Знак равенства

      Возможно, ей стоило просто пропустить этот бал; в прошлый раз на укладку и макияж ушло не меньше четырёх часов. Повторять подобные махинации не было никакого желания, но платье, находившееся в специальном чехле, уже расположилось на кровати, а Джинни и Парвати кружили по комнате в суетливых сборах.       Вздохнув, Гермиона склонилась над зеркалом, вновь аккуратно направляя палочку на волосы. На четвёртом курсе она сопровождала Виктора, одного из чемпионов, и ей было необходимо выглядеть идеально. В этом году она направлялась на мероприятие одна, поэтому тратить столько сил и времени, как в прошлый раз, не видела смысла.       — Я всё ещё не понимаю, почему ты не идёшь с Дином, — недовольно вздохнула Уизли, прикалывая шпильки к причёске.       «Потому что я всю неделю убегала от него, чтобы он не смог меня пригласить».       — Потому что он идёт с Эммой из Пуффендуя, — в конце концов, Томас попросту отчаялся застать её наедине и пригласил другую девушку.       Кинув на неё проницательный взгляд, говорящий о том, что ей известно про эти игры в догонялки, Джинни отвернулась, возвращаясь к приготовлениям.       Закончив с волосами, которые всё ещё свободно спускались по плечам, однако более аккуратными локонами, чем раньше, Гермиона приступила к чарам гламура. Совсем немного выровняла цвет лица и, помедлив, накрасила губы вишнёвой помадой. Совсем не её стиль — этот цвет был слишком ярким и тёмным. Выбивающимся из повседневного образа, как и не сходился с её светло-розовым блеском на четвёртом курсе.       Но ей хотелось сегодня быть другой: она не знала, откуда взялось это желание, пекущее затылок необходимостью выделиться. Не быть прилежной ученицей, предпочитающей нейтральные оттенки, которые сливали бы её с толпой. Никакой нежности. Она закрасила её ярким пигментом, будто стирала всю неуверенность.       Подошла к платью, замерев. Ещё один протест против самой себя скрывался за чёрным чехлом. Скосив взгляд в сторону, зацепилась зрачками за полученное пару дней назад письмо. Рон приглашал её провести Рождество с ним и остальным семейством, а после рвануть вдвоём в Ирландию. Само собой, Гермиона собиралась отметить этот праздник с Уизли, которые стали ей второй семьёй. А что насчёт совместной поездки… Что ж, эту щекотливую тему им ещё предстояло обсудить.       Она взмахнула палочкой, и чехол слетел в сторону, открывая вид на платье, которое Грейнджер ещё недавно мучительно выбирала в Хогсмиде. Закусив губу, провела кончиками пальцев по гладкой ткани. Она действительно это наденет?       Качнув головой, словно тем самым вытряхивала сомнения, шепчущие о её глупости, она закрыла балдахины и оделась. Ткань приятно охладила разгоряченную кожу, и, ещё раз осмотрев себя, Гермиона вышла к Джинни и Парвати.       Уизли бросила быстрый взгляд и отвернулась, но потом резко повернула голову обратно, уже внимательнее всматриваясь в неё. Грейнджер видела, как у той расширялись глаза, а губы чуть приоткрылись в удивлении.       — Гермиона, ты выглядишь… потрясающе, — последнее слово она протянула с неуверенностью, граничащей с удивлением. Будто Джинни не верила тому, что видела. — Цвет очень, хм, непривычный.       — Зелёное? — Парвати приподняла бровь в недоверии.       «Зелёное платье. Тебе идёт».       — Не чересчур? — нервничая, она одёрнула подол.       — Нет-нет, — поспешила уверить её Джинни, растягивая губы в улыбке. — Наоборот, в самый раз.       Оно было длинным, однако на бедре находился разрез, помогая не стеснять движения. Ткань струилась от талии до самого пола, а сверху её кожу покрывало невесомое кружево; благодаря магии оно хоть и казалось открытым, однако скрывало всё, что требовалось. Оставляя полёт фантазии, не выставляя напоказ всё и сразу. Этим оно и зацепило Гермиону, когда она увидела его на одном из манекенов. Выходя за привычные рамки, она оставалась в нём собой.       — Тебя никто не узнает, — заговорщицки наклонилась к ней Джинни. — Это так здорово, что решили устроить именно бал-маскарад.       Сама Уизли была облачена в потрясающее жемчужное платье, которое прекрасно оттеняло цвет её волос, а Парвати, не изменяя себе, выбрала ярко-жёлтое, традиционное для Индии. Наверное, её сестра придёт в похожем, как и в прошлый раз.       — Пять минут — и мы выходим, — Джинни начала перебирать шкатулки в поисках украшений.       Гермиона взяла в руки маску, подходя к зеркалу, чтобы ещё раз критически себя осмотреть. Кружево в районе ключиц топорщилось из-за камня, находившегося в кулоне. Немного помедлив, она всё-таки потянулась назад, нащупывая застёжку. Это казалось даже странным — снимать его, настолько привычно было чувствовать знакомую тяжесть.       