Двое в одиночестве

— Нина, я совершенно тебя не слышу! — прокричала в трубку Луна, прижимая телефон к уху и закрывая другое ухо рукой, чтобы услышать хоть что-то из того, что пыталась сказать ей по телефону подруга. — Скажи ещё раз, где вы застряли? — В Хьюстоне! — почти по слогам сказала Нина, перекрикивая шум аэропорта, в котором она сейчас и находилась. — Наш рейс отменили, мы не можем лететь из-за непогоды! — Из-за непогоды? Рейс отменили? Не может быть! — Ещё как может, — раздражённо сказала Нина. — Сможем вылететь только двадцать шестого. — Двадцать шестого?! — вскричала Луна, резко остановившись прямо посреди улицы, из-за чего на неё недовольно посмотрел мужчина, идущий сзади, и девушка со своей маленькой дочерью, которым пришлось чуть ли не выскочить на проезжую часть. Луна не обратила внимания ни на мужчину, ни на девушку с дочерью, она была готова расплакаться, и до чужого горя ей не было никакого дела. — Но сегодня же Сочельник! Вы оставите меня одну? — Извини, Луна, я тоже от этого далеко не в восторге, — вздохнула Нина. — Не представляю, что нам теперь делать. Видимо, придётся праздновать Рождество в аэропорту. — Ох да, вам там ещё хуже, чем мне, — Луна сказала это скорее самой себе, чем Нине, тщетно пытаясь убедить себя, что в непогоде стоит винить разве что бога. — И как же так, под самое Рождество! Луна продолжила свой путь сквозь тесную толпу нью-йоркских улиц, стараясь одновременно ни на кого не налететь и не выронить из рук телефон. Она мысленно посчитала до десяти и немного успокоилась. Друзьям сейчас тоже нелегко, стоит помнить об этом. — Как Амбар? — спросила она. — Наверное, рвёт и мечет? — Она так вымотана этим перелётом, что совсем не может злиться, — в голосе Нины появились весёлые нотки. — Заснула на плече Симона, так что истерика откладывается. Уверена, будь она сейчас не настолько уставшей, мы бы уже сидели в самолёте — Амбар своего добиваться умеет, ты же знаешь. — Знаю, — вздохнула Луна, вспоминая, как давно не видела друзей. — Я так надеялась, что это Рождество мы проведём вместе… — Это ещё не конец света. Если совсем ничего не получится, устроим себе собственное Рождество: переведём все часы и перевернём календари, купим побольше вина и представим, что Сочельник наступил второй раз. Всё лучше, чем хандрить в такой праздник. — Ты как всегда права, — немного приободрилась Луна. — Я буду фотографировать всё, что вижу, и вы даже не поймёте, что это фотографии, а не реальность, честное слово Луны Валенте. Нина рассмеялась, потом ойкнула и быстро затараторила: — Я как раз хотела тебе напомнить; не забудь почитать в Интернете о Соборе Святого Патрика, а лучше купи о нём брошюру, там всё кратко и понятно, а информация из бумажного источника усваивается лучше. И я тут узнала, что каток, который в Центральном парке, был открыт ещё в… — Ой, Нина, что-то связь пропадает, — Луна начала издавать звуки, похожие на шипение неисправного телевизора, имитируя плохую связь. — Я тебе ещё позвоню, передавай всем привет и пш-ш-п-ш-ш-ш… Люблю тебя! — Что? У меня со связью всё… — Люблю тебя, Нина! Луна хотела бы ещё поговорить с Ниной, но, когда та начинала пересказывать содержания всех научных-исторических-философских-архитектурных книг, разговоры с ней превращались в университетские лекции, которыми Луна осталась сыта ещё, собственно, в университете. Сейчас, на Рождественских каникулах, у неё не было никакого желания слушать что-либо о Соборе Святого Патрика, она собиралась сама его увидеть и составить личное впечатление, а не сложить почерпнутые из энциклопедий факты, чтобы потом и не вспомнить ничего действительно стоящего, просто стараясь среди множества серых воспоминаний найти