Будущее рядом.

Прожив весьма насыщенную всякими дерьмовыми ситуациями жизнь, Северус Снейп уже давно успел познать и себя, и судьбу, что явно имела на него нехилый зуб. Если бы он не был закоренелым атеистом и волшебником, то точно бы уверовал в то, что в прошлой своей ипостаси он был тем ещё куском дерьма, раз уж вынужден сейчас отбиваться от всех бумерангов, что не прекращали лететь к нему, как мухи на… Впрочем, вы поняли. Нет, отнюдь он никогда бы и не стал отрицать того, что он далеко не белый и пушистый, но все это лишь результат опять же не простого воспитания и детства, что было откровенно, извините за повтор, но тут уж никак, дерьмовым. Вырасти адекватным в подобной ситуации не представлялось возможным, и поэтому Северус уже в юные годы примирился с мыслью, что человек он не простой. Весьма. Оттого и не стремился никому и никогда нравиться, заведомо зная, что это проигрышный для него вариант. Зачем ему эти мытарства, если не получается у него быть нежным и чутким? Правильно, значит и не нужно пытаться. Логика проста и понятна даже таким имбецилам, как Поттер с Уизли. Впрочем, окружающие с ним не всегда были согласны. Но это иной вопрос. И опять же понравиться ему самому? Нет, увольте. Лишь крупицам то было подвластно. И даже если судьба одаривала человека подобным благом, Снейп никак не стремился выразить это хоть как-то, считая это блажью и ненужной шелухой. Но ведь случалось и так, что человек просто не нравиться? С самого первого, брошенного на него взгляда, когда вы ещё не завели беседу, а человек уже противен. До омерзения и плотно сомкнутых губ. До презрения, что сам себе не можешь объяснить причину тому. Вот именно в эту несчастливую категорию и попал вновь прибывший Скорпиус Малфой, что с первого же взгляда не понравился профессору. В ту же самую миллисекунду, как он услышал звук открываемой двери. Красивый широкоплечий парень с лицом всякого обычного Малфоя, но такой комплекции и разворотом плеч, что всякий Кребб и Гойл с Крамом могли обзавидоваться. Нет, он не понравился ему в ту же секунду, стоило парню прервать их с Гермионой разговор. Стоило пересечь порог, загородив широтой спины выход. Слишком высокий, слишком смазливый и хорошо одетый. Новая с иголочки мантия аврора с нашивкой начальника лишь усиливала первое впечатление, играя не в пользу данного индивида. Аж зубами скрипнуть захотелось, впрочем, по-честному объективных причин тому на самом деле не было. Но колесо фортуны уже покинуло юного павлина, и Снейп уже был глубоко взбешён. Он не нравился ему. До скрипа идеальных туфель не нравился, и все тут. Бесил. Вымораживал. Одним присутствием, как до того не происходило даже с Поттером. Вот как так? Аж в дрожь бросало от неприятия. Даже когда парень молчал. А уж как рот открыл, то судьба была предрешена: — …так вот я и говорю, что она точно не могла в него стрелять! — Нахохлился парень, повышая голос и нисколько не желая отступать, ещё больше заводя тем самым Снейпа. Малфой оперся руками на стол директора, сжимая до бела кулаки, и, кажется, дошёл за эти часы почти до ручки, но спор не прекращал. Упрямо продавливая свою версию. — Почему это? — Поднял насмешливо бровь Снейп. Зная, какое это имеет воздействие на окружающих. Зная, как это вымораживает оппонента. Мерлин, парень аж побагровел в лучших Малфоевских традициях, что прямо-таки кричало о том, как он взбешён. И до того это было упоительное зрелище, что Снейп не смог сдержать глумливой усмешки. Если сначала он его просто вымораживал, то сейчас… Нет, ныне это была иная категория, и не будь они в школе… — Профессор Снейп, вы меня вообще слушали? Я вам пятый раз повторяю, что наши коллеги — магглы точно заявили, что девушка умерла раньше него! — Заорал он наконец, стукнув кулаком по столу, отчего даже вдрабадан пьяная Макгонагалл, снова заозиралась вокруг, бормоча что-то про «ад во плоти», хоть едва ли они оба обратили в пылу спора на это внимание: — Она никак не могла его застрелить! Что вас так беспокоит в этом? Он и сам по-честному не был уверен в том, что девица была виновата. Да и как тут можно быть