Знак равенства

      Драко увидел, как расширились глаза Грейнджер, и она растерянно обернулась на своих друзей. Поттер забавно открывал и закрывал рот, переводя взгляд с Блейза на Малфоя, словно не мог выбрать, на кого ему вылить своё раздражение.       — Ну, Грейнджер, пойдем, — Драко подошёл к ней и взял её за запястье. — Все ждут шоу, — тихо добавил, ухмыляясь.       Гул голосов в когтевранской гостиной напоминал жужжание роя пчёл. «Грейнджер и Малфой? Что происходит? Они правда будут танцевать?». Ему самому было бы интересно узнать ответы на эти вопросы. Возможно, это огневиски ударил в голову. Или очередное желание ей насолить. Вот сейчас она покраснеет, развернется и убежит.       Забини приподнял бровь и отсалютовал бокалом. Казалось, он сам не ожидал такого поворота событий. Рыжая макушка Уизли мелькала рядом с Поттером, которого та пыталась успокоить. Грейнджер внезапно задрала голову и со злым прищуром ответила:       — Пойдем, Малфой, — в её глазах плескались злость и искры от выпитого алкоголя. Какое интересное сочетание.       Драко был немного удивлен, но не выдал этого, и приглашающим жестом указал на импровизированный танцпол. Гермиона стряхнула его руку со своей и с прямой спиной направилась к месту, где еще недавно танцевали старшекурсники. Все перед ней расступались, а какая-то пуффендуйка шёпотом пожелала удачи, но, словив его взгляд, стушевалась и нырнула обратно вглубь толпы.       Мерлин, как будто на эшафот провожали. Драко закатил глаза и неспешно следовал за ней. Он видел её оголенные лопатки в россыпи родинок, и это казалось странным: почему-то он думал, что её кожа должна была быть белоснежной, но тут же отогнал от себя эту странную мысль, выкинув её из головы.       Она уже ждала его на нужном месте и нетерпеливо оглянулась, сложив руки на груди.       — Какую музыку предпочитаешь? — участливо спросил Малфой.       — Всё на твой вкус, — фыркнула она, откидывая с лица прядь волос. Она их уложила? Годрик, да сегодня какой-то ненормальный день.       — Тогда вальс, Грейнджер, — ему хотелось рассмеяться, настолько забавными выглядели её попытки казаться уверенной. Он направил палочку на зачарованный проигрыватель, и веселая ненавязчивая музыка сменилась медленными звуками вальса.       Драко выпрямил спину, поклонился, заводя левую руку назад, а правую выставил в приглашающем жесте. Этикет превыше всего. Девушка замерла лишь на секунду, потом покорно, со злым смирением подала ему руку — и тут же оказалась прижатой к его груди. Этим столкновением он будто выбил из её легких воздух, настолько громко она выдохнула.       — Зачем ты это устраиваешь, Малфой? — прошипела Грейнджер сквозь зубы, поднимая на него взгляд.       — Вообще-то, это ты меня пригласила, — он крепко обхватил её талию, держа руку чуть ниже, чем положено. — А я, как благородный рыцарь, согласился, чтобы ты не оказалась в неудобном положении.       — Лучше бы ты благородно отказался, — бросила она, и они сделали первый шаг. Сначала она почти невесомо касалась его руками, но он ускорил темп, и ей пришлось держаться крепче, чтобы не сбиться.       Драко почему-то считал, что она окажется никудышной партнершей. Будет наступать на ноги, спотыкаться и сбиваться. Но Грейнджер полностью следовала его уверенным движениям, плавно скользя по полу. Шаг. Поворот. Еще один шаг.       Днём подержались за руки, а теперь он прижимал её к себе, различая ноты её парфюма. Какое быстрое и неожиданное развитие отношений событий.       Что бы сказала Беллатриса? Он невольно опустил взгляд на её руку в поисках шрама. Идеально ровная и гладкая. Ему интересно, смогла ли она его свести или просто накладывала маскирующие чары. Но, конечно, не спросил об этом.       