Она сама не могла себе объяснить, почему продолжала носить эту безделушку, купленную Малфоем лишь ради того, чтобы отвязаться от надоедливой старушки. Наверное, дело было в том ощущении, которое Гермиона почувствовала в тот день. Будто бы придала особую значимость этому кулону, вкладывая в него смысл, которого там не было. Как будто неровные края камня запечатлели и впитали в себя звёздную ночь и их танец. Жизнь — череда мгновений; некоторые из них проходили бесследно, но были и те, которые неизбежно оставляли свой отпечаток. Что-то незначительное, но ведущее к главному.       Чуть сжав его в руке, она почувствовала, как на ладони отпечатываются следы. Это была глупость. Отложив его в сторону, она приложила маску к лицу, завязывая шёлковые ленты под волосами. Маска была того же изумрудного цвета, по краям расшитая серебристым кружевом.       И это была она? Отступив назад, Гермиона до рези в глазах всмотрелась в своё отражение. Её можно было узнать разве что по телосложению и карим радужкам, которые сейчас смотрели на неё из зеркала со смесью удивления и удовольствия. От сквозняка, залетевшего в помещение из полуприкрытого окна, она поёжилась и покрылась мурашками. Что-то внутри неё вопило и кричало от радости и предвкушения — чего, Гермиона не знала. Но странное спокойствие опустилось на плечи, тихо убаюкивая. Сегодня она будет просто девушкой. Ученицей. Подругой. Она выкинет из головы — если это возможно — десятки и сотни книг. По буквам достанет их из черепной коробки и сложит в дальний угол.       Без отчаянных попыток спасти мир. Без ответственности и тикающих часов, пробирающихся секундной стрелкой к дате, за которой была либо счастливая жизнь, либо поглощающая пустота. Не сегодня.       — Всё! — Джинни довольно улыбнулась, подходя к ней. — Пойдём?       Пытаясь справиться с необъяснимым волнением, Грейнджер кивнула, и они направились к выходу. Каждый шаг отдавался отголоском предвкушения, колющего кожу иголками.       Гарри ждал их внизу; за то время, пока они спускались, он успел три раза впиться пальцами в воротник рубашки, постоянно оттягивая тот. Парадный костюм шёл ему — наверняка Уизли постаралась, выбирая наряд. Но то, насколько Гарри было в нём неуютно, замечалось невооружённым глазом. Запихивать Поттера в подобную удавку — не очень хорошая идея. Гермиона прекрасно знала, что в прошлый раз на бал он пошёл из-за своего участия в Турнире, а сейчас ради того, чтобы порадовать свою девушку.       Он обернулся, услышав шаги, и тут же опустил руку, оставив в покое рубашку. Чуть рассеянно улыбнулся, кивнув Гермионе, и перевёл взгляд на Джинни, отчего выражение его лица тут же приобрело оттенок нежности. То, как Гарри смотрел на неё, — что ж, это действительно иногда резало её белой завистью, от которой Гермиона тут же отмахивалась, как от надоедливой мухи.       — Вы чудесно выглядите, — Поттер тепло посмотрел на неё, чтобы вновь вернуться зрачками к Уизли. Наклонился, что-то тихо ей говоря, отчего Джинни покраснела и смущенно засмеялась.       Почувствовав себя инородной деталью, лишней частью мозаики, она отвела взгляд, пытаясь избавиться от неловкости и желания выбежать. Золотое Трио перестало быть им, когда Рон решил не возвращаться в Хогвартс.       И это было хорошо. Из-за жгущего позвонки чувства одиночества ей иногда хотелось впиться в кого-то в попытке избавиться от неприятных ощущений. Именно поэтому книги стали её основным времяпровождением; гордость попросту не позволяла ей признаться кому-то в этом. А будь здесь Рон — в какой-то отчаянный момент она бы пришла к нему за утешением, подарив ложную надежду на будущее. Этого нельзя было допустить.       Наконец они направились к выходу из гостиной, переговариваясь между собой и однокурсниками, встречающимися на пути. Предвкушение чуда и чего-то хорошего было разлито в воздухе так, что казалось, будто его можно зачерпнуть ладонью и сжать; потом прибежать в комнату и спрятать на дно сундука, чтобы иногда доставать и снова ощущать его кожей.       Даже коридоры больше не жгли промозглым холодом и сквозняками — привидения, вероятно, тоже направились в Большой зал, чтобы поучаствовать в празднике. Они дошли до поворота, и перед их взглядом оказалась большая дверь, через которую уже можно было заметить яркие вспышки.       В этот раз помещение украсили в оттенки золотого, переливающегося бликами. Будто прыгнули ещё выше головы, собрав здесь всё, так и веющее роскошью — не кричащей, а органично вписывающейся в мероприятие. Золото красиво сочеталось с белым, и глаза то и дело цеплялись за какое-то необычное украшение. Возле входа поставили что-то наподобие фонтанов, брызжущих искрами вместо воды.       Что ж, преподаватели и старосты действительно постарались на славу, переплюнув самих себя. В углу, возле учительского стола, она заметила несколько смутно знакомых лиц — это были люди из Министерства. И чуть дальше — её горячо нелюбимая Рита Скитер, вцепившаяся в Флитвика, перед носом которого летало перо, всё время норовя тыкнуть ему в глаз.       Мысленно поставив пометку держаться подальше от надоедливой репортёрши, Гермиона ещё раз порадовалась тому, что их лица были закрыты масками.       