— Акутагава-семпай, у вас все в порядке? — беспокойным голосом спрашивала Хигучи по телефону.
— Хигучи, что тебе надо?
Пока она спокойно сидела дома в свой выходной, Акутагава бродил по знакомым улицам трущоб, где он жил когда-то, держа в руках большую черную сумку. Пушистые белые хлопья падали на ресницы, а под ногами хрустел снег.
Погода совсем не для пеших прогулок. Ледяной, непонятно откуда взявшийся ветер, буквально сносил всё на своём пути. Кем-то безответственно выброшенные рекламные листовки, скрюченные, как ползущие гусеницы, опавшие листы деревьев, всё срывалось со своих мест и неслось куда-то в неведомую даль. Да даже птиц мотыляло в разные стороны во время полёта, что и говорить о неуклюжих людях. Ветер толкал прохожих в спину и хлестал по лицу, но те с энтузиазмом продолжали свой путь в магазины и торговые центры. Однако здесь, в этом месте, не было ничего, кроме бедности, вони, грязи и смрада.
— Вы ведь сегодня снова пойдете в то место? — с намёком пролепетала она.
— И? — с недовольством спросил, придумывая тактику отступления, если она напросится пойти с ним.
— Позвольте мне пойти с вами! — молящим голосом, резко произнесла его ассистентка.
На пару минут они замолчали. Хигучи на том конце провода жалко дышала в трубку, с трясущимися коленками ожидая его вердикт, который, впрочем, ни капли не изменился с прошлого раза. Эта женщина никак не могла запомнить, что на подобные её просьбы ответ один и он отрицательный, состоит из трёх букв:
НЕТ. Акутагава каждый раз раздражался, стоило Ичиё посягнуть на его личное пространство и времяпровождение вне работы. И каждый раз либо с огненной злостью, либо с холодным равнодушием он отказывал ей.
— В этом нет необходимости, — отрезал он, сбросив вызов.
И как ей не надоедает всюду следовать за ним по пятам? — подумал парень, убирая телефон в карман черного плаща.
Слишком много она пытается на себя взять. Непозволительно много для обычной среднестатистической женщины, коих по всей стране тысячи. Не все, конечно, владеют боевыми навыками, как Хигучи. Но ей, человеку, выросшему под крышей над головой и с тёплым домашним обедом, не понять чувств Рюноске. Она не понимает и не поймёт, почему её сочувствие вызывает в ответ лишь ненависть и презрительное фырканье. Конечно, никто из бедняков не хочет признавать, что он беден. Молодые, они полны энтузиазма выбраться из этой дыры. Но со временем их охватывает чувство полной безнадёжности. И кто-то умирает от болезни, кого-то, кто всё ещё верил, убивают, кого-то загрызают насмерть собаки. Поэтому румяную и здоровую Ичиё там воспримут как врага народа. Для той уличной и озлобленной на мир шпаны, к которой раньше относился и сам Акутагава, человек сверху таковым и являлся, просто потому что родился в тепле и не испытывал вечного голода и холода, как они.
Акутагава выбрался лишь потому, что у него была сила. Он остался в живых благодаря своей смертоносной способности, которая делала его, по его разумению, дьяволом. Пусть руки Рюноскэ по локоть в крови, жалеть ему не о чем. Либо убили бы Акутагаву вместе с сестрой, а такой исход молодого человека не устраивал и не устроит никогда. Потому он без колебаний кромсал людей на куски, если они представляли какую-то угрозу. В трущобах выживает сильнейший, а слабак жалко умирает, раздавленный этим миром.
Да,
он опасен. Да,
он несет смерть. Только идиот полезет с ним в драку в глупой надежде одержать победу или самоутвердиться. А если рискнет — закончит свою жизнь в следующую же секунду. С переломанными костями, с разорванными органами и в луже собственной крови.
Акутагава прошел к большому серому зданию, вид которого был изрядно попорчен от времени. Отпадающая штукатурка, нецензурные надписи на стенах, выбитые окна, как пустые глазницы. Посмотришь, но ничего кроме темноты не увидишь. Ветви старой вишни с силой ударили в стену дома, грозя вот-вот проломить её. Само воплощение замученного уныния. Тусклые цвета только и делают, что нагоняют тоску и атмосферу одиночества, ненависти к миру и тихой просьбы о помощи. Дерево, пустив свои хилые корни на этом дне, была прямым доказательством того, что выхода нет. Некуда бежать, некуда идти, некуда спрятаться.
Внутри его встретила группа детей, состоящая из восьми человек. Среди них была девочка лет пяти. С каштановыми длинными волосами и большими зелеными глазами. Одета она была в лохмотья и практически ничем не отличалась от остальных, кроме как природной девичьей наивностью. Она подошла к эсперу первой и искренне улыбнулась своей детской улыбкой, чем неосознанно напомнила парню его ассистентку. Акутагаву она любила. Считала его своим старшим братом. Как глупо и наивно.
