ни много ни мало

Мне дико хотелось послать все к чертям собачьим, просто вылететь из больницы, затянуться сигаретой и кинуться под колеса мимо проезжающей машины. После слов непутевого врача-коррупционера о том, что Артема возможно завтра переселят из реанимации в обычную палату, мое состояние может быть только такое. В особенности из-за намека в отстегивании большой суммы, которую пришлось заплатить за молчание и нерегестрирование учета в местный Нарко-Диспансер. Я была не только подавлена, но и дико зла, из-за чего встретила морозный воздух с громко хлопнувшей входной дверью больницы. Остальные приехавшие ребята видимо поняли, что лучше меня не трогать и остались в тишине холодных коридоров, в ахуе и тотальном шоке от того, что произошло. А я в порыве эмоций, просто расшатала каталку с больничными приборами, заставив каждого продрогнуть от невыносимого шума и вновь сбежала от всех. -Таким состоянием ты ему не поможешь, - рядом со мной сел Сименс, приобнимая за плечи, - Ему будет еще хуже, когда он очнется. -Я имею на это полное, мать твою, право! - рывок в сторону и мы в метре друг от друга, - Какого черта он творит, скажи мне!? Какого хрена, зная, что от этого все его близкие страдают, он продолжает проебывается на одном и том же месте, Глеб? Иногда я пытаюсь представить себе степень отчаяния, которое толкает человека на самоубийство, и моё воображение рисует тёмную, склизкую трясину, где лишь смерть видится лучом света. На данный момент, физически я чувствовала себя очень слабой и разбитой, но куда хуже была моя душевная подавленность — подавленность, заставлявшая меня агрессировать, вместо того, чтобы плакать. Такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали — и они родились. Я была скромна — меня обвиняли в лукавстве: я стала скрытной. Я глубоко чувствовала добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стала злопамятна; я была угрюма — другие дети веселы и болтливы; я чувствовала себя выше их всех, — меня ставили ниже. Я сделалась похуистичной. Я была готова любить весь мир, — меня никто не понял: и я выучилась ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронила в глубине сердца: они там и умерли. Я говорила правду — мне не верили: я начала пиздеть; узнав хорошо свет и пружины общества, я стала искусительной в науке жизни и видела, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром и теми выгодами, которых я так неутомимо добивалась. И тогда в груди моей родилось отчаяние — не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, а именно холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделалась нравственной калекой: одна половина души не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезала и бросила — тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины. -Знаешь в чем самая главная соль этих отношений, а? Мы поставили друг другу условие, с надеждой, что так будет лучше - но оправдались ли наши ожидания? Конечно же нет! Я, будучи той еще сукой, отреклась от хуйни, которая мне вредила и нравилась одновременно - все, буквально все, было ради того, чтобы стать хоть немного счастливее вместе с ним! Ему не нравились мои взаимосвязи с мужчинами - пожалуйста, Артем, смотри, я их откинула в сторону, - шипение слетало с губ, словно это говорила не я, а гремучая змея, обвивающаяся вокруг моей шеи, - Я просила его, я умоляла его перестать принимать ебучую химию - он не хотел. Ладно, забили хуй, принимаю его таким, какой он есть - но он вновь выкидывает такие штучки, из-за которых хуже не только ему, но и мне с ребенком! -Ты любишь его? - в надломленном голосе блондина звучит подкорыстная суть, сразу вьедшуюся в мой воспаленный мозг, - Если тебе так хуево с ним, то зачем ты продолжаешь это все! -В этом и есть весь смысл, дорогой мой - вот именно, что жизнь меня ничему не учит и я снова застряла в пучине любви к человеку, ради кого я готова горы перевернуть. Но работает ли это в обе стороны? Его кадык нервно подрагивает от слишком резкого глотка - мальчишка не знает что ответить, ведь никто не может влезть в голову Бульвара и узнать что там происходит. Никто не в курсе какие демоны руководят им и почему он ходит вокруг одного и того же этапа, в то время, как может отпустить прошлое и медленно начать двигаться к светлому будущему. У каждого есть свое сокровенное дерьмо, которым не хочет делиться. Я люблю этого придурка, но вопрос в другом - любит ли он меня или это просто