уверенным, когда вводных данных никаких? Но глянув вновь на раскрасневшееся лицо самого младшего Малфоя, что стало лишь более мужественным оттого, всполохнулся: — Если хотите знать то, что очень сильно настораживает меня в этом деле так это то, что вы тоже были в это время на складе, поэтому вполне можете считаться заинтересованным лицом! — И то ведь правда. Откуда ему знать, что этот мелкий щенок к тому не причастен, а? Правильно. Не откуда, оттого он и бросил на него испепеляющий взгляд, отчего лицо Малфоя стало белее лица, и он тихо, кажется находясь на грани, прошипел: — На что вы намекаете? — Я не намекаю, а конкретно спрашиваю, что вы делали все это время и… — Бросил он, скривив губы, впрочем, договорить ему не дали. — Да как вы смеете меня обвинять? Я сделал все, чтобы попасть сюда и вызволить вашу дочь из этой ситуации, в которую она сама себя поставила! — Заорал парень, стукнув по столу, отчего его лицо, так напоминавшее отцовское, стало по-настоящему пугающим. Некстати вспомнилось, что Снейп уже было видел подобное у старины Люция, когда ему сообщили о том, что Драко заставили принять метку. То была ярость таких масштабов, что Северус только удивился столь безграничной любви друга к нерадивому чаду. Впрочем, сейчас он его в полную меру понимал. Он не знал Эйлана. Только имя и дату рождения. Не имел никогда возможности познакомиться с ним, но при одном лишь упоминании о нем, сердце ёкало, как и должно. Как и полагается родителю, что безмерно любит своё дитя. Поэтому он прошипел, прямо глядя в глаза этому щенку, будучи готовым порвать его, при малейшей заминке: — Что ещё больше напрягает меня! Чтобы Малфой сделал что-то подобное просто так, рискуя своей шкурой? Ха, не смешите меня! — Воскликнул Северус, показательно махнув рукой. И то была чистая правда. Нет, эти павлины шли на такое только если их членам семьи угрожала опасность, но для простых друзей… Это мысль неожиданно зацепила, и он замер, поражённо глядя на взмыленного Малфоя. Обвёл его иным взором, наконец осознав причину всему. Злобе. Неприятию, ведь его инстинкты, как обычно сработали первее, и лишь после мозг дошёл до мысли. Открытие было болезненным и неприятным, оттого кулаки под столом сжались сильнее, и, кажется, он побагровел от ярости, пока мальчишка, не замечая того вещал: — Ах значит так? Тогда давайте может обсудим ваши действия на войне? Ваш вклад тревожит умы исследователей до сих пор, как, впрочем, и мотивацию всех ваших действий. На что он лишь цинично выплюнул, едва держа себя в руках: — Да как ты смеешь, щенок! — Аж позеленел Снейп, и дело было далеко не в словах этого павлина. Он уже было готов вскочить со своего места, когда неожиданно в их разговор снова вклинился третий персонаж, отчего он вынужденно перевёл на неё глаза. — Все довольно. Прекратите оба. — Закричала Гермиона, вскочив на месте и став перед ними. Она уставилась прямо на него немигающим взглядом, в коим прямым текстом читалась просьба успокоиться, ведь в отличие от Малфоя девочка тут же уловила перемену в его настроении, отчего и вмешалась. — Но… — Начал было он, тыкнув пальцем в этого щенка, пытаясь, хотя бы пытаясь объяснить ей, дабы она поняла, но она покачала головой: — Профессор Снейп, хватит! — Устало добавила она, вздохнув. И немыслимо в ее глазах он увидел понимание. Ведь она поняла, кажется, все раньше него самого… Это и стало последним ударом. — Довольно. Начнём все сначала! — Осознание того огорошило и он, замер, вынужденно подчинившись ей, оттого и кивнув, тяжело осел на стул позади. Они замерли, каждый на своём месте. Каждый думая о своём. Как вдруг дверь в кабинет директора приоткрылась: — Что тут происходит? — Сонно уточнила их дочь, протирая глаза, что тут же удивлённо распахнулись: — Скорпи… — Выкрикнула она к несчастью бедного Малфоя, что и послужило катализатору ко всему произошедшему сегодня: — Скорпи! — Хищно прошипел Снейп, мгновенно сатанее, и это было последним, что запомнил Скорпиус Драко Малфой, прежде чем кулак его бывшего профессора оказался в поле его видимости, и все померкло перед ним в мгновение ока.