Грязнокровка. Нет, обычная девушка. Раздражающая, порой невыносимая, но, сука, совершенно обычная. Те же руки и ноги, два глаза и рот. В детстве ему казалось, что у грязнокровок должны быть чуть ли не рога, клыки и когти, с такой ненавистью и презрением описывал их отец. А на деле чудовищем являлся сраный Волдеморт, но уж никак не Грейнджер. Пышущая злостью, с оголенными плечами, которых он сейчас касался, поворачивая её для следующего движения. Нелепая до ужаса Грейнджер, которая сейчас почему-то выглядела совсем по-другому.       Какой-то заунывный голос, льющийся из проигрывателя. Всё укладывалось в три счёта: раз — шорох её платья; два — прядь волос, задевшая его щёку; три — тепло её кожи и мягкость рук. Раз, два, три, Драко. Сам в это ввязался, а теперь танцуй. Раз, два, три, блять.       «Это платье тебе идёт», — хотелось сказать ему, но вместо этого он произнёс:       — С чего ты вдруг решила надеть платье?       Он же Малфой. Он не был способен сказать ей что-то приятное, словно это впечатано в него — не говорить комплиментов грязнокровкам. Ему хотелось забыть это слово, поэтому он больше его не произносил, похоронил где-то в прошлом. Хоть как-то очиститься и отмыться. Оскорблять Грейнджер можно миллионом других слов, но с его губ больше не сорвётся то, что связано с её кровью, пропитавшей полы его родового поместья.       — Чтобы ты спросил, конечно, — ответила она, встречаясь с ним взглядом. Пересечение его раздражённого веселья и её бушующего негодования; шторм, заключённый в маленьком пространстве, грозящийся вырваться из-под контроля. Он прижал её ближе, чтобы приподнять в поддержке, и почувствовал запах граната и мускуса. Её прядь задела его щеку, когда он опустил её вниз. Её зрачки чуть расширились из-за выпитого алкоголя, а на щеках играл румянец. Она бы не пошла с ним танцевать, если бы не выпила столько. И если бы не была из факультета охеренно храбрых и смелых ребят.       Драко решил, что вальс — совершенно неподходящий им танец. Слишком элегантный, благородный и… нежный, прости Мерлин. Её пальцы впивались в его плечо, сминая рубашку, и он знал, что это нарочно. Она пыталась хоть чем-то ему насолить в этой безвыходной ситуации. Он усмехнулся и развернул её от себя. Теперь её спина прижималась к его торсу, и он медленно раскачивал девушку из стороны в сторону. Чувствовал даже сквозь одежду, как горела её кожа.       — Нравится, Грейнджер? — Малфой наклоился к её уху, ловя на себе потрясённые взгляды окружающих. Он уже предвкушал сплетни, разлетающиеся по Хогвартсу со скоростью света.       Пальцами он почувствовал твёрдый корсет, обтягивающий её талию. Совсем не в её стиле. Грейнджер — это безразмерные свитера, джинсы или школьная форма. Ничего другого не могло быть.       — Лучше бы я встретилась с дементорами, — ответила она, когда он развернул её обратно.       — Думаешь, они танцуют лучше? — поинтересовался он с ухмылкой. — Ради кого ты так нарядилась? Неужели ради этого Дина?       — Что ты вообще несёшь? — она недовольно поджала губы.       — Что, Уизли решила тебе по наследству его передать? Ну, логично, зачем он ей, когда теперь на неё обратил внимание Избранный. Руны же сказали, что ты встретишь свою судьбу. Думаешь, это он? — Драко испытывал её терпение, и ему это нравилось. Она зло посмотрела на него и наступила каблуком на ногу. Малфой сдержал раздражённый возглас вперемешку с шипением и продолжил танец.       — Бедная Грейнджер, — цокнул он и сочувственно покачал головой, — ещё и вопрос такой неловкий задали. Ты не озвучила его другим, но, может, расскажешь мне? Я честно никому не расскажу.       — Малфой, ты больной на голову? — она старалась отодвинуться подальше, но он не позволял ей это сделать, крепко прижимая к себе.       Он знал, что переходил все границы. Понимал, что вёл себя отвратительно. Но совершенно точно не осознавал причин, толкающих его на это. Возможно, он мстил себе и ей за слабость, проявленную в коридоре, когда он попытался ей помочь, а она сбежала. Его это бесило.       — Неужели совсем всё плохо? — прошептал Драко, почти насильно удерживая её. — Никаких фантазий? Или просто не с кем их воплотить? Я думаю, Дин неподходящая для этого кандидатура. Младшую Уизли он не устроил. Неужели совсем нет других вариантов?       — Знаешь, Малфой, — холодно ответила она, останавливаясь и не позволяя ему больше сделать ни шага, — я недавно подумала, что ты становишься похожим на нормального человека. Но сейчас поняла, что тебя ничего не исправит. Ты всё такой же испорченный, гадкий и самодовольный. Мне тебя жаль.       Музыка закончилась ровно с её словами, и Грейнджер, последний раз окатив его презрением, сочащимся из карих глаз, резко отстранилась и исчезла в толпе, обступившей их.       Драко охватила ярость. Ему хотелось догнать её, схватить за плечи и трясти, пока она не забрала бы свои слова обратно. Что она могла знать о нём и его нормальности, как она могла судить об этом? Как она смела его жалеть? Он не был сраным бездомным щенком, чтобы вызывать жалость. Малфой словил на себе заинтересованные взгляды и налепил на лицо кривую ухмылку.       — Представление окончено, можете расходиться, — он нарочито вычурно поклонился, и все дружно отвели глаза.       Ему срочно нужно было выпить. Драко пробрался через учеников прямиком к столу с алкоголем. Щедро налил огневиски и сделал большой глоток. Сплетни и шепотки окутывали его, как надоедливые мошки, от которых нельзя было отмахнуться.       — И как тебе, Малфой, понравилось? — рядом возник Тео, сверкая белозубой улыбкой. Почти такой же вопрос Драко задал Грейнджер пару минут назад, и от этого он разозлился ещё больше.       — Отвали, Нотт, — он махнул рукой, пытаясь избавиться от Тео.       — Ты чего такой злой? Вроде ноги тебе не оттоптали, — рассмеялся тот, хлопая Драко по плечу. — Выглядело так, словно вы давно это репетировали.       — Блять, Тео, если ты сейчас не отвалишь, я сотру твою улыбку парой проклятий, — процедил Малфой сквозь зубы, снова прикладываясь к стакану.       — Реально, Тео, отстань, — рядом оказалась Пэнси, отталкивая его бедром. — Нам с Драко надо поговорить. Исчезни.       — Любовные разборки? Исчезаю, — Нотт последний раз кинул на них многозначительный взгляд и направился обратно к диванам.       Паркинсон встала рядом и тоже налила себе огневиски. Она молчала несколько минут, пока они оба не осушили свои стаканы. Злоба утихала, залитая алкоголем, разливающимся по венам.       — Зачем? — просто спросила Пэнси, снова наполняя их бокалы.       И правда, зачем? Зачем согласился на эту сраную игру? Зачем пошёл с ебаной Грейнджер танцевать? Зачем выводил её на эмоции? Нахера ему это было надо?       — Это же вечеринка, — Малфой взмахом показал на гостиную, усеянную учениками. — Просто веселился.       — Это глупо, Драко, — она покачала головой и повернулась к нему. — Подсесть к Гриффиндору было плохой идеей.       Как будто он не знал. Ещё в тот момент, когда он заметил сидящих неподалёку гриффиндорцев, это показалось херовым знаком. А когда он увидел Грейнджер в этом сраном бежевом платье, таком непривычном для неё, он вообще чуть не подавился алкоголем. Первой реакцией был смех, но чуть позже, рассматривая её оголенные плечи и ноги, в его уже полуспутанном сознании появилась мысль, что оно ей идёт. Сраной Грейнджер шло это чёртово платье, и он это заметил. Её стало слишком много в его жизни за последние дни.       Драко внимательно вгляделся в Пэнси. Чёрное элегантное платье обтягивало точёную фигуру, кружевные перчатки подчёркивали бледную кожу. Шёлк — это явно подходящая ей ткань. Её можно было прямо отсюда отправлять на светский раут. И это то, что ему следовало замечать, а не наличие родинок на спине Грейнджер.       — Давай просто напьемся, Пэнс, — он чокнулся с ней и залпом выпил огневиски. Возможно, еще несколько стаканов — и его настроение вернётся к нормальному.