то, что нужно в данный момент. Спрятав телефон в карман зимнего пальто, Луна вздохнула и двинулась вперёд по набитой людьми улице Нью-Йорка, стараясь абстрагироваться от разговоров множества сотен людей вокруг. Шёл крупный, но редкий снег, однако ветра не было, и Луна больше обращала внимание на природу, а не на людей. В Буэнос-Айресе, где она жила, тоже скапливались большие толпы, но то ли улицы там казались шире, то ли сейчас, то есть в Сочельник, все нью-йоркцы вышли на улицу судорожно закупаться подарками, но Луна чувствовала себя как сардина в банке, зажатая со всех сторон. Пребывая в Нью-Йорке уже несколько дней, она ещё не успела привыкнуть к царящей здесь повсюду суете. Снующие мимо неё люди не запоминались своими лицами, она словно видела смазанных призраков, а не таких же предвкушающих скорый праздник людей. Несмотря на это, от самого города Луна была в восторге. Двадцать лет своей жизни наблюдая за Рождеством в голливудских фильмах, Луна мечтала как-нибудь попасть в Нью-Йорк самой и увидеть сказку своими глазами. Город превзошёл все её ожидания. Повсюду она встречала Санта-Клаусов, собирающих пожертвования в ярко-красные чашки и весело причитающих «хоу-хоу-хоу». Витрины магазинов пестрели рождественскими подарочными упаковками, гирлянды разноцветно переливались в стеклянных алых шарах для ёлок. Луна уже несколько раз приходила вечерами к Рокфеллер-центру, чтобы полюбоваться на огромную ель, превосходящую её по росту раз в двадцать (Луна всегда была склонна гиперболизировать). Центральный парк радовал глаз мягким светом гирлянд, белым снегом, накрывшим деревья, и катком, уютно притягивающим потесетителей своим тёмным, расцарапанным льдом. Соревнования по роликам, ради которых Луна, собственно, и прилетела в Нью-Йорк из Аргентины, должны были пройти лишь третьего января. Луна готовилась к ним несколько месяцев, если не лет, а, может, и всю жизнь. Эти соревнования были важны для её карьеры, как никакие другие, и она была нацелена на победу. Она решила приехать в Америку пораньше, чтобы «сделать пробу» — посмотреть, где пройдут соревнования, побольше узнать о судьях, попробовать проехаться по катку. Самолёт Буэнос-Айрес—Нью-Йорк привёз её в аэропорт двадцать первого числа. Она заселилась в отель, но почти там не бывала, лишь на ночь возвращаясь в номер и без сил падая на постель, чтобы утром вновь встать и начать своё маленькое путешествие по огромному городу, которому, казалось, совсем не было конца. Снег, в таком обилии выпавший в Америке, поразил Луну, как маленького ребёнка. Никогда в своей жизни она не видела снега и уж тем более, живя в Аргентине, не привыкла к тому, чтобы на Рождество было холодно, однако та атмосфера, что открыл ей Нью-Йорк, так запала ей в душу, что Луна была уверена — на следующую зиму она снова прилетит сюда, и не ради соревнований, а ради праздника, чтобы насладиться красотой нарядного города в полной мере. Её друзья должны были прилететь утром двадцать четвёртого декабря, чтобы вместе провести Сочельник и отпраздновать Рождество. Однако утром сегодняшнего дня — а сегодня как раз был Сочельник — Луна, позвонив своей лучшей подруге Нине, выяснила, что их планам не суждено сбыться. Выпала аномальная доза осадков, которые не позволили самолёту вовремя привести Нину, Амбар, Симона, Гастона и Педро в Нью-Йорк. Они застряли в аэропорту Хьюстона, где должны были совершить пересадку, но пересадка не состоялась. В итоге друзья Луны обречены были праздновать Рождество в аэропорту, уставшие и на жёстких сиденьях, а Луна — в прекрасном четырёхзвёздочном отеле, в мягкой постели и с тремя бутылками красного полусладкого, зато одна, лишённая компании даже вечно всем