очередной раз, когда ему нужно почувствовать всю эту рутину, чтобы по итогу все нахрен бросить и вновь вернуться к самому началу? -"Время, время - дай ему время и все станет заебись!", - передразнивание манеры речи всех его друзей, - Я настолько заебалась это слышать, что иногда меня уносит в сомнения - надо ли мне это? Всем почему-то комфортно занимать его позицию, входить в его положение, продолжая считать, что оказывается я та самая тварь, которая не дает ему покоя. Я та самая девочка, которая постоянно его хочет изменить - да нихрена подобного! Мне было так похуй, я была готова простить все что угодно до случившегося - ты видел их взгляды в мою сторону? Они так и твердят "Мало того, что ты залетела, возложив бремя на него, так теперь и довела мальчишку до состояния передоза", - подул холодный ветер, а вместе с ним пришел хрип из моей груди, - Он сделал меня виноватой в том, что я не хочу возвращаться в Питер, и по этой же причине обдолбался до такого состояния, словно думал что совесть меня замучает! Но знаешь что? Она почему-то спит и никак не подает сигналы душевных мук! В ушах стоит гребанный звон, хотя мимо проносится только опавшая листва. Появляется такое ощущение, словно природа чувствует мое внутреннее состояние и передает его всему гребанному миру - смотрите, Дашкова уже на грани, хотя недавно думала, что все будет наконец-то охуенно. В этом и проблема: уже который раз, мои ожидания подводят меня же саму, тем самым давая новый урок, опыт, говорящий о том, что толку от надежды то никогда не было в помине. -Тогда зачем тебе все это? - Глеб преодолевает расстояние между нами и очень близко подходит ко мне, - Ты снова проебываешься на том же месте, что и раньше, в курсе? -Скорее всего мое внутреннее "Я" привыкло к этому, - уткнувшись в его грудь, мне захотелось разрыдаться, - Вроде стараешься не наступать на одни и те же грабли по сто раз на век, но нихуя не получается. Теплые руки обнимают за талию и сильнее прижимают к худому телу, словно говоря, что здесь и есть родной дом, то самое место, где будет хорошо. Но так ли это? Человечество привыкло думать по стандартам, которые были заложены еще херову тучу времени назад, но мне кажется, что в этом и была его самая главная ошибка. Такого не будет, пока ты надеешься на кого-то. Ты должен знать, что тебе уже прекрасно живется с самим собой, и пока этого не поймешь, нихрена в твоей жизни не измениться. -Я хочу уехать, - шепот в его сердце, чей ритм отбивки ускоряется. -Моя машина в твоем распоряжении. -Ты не понял, Глеб - я хочу уехать из этой страны и начать жизнь заново, обрубив все с концом, - приподнимаю голову и смотря в наполняющиеся болью глаза, - За все это время здесь, я сделала кучу всего и теперь получаю плоды своих трудов. -А как же Артем? Лиза? Даша? - он отскакивает, словно от кипятка, и его начинает трясти, - Как же я? Сейчас мы стоим под тихим ночным небом, и я понимаю, что вся жизнь заключается в свободе. Только это не значит позволять себе то, что не можешь позволить в силу каких-то причин, табу. Это не наркотики на завтрак, обед и ужин. И не поиски спасения в объятиях нелюбимых людей. Свобода — это возможность шагать в любом направлении. Идти и прислушиваться к своим желаниям. Не думать о деньгах и пресловутом моральном долге, условиях, обстоятельствах. Казалось бы, такую свободу нельзя себе позволить — слишком безрассудной выглядит. Но это легко, если захотеть. Надо просто всё понять и сделать первый шаг. Люди уходят не для того, чтобы покинуть кого-то, а для того, чтобы вернуться. Мне нужна перезарядка, причем полная, так как попытки сделать что-то подобное, всегда обрывались тем, что меня останавливали и сквозь уговоры возвращали назад. Знать, когда уйти — одна из величайших необходимостей в жизни. Уйти прежде, чем откажут силы — для этого нужно уметь смотреть в лицо правде. И сейчас, мне дико этого хочется, однако появляется вопрос - а готова ли я к ней? Получится ли у меня? Похоже Сименс увидел эти вопросы на моем лице и горько усмехнулся, зарыв пальцы в растрепанные волосы. Он просто качает головой и пытается закурить, трясясь скорее всего от истерики, нежели от холода. Мы так и стоим в полном молчании, в котором говориться многое, пока рядом не появятся Елизавета с Гришей и не предложат поехать домой, так как все сегодня устали и каждому из нас нужны несколько часов сна. В квартире полный кавардак, оставленный после нас, спешивших