Мегидо

На меня свысока смотрели двое мужчин, словно ожидая моих дальнейших действий. Один стоял в странной позе, будто собирался спросить, что я предпочту на обед: говядину или медвежатину? Не хватало только белоснежного полотенца на согнутой в локте руке и услужливой улыбки. Второй же нахмурил в напряжении брови, вглядываясь в моё лицо, пытаясь найти что-то. Я подобралась, изогнувшись как зверь, и потихоньку отползала от них, не сводя прищуренных глаз. —Кажется, мисс всё же стукнулась головой при падении, – вылетела из морщинистого рта колкая реплика, заставляя внутри меня всё сжаться. Они знают, что я сбежала. У меня была надежда, что такую неудачливую беглянку, как я, не станут искать, ссылаясь на то, что о моей быстрой гибели смогут позаботиться дикие звери. Но, видимо, я ошибалась. Они пришли за мной. Одним прыжком я вскочила на ноющие ноги и что есть сил рванула от двух незнакомцев, проклиная себя и всё на свете. Как эти черти вообще меня нашли? Зачем начали искать заведомого мертвеца, если сами охранники говорили, что снаружи нельзя прожить и недели? Даже я слабо представляла, куда ведёт подземный коридор и как оттуда выбраться. О нём было неизвестно никому, кроме меня и ещё одного человека. При воспоминании о нём глаза заслезились, но ноги упорно несли меня дальше и дальше, царапаясь об острые камни и колючие растения. После каждого соприкосновения с землёй в воздух поднимались облачка тёмно-красной пыли, создавая впечатления высокой скорости и заглушая мою бдительность. Казалось, я сумела оторваться от преследователей, если те, конечно, вообще начали меня преследовать. Но внезапно, буквально на моих глазах, из земли подобно большой змее появляется корень, за который и цепляется моя лодыжка. Шиплю, когда приземляюсь на голые предплечья и сдираю их в кровь. Я пытаюсь снова подняться на ноги, но оказываюсь в стальной мужской хватке, не дающей возможности даже глубоко вздохнуть. Ворочаюсь изо всех сил, пинаюсь, царапаю смуглую кожу рук нападавшего, с ядовитым удовольствием ожидая увидеть его сморщенное от боли лицо. Но вместо какой-либо реакции получаю лишь сухое: —Что ты делаешь? Фраза была произнесена так буднично и спокойно, будто он поинтересовался моим мнением о погоде. Скалюсь в ответ и смахиваю головой злые слёзы, затуманивающие взор. Нет, всё это было не просто так, не после стольких проклятых дней пыток, не после стольких смертей. Это не должно здесь закончиться. Не удерживаюсь и плюю прямо в невозмутимое лицо, желая разбить его о что-нибудь. Мужчина в неверии касается мокрого места, словно это было последнее, что он сейчас от меня ожидал. Благодаря этому одна рука освобождается, и я выхватываю маленький серебристый ножик, торчавший из-за пояса черного костюма. Со всей яростью всаживаю его в напряженное бедро сидевшего сверху мужчины и мощным толчком ног скидываю его, откатываясь при этом в сторону. Рука до сих пор сжимала чуть прохладное оружие, и схватив мужчину за растрепавшиеся черные волосы, я приставила его с смуглой шее. —Ещё одно движение и он умрет, – предостерегла я приближающегося к нам старика. Тот замер, с лёгкой полуулыбкой рассматривая меня и моё оружие. Казалось, вся эта ситуация его безумно забавляла и нисколько не пугала. Пленник же не двигался, из глубокой раны на ноге текла густая кровь, оставляя бледный след на черной материи брюк. Прочистив горло от пыли и песка, попавших туда во время борьбы, уверенно произнесла: —Сейчас вы отпустите меня, а я, так и быть, оставлю вас в живых, – громко раздались мои слова в наступившей тишине. Знаю, это была неимоверная глупость: ослабленная я против двух мужчин, имеющих при себе ещё черт знает сколько оружия и военного опыта. По крайней мере, у них нет задания меня убить, иначе моё бренное тело сейчас лежало бы у каменных стен пещеры. Обнадёживает лишь то, что они тоже не знают, на что я способна ради свободы. Игнорируя острое лезвие у шеи, брюнет произнёс: —Ты больше не вернёшься в Варгию. Я обещаю это, – давление на нож увеличилось, от чего к вороту рубашки потянулась тоненькая струйка крови. – Также клянусь, что мы не причиним тебе вред. —Разве можно верить клятвам, произнесенным в Нижнем мире? – сквозь зубы прошипела я, переводя взгляд на запрокинутую черную макушку. Моя рука до сих пор сжимала удлиненные волосы цвета смолы, и я с садизмом наблюдала за зажмуренными от боли глазами. —Что ж, чему-то мисс всё-таки научилась, – неожиданно подал голос слуга, оказавшись прямо за моей спиной. Затем моя голова почувствовала тяжелый удар по затылку, заставляя сначала окружающий мир плыть перед глазами, а затем вообще исчезнуть.