недовольной Амбар. Никогда раньше Луна одна в Сочельник не оставалась, и, если быть честными, ей и не хотелось испробовать на себе этот опыт. В любом случае, грустить на Рождество в её планы тоже не входило, и она мысленно улыбнулась, думая о том, как хорошо она проведёт этот день, пусть и без друзей. Она откинула волосы с плеч и зашагала по улице с гораздо большим усердием. Было холодно. Луна прятала руки, одетые в варежки, в карманы, волосы прикрывала шерстяная шапка с меховым помпоном и капюшон, на ворс зимнего пальто опускались крупные снежинки. Луна шла мимо многочисленных магазинов с подарками и одеждой и всматривались в красочные витрины. Она уже купила подарки для семьи и друзей, но яркие вывески и объявления о рождественских скидках манили её зайти в каждый второй магазин и потратить все оставшиеся деньги. Луна в конце концов забежала в первую попавшуюся кофейню, чтобы как следует отогреться и хоть ненадолго выбраться из ловушки «купи-всё-и-плевать-что-тебе-это-не-нужно». Она вошла внутрь, сняв намокший от снега капюшон, и с наслаждением вдохнула запах свежесваренного кофе со всевозможными добавками. Живот довольно заурчал, предвкушая скорую наживу, и Луна решила, что и от пончика отказываться не стоит. Людей здесь было много, даже больше, чем на улице, но Луна быстро успокоилась, поняв, что не все они стоят в очереди, большинство уже пьют кофе и с довольными улыбками наблюдают за падающим снегом через окно. Луна не очень хорошо знала английский, и здесь, где собралось слишком много американцев на один квадратный метр, её знания совсем перестали себя как-либо показывать, и она не понимала решительно ничего из того, что говорили люди вокруг неё. Встав в очередь, она попыталась вспомнить, как будет «ванильный капучино» на английском. Перед ней в очереди стояла воркующая парочка — девушка с ржавыми волосами и патлатый парень в очках. Они то и дело бросались целоваться и называли друг друга исключительно «baby». Луна испытала приступ отвращения, глядя на них. Она порадовалась, что сама, будучи в отношениях, никогда не вела себя так тошнотворно мило, но её радость была недолгой, ведь совсем недавно со своим парнем она рассталась, и счастливые воспоминания, подёрнутые печальной дымкой, просочились в её голову. Её парня звали Маттео, у него были почти белые волосы, небесно-голубые глаза и потрясающий смех, который всё ещё снился Луне по ночам. Они расстались месяц назад, когда Луна узнала, что Маттео ей изменил, и после этого ни разу не виделись, несмотря на то, что учились в соседних корпусах университета. Луна знала, что не должна так страдать из-за него, ведь и встречались они всего ничего — четыре месяца. Она понимала, что не успела полюбить Маттео за это время, но к глазам всегда подступали слёзы, когда она вспоминала своего бывшего парня и время, проведённое вместе с ним. — Что будете заказывать? — за размышлениями о своей неудавшейся личной жизни Луна не заметила, как подошла её очередь, и, всё ещё пребывая в прострации, растерянно сказала: — Ванильный капучино и пончик с глазурью. — Ваше имя? — Маттео. Пухлощёкая девушка-кассир немного удивлённо посмотрела на Луну, но, поняв, что та не американка, не стала уточнять. Луна же лишь спустя минуту, когда уже отошла от кассы, поняла, что сказала. Она обернулась на пухлощёкую девушку, которая принимала её заказ, но та уже была занята, слушая заказ следующего в очереди кудрявого парня. Луна прикусила губу, обзывая себя в мыслях последними словами, но решила, что нет ничего страшного в том, что она представилась Маттео. Подумаешь. Всё равно никого из этих людей она больше никогда не увидит. Атмосфера в кафе была потрясающая — все в зимней