Парень опустился перед ней на одно колено и потрепал по волосам в знак приветствия. Затем к ним стали подходить остальные дети и приветствовать гостя, но более сдержанно. Никто из них не понимал, зачем Рюноске их навещает. Да он и сам толком не мог дать себе отчета. Однажды просто спустился вниз, снова на это дно, всё случилось как-то неожиданно и не совсем осознанно. И встретил там детей, которые едва не растерзали «чужака», но Акутагава одержал победу, чем и заслужил доверие и уважение. Потом эти походы в один и тот же день, в одно и то же время, сложились в привычку, в некий ритуал перед надвигающимся праздником.
Акутагава молча протянул огромную увесистую сумку «лидеру» команды — высокому парню, худого, но крепкого телосложения — тот лишь кивнул эсперу в благодарность и принялся разбирать содержимое. Всем уже давно было известно, что там находились сладости, рис, хлеб и несколько свертков теплых пледов. Все «подарки» были разделены между детьми поровну. Брюнет смотрел на них с некой жалостью, скрытой за маской отстраненности. Пока дети были увлечены гостинцами, Акутагава тихо покинул помещение, по пути откашливаясь, прикрывая рот рукой.
Когда он оказался на улице, его у входа встретила Хигучи, которая, завидев его, тут же подскочила к нему. В руках она держала ингалятор и дурацкий колючий клетчатый шарф, который сразу же постаралась завязать на шее у Рюноске.
— Акутагава-семпай!..
— Хигучи, тебе что, делать нечего? — перебил ее парень. У него не было сил злиться, а тем более срываться на нее. Все, чего он хотел — поскорее оказаться дома.
— Прошу прощения… Позвольте мне вас отвезти? — она уже ожидала отказа, но парень молча проследовал к ее машине. Девушка сперва не поверила своим глазами, затем воодушевленно метнулась к водительскому месту.
— Вы каждый год посещаете этих ребят. Это очень благородно с вашей стороны, — заводя машину и плавно вращая руль, сказала она с улыбкой.
— Бред. За такие слова можно на тот свет отправиться.
Хигучи не рассчитывала на то, что наставник станет с ней разговаривать, пока они будут ехать к дому Акутагавы, поэтому включила негромко радио. Приятный мелодичный голос заполнил салон автомобиля, разряжая напряжённую атмосферу. Пушистые снежинки расползались бесформенными лужами по стеклу, пока их брезгливо не смахивали дворники. Ичиё невольно начала постукивать пальцами по рулю, набивая мелодию песни. Она надеялась, что не помешает замёрзшему семпаю отдыхать своим бормотанием.
На город стремительно опускалась ночная мгла. Витрины магазинов пестрили ярким светом от гирлянд и блестящей мишуры. Вдоль дороги были развешаны горящие синим светом, огни, создавая приятную волшебную атмосферу водителям. Особенно Хигучи, для которой не существовало сейчас ничего более прекрасного, чем поездка по Йокогаме в такое красивое время с рядом сидящим пассажиром.
Девушка искренне желала, чтобы этот момент длился вечно, но все хорошее рано или поздно заканчивается. Акутагава нарушил тишину, попросив остановиться на ближайшем повороте. Ичиë расстроено кивнула и включила поворотник. Все-таки узнать где живет предмет ее воздыхания, ей было не суждено. По крайней мере сегодня.
Парень отстегнул ремень безопасности и, бросив на прощание своей ассистентке одно лишь слово: «спасибо», выбрался из автомобиля.
— Спокойной ночи, Акутагава-семпай! — успела выкрикнуть ему вслед Хигучи.
***
Спустя неделю обладателю Расёмона стало известно о том, что на детей, которых он навещал каждый год, было совершено нападение. Акутагава приказал Хигучи добыть информацию о том, кто это сделал и его мотивах. Много времени у девушки это не отняло. Она связалась с тайными информационными каналами, связывающими Мафию с неблагополучными районами Йокогамы, и выяснила, что это были люди одной из мелких организаций, незаконно торгующие оружием и взрывчаткой. Как оказалось, трое из детей украли из фургона все, что смогли с собой утащить, и пытались перепродать на черном рынке, но их быстро вычислили. Также Ичиё собрала информацию на организацию, о её местонахождении и эсперах, которые в ней числятся, и их способностях, а также об их главном. Акутагава, как только узнал, сразу же сорвался с места и двинулся к указанному адресу.
— Акутагава-семпай, я должна пойти с вами! — воскликнула Хигучи, на ходу собирая свои пистолеты и нагоняя начальника у выхода.
Она уткнулась лицом ему в спину, немного не рассчитала, что Рюноске так резко остановится. Лицо его было чернее грозовой тучи, что надвигается на спокойное море и несёт с собой в подарок шторм.
— Не вздумай лезть в это! — рявкнул на нее парень, с силой отпихнув обратно вглубь кабинета.