на помощь к виновнику этого страшного вечера. На утро, встав раньше всех, я делаю быструю уборку и готовлю завтрак на небольшую компанию. Аппетита совсем нет, как и настроения - всевозможные эмоции сжирают меня изнутри. Первая просыпается Лихтина, направившаяся сразу в сторону балкона, как только ее нога переступила порог студии. -Фара мне рассказал о твоих намерениях, - затягиваясь, тихо начинает она, - Ты уверена в этом? Может ты сначала поговоришь с отцом моего будущего крестника, а потом уже будешь решать? -А ты думаешь, куда я собралась в таком виде? - немного раздражения с моей стороны ее никак не задевают, - Но перед этим мне нужно заехать кое-куда. -Примерно догадываюсь о чем ты, - ухмыляется она, скидывая пепел, - Сама справишься? -Пф, спрашиваешь, - крепкие объятия, а затем хлопнувшая входная дверь квартиры. Мне приходится немного подождать, чтобы салон автомобиля прогрелся перед тем, как начать свой разъезд по городу. Минусовая температура была мне раньше безразлична, но теперь, когда внутри меня живет маленький человечек, я пытаюсь постоянно быть в тепле для избежания риска осложнений. Такова участь каждой беременной, в ком просыпается материнский инстинкт и страх за своего малыша. Сказал бы мне кто-нибудь год назад, что я буду носить под сердцем новую жизнь, я бы посмеялась, так как мои взгляды на детей всегда были скептичны. А сейчас... Мне нравится это состояние, но точно не ситуация, которая вертится вокруг меня. -Нынешнее положение тебе к лицу, Лилз, - напротив меня садится Ватюков, с покрасневшими от холода щеками. Накануне ночью мы условились встретиться на нейтральной территории, по моей просьбе, - Сказал бы, что ты счастлива с Бульваром, но раз сейчас мы сидим здесь, не могу этого сделать. Мы не виделись после того разговора в больнице, но сейчас он более спокоен и хладнокровен - об этом говорит его немного отчужденный вид и в какой-то степени обеспокоенный взгляд. -Ты уже слышал о том, что произошло вчера? -Будда ввел меня в курс дела, - как-то злорадно хмыкнул Назар, теребя салфетку в руках, - Но ты должна была быть к этому готова, не так ли? Все говорили и предупреждали, ты собственными глазами видела все. -Я позвонила тебе не с целью того, чтобы злодействовать, Обла, - спокойствие в голосе удивляет, - Мне просто нужно у тебя кое-что узнать. Честно, мне непонятно, почему он решился на этот шаг, так как мое нутро чувствует боль, исходящую от него. И всему этому причина - я и никто другой. Боль – это глас инстинкта самосохранения. Боль — это доказательство того, что ты существуешь. Она делает нас сильнее и заставляет думать головой, чтобы избежать ее повторения. Он откинулся назад и удивленно посмотрел, словно не узнал. -Когда ты говорил те слова... в реанимации, - тяжелый глоток от нервозности, - Ты был серьезен? Мужчина закусывает щеки изнутри и тяжело вздыхает, словно борется с внутренними противоречиями. -Я злился на тебя за то, что ты сделала со мной. Когда мы с тобой все начинали, я догадывался, что ты так поступишь - твой эгоизм не позволяет тебе любить кого-то больше, чем саму себя, - складка на переносице становится все глубже с каждым словом, - На эмоциях можно ляпнуть лишнее, но мне казалось, что я был прав. Ты сделала больно - я попытался укусить в двойной порции... Тебе прекрасно известны мои чувства к тебе, даже на данный момент. Но ты человек, который не пытается делать что-то для других, так как все попытки были сломаны еще в самом начале пути. Не ты сделалась такой, а тебя заставили превратиться в ту, кем ты сейчас являешься. Серый взгляд метнулся на мои ладони, лежащие на небольшом животике, откуда исходило тепло. Назар грустно улыбнулся и поддался вперед, чтобы переплести наши пальцы и посмотреть прямо в душу. -Мой тебе совет - делай, как считаешь нужным, но будь готова к тому, что будешь нести за это большую ответственность, - он нежно целует кольца на фалангах, - Даже если пройдет много лет, мои двери будут тебе всегда открыты - я ваш вечный слуга, Лилия Львовна, и вы прекрасно об этом знаете. Через полчаса я буду находиться перед входом в палату моего нестареющего мальчика и раздумывать о том, что мне ему сказать. Медсестра предупредила о его состоянии и попросила не давить на пациента - после передозировки никогда неизвестно, как могут повести себя люди. А в случае Артема и то подавно. Будучи жителем Санкт-Петербурга, в 15 лет ты встретишься с фактом потребления любых