одежде, все улыбаются, все предвкушают праздник. Здесь стоял такой гул, что различить, кто что говорит, было очень проблематично, но даже в смеси из множества голосов Луне будто слышались рождественские мотивы. У кого-то с собой были подарочные пакеты из магазинов, кто-то разговаривал по телефону. Луна снова улыбнулась. Ну и что, что одна? Все вокруг были так счастливы, что она как будто собиралась праздновать Рождество со всем миром. — Заказ для Маттео, — оповестила пухлощёкая девушка, и Луна отправилась к кассе, даже немного жалея, что ей скоро придётся покинуть кафе. — Ваш заказ, — улыбнулась кассир, и Луна, ответив ей на улыбку, забрала стакан кофе и пончик. Когда она уже начала отходить от кассы, её окликнули на испанском, и она чуть не выронила кофе из рук. Она обернулась, стараясь удержать еду и ни на кого не вылить кофе. — Прошу прощения, но кхм, тебя зовут Маттео? Это был тот парень, который стоял в очереди за Луной. Он очень чисто говорил по-испански, и Луна, секунду заворожённая этим фактом, молча смотрела на него. — Нет, конечно же, меня зовут не Маттео, — покачала головой Луна, стараясь выглядеть как можно более серьёзно. — А в чём дело? — Ты стояла в очереди в кассу передо мной, и когда тебя попросили назвать имя, ты сказала Маттео, — снова на испанском сказал парень таким голосом, словно разговаривал с сумасшедшей. Луна фыркнула. — Ну да, я… сказала не своё настоящее имя, просто первое, что пришло мне в голову, было Маттео. А в чём, собственно, дело? — пошла в оборону Луна. — Тебе какая разница, как меня зовут, мы с тобой не знакомы. И ты что, испанец? — Маттео — мужское имя, поэтому я и удивился, — пожал плечами парень. — Меня самого зовут Маттео. И нет, я не испанец, я итальянец. — Ну так иди по своим делам, итальянец, — мило улыбнулась Луна, но её глаза остались холодными. — А я пойду по своим. В этот момент девушка-кассир объявила, что заказ готов и вновь назвала имя «Маттео». Парень перед Луной самодовольно фыркнул и ушёл к кассе. Луна же сделала шаг к выходу, но что-то заставило её остановиться. Ещё минуту назад у неё было самое настоящее рождественское настроение и она бы слова плохому никому не сказала, а тут взяла и нахамила незнакомому парню. К тому же, он всё сказал по сути — Маттео мужское имя. Да и если его самого так зовут, действительно есть чему удивиться. Луна вздохнула и всё же вышла из кофейни, но не пошла дальше по улице, а осталась стоять в стороне от дверей. Снег уже закончился, но теплее не стало, и Луна снова натянула на голову уже высохший капюшон пальто, с ужасом представляя, как кошмарно сейчас должна выглядеть. Маттео вышел из кофейни спустя полминуты и пошёл в сторону, противоположную той, что нужна была Луне. Она вздохнула и, поудобнее перехватив стакан с кофе, отправилась вслед за ним. — Извини, пожалуйста, — сказала она на испанском, когда догнала Маттео и легко тронула его за плечо. Тот удивлённо на неё обернулся. — Ты что, за мной следишь? — Нет, просто хотела извиниться, — закатила глаза Луна. — Мне показалось, что я очень невежливо с тобой разговаривала, вот и… Моего бывшего зовут Маттео, я о нём вспомнила, пока стояла в очереди, и случайно назвала его имя. — А на самом деле тебя как зовут? — заинтересованно скосил в её сторону глаза Маттео. — Я Луна. — Из Мексики, наверное? — Откуда ты знаешь? — Диалект не испанский, — пожал плечами Маттео. — У тебя диалект тоже не испанский. — Я же сказал, что я из Италии. На этом разговор был окончен, и Луне следовало развернуться и пойти своей дорогой, но отчего-то она продолжила идти вслед за Маттео. Его шаги, широкие и размашистые, сильно обгоняли мелкие, семенящие шажочки Луны (к тому же, она зачем-то нацепила