— Но моя задача во всем вам помогать! — настойчиво возразила она, сделав пару шагов вперед. Парень с секунду молчал, окинув взглядом девушку с головы до ног.
Хигучи отступать не собиралась. Именно в таких ситуациях она оставалась крайне настойчивой и лезла, куда её не просят, прекрасно зная, что потом за это ей прилетит, и совсем не похвала. Акутагава не любил, когда в его дела лезут посторонние, в том числе и эта невыносимая женщина. Однако сама Ичиё считала своим долгом достать начальника, либо довести, либо уломать, чтобы он взял её с собой.
— С этим я справлюсь сам. Ты найди выживших, отправь в госпиталь и проследи за их состоянием. Я подойду позже, — дал распоряжение Акутагава.
Хигучи на его приказ лишь закивала головой, прижимая к груди два заряженных пистолета. Щёки её покраснели непонятно от чего, а глаза заблестели.
— Поняла!
***
Хигучи около часа искала среди обломков, заброшенных зданий и кучи мусора спасшихся каким-то чудом, ребят. Таких оказалось всего трое. Маленькая девочка и двое тяжело раненых мальчишек, которых она тут же отправила в больницу. Рюноске она отправила сообщение об успешно выполненном поручении, стабильном состоянии детей и адрес больницы. Через десять минут парень уже был там. Немного потрепанный, но во вполне себе удовлетворенном состоянии, которое могла разглядеть в нем только его ассистентка, благодаря долгим годам наблюдения за предметом воздыхания. Сомнений в том, что он справился, даже не возникло. Он взял все расходы за лечение детей на себя. Блондинка не могла перестать восхищаться своим начальником. Она смотрела на него, пока тот подписывал документы с главврачом, и думала только об одном:
«Все же вы не такой, каким хотите себя показать…»
Когда все было улажено, Акутагава уже собирался уйти, как вдруг перед ним появилась та самая зеленоглазая девочка, которая меньше всех пострадала. Она подошла и обняла обескураженного этим жестом парня. От увиденного Хигучи едва ли смогла устоять на ногах, но тихий скулеж и слезу умиления она все же не сдержала. Акутагава весьма органично смотрелся рядом с девочкой. Сложись его судьба иначе, он вполне мог бы стать хорошим учителем или, быть может, даже воспитателем детского сада.
— Эй, держи себя в руках, — беззлобно проворчал парень, смотря на нее. Он отлепил от себя Юки — так звали девочку — и направился к выходу.
Ичиё посеменила за ним следом, сверля его затылок восхищённым взглядом. Она в очередной раз убедилась в том, что её избранник действительно тот, кто ей нужен. Рюноскэ прекрасен со всех сторон. Девушку и порадовал тот факт, что он сопереживает этим детям. И… вроде бы они ему нравятся?
Дорогой они молчали. Хигучи то стреляла взглядом в сторону Акутагавы, то рассматривала носки своих ботинок, то заглядывала в мелькающие окна по пути. Мимо проносились прозрачные витрины кондитерской с тортами, шипящая помехами лавка с телевизорами, отовсюду раздавались хлопки дверей. Вот она, шумная городская улица. А стоило только подняться чуть выше трущоб…
— И всё-таки, семпай… вам нравятся дети? — смущенно спросила Хигучи.
—… Может быть, — ответил дезориентированный Акутагава.
Внезапно он остановился под яблоневым деревом, задрав голову кверху, с задумчивым видом что-то там разглядывал. Но Хигучи как-то не очень обратила на это внимания. Куда важнее то, что сейчас Акутагава был очень близко. Она могла дотронуться до его плеча или даже взять за руку в конце концов… Девушка видела, как поблёскивают в вечернем свете белые концы его волос, видела очаровательную, еле заметную родинку в уголке правого глаза. И глаза у семпая красивые, как самое отборное серебро. Подумать только, этот прекрасный парень стоял рядом и вëл с ней беседу своим хриплым бархатным голосом.
— А вы хотели бы… своих? — продолжила Ичиё. Он смерил её долгим, задумчивым взглядом. Уголки губ приподнялись в подобие улыбки.
— А ты?
— Я… — Хигучи растерялась. — Да?.. Подождите… вы… что… Почему вам важно моё мнение в этом вопросе?
— А кого мне ещё спрашивать? Тут есть кто-то ещё? — иронично выгнул бровь парень, затем снова посмотрел на ветку дерева.
Ничего не понимающая девушка проследила за его взглядом и увидела на одной из веток, прямо над ними, прекрасное растение сферической формы, усыпанное белыми ягодами. С дикими глазами она уставилась на него, чем вызвала недоумение у начальника. Он нахмурил брови и повёл плечом, всем своим видом показывая, что не понимает её бурной реакции. Хигучи сразу покраснела и стала похожа на варёного рака.
— Омела… — неловко отведя глаза в сторону, проговорила она.
