие. Словно два осколка разбитой вазы, вложенные друг в друга, они идеально подошли друг другу.       Они не сговариваясь решили не афишировать свои отношения. Да и в принципе не обсуждали то, что они у них были.       Всё сложилось само собой, когда после их общей обычной встречи она складывала книги и собирала пометки. Дверь хлопнула, и Гермиона обернулась, чтобы увидеть, как Драко стоял и внимательно её рассматривал.       — Что? — она потянулась к волосам, заправляя прядь за ухо. Его присутствие ощущалось каждой клеточкой кожи, как будто её магнитом притягивало к нему.       — Есть кое-что, что я очень хотел сделать ещё со вчерашнего дня, когда мы вернулись в Хогвартс, — протянул он и сделал несколько шагов по направлению к ней.       — Тогда, наверное, стоит это сделать, — её голос стал глухим, пока она заворожённо наблюдала за тем, как его лицо приближалось к её.       — Я тоже так думаю, — выдохнул Драко прямо ей в губы, опаляя их горячим дыханием, а потом поцеловал.       И натянутая верёвка, обвивающая её шею с того момента, когда они стояли на берегу моря, наконец ослабла. Потому что Гермиона не могла быть уверена в том, продолжится ли всё это. Заранее готовилась спихнуть всё на атмосферу и порыв, закрыться, снова кидать едкие замечания.       Но в этот раз Драко не убегал; он стоял рядом с ней, обхватывал её лицо ладонями. Усаживал её на диван, переплетая их руки, и они начинали разговаривать сразу обо всём и ни о чём.       Когда он впервые — через неделю после того, как они начали оставаться в кабинете дольше остальных — при всех на очередной встрече небрежно закинул ей руку на плечо, Гермиона замерла. Хотя, кажется, это никого другого не удивило. Будто бы картина, где Драко Малфой обнимал Гермиону Грейнджер, не являлась чем-то из ряда вон выходящим.       — Я за вас рада, — слабо улыбнулась ей Джинни тем вечером. — Извини, что пока не способна делать это в полной мере.       — Тебе не кажется это странным? — спросила Гермиона, покусывая губы.       — Казалось. Но ваши переглядки не заметил только слепой. А после того, как Малфой ворвался в школу с тобой на руках, для меня всё окончательно стало ясно. Это был вопрос времени, — Уизли пожала плечами.       Время. Утекающее сквозь пальцы время. Несмотря на окрылённость, которую Гермиона чувствовала рядом с Драко, с другой стороны давил груз ответственности.       Они вновь и вновь яростно перерывали книги, пытаясь расшифровать последнюю часть пророчества.       — Разгадают тайну, спрятанную между восходом и закатом, — бормотала она, чувствуя, что эти слова уже высечены на сетчатке глаза — настолько часто она в них вглядывалась.       У них уже были кинжал и чаша; но поскольку кинжал никак не помог им в разгадке второго места, видимо, и чаша на данный момент не могла принести пользы.       — Аполлон? — предположил Блейз самый очевидный вариант.       — Он бог света, — покачала головой Гермиона. — Да и мы не нашли ничего, что говорило бы о какой-то тайне.       — Тогда Гелиос подходит больше, — Пэнси ткнула в лежащую перед ними книгу.       — Это более логично, — кивнул Драко. — Согласно легендам, именно он на колеснице вёз солнце.       — Восход и закат, — Гермиона задумчиво грызла кончик пера. — Всё слишком просто в таком случае. Слишком, — повторила она, оглядывая остальных.       — Вот и наиболее подходящее место, — Джинни пододвинула свой фолиант. — Колосс Родосский, его статуя на острове. Одно из семи чудес света.       — Вот и прекрасно, — Блейз довольно хлопнул в ладони. — Быстренько отправимся туда на выходных, разгадаем какую-то тайну и дело в кармане.       — Нет, — внезапно твёрдо произнесла Гермиона.       Остальные недоумённо на неё уставились, явно не понимая причины такого резкого отказа. По правде говоря, она и сама не знала, почему в ней появилась такая твёрдая уверенность в том, что это не то. Но всё в ней будто кричало о том, что это тупик.       — У нас уже было одно место, связанное с богиней, — попыталась она найти логическую цепочку, чтобы не озвучивать свои сомнения, завязанные на интуиции, на которую никогда раньше сама не опиралась. — Первым местом стала Атлантида, но она не принадлежала какому-то определённому богу. И у меня никак не вяжется тайна и Гелиос.       Гермиона беспомощно осмотрела остальных, чувствуя, насколько слабыми были её аргументы.       Она словила взгляд серых глаз Драко, смотрящих на неё с прищуром.       — Я согласен с Грейнджер, — протянул он. — Это не должно быть так очевидно.       — Я бы тоже соглашался, если бы от этого зависело, будет ли у меня секс в ближайшее время, — пробормотал Блейз, и за это получил невербальное жалящее заклинание от Драко и Агуаменти на голову от Гермионы.       — Мы не откидываем этот вариант, просто давайте попробуем копать глубже, — прокашлялась она, стараясь скрыть смущение.       — Да, Драко, слышал? Надо глубже, — захохотал Блейз, одновременно прячась за диван от ещё двух полетевших в него проклятий.       Когда они остались одни, ей было неловко на него смотреть. Почему-то озвученные едкие комментарии Забини подцепили что-то внутри неё.       — Грейнджер, — голос Драко приятно коснулся слуха, будто гладил её кожу, вызывая мурашки. — Так и будешь старательно пялиться в книги или всё-таки поднимешь голову?       Гермиона тут же вздёрнула голову — проклятый Гриффиндор, — чтобы увидеть, как он смотрел на неё с подрагивающими уголками губ, явно сдерживая улыбку. Ей тут же захотелось в него что-то кинуть.       — Я просто пытаюсь найти ответ, — уверенно произнесла она.       — Конечно, — согласился Драко, подходя к ней и забирая из рук пергамент. — Не сомневаюсь.       Он потянул её на себя, садясь на диван, и Гермиона чуть повернулась, ложась на него и укладывая голову ему на плечо. Она выяснила совершенно неожиданный факт — несмотря на то, что Драко был подкачанным и твёрдым на ощупь, когда она вот так пристраивалась на нём, то чувствовала себя чертовски удобно. Лучше, чем лежать на самой мягкой кровати в мире. Один раз Гермиона даже умудрилась задремать во время разговора, и ему пришлось час сидеть неподвижно, чтобы не разбудить её.       — Знаешь, мне нравятся твои волосы, — признался Малфой, накручивая одну из её прядей на палец.       — Если бы ты это сказал месяц назад, я бы приняла это за издёвку, — хмыкнула она.       — Всегда нравились, — продолжил он, скользя пальцем по её щеке и вызывая табун мурашек, колющих кожу иглами в тех местах, где их кожа соприкасалась.       — Тогда почему ты постоянно говорил о гнезде на голове? — Гермиона повернулась, чтобы видеть его лицо.       — Чтобы ты злилась на этот факт не меньше, чем я, — Драко кривовато ей улыбнулся.       — Слизерин, — пробормотала она, перехватывая его руку и переплетая ладони. — Ты согласился со мной, потому что действительно тоже так думаешь или…       Она запнулась, не договорив. Он тихо рассмеялся, приближая к ней своё лицо, и коснулся губами виска.       — А ещё ты очень забавно смущаешься, — Драко поцеловал её, уколов щетиной.       — Я не…       — Конечно, — перебил он, подцепляя пальцами её подбородок, и повернул к себе. — Конечно, нет.       Ей нравилось видеть, как его глаза темнели. Когда он смотрел так, будто пробирался ей под кожу, выписывая там своё имя, чтобы она никогда не забывала о его существовании. Словно утягивая её в полёт на метле, оставляя под ногами лишь бездну.       — Поддакиванием меня в постель не затянешь, — выпалила Гермиона, а потом ей захотелось провалиться под землю от сказанного.       — Хм, — Драко удивлённо приподнял бровь. — А чем же тогда затянешь?       — Ой, заткнись, — она пихнула его локтём и отвернула горящее лицо в другую сторону.       — Я согласился, потому что тоже чувствую, что здесь что-то нечисто, — благоразумно перевёл он тему, а потом обнял её ещё крепче.       Она задумалась, могло ли у них что-то сложиться вне всех этих обстоятельств. На самом деле, Гермиона часто об этом размышляла — каждый день, если честно. Пыталась проанализировать, как они пришли к той точке, в которой находились сейчас.       