сегодня сапоги на каблуках), так что ей приходилось почти бежать за ним, и это выглядело довольно забавно. — Куда ты идёшь? — спросила Луна, немного запыхавшись. — А тебе какая разница? — снова скосил на неё глаза Маттео. Луна не дала себя смутить и ослепительно улыбнулась ему. — Интересуюсь. Может, мы идём в одно и то же место. — Ну, а ты куда? — Отель Northen Lights Mansion. — Неплохо, — присвистнул Маттео, отпивая кофе. Луна самодовольно хмыкнула. — Как же ты там оказалась? — Приехала из Аргентины на соревнования, — раздумывая, не сказала ли лишнего незнакомому человеку, бросила Луна. — А ты куда направляешься? — К себе домой, — сказал Маттео, но спустя секунду, как будто над чем-то поразмыслив, добавил: — Я здесь по работе, компания выделила маленькую квартирку неподалёку отсюда. — Хороший район, — одобрила Луна. — Зато квартира не очень, — усмехнулся Маттео. Они остановились на светофоре в толпе таких же ждущих зелёный свет и синхронно отпили кофе. — Ты же знаешь, что в твой отель совсем в другую сторону? — Знаю, конечно, — кивнула Луна. — Но не хочу туда идти. Мои друзья застряли в аэропорту в Хьюстоне, и я осталась совсем одна. — Твои друзья тоже сюда едут на соревнования? — Кто-то на соревнования, кто-то — чтобы нас поддержать, — снова погрустнев, ответила Луна и сделала ещё глоток кофе. — На соревнования они не опоздают. А вот Рождество пропустят… Ну, а ты? — Что я? — Один здесь? Маттео вздохнул, то ли раздумывая, как избавиться от назойливой собеседницы, то ли думая, ответить ли ей правду. Луна терпеливо ждала. — Да, один. Меня отправили сюда по работе до двадцать восьмого. Я вообще-то живу в Буэнос-Айресе. — Получается, мы оба остались на Рождество одни, — невесело усмехнулась Луна. Маттео пожал плечами — вероятно, ему перспектива провести Сочельник в одиночестве не представлялась такой печальной. Они вместе перешли дорогу и вместе же отправились дальше по улице. Луна уже почти не чувствовала холода, но и атмосфера в этом районе была далеко не такая праздничная, как в других районах. Здесь почти сплошь и рядом всё было занято офисами, дома не были украшены к скорому празднику, и никаких магазинов с яркими витринами. Луна вздохнула, но идти за Маттео не перестала. Он украдкой взглянул на неё. — Если хочешь напроситься в гости, не выйдет, — предупредил он полушутя, полусерьёзно. — Вот ещё, — цокнула языком Луна. — Уж лучше ко мне в отель, там пораскошнее. Луна поняла, как двусмысленно это звучит, и её щёки слегка покраснели — благо, из-за мороза они и без того были достаточно красными. Она остановилась и поглубже засунула руки в карманы. Маттео тоже остановился. — Ладно, мне уже действительно пора, — сказала Луна. — Приятно было поболтать, Маттео. Извини ещё раз за то, что нагрубила в кафе. Она шуточно отсалютовала ему, развернулась на каблуках и пошла обратно, мысленно прикидывая, насколько далеко ушла от отеля, но вдруг Маттео её окликнул: — Подожди! Знаешь, мне уже тоже не очень хочется домой. Они сами не поняли, как снова оказались около того кафе, где назвали одно и то же имя, а потом отправились дальше на бесцельную прогулку по городу, разговаривая о чём-то отвлечённом и обсуждая то, как обычно праздновали Рождество. Они говорили о всякой ерунде, перескакивая с темы на тему и сами не замечая, как это происходило. Луне казалось, что она знает Маттео уже чуть не всю жизнь, а ничего не значащие замечания, которые они бросали то и дело, только подтверждали её мысли, ведь кто как не лучшие друзья могут говорить и о комнатах, полностью покрашенных в голубой, и о молочном шоколаде, и о несбывшихся мечтах родителей: — Ну, у меня довольно много игрушек для ёлки дома, но я каждый год