***

      Гермиона пробиралась сквозь толпу, не обращая внимания на заинтересованные взгляды. Ей казалось, что она до сих пор чувствовала его руки на своей талии. Совершенно не было настроения оставаться тут, отвечать на глупые вопросы и успокаивать возмущённого Гарри.       Она выскользнула из когтевранской гостиной. Вдохнула холодный воздух и прислонилась разгорячённым лбом к каменной стене. Пыталась найти хоть одну причину, почему она сразу не встала и не ушла с этой вечеринки. Зачем осталась играть в эту дурацкую игру. Какой гриндилоу её укусил, что она пошла танцевать с Драко Малфоем?       — Наверное, я слишком много выпила, — произнесла Гермиона в пустоту тёмного коридора.       — Может и так, — раздался голос неподалёку, и она вздрогнула от неожиданности. В метре от неё стоял Забини с уже знакомой ухмылкой. И хвала Мерлину, одетый.       — Чего тебе? — Грейнджер выпрямилась и сложила руки на груди. Ей хватило сегодня общения со слизеринцами на год вперёд.       — Да ничего, — Блейз подошёл ближе. — Просто после вашего с Малфоем представления у всех почему-то исчезло желание играть. А близняшки Патил совсем не в моём вкусе.       — Бедные, как они это переживут? — фыркнула Грейнджер и отвернулась. Нужно было как можно быстрее оказаться в своей комнате и лечь спать.       — Грейнджер, ты почему так быстро убегаешь? — Забини в два шага догнал ее и подстроился под быстрые мелкие шажки.       — Я иду к себе, а не убегаю, — не сбавляя темпа, ответила Гермиона.       — Неужели Малфой так отвратительно танцует? — рассмеялся он.       — Он все делает отвратительно, — она резко остановилась. — Чего тебе всё-таки надо, Забини?       Он по инерции сделал несколько шагов, но потом обернулся и подошёл ближе, вновь оказываясь рядом с ней, весь пропитанный какой-то идеальностью и насмешливостью. Ей пришлось задрать голову, чтобы смотреть в его лицо. От него распространялся чуть заметный запах огневиски, но пьяным он не выглядел.       — Знаешь, сегодня я должен был уйти с вечеринки с какой-нибудь гриффиндоркой, — он небрежно засунул руки в карманы и прислонился плечом к стене. — Можно сказать, что я это сделал, пусть немного не так, как ожидал.       — Очень смешно, — Грейнджер поджала губы и покачала головой.       — Да ладно тебе, не парься так сильно, — он улыбнулся ей, приподнимая бровь. — Конечно, ваш танец с Малфоем смотрелся довольно… провокационно, но об этом поговорят и забудут.       — Ты пришёл меня утешать? — недоверчиво протянула она, с подозрением оглядывая его. Белоснежная рубашка сверкала, будто зачарованная. Вероятно, так и было. Блейз весь из себя представлял будто сплетение обаятельности и насмешливости. Он резко контрастировал с Малфоем, когда они находились вместе. Малфой был полон холодной отчуждённости и язвительности.       Гермиона много раз слышала обсуждения девушек об этих двоих. Ещё с четвёртого курса, когда всех внезапно начал интересовать противоположный пол, они всегда держались в лидерах. Даже некоторые гриффиндорки шёпотом говорили о том, как несправедливо, что такие красавчики учатся на Слизерине. Забини без труда заигрывал, флиртовал и шутил, что в сочетании с его экзотической внешностью привлекало почти всех студенток. Малфой же не пытался брать обаянием. Он был отстранённым и безразличным ко всему и всем. Почему-то у большинства девушек это вызывало желание добиться того, чтобы он оттаял.       — Да нет, — Забини внимательно посмотрел на неё, словно пытаясь что-то понять. — Я думаю, ты в этом не нуждаешься.       — Правильно думаешь, — Гермиона не понимала, почему продолжала тут стоять и разговаривать с ним. Слишком много нелогичных поступков за одни сутки. — Можешь идти и утешать своего друга-идиота.       — Слушай, Грейнджер, — внезапно с его губ слетела усмешка, и он стал серьёзным. — Может, Малфой и не ангел, но не такой уж он и плохой, как ты думаешь.       — Да что ты говоришь? — почти рассмеялась Гермиона. — Именно поэтому на его руке красуется темная метка, а его отец сидит в Азкабане.       — Драко — не его отец, — глаза Блейза сверкнули в темноте не меньше, чем его рубашка. — Святая Грейнджер, которая осуждает всех, кто не вписывается в её представление о людях. Скажи, у тебя был выбор на самом деле? Могла ты бросить своих чудесных дружков и не идти на войну?       — Конечно, могла, но…       — Но что? Совесть бы не позволила? Долг? Привязанность? — продолжал давить Забини. — Так вот представь, некоторые тоже не могли оставить свою семью, которая оказалась не на правильной стороне. А сейчас он пытается справиться со всеобщей ненавистью. Как и многие слизеринцы. Мы же всегда были херовыми антагонистами, правильно? Это наша роль, которую нужно отыгрывать, как только Распределяющая шляпа произносит «Слизерин». И мы чудесно с ней справляемся, чтобы святые гриффиндорцы могли дальше совершать свои подвиги, показывая свою храбрость и доблесть, — Забини говорил это всё жестко, припечатывая её словами.       Гермиона открыла рот, чтобы что-то ответить, но ей нечего было сказать. Она осознала это внезапно. Вспышка. Озарение. Еще несколько дней назад она сама размышляла об этом. Об отсутствии выбора. Об этой ненависти, ощущаемой между факультетами.       Какая это фикция. Существовало ли на самом деле это разделение? Ей впервые пришла в голову мысль, что разделение на факультеты — устаревшая система. Она действительно была храброй, чтобы подходить для Гриффиндора. Но ещё Гермиона обладала острым умом, поэтому могла оказаться и в Когтевране. И пусть у неё не было десятка друзей, но она ценила дружбу и трудолюбие, которыми хвалились пуффендуйцы.       И если копнуть глубже, то внутри неё жили амбиции. Она хотела добиться своих целей, изменить волшебный мир к лучшему. Она должна была стать значимой фигурой. Прямо как Слизерин.       Гермиона не понимала, почему не пришла к этому раньше. К этой простой истине, лежащей на поверхности. Ей не нужно было выбирать что-то одно, отыгрывать свою роль, навязанную ей. Она могла оставаться собой, неидеальной, но разносторонней.       Так почему же все не могли оказаться такими? Неужели на Слизерине нет смелых? Или умных? Или трудолюбивых?       Гермиона вцепилась зрачками в Забини, стоящего перед ней. Каким он был на самом деле? Кто такой Блейз Забини? Он не просто красавчик с самодовольной улыбкой. От этой мысли его образ в её глазах вдруг потрескался, открывая истину, обнажая правду, которую она не видела за предрассудками       В глазах Забини горела решимость, смешанная с грустью, губы были поджаты в тонкую линию, а плечи опущены.       — Твоя семья… Кто-то из них попал в Азкабан? — глухо спросила Грейнджер, растеряв весь свой былой запал. Он немного дёрнулся, совершенно точно не ожидая услышать такой вопрос. Нахмурил брови, пытливо вглядываясь в её лицо.       — Нет, — ответил он после паузы. — Моя мать не участвовала напрямую в войне и не принимала метку. Ей никогда не нравилась политика Тёмного Лорда, но ей хватало ума об этом умалчивать. Плюс, как только война окончилась, она первая, кто внёс солидную сумму в фонд поддержки пострадавших, — Блейз рассказывал об этом ровным тоном, не глядя на неё.       — Умно, — согласилась Гермиона.       — Знаешь, у этого урода, Которого-Нельзя-Называть, был один существенный проёб, — внезапно усмехнулся Забини, поворачиваясь к ней. — Он почему-то не воспринимал женщин как сильных союзников. Было несколько, вроде Беллатрисы, кто добился его расположения. Но это скорее исключение. Поэтому и Нарцисса не получила метку. И она же подтолкнула его к пропасти, не выдав Поттера. Весьма забавно.       Гермиона мысленно добавила в психологический портрет Забини пометку «умён». Ещё один маленький кусочек пазла.       — У него было очень много проколов, не только этот, — с улыбкой произнесла Гермиона. — Среди них его неспособность сопереживать и любить. Это как раз та причина, по которой миссис Малфой сделала тот шаг. Любовь и желание спасти сына.       — Именно так, Грейнджер, — согласился он и вернул ей улыбку. Улыбка. Это была не усмешка или ухмылка, а что-то искреннее, что невозможно подделать.       Они молчали, но тишина не давила. Ей показалось, что они впервые пришли к какому-то взаимопониманию. Это не была та напускная игра на вечеринке, где каждый пытался уколоть другого.       — Ладно, Забини, может, ты в чем-то и прав, — тихо призналась Гермиона, следя за тем, как его лицо вытягивается от удивления. — Но Малфой всё равно редкостный придурок, — добавила она, вздёргивая подбородок.       — Кто ж спорит? — рассмеялся он. — Но этот придурок мой лучший друг. И в нём тоже есть хорошее. Ну, очень глубоко, — он заговорщицки подмигнул ей, и она не сдержала ответный смех.       — Ну, я ушёл с гриффиндоркой с вечеринки, как и собирался, так что свой план на сегодня выполнил, — Блейз зевнул и потянулся. — Тебя проводить?       — Чтобы завтра обсуждали не только танец с Малфоем, но ещё и то, как Гермиона Грейнджер и Блейз Забини занимались непонятно чем в темных коридорах? Столько сплетен за один день эта школа не выдержит, — покачала она головой.       — Как знаешь, — кивнул он и отвернулся в направлении своей гостиной. — Доброй ночи, Грейнджер. Имей в виду, я буду первым, кто будет кидать шутки по поводу вашего вальса!       — Тогда не удивляйся, если в ответ тебе прилетит какое-нибудь проклятие, Забини, — с усмешкой бросила она в удаляющуюся спину. Он, не поворачиваясь, помахал ей рукой на прощание и исчез за поворотом.       Гермиона медленно шагала в сторону гриффиндорской башни. Стук её каблуков звонко раздавался по пустым коридорам, и она надеялась, что Филч находился где-то далеко. Какой-то безумный день и не менее безумный вечер. Наверное, вечеринки — это совсем не для неё. Сознание всё ещё было немного спутанно от выпитого вина. Плечи обдувал сквозняк, и она поёжилась, ускоряя шаг.       Полная Дама недовольно пробурчала, когда Гермиона разбудила её, чтобы зайти внутрь. Девушка тихо проскользнула по тёмной гостиной и зашла в пустую комнату. Остальные ещё не вернулись. Гермиона расстегнула платье и откинула его в сторону. Вряд ли она еще когда-нибудь его наденет. Теперь оно ассоциировалось у неё с Малфоем.       Малфой. Надменный, язвительный, холодный, как айсберг. Он обжигал своими прикосновениями, но это были ожоги ото льда. Этот танец был для неё каторгой, но нельзя не признать того, что он оказался хорошим танцором. Наверняка в детстве ему нанимали хореографа. Её же способности ограничивались танцевальным кружком в младшей школе и уроками Макгонагалл на четвёртом курсе.       Грейнджер не оттоптала ему ноги, за исключением того момента, когда она специально наступила на его лакированные туфли. На этом её достижения заканчивались. Хотя, с другой стороны, она об этом даже немного жалела. Надо было не то что наступать, а прыгать на них, чтобы стереть мерзкую улыбку с его лица.       Она надела пижаму, и в эту же минуту в спальню зашла Джинни.       — Гермиона! — воскликнула Уизли и подошла к ней. — Почему ты ушла, ничего не сказав? Мы ещё полчаса искали тебя в толпе и в коридорах.       — Извини, мне просто надо было оттуда уйти, как можно быстрее. Малфой… — Гермиона замолкла, не зная, что сказать. Отвратителен? Мерзок? Слишком сильно беспокоил и волновал?       Но Уизли и не ждала продолжения. Она сочувственно сжала её плечо и кивнула.       — Прости, что всё так закончилось. Надеюсь, всё было не так ужасно, — Джинни отошла к своей кровати и тоже начала переодеваться.       — Ты не виновата, — Грейнджер забралась под одеяло, наблюдая за тем, как ловко Уизли вытаскивала шпильки из своей причёски.       — Ну, это же я не захотела закончить игру пораньше, — не согласилась Джинни. — Просто в какой-то момент я подумала, что мы правда можем зарыть топор войны. Это глупо, да? — она грустно улыбнулась, поворачиваясь к Гермионе.       — Нет, — откликнулась Грейнджер, вспоминая свой разговор с Забини. — Мне тоже кажется, что это было бы неплохо.       Они какое-то время молчали, каждая погружённая в свои мысли. Грейнджер начинало клонить в сон.       — Как думаешь, это возможно? — тихо спросила Джинни со своей кровати.       — Не знаю, — выдохнула Гермиона. — Я думаю, для этого должно случиться что-то серьезное, а не какая-то игра и алкоголь. Что-то, для чего нужны будут все. И общее желание. А это уже сложно. Намного сложнее, чем мы можем себе представить.       Джинни молчала, обдумывая её слова. Начался дождь, и небо за окном озарила яркая вспышка молнии. Гермиона унеслась мыслями в этот танец. Во вкрадчивый голос Малфоя, шепчущего ей на ухо. В шуршание платья. В её пальцы, впивающиеся в его плечо.       — Мне кажется, — неуверенно пробормотала Уизли, — что Забини мог бы на это пойти. Мне так показалось.       — Мне тоже, — Гермиона зарылась глубже в одеяло. — Мне тоже так показалось.       Тишину нарушали только размеренный стук капель о стекло и крики ночных птиц. Гриффиндор и Слизерин. Неужели это возможно?       Это была последняя мысль, успевшая промелькнуть в её голове перед тем, как она погрузилась в сон.