Сильна, как смерть - любовь

Возвращаюсь в дом. Вера сидит в кресле с телефоном в руках, что-то читает. Я сажусь на диван, он куда удобнее кресел. - Проводила? – спрашивает подруга, не поднимая глаз от телефона - Да, - отвечаю - Поцеловала на прощание? - Конечно, - Верка изумленно поднимает взгляд,- нет, конечно. Ты мне лучше скажи, откуда Остап опять взялся? Ты же от него избавилась вроде. - Откуда, откуда, - ворчит она, - вчера день сумасшедший, сегодня с тобой поревела, ну и господин Ли очень привлекательный мужчина… - Вылез, - она пожимает плечами Остап, был Веркиной проблемой номер один, пока мы учились в институте. Верке просто срывало крышу при незнакомых парнях. Со знакомыми она вела себя нормально и естественно. Но стоило в компании появиться новенькому и Верку - несло, собственно, поэтому мы и назвали это состояние - Остапом. Она начинала играть. И очень сложно было предугадать, в какую роль ее занесет – светская львица, рок звезда, курсистка Смольного или секс бомба. Сама она это осознавала, но остановиться не могла. Верка за голову хваталась, когда вспоминала – что творила. «Останови меня в следующий раз» - просила она, вот только как? Говорить при всех: «Хватит из себя дуру строить»? Мы перепробовали несколько вариантов. И в конце – концов, появилась стоп фраза: «Остапа несло». Именно ее я ей сегодня и сказала. - Интересно, что про нас господин Ли подумал? – я усмехнулась, - Две чокнутые русские. - Н-да уж, - Верка теребит сережку, - хорошо, что остановила. - Я его еще вчера заметила, но подумала, что показалось. - Это когда я с Рэйном разговаривала? - Угу. Верка вздыхает. Призраки прошлого всегда настигают нас неожиданно. Я даже представить не могу, каким было детство у подруги, сама она об этом никогда не рассказывала. И вообще ее жизнь до института была – табу. Я никогда не лезла к ней с расспросами, хотя возможно и зря. Рассказав ей сегодня о том, чего стыдилась, о чем молчала, я почувствовала себя лучше. Я все еще расстроена и мне больно и страшно, смотреть в будущее, но у меня появилась надежда, что, в конечном итоге, я смогу справиться с этим. Моя ноша стала легче. - Верка, - говорю я, - я тебя так люблю. Спасибо, что вытащила меня сюда. - Дуреха. Мне это было нужнее, чем тебе, - она улыбается, - и я тоже тебя люблю. Она пересаживается ко мне на диван, и мы сидим, обнявшись, как когда-то в общежитии, на кровати с продавленной сеткой. Как два неразлучника. Мне так этого не хватало. - Ладно, - Верка встает и вытирает влажные глаза, - мне пора за Бо А ехать. Посидишь одна дома? Или поехали со мной? - Нет, - я качаю головой, - не хочется сегодня никуда. Дома посижу. - Ну ладно, там на втором этаже в атриуме, гостевой комп стоит, если надо. - Я сценарий лучше почитаю, послезавтра первое чтение. - Верка согласно кивает и идет на второй этаж – собираться. Я иду к себе в комнату за сценарием. *** Я знаю, кто может звонить мне в дверь в десятом часу вечера. Учитывая, что три хена в армии, а Кхун всегда предупреждает, угадать не сложно. Чанни скидывает шлепанцы в прихожей и идет в гостиную. По пути подхватывает на руки Джонни, почти утыкается носом в ее нос, кошка немедленно делает попытку укусить. - Ах ты, злюка, - мурлычет Чансон, спуская Джонни с рук. - Чего пришел? – спрашиваю, предполагая ответ - Соскучился, - хен пожимает плечами и поднимается в кухню, я иду следом - Почему ко мне, а не к Кхуну? – ворчу я для вида, - Я спать собирался - У Кхуна я был вчера, - говорит Чансон, - а спать ты раньше двенадцати не ложишься. Мы давно в домах друг друга чувствуем себя как дома. Правда Уен вечно ворчит, что мы наводим у него беспорядок. Десять лет подряд мы большую часть года проводили вместе. Мы повзрослели на глазах друг у друга, из мальчиков превратились в мужчин. Мы знаем друг-друга, пожалуй, лучше, чем самих себя. Сейчас, когда трое из нас в армии есть ощущение, что ампутировали ногу и вместо этого выдали протез, двигаться можно, но былой уверенности движений нет. Мне их не хватает. Уверен, Чансону тоже. Поэтому он сейчас здесь. Чуть меньше чем через год вернется Тэк, а мы с Чанни уйдем. И тогда остальные будут ждать нас. Чансон достает из холодильника бутылку с водой. Пьет. Оглянувшись, видит на столе сверток с печеньем. - Что там? - Печенье, - говорю я и иду включать чайник - Откуда? – он уже развязал узел на