***

Чарльз легко подхватил подмышки оседающую на землю девушку, не очень-то аккуратно уложив ту на красную поверхность. Поднявшись на ноги, брюнет снял с плеч потрёпанный пиджак и утер им свое лицо и шею, а потом, оторвав один рукав, обмотал им кровоточащую рану на ноге. И несмотря на весь причинённый ему ущерб, повернулся к обездвиженной девушке и, склонившись над ней, подхватил на руки, прикрыв оголившиеся бедра остатками пиджака. Трость, словно ручной кролик, сжалась до крохотных размеров, превратившись в кулон на цепочке, и повисла на шее хозяина. В тишине напарники направились к давно ожидающей их карете, блестящей коричневыми бликами на испепеляющем солнце. Словно отвечая на косые взгляды неуверенного кучера, юноша произнёс: —Домой. Кирпичные пустыни сменялись желтыми холмами, а солнце начало клониться к горизонту, медленно сползая за возвышающиеся вдали хребты каньона. Этой дорогой пользовались нечасто, поэтому пассажиров слегка подбрасывало на колдобинах и попадающихся кустах. Внутри опять повисло молчание, но не напряжённое, а, скорее, уставшее. Молодой человек, облокотившись о лакированную дверцу, вяло прикрыл глаза, а затем обеспокоено перевёл их на лежащую рядом девушку, опасаясь, что она вдруг проснётся. Та, будто почувствовав чей-то взгляд, нахмурила светлые брови, но больше никак не шевелилась. На тонких плечах покоился тот же пиджак, её голова лежала возле обтянутого брюками мужского бедра, а ноги согнуты в коленях, ограниченные пространством кареты. Прочистив горло, Чарльз негромко сказал: —Что собираетесь делать дальше, господин? – вперил он свой колкий взгляд в рыжую макушку. Брюнет устало потёр рукой глаза и заправил несколько торчащих темных прядей за уши. —Буду честен, так далеко мы в моих планах не заходили. В своих мыслях я уделял намного больше времени переговорам с ней, которые, к сожалению, в любом случае ни к чему не приводили. Скажем так, я был готов вернуться ни с чем. Подарком ли судьбы является то, что она потеряла память? Теперь мне не придётся оставлять её на твоё полное попечительство, – уже тише пробормотал юноша, обратившись скорее к самому себе. —Вы собирались оставить это неразумное дитя мне? – немного приподнялся слуга, в удивлении вскинув густые брови. – Простите за наглость, но это было бы неимоверно глупо с вашей стороны. Да в конце концов, пожалели бы мои старые кости и плохие нервы! Не хватало мне ещё на склоне лет нянчиться с этой девчонкой! Да вы только посмотрите на неё... —Дагон, – тихо, но угрожающе оборвали говорящего, – не нарывайся. Не забыл ли ты, кто кому здесь служит? И да, ты без малейшего возражения бы стал с ней «нянчиться», если бы я приказал, – твёрдый взгляд черных глаз был полон непоколебимости и опасности. Но голос всё же смягчился– Пойми, мне некому бы было оставить её в случае моей смерти. Я правда ожидал, что она убьёт меня. Ждал с нетерпением, если признаться, – на выразительных губах проскользнула тень улыбки. – Я постараюсь сделать всё возможное и невозможное, чтобы раскрыть её потенциал и душу. Сейчас её внутренний мир подобен городу после урагана: страх, боль, ненависть, непонимание. Опустошение. Но и где-то глубоко на дне зиждется надежда. Надежда превратить разруху в что-то целое, светлое, что-то новое и более лучшее. Ты не хуже меня это видишь, – закончил брюнет, внимательно смотря в безмятежные женские черты. Он не привык оголять свои мысли, но встреча лицом к лицу с прошлым будто