Учеников на бал пришло много — некоторых из них можно было узнать, но кто-то действительно оказался малоузнаваем в шикарных платьях и масках.       Тихая музыка вдруг остановилась, и вперёд вышла Макгонагалл, на которой красовалась парадная мантия.       — Всем добрый вечер, — уголки губ директора поползли вверх, когда она оглядела весь зал. — Я рада приветствовать всех на нашем рождественском балу. Желаю вам отлично провести вечер и хочу напомнить, что поезд в Лондон отправляется завтра в одиннадцать утра, — в фразе читался явный намёк, и вокруг раздались смешки. — Хочу поблагодарить главных старост, без которых наш праздник не получился бы таким чудесным. Мисс Паркинсон, мистер Забини, — директор посмотрела в сторону, и вперёд вышли две фигуры.       Блейза она бы узнала из сотен по его привычной ухмылке и смуглой коже, а Пэнси по идеальной укладке и колючему взгляду. Они оба были облачены в чёрное и смотрелись как две части одного целого. Неприступные, аристократичные, с прямыми спинами — от них веяло роскошью. Десятки или сотни приёмов не прошли для них даром.       — Повеселитесь как следует, — Забини ещё шире улыбнулся, когда аплодисменты стихли. — И после быстрых танцев не забывайте охлаждаться с помощью прекрасного пунша.       Не выдержав, Гермиона издала тихий смешок и покачала головой. Видимо, Малфой всё-таки закупился в Хогсмиде как следует.       Макгонагалл хлопнула в ладоши, и в этот же момент засветились тысячи маленьких огоньков — они ослепили Гермиону, и она не смогла понять, из чего те состояли. После всеобщего восхищенного вздоха и возгласов громыхнула музыка. Слизнорт подхватил руку Макгонагалл, и они первые вышли вперёд, начиная танец и открывая бал. После нескольких кругов к ним начали присоединяться и другие пары.       — Я не буду позориться ещё раз, — в ужасе прошептал Гарри, когда Джинни начала тянуть его к танцующим.       — Со мной нельзя опозориться, — фыркнула та в ответ и всё же вытащила его к танцующим, и Гермиона успела заметить лишь отчаянный взгляд друга.       Пэнси и Блейз кружились в самом центре, недалеко от директора. Она не помнила их на четвёртом курсе; попросту потому, что они были ей не интересны и малозначимы. Тогда все впечатления слились для неё в череду вспышек эмоций: голубая — это украшенный зал, красная — форма Виктора, чёрная — разводы туши после обидных слов Рона. Сейчас же Гермиона старалась выцепить каждую деталь, запоминая её.       — Грейнджер.       Знакомый голос раздался за спиной, заставив её кожу покрыться мурашками. Выдохнув сквозь приоткрытые губы, она растянула их в улыбке перед тем, как обернуться.       Если раньше его рубашки казались ей идеальными, то сейчас это слово приобрело для неё новый оттенок безупречности. Белоснежная ткань буквально слепила глаза. Гермиона не помнила, как он выглядел в костюме; за все их встречи он был либо в школьной форме, либо предпочитал рубашки без галстуков и сюртуков.       Что ж, выглядел Малфой… хорошо. Если это можно было назвать таким невзрачным словом. Наверное, они с молоком матери впитывали эту роскошь, чтобы после так выделяться на фоне остальных. Она не обращала на это внимания раньше, но все чистокровные аристократы и правда выделялись. Осанкой, манерами, движениями. И впервые её это различие укололо где-то под рёбрами, а губы дрогнули, пытаясь удержать улыбку.       — Малфой.       Какое многословное приветствие. Но за своими роящими в голове мыслями она почти пропустила его сканирующий взгляд. Драко действительно смотрел, впиваясь в неё зрачками. Не так, когда собирался произнести очередную колкость; не с безразличием, словно она пустое место.       Гермиона пока не идентифицировала его, но однозначно поняла, что запомнит этот взгляд. Запечатает его в шкатулку вместе с другими, тоже не менее важными.       — Зелёное, — его губы раздвинулись в довольной улыбке. Малфой просто констатировал факт, но она считала в нём скрытый смысл, который он вложил. По крайней мере, Гермиона надеялась, что под ним подразумевалось «отлично выглядишь».       — Да, — «спасибо».       Она потянулась к волосам, собираясь привычно заправить выбивающуюся прядь за ухо, но пальцы нащупали пустоту, и Гермиона одёрнула руку вниз.       Это было нервно. Выпрямляя спину до боли в позвонках, стараясь выглядеть невозмутимой, она всё равно чувствовала, как неловко смотрелась. Его лицо скрывалось за серебристой маской — ей было интересно, кто подобрал такой идеальный оттенок, оттеняющий глаза. Драко точно не был тем, кто носился бы по магазинам в поисках наряда на бал.       — Сегодня ты бы вписалась в Слизерин, — словно из ниоткуда появился Забини, заставляя их разорвать зрительный контакт. — Знаешь, Грейнджер, может, мне стоило пригласить на бал тебя? — он ухмыльнулся какой-то шутке у себя в голове.       — Прекрасно, больше я с тобой никуда не пойду, — Паркинсон приподняла бровь и покачала головой.       — Вас всех сюда стянуло, как магнитом? Зелёный — ваш фетиш? — хмыкнула Гермиона, оглядываясь в поиске друзей, и заметила рыжую макушку в отдалении.       — Поговорим о моих фетишах во время танца, — Блейз схватил её за руку, притянув к себе.       Она практически впечаталась в его грудь, поднимая на него непонимающий взгляд. Он прищурился и подмигнул ей.       — Стой, я… — Но Забини не слушал, потянув её в центр. Гермиона успела словить злой прищур серых глаз и поджатые губы. — Зачем?       — Чтобы убить одним заклинанием сразу двух драклов, — ответил ей Блейз. — Не волнуйся, Грейнджер, в этой толпе никто не заметит, с кем именно ты танцуешь.       Он положил ладонь ей на талию; ничего не оставалось, кроме как попытаться расслабиться.       — Ты иногда бываешь чертовски странным, — буркнула она, подстраиваясь под его движения.       — Ты потом ещё скажешь мне спасибо, — Забини усмехнулся, закручивая её в танец.       Танцевать с ним было неплохо. Он точно знал, в какой момент нужно перехватить её руку или отступить. Не напряжно. Безэмоционально. Ничего внутри не ёкало и не падало вниз, как это было с Малфоем. Просто приятный танец.       Когда мелодия закончилась, Блейз склонил голову и невесомо поцеловал её пальцы, после чего резко наклонился и прошептал:       — Через полчаса на нашем месте, — отстранился и, увидев шок, написанный на её лице, рассмеялся. — Расслабься, Грейнджер. Просто я действительно считаю, что нам нужно выпить что-то покрепче пунша.       — Я против этой идеи, — на автомате отчеканила она.       — Значит, ты проконтролируешь, чтобы с нами всё было хорошо. И с Уизли тоже, — его улыбка была насквозь пропитана уверенностью.       Он развернулся и скрылся в толпе. Чуть помедлив, она вздохнула и подошла к столам, с опаской вглядываясь в пунш.       — Ты сегодня такая необычная, — рядом стояла Полумна; в своём стиле она надела нечто очень странное, однако подходящее именно ей, а маска напоминала чью-то морду.       — А ты как всегда, — вырвалось из неё само по себе, и Гермиона прикусила губу, надеясь, что не обидела своими словами.       — Разве? Я впервые надела это платье, — мечтательно протянула Лавгуд.       — Где Невилл? — она решила перевести тему, все ещё с подозрением осматривая напитки.       — Отошёл спросить что-то у Гарри.       Всё-таки решив не рисковать, Гермиона вздохнула и опустила бокал, так и не налив себе ничего.       — С тобой что-то не так, но мне нравится, — внезапно заявила Полумна, широко улыбаясь.       И вот так всегда — та кидала фразу, которую невозможно было интерпретировать положительно или отрицательно. Лишь недоумённо крутить в голове, пытаясь понять, как реагировать. Поэтому Гермиона сделала то, к чему привыкла, — просто промолчала.       Заметив недалеко Джинни, Грейнджер направилась к ней, собираясь рассказать о странном поведении и предложении Забини.       — Гермиона, с кем ты танцевала? — Гарри выглянул из-за спины своей девушки — Грейнджер заметила, как та немного вздрогнула.       — Мм, это Бен из Когтеврана, — ляпнула первое имя, пришедшее на ум.       Уизли негромко кашлянула, стараясь скрыть нервный смех: благо из-за маски Поттер не смог надеть очки и рассмотреть, кто же был её партнёром.       — Нам нужно отойти ненадолго, — с ровным лицом произнесла Джинни, глядя прямо на неё. — Я скоро вернусь, хорошо?       Гарри кивнул, чуть нахмурившись и стушевавшись, а Уизли подхватила её локоть, потащив к выходу из зала.       — Куда мы?       — Разве Блейз тебе не сказал? — её голос звучал странно, как будто в него расплескали нервозность.       — Неужели мы правда пойдём туда ради того, чтобы выпить? — Гермиона недоверчиво хмыкнула, но продолжала идти, чувствуя, как внутри что-то оборвалось.       — Некрасиво отказываться, — Уизли дёрнула плечом, не поворачивая к ней лица. Это было странно. Действительно чертовски странно. — Почему ты с ним танцевала?       — Не знаю, он просто утянул меня, говоря что-то про заклинание, убивающее двух драклов одновременно…       И осеклась, увидев, как щёки Джинни чуть вспыхнули. О нет. Нет-нет. Она не будет спрашивать и копаться в этом — гораздо проще спихнуть всё на быструю ходьбу и череду совпадений. Именно так Грейнджер и сделает — в ином случае это действительно было катастрофой.       Они молча дошли уже до боли знакомого кабинета, и Джинни первая толкнула дверь. Слизеринцы уже были внутри: слишком довольный Блейз, непроницаемая Пэнси и раздражённый Драко.       — Я же сказал, что они появятся! — воскликнул Забини, доставая из-под стола бутылку, как маггловский фокусник вынимал из цилиндра кролика.       — Почему это делать обязательно сейчас? — Гермиона вздохнула, наблюдая за тем, как напиток разливался по бокалам под чутким руководством Блейза.       — Потому что у некоторых из нас могут быть другие планы на ночь, — его усмешка кричала о том, какие это планы могут быть. Скосив глаза на Джинни, она не заметила, чтобы её выражение лица как-то поменялось. Возможно, ей действительно всё померещилось.       