ткани, открыл крышку и нюхает содержимое, - Вкусно пахнет! И немедленно утягивает пару печений. - Эй-эй, - останавливаю его я, - это печенье надо есть с кофе - Почему, - он уже жует первое, - оно и так ничего. - Потому что от горячего оно растворяется во рту и получается очень вкусно. Просто поверь и подожди пару минут. - Ладно, подожду. Оно откуда? От госпожи Со? М? Благодарность за то, что телефон вернул? - Ну, почти, - говорю я, - она его пекла, но с собой мне его выдала ее подруга, у которой она живет. - Какая замечательная девушка, - Чансон запивает печенье водой, - и красивая, и умная, и печенье умеет печь. - И характер золотой, - в том ему говорю я. - Да? – брови у хена взлетают на середину лба. - Да, - говорю, - такой же тяжелый Чансон фыркает - А я то, уж подумал, что нашлась идеальная девушка для тебя Я усмехаюсь - Успокойся, я ей не нравлюсь - Что, совсем? Пожимаю плечами. Достаю кружки раскладываю по ним растворимый кофе. Заливаю кипятком. Подаю кружку Чансону. - Похоже совсем. Правда ей не понравилось, что ее подруга со мной заигрывала. - Заигрывала? – Чансон дует на кофе и вытянув губы пробует - Ну. Показывала как есть печенье - И как? Я демонстрирую. - Вау, - говорит хен, - а подруга красивая? - Красивая, только замужем и ждет второго ребенка - А чего она с тобой заигрывала? - Не знаю. Поиграть захотелось. А я не против, ты ж знаешь, - улыбаюсь, вспоминая как блестели глаза госпожи Пак Чансон, наконец, остужает кофе до приемлемой температуры, кладет печенье на язык, отхлебывает кофе из кружки. Глаза его расширяются, он кивает в своей манере. - Слушай, к этому печенью нужна инструкция по употреблению, а лучше госпожа Пак, для демонстрации, - он кладет в рот еще одно печенье, я от него не отстаю. Какое-то время мы, молча, пьем кофе с печеньем. И только года в коробке остается меньше половины, останавливаемся. - Так ты говоришь этой Со Ю Ли не понравилось, что подруга с тобой заигрывала? – спрашивает Чансон - М. Ю Ли даже что-то ей по-русски сказала и она перестала - А сама Ю Ли тебе глазки не строила? - Нет, вообще с отсутствующим видом сидела, я в основном с госпожой Пак разговаривал. Чансон смотрит на меня из подлобья – думает. Усмехается. - А ты уверен, что она тебя ревновала, а не подругу? – наконец выдает он. Я хлопаю глазами, переосмысливая ситуацию. Чансон тихонько посмеивается над моим озадаченным видом. Чешу в затылке, я в замешательстве. Если смотреть на все с такой точки зрения, все встает на свои места, ну или почти все. Парня у нее нет, и вопрос этот вызвал у нее смущение. На меня фыркала, Рэйну хоть и улыбалась, но без энтузиазма. А вот с кем более-менее общалась – это Хе Сон. И сегодня вела себя странно… Трясу головой. - Да не, быть не может, - говорю - Почему? В Европе это уже норма, - философски говорит Чансон, - а она из Европы приехала Сижу соображаю, почему-то мысль о том, что я могу быть абсолютно безразличен Ю Ли раздражает. Смотрю на Чансона, он смотрит на меня, губки в скобочку, глаза задумчивые. - Ладно, - говорит он, - поеду я пожалуй домой. Спасибо за кофе. Госпоже Со передай спасибо за печенье. И не провожай. - Не собирался, - бурчу я. Вот ведь, приехал, половину печенья съел, ну ладно, четверть, взбаламутил мысли и ушел. А мне сейчас - думай. Перебираю все события в голове, пытаюсь найти опровержение или наоборот доказательство, но еще больше путаюсь. Но больше всего, мне странно, что меня это так задевает. Мне неожиданно неприятно, при мысли, что Со Ю Ли нравятся исключительно женщины. Я разочарован? Расстроен? - Какое мне дело до нее и до того кого она любит, - раздраженно вслух говорю я, - мне все равно. Встаю, несу чашки в раковину, завтра вымою, сегодня спать. Когда спускаюсь вниз вдруг, кажется, будто кто-то зовет меня по имени, оборачиваюсь – никого. Трясу головой, точно пора спать. *** Мы с Веркой устроились на кухне. Тут можно просто уютно посидеть и поболтать, в отличии от столовой. Верка пьет какой-то соевый напиток из бутылочки, я холодный зеленый чай с кусочком лайма и листиком мяты. Лично купленный и заваренный. Мин Хо его тоже оценил, унес в кабинет такой же стакан с чаем как и у меня. - Единственное, в чем не могла себе отказать, за последние четыре месяца - нормальный чай, - говорю я - А мне не понятно, - говорит Верка, - на какие деньги Даг пил? Я качаю головой - Не