Если бы не судьба, столкнувшая их лбами. Если бы не обратный отсчёт, который побуждал её делать безрассудные вещи, заставляющий брать от жизни всё, что та могла предложить. Был бы тогда у неё шанс узнать такого Драко?       — Грейнджер, — позвал он её, отрывая от размышлений. — Мы со всем разберёмся. Обещаю.       От его «обещаю» у неё защемило что-то внутри. Щёлкнуло, встав на положенное место, и у неё возникло желание никогда не выбираться из этого кабинета и его объятий.       «Ты не можешь этого знать», — возникло в голове, но она не озвучила эту мысль. Хотелось верить в его слова. В него. И она верила.       — Выберемся завтра? — спросил Драко.       — Куда? — Гермиона повернулась на бок, кладя руки на его плечи, и прядь её волос упала ему на лицо.       — Мне кажется, люди называют это «пойти на свидание», — он усмехнулся, глядя на неё снизу вверх.       Они не оглашали своих отношений, поэтому она мало себе представляла, куда они могли пойти. Но весь мир летел в бездну, так какая, Годрик побери, разница?       — Конечно, — согласилась она и наклонилась, чтобы поцеловать его.

***

      Драко, возможно, впервые в жизни действительно делал то, что хотел. Как будто Грейнджер взяла в руки флакон с его запечатанными в нём желаниями и со всей силы ударила о землю, освобождая.       Он не знал, почему она так на него смотрела, словно пробираясь карими глазами прямо внутрь. Почему её зрачки загорались и становились шире, стоило им пересечься взглядами. Почему становилась такой мягкой в его руках, словно подтаявшее в жаркий день мороженое.       Драко не признался бы в этом никому, но он не имел никакого представления, как правильно стоило выстраивать отношения. С Пэнси всё получалось само собой: он дарил ей на праздники что-то из ювелирных украшений, водил на приёмы и в дорогие рестораны.       Грейнджер была совершенно другой. Тёплой, вспыльчивой, простой и сложной одновременно. И по его ощущениям, она точно так же не представляла, как и что им делать. Слишком сложные обстоятельства, давящая ответственность и далее по списку.       Но ему было всё равно на всё это, когда он наклонялся, чтобы в очередной раз поцеловать её. Это желание касаться её губ возникло уже давно — Драко не мог вспомнить, когда именно. И теперь, когда ему наконец выпал шанс целовать её, он пользовался им при каждом удобном случае.       И хотелось устроить для неё нечто особенное. Он не мог отвести её в Хогсмид, поскольку отношения они не афишировали. А вести девушку на пикник в начале февраля не казалось ему хорошей идеей.       И решение пришло само собой, когда он раздумывал, куда бы мог сводить её в таких ограниченных обстоятельствах.       — И как оно — встречаться с Грейнджер? — спросил Блейз субботним утром, наблюдая за его сборами. — Собираетесь и вместе делаете домашнее задание? А потом вяжете шапочки домовым эльфам?       — Блейз, я сейчас для тебя свяжу верёвку, чтобы удушить ею тебя, — огрызнулся Драко, видя понимающую ухмылку на лице Забини. — Ты так и будешь нихера не делать?       — Ты о чём? — Блейз приподнялся с кровати.       — О, слушай, не строй из себя идиота, у тебя плохо получается, — фыркнул Малфой. — Я про Уизли.       — А что с ней? — Забини напряжённо вытянулся.       — Ты что, реально не заметил ничего? — Драко приподнял бровь.       — Хватит быть высокомерным придурком, просто озвучь уже то, что собирался, — Блейз выглядел как натянутая струна, готовая со звоном лопнуть от одного лишнего движения.       — Они с Поттером расстались, — Малфой дёрнул плечом. — Это не афишировалось, но я думал, что это очевидно по тому, каким злющим ходит Поттер по школе.       Жаль, что у него не было колдографа, чтобы запечатлеть выражение лица Блейза, на котором недоверие смешивалось с радостью и замешательством.       — Хм, — Забини прокашлялся, пытаясь выглядеть невозмутимо. — А когда? И почему?       — О, я не в курсе подробностей, — Драко ухмыльнулся, подхватывая метлу. — Мы с Грейнджер были слишком заняты вязанием шапок для эльфов, чтобы это уточнять.       И он вышел из комнаты, слыша, как ему в спину летели ругательства.