синтетических и органических веществ, потому что в этом возрасте мозг начинает перестраиваться и подталкивать к тому, чтобы всё этой жизни попробовать. Все через это проходят, никто не исключение. Но уже с возрастом, ты реально понимаешь, почему люди потребляют наркотики и не многие останавливаются там, где я. Потому что это — единственное настоящее приключение, что остаётся в этом мире, где расписано и разлиновано, где царит закон и порядок и где нам никогда ни на что не хватает времени. Так и живут. Утром к тренеру, вечером к дилеру. С утра изматывают себя тренажерами, вечером — наркотиками. Мне кажется, что они так усердно занимаются собственным здоровьем утром только для того, чтобы было чего гробить вечером. Все говорят, что это так клево, но это надувательство. Все система наркооборота мира подменяет настоящие чувства на время, превращая тебя в бесчувственную машину. -И почему ты молчишь? Я вздрогнула от слов человека, лежащего позади меня. В комнате было большое и просторное окно, в которое устремился мой взор. Несколько минут размышлений показались секундами, за которые парень успел проснуться и понять, что здесь происходит. Немного колебания и вот моя пятая точка садится на стул возле изголовья кровати, чтобы руки могли притронуться к русым волосам. -Ты и сам прекрасно знаешь, что натворил. Зачем же мне усугублять ситуацию и добивать тебя, Тем? - протрезвевшие глаза Депо с осторожностью находят мои, - Не знала, что моя категоричность по поводу Питера может так повлиять на тебя. -Можешь пожалуйста снять это с меня, - сиплость голоса из-за пересохшего горла и кивок в сторону запястий, которые перевязаны кожаными ремнями, чтобы в момент прихода в себя, больной не начал истерить, - Такое ощущение, что меня тут держат за психа и планируют перевезти в палату для душевнобольных. Минута копошения и свобода действий. Всегда удивлялась тому, как простые механизмы могут повлиять на возможности человека в целом. Артем облегченно вздыхает, так как по себе знаю, насколько сильно трет данное приспособление. -Честно, даже не знаю как загладить вину, Лилия, - он морщится от капельницы в предплечье, но все равно садится и притягивает к себе, - Знаю только то, что внутри ты меня знатно обматерила и скорее всего кому-то прооралась по всему этому поводу. Я прав? -Более чем, - тряска по всему телу - предвестник скандала, поэтому я встаю, чтобы успокоиться, - В особенности в том случае, когда все твои друзья смотрят на меня так, словно это я тебя всего переколола и насильно заставляла принимать. Мне казалось, что увидев его очнувшимся, мне станет легче и спокойнее. Но почему-то все работает не в мою пользу, в особенности, когда нам срочно нужно поговорить. Я совсем не имею представления, как обернется этот разговор - выйду ли я с счастливым лицом или убегу отсюда, содрагаясь от слез. Однако моей целью является поставить его перед одним фактом. -Могу тебя поздравить - будет мальчик, - получилось немного скованно и сквозь зубы, - Я узнала об этом позавчера и хотела сказать, но из-за твоей истерики не смогла. Схватившись за стойку, Тема поднимается и, немного пошатываясь, подходит ко мне. Надолго его не хватает - спасибо эффекту лекарств, которые ему вкалывали сегодня ночью, чтобы организм смог прийти в себя после шоковой терапии. Он падает на кресло, но так и не отпускает мою ладонь - в касаниях скрыто сожаление о случившемся, это видно по его осунувшемуся лицу, где написано многое. Впервые за столько времени нашего общения он открыт передо мной и не боится показать себя без оболочки. От образа шабутливого парнишки с богатым жизненным опытом не осталось и следа - настоящий страх и неуверенность исходят от него, как свет от маяка посреди бушующего моря. -Я люблю тебя, - мне становится тяжело дышать от его слов, - И боюсь, что ты захочешь уйти, ведь тебе не нужен такой как я в твоей жизни, с проблемами в виде зависимости. Что я могу тебе дать, чтобы ты перестала страдать? Слезы градом капают на пол, в ушах стоит звон и я просто качаю головой из стороны в сторону, пытаясь успокоиться и сказать те слова, что пришли ко мне двенадцать часов назад. Мне тяжело на сердце после этого чистосердечного признания, но мне нужно время, чтобы придумать план для будущего. Мне нужно восстановиться после всех событий этого года и единственное, что я могу сказать сейчас в ответ: -Я уезжаю на Бали, чтобы мы оба смогли понять нужны ли мы друг другу.