Бокал подлетел к ней, и Гермиона на автомате его подхватила, но поморщилась, почувствовав резкий запах алкоголя.       — Я не буду, — она уже почти отставила его в сторону, но её остановил ледяной голос.       — Уже поздно изображать из себя святую невинность, Грейнджер, — Малфой прищурился и язвительно ухмыльнулся.       Что могло настолько испортить ему настроение, что его откатило в поведение, которое он не демонстрировал уже месяц? Вспыхнув, Гермиона крепче обхватила стекло пальцами, сжав зубы.       — Тогда возьму с тебя пример и буду делать вид, что я озлобленная сука, — ей тут же захотелось прикусить язык, но слова уже повисли в воздухе.       Это напоминало ей игру в пинг-понг: кто искуснее отобьет чужое оскорбление и кто пропустит удар, признав поражение. О, Гермиона ненавидела проигрывать.       — Попробуй, — тихим, предупреждающим тоном произнёс он.       — Давайте попробуем этот виски, — встрял Блейз, приподнимая свой бокал.       Она заметила, как Паркинсон закатила глаза и бесшумно произнесла что-то вроде «идиоты» и «при чём тут я», но обзор на неё скрылся за спиной Джинни, которая радостно потянулась, чтобы чокнуться. С полным ощущением неправильности происходящего Гермиона тоже приподняла руку, и стекло звонко ударилось друг о друга; Забини настолько сильно двинул свой стакан навстречу, что пара капель упала на пол.       — За то, чтобы в следующем году мы тоже выпили все вместе, а не лежали в семейных склепах, — Блейз даже не подозревал, что его тост звучал похоронно.       Поднеся бокал ко рту, она немного пригубила обжигающую жидкость, но, заметив насмешливый взгляд серых глаз, заставила сделать себя полный глоток, который тут же обжёг язык и горло; с трудом заставила себя не закашляться, сделав ещё один. Чисто на гриффиндорском упрямстве, которым Малфой так любил её попрекать. И ещё один — в третий раз это было уже более сносно.       — Какие планы на каникулы? — Джинни пила огневиски, не морщась. Словно это было привычно.       — Рвануть в Италию. Хотите присоединиться? — Забини приподнял бровь.       — Нам, вообще-то, надо продолжать искать информацию… — начала говорить Гермиона, но замолчала, словив на себе четыре осуждающие пары глаз. Действительно, сегодня не стоило об этом говорить — хотя бы на один день.       — Собираюсь устроить себе тур по Европе и обойти все возможные магазины, — Пэнси подала пустой бокал Блейзу, жестом прося повторить.       — У меня нет планов, — коротко ответил Малфой, так же протягивая стакан.       — Что ж, — неловко переступила с ноги на ногу Уизли, взглянув на дверь. — Мне пора.       — Пойдем, — Забини тут же отставил бутылку. — Пора идти и следить за тем, чтобы никто не напился.       Одним глотком осушив второй стакан, Пэнси направилась за ними двумя. Гермиона собиралась последовать их примеру, но Блейз покачал головой:       — Нет-нет, покидать это помещение можно лишь после того, как допьешь. Один бокал стоит как чья-то полугодовая зарплата, прояви уважение, Грейнджер.       И кинув на неё последний насмешливый взгляд, скрылся за дверью, оставляя Гермиону в растерянном удивлении.       Воздух тут же стал вязким, а узел волнения в животе скрутился ещё туже, не позволяя ей расслабиться. Она чувствовала макушкой, что Драко смотрит. Закусив щёку, она повернула голову, тут же скрещиваясь с ним взглядами.       Малфой был спокоен и расслаблен. Будто всё происходящее для него было лишь забавным представлением. Почему она так разнервничалась? В конце концов, они уже много раз оставались вместе наедине. Разве что-то изменилось?       Её отношение.       Сглотнув вязкую слюну, Гермиона попыталась расслабить плечи.       — Твоя нога прошла? — внезапно спросил Драко.       — Что? А, да, — нога действительно окончательно зажила и больше не стреляла ноющей болью.       — Ты сильно хочешь вернуться на бал? — вопрос был слишком открытым, оттого и хлёстким. Ударил прямо в грудь, требуя такого же открытого и честного ответа. И заглянув внутрь себя, она его нашла.       — Нет, — правда вылетела из неё без запинки.       Он улыбнулся уголками губ, допивая янтарную жидкость, и подошёл к ней.       — Переодевайся во что-то удобное и тёплое, Грейнджер, — его голос прошёлся по её коже гладящими вибрациями.       — Зачем? — почему-то её собственный голос понизился до шёпота, и ей захотелось отругать себя за это.       — Рождественский подарок, — уклончиво ответил Малфой, после чего забрал из её пальцев бокал, медленно поднося его к губам.       И когда коснулся ими в том же месте, где до этого были её собственные, её прошибло разрядом тока, прошедшимся по позвоночнику мурашками. Гермиона громко выдохнула, пока он выпивал остатки огневиски, не отводя от неё серых радужек.       Когда-то она сравнила их с ядовитой ртутью — что ж, сейчас они ассоциировались у неё со штормом. И её стремительно затягивало, потому что она кивнула, как завороженная, и направилась к выходу, намереваясь выполнить его просьбу.