всё равно покупаю новые, — сообщила Луна, когда они немного постояли у витрины магазина ёлочных игрушек. Подул ветер и снова начался снег, но холода они не чувствовали, гуляя по городу и любуясь гирляндами. Луна остановилась около одного из тех Санта Клаусов, которые собирали пожертвования, и спела с ним Jingle Bells, а Маттео чуть со стыда не сгорел, когда Луна схватила его за руку и уговаривала спеть тоже. — Я, конечно, люблю голубой цвет, но чтобы всю комнату? — поражённо спросил Маттео, когда Луна рассказала ему о том, что в шестнадцать лет к Рождеству отделала всю комнату в голубых тонах. Начинало темнеть, хотя время было совсем не позднее, и гирлянды получили ещё более праздничный шарм, переливаясь разноцветными звёздочками в сумерках. Из одной пекарни так вкусно пахло имбирным печеньем, что Луна не удержалась, и купила целую коробку, с трудом запихнув её в рюкзак, уже и так под завязку набитый подарками для друзей. — Нет, мои друзья не могут меня обманывать, — закатила глаза Луна на предположение Маттео о том, что друзья Луны могут быть уже в Нью-Йорке, просто не сказали ей об этом. Маттео рассказывал про своё детство, пока они ждали, когда сварят их кофе — похолодало, и они решили немного согреться горячими напитками. В отличие от Луны, Маттео уже не первый раз был в Америке, в том числе в Нью-Йорке, так что его снег не так впечатлял, как Луну, но он согласился с ней насчёт того, что атмосфера одного и того же праздника в Америке и Аргентине совершенно разная. — Я программист, хотя мой отец хотел, чтобы я стал юристом, как он, поэтому сейчас мы не очень близко общаемся. Луна говорила о том, как впервые встала на ролики и поняла, что это станет делом всей её жизни, а может быть, и карьерой. Они любовались ёлкой у Рокфеллер-центра, Маттео рассказывал о Рождестве в Париже, а Луна грустно вздыхала и пыталась говорить на французском, вызывая приступы безостановочного хохота Маттео. — Не знаю, может, у меня есть братья и сёстры, но я вряд ли об этом когда-то узнаю — я ведь не родная своим родителям, меня взяли в детском доме, когда мне было пять. Когда началась настоящая метель, они были в очередном магазине — Луна вспомнила, что её мама жаловалась на то, что у неё совсем износился фартук, и собиралась купить ей новый. Она уже выбрала для мамы прекрасный шёлковый платок ещё в первый день своего нахождения в Нью-Йорке, но подарков мало не бывает, как она аргументировала свои покупки Маттео, который на свою голову поплёлся в магазин вместе с ней и в итоге был вынужден комментировать цветочки и дельфинчиков на фартуках, которые демонстрировала ему Луна. — Вообще-то тёмный шоколад самый полезный, но я очень люблю молочный; в детстве я съел его так много, что пришлось вызвать скорую, чтобы мне прочистили желудок, но я всё ещё люблю его. Маттео объяснял Луне, как правильно протирать компьютер, чтобы в нём не скапливалось много пыли и он не выходил из строя раньше времени, а Луна слушала с таким интересом, будто они говорили не о пыли и компьютерах, а об устройстве Вселенной. Заканчивались уже третьи стаканы с кофе, окончательно стемнело, а они шли по Центральному парку. Когда они подошли к катку, на котором собралось уже прилично народу, разговор сошёл на нет, и они остановились в тени деревьев, наблюдая за катающимися на катке людьми. Окончательно стемнело и стало значительно холоднее. — Коньки — это почти то же самое, что и ролики, — сказала Луна, поправляя шапку. Маттео непонимающе на неё посмотрел. — А ты умеешь кататься? — Нет, — равнодушно пожал плечами Маттео, а когда понял, к чему клонит Луна, громко запротестовал. — Нет-нет, даже не думай! Ты не заставишь меня пойти туда. — Да ладно, Маттео, это