встряхнула его, заставляя эмоции сыпаться, как песок из продырявленного мешка. Карета несколько раз качнулась из стороны в сторону, а затем совсем остановилась, пропуская доносящиеся снаружи возмущенные вопли кучера. Взгляды пассажиров пересеклись и сразу же метнулись к бессознательному телу, всё ещё лежавшему на узком сиденье и укрытому черной тканью. Если кто-то обнаружит, что беглянка, убившая охранника и скрывшаяся в неизвестном направлении, преспокойно покоится в их карете, даже самая сильная магия не поможет им избежать наказания. Наказания самого Сатаны, карающего нарушителей его правил. —Сундук с золотом до сих пор лежит в багажном отсеке? – негромко спрашивает юноша, на что получает утвердительный кивок. – Отлично. Вот теперь он нам пригодится. В небольшое окошко решительно постучали, обрывая все разговоры внутри. Нацепив на лицо самую плутовскую свою улыбку, Чарльз выскользнул из кабины, сразу же плотно прикрывая за собой дверь. На него с напускной решимостью уставился тот самый молодой посыльный, его грудь была забавно выпячена, а пятки сведены вместе, в подражании идеальному солдату. —Мне нужно осмотреть ваш транспорт, это не поддаётся возражениям, – голос его в середине фразы немного надломился, издав резкий писк. Прокашлявшись, человек неуверенно продолжил. – По-моему, с вами был второй сир. Ему тоже необходимо выйти. —Конечно, конечно, – мягко положил руку на плечо старик, доверительно шепча юноше прямо на ухо. – Господин сейчас присоединится, просто ему стало немного дурно. А мы пока с вами можем осмотреть багаж, – мужчины подошли к задней части кареты, имеющей изогнутую дверцу с железным крепежом на ней. Движением фокусника слуга снял увесистый замок, после чего тот исчез в кармане пиджака, а сам, чуть понизив голос, заговорил: —Понимаете, в последнее время наша прислуга совсем перестала справляться с поставленной ей работой, а дела выполнять-то надо, никуда не денешься. Тем более имение большое, пять на шесть ярдов, плюс своё хозяйство, в общем, состояние нашего обители к концу месяца могло бы быть весьма удручающим. Мой хозяин рассказал о данной проблеме своему близкому другу, господину Агваресу, по счастливым обстоятельствам оказавшемуся начальником прекраснейшего места, где вы, кстати, и работаете. Да да, я говорю про Варгию. Он предложил, кхм... одолжить пару прибывающих там господ за символическую плату, что стало самым настоящим спасением в нашей ситуации! Только подумайте, эти люди бы жили в прекрасном особняке, выполняли бы кое-какие поручения вместо изнуряющей работы на каторге. Как раз сегодня мы должны были забрать этих счастливчиков и передать господину Агваресу, так сказать, благодарность, – закончив рассказ, Чарльз аккуратно раскрыл кованый деревянный сундук, откуда на них смотрели сотни, тысячи серебряных монет. Каждая из них ярко переливалась, словно маленький кусочек разбитой луны. Глаза посыльного округлились, он закашлялся, приложив ладонь ко рту и отворачиваясь от увиденной картины. —На самом деле, такая практика широко распространена, дорогой мой друг, – словно наставлял мужчина неразумное дитя. – Это же так удобно! Сильные, привыкшие к труду работники, которым не нужно платить. По-моему, даже в среднем мире появилось нечто подобное. Как оно там называется? Рабство? В южных странах оно-таки расцветает. Кто бы мог подумать, что Божье дитя будет являться объектом подражания для демонов в совершении плохих дел! – старикан