***

      Драко ждал её возле Запретного леса, сжимая в ладони рукоятку метлы, и пытался мысленно перебрать, подготовил ли всё нужное. День выдался ясным, и солнце отсвечивало от снега яркими бликами, делая всё вокруг сверкающим и светлым. Именно то что нужно.       — Я не опоздала? — Грейнджер чуть запыхалась и поправила шарфик. — Меня задержала Падма, ей надо было помочь с трансфигурацией…       — Грейнджер, дыши, — он перехватил её руку, притягивая к себе. — Мы никуда не торопимся.       — Хорошо, — выдохнула она, прекращая судорожно мельтешить. — О нет, — застонала, заметив метлу, — только не говори, что для первого свидания ты выбрал полёты.       — А что тебе не нравится? — Драко хотелось рассмеяться, видя, как недовольно надувались её губы.       — Мне уже хватило одного квиддичного игрока в своей жизни, — пробурчала Грейнджер.       После этих слов что-то внутри него начало скрести, опаляя внутренности жаром. Грейнджер говорила о Краме, и внезапно воспоминания с четвёртого курса приобрели совсем другой оттенок. Он помнил, как Виктор таскался за ней повсюду, и Драко тогда думал о том, что у того совершенно нет вкуса. Но теперь, глядя на открытое красивое лицо Гермионы, он понимал, что это он идиот, раз не рассмотрел её раньше.       Ревность неприятно щипала грудь, но Драко постарался откинуть это гадкое чувство.       — Туда можно добраться только на метле, — уклончиво произнёс он. — Придётся недолго потерпеть, — он наклонил метлу, садясь на неё.       — Только ради тебя, — согласилась Грейнджер и легко поцеловала его в щёку перед тем, как пристроиться позади, обхватывая его торс.       Они взмыли в воздух, пролетая над лесом. В этот раз снег не обжигал лицо иглами и была возможность осмотреть всё более внимательно.       — Ты же всё равно не скажешь, куда мы? — спросила она.       — Нет, конечно, — Драко повернул голову, ухмыляясь.       Он вильнул чуть влево, и теперь под ними находилась гладь Чёрного озера. Грейнджер ещё крепче вцепилась в него, прижимаясь ближе, и Драко услышал, как она судорожно вдохнула. Ради этого ощущения он бы мог каждый день брать её на тренировки.       Наконец они пролетели озеро и приблизились к горам.       — Ты когда-нибудь приближалась к этому месту? — спросил Малфой через плечо.       — Нет, — Грейнджер чуть выпрямилась, оглядываясь. — Хотя мне всегда было интересно, что тут.       — Вот и хорошо.       Острые пики будто прорывали облака, и вершина терялась в этой вате. Горы тянулись далеко — нельзя было понять, где они заканчивались. Серая каменистая порода покрылась тонким слоем льда и сверкала на солнце, похожая на какой-то ледяной дворец.       Драко повернул метлу в нужном направлении, и они подлетели к одной из скал, заныривая в ущелье и оказываясь внутри небольшой пещеры.       Согревающее заклинание, наложенное им за час до этого, тут же приятно окутало тело.       — Ох, — Грейнджер выдохнула, соскальзывая вниз и оглядываясь с широко открытыми глазами.       И тогда нервный узел, находящийся где-то на подсознании, распутался, оставляя только чувство удовлетворения. Ему не нужно было спрашивать, чтобы узнать ответ, и так написанный на её лице, но он всё же произнёс:       — Нравится?       — Конечно! — она развернулась к нему, широко улыбаясь.       