знаю. И не надо на меня так смотреть. Я спрашивала. Сначала говорил, что друзья угощают. А в последний раз сказал: «Не на твои! Не лезь, не свое дело!». Я больше и не лезла. Я покачиваю стаканом, льдинки позвякивают о запотевшие стенки. Рассказывая, вспоминая, думая обо всем этом, я постепенно осознаю, насколько зависима была от Дага. Я не готова принять мысль, что он просто пользовался мной, она причиняет боль. Любил или нет. Внутри все сжимается от мысли, что - нет. Через пять дней закончится оплаченный месяц в клинике. Что будет дальше? Он ведь даже не поймет, почему перестала навещать, почему я ушла. Не вспомнит, что я приходила. Разве что, тот сосед в палате напротив - расскажет. - О чем думаешь? Я поднимаю глаза на подругу. - Через пять дней Дага выставят из клиники. - Он все равно не лечился, считай, зря деньги выбросила, - Верка допивает, встает и выбрасывает бутылочку в мусорку, - ему есть куда идти, он не бездомный. - Позаботиться о себе он не сможет - Юлька! – Верка всплескивает руками, - Ты сама себя слышишь? Ребеночку, на минуточку, сорок лет! Захочет жить – сможет. Она права, и все же… Тяжело на сердце. Я вздыхаю. - В любом случае контракт подписан, - говорю я, - так что, выбора нет. - И хорошо, - подытоживает Верка, - я спать. Глаза закрываются, я-то встала не в одиннадцать. Я киваю. Со стаканом в руках, выхожу вслед за ней из кухни. В гостиной мы расходимся. Она поднимается наверх, я иду в пристройку. Спать не хочется. Я раздвигаю шторы на окнах в будуаре и обнаруживаю что они в пол и одна из створок сдвижная, можно выйти наружу. Выхожу. Двор позади дома такой же, как и перед ним. Несколько деревьев, ухоженная лужайка, клумбы с цветами. Плитками выложена площадка террасы, на ней столик с креслами из ротанга, круглый мангал. Палатка Бо А белеет треугольником в темноте. От плиток веет теплом и я скидываю тапки и ступаю на траву. Она мягкая, шелковистая, чуть прохладная. Щекочет ступни и приятно холодит. Я замираю, глядя в темное небо. Узкий серпик месяца в окружении мерцающих звезд. Такая безмятежность. Если бы я смогла, то выкинула бы все что мучает туда, вверх. Пусть оно рассеется среди звезд, а утром сгорит в свете солнца. Иду на террасу, сажусь в кресло. Нужно сегодня написать Маме Зу, дать ей новый номер телефона, на всякий случай. Невольно вспоминаю нашу команду озвукаторов. Якуб и Элиас, я и Лена и Мама Зу. Я немножко скучаю по ним. Как то они без меня справятся? Я вспоминаю, как восторженно отнеслась к моей поездке Мама Зу. Я заезжала к ней перед тем как уехать, пришлось часть своих вещей оставить у нее. - Дорогуша, - смеялась она, наматывая ярко красный локон на палец, - снимешься, а потом вернешься и сама себя озвучишь. Вот смехота! - Ну, ты уж пощупай там этих звезд, за меня, - она подмигивает, закусывая полную губу. Ее жест не оставляет сомнений за какую часть тела мне следует щупать. Мама Зу самая старшая из нас по возрасту. Но не по духу. Крупная мулатка, с ярко красной шевелюрой, всегда при макияже и маникюре. Шумная, смешливая. С красивым, богатым на обертона, голосом. Наша незаменимая аджума и хальмони. И она единственная с кем я была по настоящему близка в Швеции. Чуть попозже напишу ей сообщение. Кстати где мой телефон? Куда я его положила, после того как Ли Чунхо уехал? Почему-то мне не очень комфортно называть его Чунхо. Как –то интимно получается… - Чунхо, - шепчу я в ночь, звездам, - Чунхо, Чунхо, Чунхо… На самом деле оказался хорошим парнем. Вежливый, разговорчивый, улыбчивый. Виду не подал когда Верка начала ему меня сватать. Вчера он мне не показался красавчиком. Все-таки в жизни он другой, чем в дорамах. Обычный корейский парень. Личико треугольником, глазки щелочками, нос уточкой, рот широкий. А сегодня рассмотрела. Действительно симпатичный. Особенно когда улыбается. Хорошо, что мы с ним помирились. Вспоминаю, как пристально он меня разглядывал, когда я из кухни вышла. Потом Верка сказала, что у меня мука на щеке. Но на минутку мне показалось… и хорошо, что только показалось. А когда он извинялся, встретилась с ним глазами, и голова закружилась. Еле смогла взгляд отвести. Чувствую как снова кровь приливает к щекам. Что происходит? Прикладываю прохладный стакан к щеке. Надеюсь, на площадке проблем не будет. Допиваю чай. Пора идти ложиться спать. Пусть мне сегодня ничего не приснится.