действительно веселился, похлопывая застывшего посыльного по плечу. – Как, однако, жаль, что не удалось потратить всю сумму. В связи с бегством той идиотской девчонки, мы едва упросили дать нам хотя бы одного юнца. Но, я надеюсь, вы понимаете, что это должно оставаться в тайне? – мягко улыбался слуга, подходя к сжавшемуся юнцу. Тот, опустив глаза, неясно промямлил, что ему не положено и он должен сообщить об этом необходимым людям. Чарльз понимающе закивал головой, а затем достал из кармана довольно глубокий бархатный мешочек, куда поочередно начал складывать круглые железки. —Ваши сапоги так стары и потрёпаны, что мне просто больно на них смотреть, – подумав, он добавил к и так высокой горке пару монет. – Мне хочется, чтобы такие... честные и отважные служащие, как вы, могли выглядеть соответствующе. Держите. Даю от чистого сердца и самыми бескорыстными намерениями. Прошу лишь сохранить нашу маленькую тайну. Не хотелось бы очернять господина Агвареса и его прекрасное заведение, – сделал акцент говорящий на последних славах, подразумевая Варгию. – Да и не думаю, что вы сами хотите это делать. Начальство, как-никак. Некрасиво бы вышло. Легким и плавным движением мешочек оказался в трясущихся ладонях будто проглотившего язык парня. —Если хотите, могу показать вам наше приобретение. Оно сейчас в кабине, не самое удачное, хочу заметить. Лично я был против этой кандидатуры, но вот хозяину понравилось, – жаловался Чарльз, подводя деревянное, зажимающее в руке мешочек, тело. Затем аккуратно поворачивает изогнутую ручку вниз, впуская в зашторенное пространство кареты свет и практически впихивая посыльного в открывшийся проём. На бордовом сидении, откинув руку на спинку, сидел нахмуренный брюнет, повернувший голову в сторону новоприбывших. Одна его нога была закинута на другую, лицо выражало недовольство, а несколько верхних пуговиц белоснежной рубашки расстегнуты, открывая вид на крепкую грудь. Внешний вид его был безупречен, в отличие от человека, привалившегося напротив. Тот привалился к лакированной стенке, глаза закрыты, а голова обмотана грязной повязкой в качестве банданы. Рваные штаны, которые заканчивались чуть выше колен, и какая-то черная безразмерная майка. Пассажир не повернулся к ним, вообще никак не отреагировав на яркие солнечные лучи и даже не шелохнувшись. —Ох, как оказалось, этого бесполезного юнца безумно укачивает в поездке: нам приходилось останавливаться пару раз, чтобы он тут всё не заляпал. Даже у господина от его постоянного нытья заболела голова. Что за проблемное создание! Вот теперь спит себе, – брезгливо сетовал мужчина, маша перед собой рукой, будто пытаясь отогнать дурной запах. Повисло молчание, черные глаза пугающе сверлили и так готового провалиться посыльного, поэтому тот, отскочив от кареты и пряча руку с мешочком за спину, поклонился и протараторил: —Никаких проблем нет, хорошей дороги, уважаемые сиры! – и не разгибаясь, начал отступать в сторону своей лошади. С удивительным проворством старик запрыгнул в карету и захлопнул за собой дверцу, обмахиваясь раскрытой ладонью в качестве веера. —Никогда не нёс столько чуши за раз. Эта дамочка и её шкурка теперь у меня в долгу. Как всё-таки повезло, что она не обладает присущими женщинам формами, – глянул тот на практически безрельефную грудную клетку девушки. Прерывая уже порядком надоевшую болтовню, молодой человек постучал по окошку, разделявшему кучера с пассажирами, подавая сигнал трогаться.