ведь весело, — загнусила Луна, начав тянуть его в сторону катка за рукав куртки. — Я не прощу себе, если не покатаюсь на этом катке, ты посмотри, какой он большой! — Ну иди и катайся, а я не собираюсь отмораживать ноги в этих ужасных коньках, — Маттео был непреклонен, но и Луна не привыкла быстро сдаваться. — Нет, Луна! Я даже не умею кататься! — Так я научу тебя, — легко заверила его Луна. — Прошу, Маттео! Поверь, ты начнёшь кататься, как профессионал, уже спустя пару минут, у меня большой опыт в этом деле. — И не сомневаюсь, — пробурчал Маттео, складывая руки на груди и отворачиваясь от Луны, чтобы она не сверлила его своим умоляющим взглядом. Луна молчала, но к катку не шла, и Маттео спустя полминуты такого стояния взглянул на неё исподтишка. Она перестала пялиться на него огромными, блестящими глазами, нацеленными вызвать жалость, и теперь всё её внимание всецело было приковано к катающимся людям. На катке играла какая-то мелодичная музыка, Маттео не мог разобрать слов. Снова начал идти небольшой снег — пышные хлопья снежинок опускались на каштановые волосы Луны, торчащие из-под шапки, но она не обращала на это внимания. Маттео невольно залюбовался ей — такой спокойной и не похожей на ту Луну, которую он наблюдал весь день до этого. Одна снежинка упала ей прямо на кончик носа, и Маттео вдруг ощутил почти непреодолимое желание смахнуть её. Чтобы, не дай бог, не сотворить это или какую-нибудь ерунду похуже, он делано недовольно вздохнул и мягко толкнул Луну в плечо. — Ладно, пойдём на твой смертельный аттракцион. Но учти, если я упаду больше трёх раз… Луна не обратила внимания на его недо-угрозу и лишь с коротким визгом кинулась ему на шею, бормоча «спасибо-спасибо-спасибо» и потом почти бегом бросилась к катку, подгоняя Маттео тычками под рёбра. Тот только делал вид, что ему так сильно не хочется идти за ней; его губы подрагивали в попытках сдержать улыбку. Им пришлось почти десять минут отстоять в очереди в прокат коньков, за которые Маттео семь раз пообещал заболеть пневмонией и заразить Луну, несмотря на то, что Луна семь же раз повторила ему, что пневмония — не заразная болезнь. Потом последовала ещё почти такая же по долготе очередь на сам каток, и наконец они оказались на льду. Луна сразу же легко проехалась на своих довольно стареньких коньках по малому кругу и даже покружилась на месте, вызвав восхищённые взгляды нескольких девочек-подростков, катавшихся достаточно посредственно. Маттео всё это время ждал её рядом с бортиками и, когда Луна, смеясь, подъехала к нему, опасливо покачнулся. — Я, наверное, лучше здесь постою… — попытался отделаться от катания он, но Луна подхватила его за выставленные вперёд руки и повела за собой. — У бортиков стоять нельзя, иначе получишь штраф, — ворчливо сказала Луна, выводя Маттео почти в центр катка. Вокруг них катались самые опытные, и Маттео чувствовал себя нелепо и глупо. — К тому же, я обещала, что научу тебя кататься, значит, научу. — Ты просто хочешь опозорить меня. — Перед кем? Разве здесь есть твои знакомые? Со стороны всё выглядело более чем просто, особенно со стороны Луны, для которой катание в принципе не представляло никакой сложности. Маттео же не падал лишь благодаря тому, что Луна продолжала держать его за руки и вести за собой. — Расставь носки в стороны, слегка согни колени и наклонись, — руководила Луна, отъехав немного в сторону от Маттео и наблюдая за его безуспешными потугами сделать хоть шаг. — А теперь едь. Представь, что ты на лыжах. — Уверена, что я умею кататься на лыжах? — уточнил Маттео, делая абсолютно противоположное тому, что сказала ему Луна. — Ты производишь впечатление человека, который просто обязан