***

      Джинни старательно не смотрела в сторону Забини, ругая себя за решение последовать за ним в этот чёртов кабинет.       — Идите, мне нужно отойти по делам, — Паркинсон махнула рукой и развернулась в противоположную от Большого зала сторону. Кажется, Уизли успела рассмотреть, как довольно вспыхнули её зрачки перед этим.       Гулкая тишина навалилась на неё звенящим напряжением, когда она повернула голову, встречая знакомый взгляд. Насмешливый и искрящийся даже в полутёмном коридоре.       Она вспомнила вечер две недели назад, когда Макгонагалл вызвала всех к себе и Джинни осталась одна в кабинете. Через полчаса дверь открылась, и внутрь вихрем ворвался Забини.       — Как успехи? — спросил он, бесцеремонно падая рядом с ней на диван, совершенно не заботясь о том, что садится прямо ей на ноги.       — Так же, как и до этого, — то есть совершенно никак. Джинни вздохнула, притягивая колени к груди. — Что от вас хотела Макгонагалл?       — Чтобы мы пропустили поход в Хогсмид и скинули третьекурсников на Малфоя и Грейнджер, — он махнул рукой и потянулся.       — Ладно, — она дёрнула плечом, возвращаясь к книге, лежащей у неё на коленях.       Ей было интересно, зачем он вернулся, да ещё и в полном одиночестве, но озвучивать свой вопрос ей не хотелось. Где-то в глубине души теплилось желание оставить всё как есть, пуская на самотёк. Изучить Блейза Забини со всеми его странностями и узнать, что скрывалось за широкой улыбкой, которая так редко исчезала с его лица.       — Если ты пришёл помочь, то вот эта книга следующая на очереди, — Джинни взмахнула палочкой, и один из фолиантов поднялся из стопки и упал ему на ноги.       — Тебе не идёт копировать Грейнджер, — он усмехнулся, но всё же открыл книгу.       — А тебе не идёт делать вид, что тебе абсолютно на всё плевать, — она вернула ему усмешку, заметив, как одобрительно сощурились его глаза.       — Ладно, Уизли, если ты любишь ролевые игры, примеряя образы Грейнджер и Малфоя, я поддамся, — Блейз наклонил голову и тише добавил: — В этот раз.       Тогда Джинни почувствовала, как её самообладание дало трещину, и сглотнула ком, образовавшийся после его слов. Во всём этом было что-то неправильное, но слишком притягательное. Рядом с ним было… спокойно и волнующе. Противоречие, заключенное в одном человеке.       Больше они не разговаривали, просидев ещё около часа за изучением новых источников. И только её колено, прислоняющееся к его бедру, периодически отвлекло; ни один из них не увеличил дистанцию.       И вот сейчас он стоял перед ней, вновь привычно прищуривая глаза, всё время скользя по её фигуре, обтянутой гладкой тканью.       Ей нельзя было сравнивать, но всё же она заметила, что воротник рубашки идеально выглажен и не измят, а на шее не наблюдалось следов от трения, как у Гарри. И весь он выражал собой такую уверенность — или даже самоуверенность, — что Джинни сомневалась в том, что его можно хоть чем-то уколоть.       — Решила не идти обратно на бал? — Блейз приподнял бровь, испытующе глядя на неё.       — Ждала, пока ты снова достанешь из воздуха очередную бутылку, — она улыбнулась, мысленно ругая себя за заминку, и сделала шаг в направлении Большого зала. — Что в пунше?       — Попробуй, тебе понравится, — хмыкнул он, подстраиваясь под её шаг. — Но лучше малышу Поттеру не наливай.       Она внутренне ощерилась, готовая встать на защиту Гарри, но тут Блейз резко остановился и приблизился к ней, добавляя:       — Или ты всё-таки предпочитаешь остаться со мной?       Он был близко — слишком близко. Джинни лопатками почувствовала холод камней, когда Блейз шагнул ещё ближе, вынуждая её отступить. Громко выдохнув, она подняла на него глаза.       Забини смотрел так, что выворачивало внутренности, перемалывая их в мясорубке. Никакой нежности — только кипящая смола страсти, сбивающая с ног. Прожигающая кожу в тех местах, на которых останавливались его зрачки.       Блейз неторопливо поднял руку и коснулся щеки, заправляя за ухо выбившуюся из причёски прядь.       — Вот теперь идеально, — его голос звучал глухо, проходясь по её натянутым нервам раздражающим желанием потянуться вперёд.       — Мне пора, — она заставила себя вытолкнуть эти слова из себя и отступила в сторону.       Медленно, будто не могла решить, стоило ли ей всё-таки бежать. Забини не удерживал её; только слегка повернул голову, продолжая наблюдать. Без улыбки. Карие радужки были не видны из-за расширившихся зрачков — это точно являлось бездной, в которой она стояла одной ногой.       Джинни не была готова падать, поэтому отступила ещё дальше, разворачиваясь, и быстрым шагом направилась в сторону Большого зала, чувствуя, как его взгляд прожигает ей спину.