Драко разложил в пещере небольшой плед и несколько подушек. Чуть дальше стояла корзина с едой, которую он уговорил подготовить домовых эльфов.       — Ещё один штрих, — Малфой щёлкнул пальцами, и полумрак пещеры рассеялся от света маленьких огоньков-светлячков, парящих по всему периметру.       — Как ты узнал об этом месте? — Гермиона стянула с себя шарф и пальто, продолжая осматриваться.       — Стоило мне получить свою метлу в Хогвартсе, я сразу же принялся изучать окрестности. Всё-таки поле для квиддича не такое интересное место, чтобы останавливаться только на нём, — Драко последовал её примеру, снимая с себя верхнюю одежду. — И случайно обнаружил эту пещеру. Иногда, когда мне хочется побыть одному, я прилетаю сюда.       Грейнджер провела ладонью по стене пещеры и обернулась к нему.       — Так это твоё секретное место? — её глаза сверкнули.       — Что-то вроде того, — Драко прислонился спиной к выступу, засовывая руки в карманы.       — И никто о нём не знает? — она подошла к нему, глядя на него снизу вверх.       — Теперь знаешь ты.       Её губы приоткрылись, и она издала тихое «о». А потом потянулась к нему, обхватывая ладонями его шею, и поцеловала. Грейнджер всегда была на вкус как что-то сладкое и цитрусовое. Ему казалось, что этот вкус и запах уже пропитали его кожу, кости, внутренности — всё. Он углубил поцелуй, зарываясь пальцами в её волосы.       — Иди сюда, — он оторвался от её губ почти с сожалением и потянул к краю пещеры.       — Я боюсь высоты, — напомнила она, крепче впиваясь в его руку ногтями.       — Тебе нечего бояться, пока я рядом, — Драко обошёл её сзади, обнимая и направляя вперёд.       Перед ними открылся вид, который так сильно нравился Драко: Запретный лес, уходящий куда-то вдаль, Чёрное озеро, похожее на идеально ровное блюдце. И Хогвартс, с такой высоты и расстояния напоминающий картинку из детской книги.       — Невероятно, — прошептала Грейнджер. — Я чувствую себя…       — Свободной, — закончил за неё Драко, продолжая крепко обнимать и кладя подбородок ей на голову. — Это именно то, почему мне так здесь нравится. Как будто все проблемы с такой высоты кажутся здесь незначительными. Слишком мизерными, чтобы как-то влиять на тебя. Иногда хочется остаться здесь навсегда.       — Можно вместе с тобой?       Краем глаза он заметил её хитрую улыбку.       — Конечно, — ответил Малфой, хмыкнув. — Будем охотиться в лесу на оленей, по вечерам петь песни и шить из шкур одежду.       — Охотиться будешь ты, а я готовить, — запротестовала она, оборачиваясь.       — Только если будешь ждать меня по вечерам, замотанная лишь в эту самую шкуру, — вырвалось у него, и Грейнджер вспыхнула.       — Посмотрим, насколько из тебя хороший охотник, — фыркнула она, облизывая губы. — Возможно, кто-то сможет добыть сразу несколько оленей.       — Ты бросишь меня ради нескольких туш мяса? — притворно возмутился Драко.       Грейнджер рассмеялась и потянула его обратно в глубь пещеры.       — Сейчас оценю, что ты добыл сегодня, и решу.       И их проблемы на эти несколько часов остались где-то внизу, у подножия, слишком далёкие, чтобы быть правдой. И когда Драко целовал её губы, чувствуя сладость и терпкость выпитого ими вина, он впервые осознал, что ему действительно теперь есть, что терять.       И пообещал себе, что никогда этого не допустит.