***

      Этой ночью Гермионе снился очередной кошмар: они стали такими частыми, что она уже почти забыла, что значит нормальный сон. Все запасы зелья Сна без сновидений уже давно закончились — флаконы пустели слишком часто, и она боялась, что оно вызовет то же привыкание, что и некоторые маггловские лекарства.       К воспоминаниям о войне присоединились и новые страхи, которые отображались в сновидениях тварями из Атлантиды, разрывающими её друзей на части, в то время как Гермионе приходилось беспомощно за этим наблюдать. Не получалось даже закричать. В эту ночь к умирающим присоединился и Малфой. Это казалось важным открытием, которое ей хотелось обдумать и понять, что оно значило. Об этом она вспомнила, снимая дорогущее платье, в котором пробыла от силы час, и натягивая привычные джинсы.       Отвязала маску, кажущуюся ей раздражающей. И замерла, раздумывая над тем, где же они должны были встретиться: в кабинете или на выходе из школы. Укорив себя за то, что забыла уточнить этот момент, она провела ладонью по волосам и глубоко вздохнула, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.       Раздался негромкий стук, и Гермиона вздрогнула, оборачиваясь в поиске причины. И замерла, с недоверием глядя на окно, за которым находился Малфой.       Она подошла, раскрывая створки, и удивленно посмотрела на него, сидящего на метле с довольной ухмылкой.       — Как ты узнал, где моя комната? — это был первый вопрос, вырвавшийся из неё.       — Стучал во все подряд, пока не открыли, — он цокнул, закатывая глаза. — Натягивай свою смешную шапку и садись.       — Что? — она моргнула, будто стоило ей прикрыть веки — и эта странная картина исчезнет. Но Драко всё ещё был тут, выжидающе смотря на неё.       — Ты же хотела научиться летать, — напомнил он, прищуриваясь. — Или вся твоя отвага внезапно исчезла?       — Нет, но…       — Грейнджер, если кто-то заметит, что я летаю возле твоего окна, утром это будет на первой полосе вместе со статьей Скитер.       Гермиона прикусила губу, как во сне подхватывая пальто и шарф, и вернулась к окну, с опаской глядя на метлу. Он направил метлу ближе к подоконнику и повернулся, чтобы ей было удобнее сесть.       — Это не было моим главным желанием, — призналась она, становясь на подоконник.       — Великая волшебница Гермиона Грейнджер, героиня войны, которая не умеет летать, — это не вписывается в образ, — хмыкнул он. — Давай уже.       Она присела, берясь за его плечо, и, перекидывая ногу через древко, вцепилась в его пальто, зажмуриваясь.       — Давай мы начнём не с такой высоты, — попросила Гермиона, и голос дрогнул, когда она почувствовала, что Малфой начинает снижаться.       Снежинки обжигали лицо жалящими укусами, пока они наконец не приземлились недалеко от Чёрного озера. Ощутив под ногами твёрдую почву, Гермиона тут же соскочила с метлы, чувствуя головокружение.       — Всё настолько плохо? — Драко с лёгкостью облокотился о свою наверняка дорогущую метлу, в которой всё было сбалансировано до идеала — Гермиона не сомневалась, что будь это старый школьный инвентарь, её мутило бы ещё больше.       — У меня плохой вестибулярный аппарат, — буркнула она, заметив недоумение, выраженное в нахмуренном лбу. — Неважно.       — Давай, Грейнджер, — он протянул ей метлу. — Вперёд.       — Такой себе из тебя учитель, — съязвила Гермиона, не торопясь садиться на неё вновь. — Вообще-то, я всегда могу аппарировать.       — Как мы выяснили, не всегда, — Малфой настойчиво впихнул черенок ей в руки.       Подумав о том, что этот его «рождественский подарок» явно не входил в её топ-пять, она всё же вновь сжала ногами метлу, заставляя себя подняться в воздух на полметра, чувствуя, как та начинает дрожать и шататься под ней.       — Всё не так, — он подошёл ближе, положив руку на её крепко сцепленные пальцы. — Ты слишком напряжена. Полёт — это в первую очередь не концентрация и координация. Нужно просто отпустить себя, позволив почувствовать нужный темп и ритм.       — Ты как будто говоришь о танце, — Гермиона выдохнула, всё-таки попытавшись расслабить плечи.       — Так и есть. И там, и тут важно отпустить свои зажимы, — уголок его губ раздвинула кривая улыбка.       Последовав его совету, она перестала так крепко сжимать рукоять — и метла перестала под ней трястись.       — Вот так, — Малфой довольно кивнул. — Теперь поднимись выше и сделай небольшой круг.       Ей хотелось ответить категоричным отказом и рассказать о том, что процесс обучения чему бы то ни было должен быть систематичным и неторопливым, но увидев, как он довольно улыбался, глядя на неё из-под ресниц, уже облепленных снегом, прикусила язык и кивнула.       Медленно поднявшись, стараясь помнить о том, что он ей сказал, сделала маленькую петлю. Получалось всё ещё криво, а страх упасть гладил её холодом по затылку, но всё же она летела. Приземлившись рядом с Малфоем, повернулась к нему, широко улыбаясь.       — Вот так, Грейнджер, — он кивнул, по-видимому забавляясь её восторгом. — Именно так.       Драко подошёл ближе и обхватил её талию руками, садясь позади.       — А сейчас, — тихо сказал он, вызывая у неё дрожь, — я заставлю тебя влюбиться, — она почти ахнула, ощутив, как Малфой направлял метлу вверх. — В чувство полёта.       Уточнение заставило её вспыхнуть, и теперь снег, падающий с неба, приятно охлаждал горящие щёки. Они летели ввысь, медленно набирая высоту. С такого расстояния открывался потрясающий вид на Хогвартс и его окрестности. Он был похож на картинку из её детской книги: именно в таких сказочных замках жили принцессы, чтобы за ними рано или поздно пришёл принц.       Эта красота была поистине волшебной; настолько, что больше не хотелось закрывать глаза, чтобы не пропустить ни одного момента. Одной рукой Драко обхватывал её талию, а вторую держал рядом с её ладонями, помогая направлять метлу.       Гермиона не знала, что волновало её больше: чувство головокружения от полёта или его близость. Сердце билось неровной чередой и всё, чего ей хотелось, — чтобы это не заканчивалось. Остаться в этом моменте, заморозив себя в нём.       — Нравится? — она услышала улыбку в его голосе.       — Да, — честно ответила Гермиона.       Она не знала, сколько они молча кружили над замком и лесом, пока Малфой не подлетел обратно к её окну. Соскользнув с метлы, она села на подоконник, стряхивая с себя снег.       — Скоро закончится бал, — он застыл в нерешительности, не торопясь улетать. Будто оправдывался.       — Да, конечно, — Гермиона улыбнулась, тоже не спеша забираться обратно в комнату. Растягивая это мгновение. — Спасибо за… подарок.       — С Рождеством, Грейнджер, — его лицо было прямо напротив её, и она застыла, вглядываясь в серые радужки. В идеально высеченные черты лица, которые вписывались в зимний пейзаж как нельзя лучше.       — С Рождеством, Драко, — тихо ответила Гермиона, выдохнув.       И когда волнение уже пульсировало в её венах вместо крови, она увидела, как в замедленной съёмке, что он приближается к ней. И потянулась навстречу, видя, что его сомнение растворяется в тот момент, когда их губы столкнулись.       Она приоткрыла рот, в то же время закрывая веки, стараясь не забывать дышать. Это напоминало глоток свежего воздуха, которого ей так не хватало. Несмотря на снег, его губы были тёплыми и мягкими; он углубил поцелуй, и Гермиона почувствовала его ладонь на своей щеке. Они были оба почти насквозь мокрые от растаявшего снега, и она вздрогнула от холодных пальцев, аккуратно гладящих её щёку, и прижалась ещё ближе.       Под ногами была пропасть — и её сердце пробивало грудную клетку, кажется, для того, чтобы упасть туда. В этом поцелуе было всё: их разговоры, откровения, все неловкие столкновения. Она терялась в нём и своих ощущениях, дрожа от холода и волнения, когда его язык скользнул в её полуоткрытые губы, вызывая дрожь. Её душа взлетала ввысь, туда, где ещё недавно они кружили на метле — а может быть, и выше.       Я заставлю тебя влюбиться.       И он не соврал.