уметь, — хихикнула Луна. Ноги Маттео разъехались в стороны, он неуклюже замахал руками и отклонился назад, пытаясь удержать равновесие, хотя то, что он делал, не могло ему в этом помочь, и он, наконец, закономерно упал. Луна виновато прикусила губу и поспешно подъехала к нему, подавая руку, чтобы помочь ему встать. — Один из трёх, — прокряхтел Маттео в тщетных попытках подняться. Больше Луна не отпускала его, руководя, так сказать, из первых рядов. Успешнее попытки Маттео не стали, хотя он уже мог сделать несколько шагов без помощи Луны. Возможно, будь они в одиночестве, дело пошло бы куда продуктивнее, но вокруг было много людей, и все они видели оба падения Маттео, что только злило его, а не подстёгивало к успеху. Луна уже смирилась с тем, что из неё вышел донельзя плохой учитель, но утешала себя тем, что хотя бы сама хорошо провела время. Однако, стоило ей подумать об этом, Маттео шаг за шагом преодолевал небольшие расстояния и всё никак не падал. Луна, затаив дыхание, наблюдала за тем, как он объезжает большой круг, то и дело неловко спотыкаясь, но всё же удерживаясь на ногах. — Видела?! — довольно прокричал он ей, когда их разделяло метров десять. Однако скоро радость на его лице сменилась тревогой. — Так… Луна… А как тормозить?.. — Ой, — Луна испуганно приложила ладонь ко рту, но не успела проинструктировать Маттео, что делать дальше, потому что в следующую секунду он на полной скорости врезался в неё и снёс с ног, сам упав на лёд вслед за ней. Она громко смеялась, даже не пытаясь встать. Маттео кряхтел рядом, но она закрыла слезящиеся глаза и не могла определить, насколько он от неё далеко. — К твоему сведению, это уже третье падение, Луна, а значит, я сейчас же встаю и снимаю эти ужасные коньки. — Сначала попробуй встать, — отплёвываясь от смеха, сказала Луна и открыла глаза, смотря на Маттео сквозь пелену слёз. Они лежали друг напротив друга, повернув лица в сторону друг друга, но их ноги были направлены в разные стороны. Луна ещё не отдышалась от сильного смеха и не могла быть серьёзной, Маттео же выглядел так, будто о чём-то задумался, и его взгляд бы спокойным и расслабленным. Никогда Луна не видела таких карих глаз, как у него, казалось, в них были заключены все грилянды мира. Она смотрела в них и не могла оторваться, вдруг забыв всё, что было до этого момента и перестав думать о том, что будет после — есть только она, его невероятные глаза и холодный лёд под их спинами. — С вами всё в порядке? Мисс? Луна быстро вскочила на ноги и виновато посмотрела на паренька лет семнадцати, который остался неравнодушен к их судьбе и решил помочь. Он красноречиво посмотрел на Маттео, безрезультатно царапающего лезвиями коньков лёд. — О, да, со мной всё в порядке, но… — Луна, вдруг занервничав, начала говорить на испанском, но до неё быстро дошло, что паренёк не понял ничего из того, что она сказала, и ей пришлось перейти на английский. — Было бы неплохо, если бы ты помог мне поднять моего друга. Он довольно плохо катается. — Я заметил, — усмехнулся паренёк, тем не менее подъезжая к Маттео поближе. Общими усилиями им удалось поднять Маттео на ноги, паренёк уехал кататься дальше, а Луна с Маттео отправились к выходу с катка, порядком замёрзшие. Время подползало к девяти часам, и людей на катке стало больше. Луна всё ещё пребывала в некой прострации, пытаясь понять, что с ней произошло, пока они лежали на льду вместе с Маттео и она так долго смотрела ему в глаза. Никогда раньше Луна ничего подобного не испытывала. — Тебя сто лет ждать, — недовольно сказал Маттео. На него взглянул хозяин проката, тоже недовольный, но тем, что Маттео сидел на скамье, уже переобувшись в свои ботинки и занимая место. Маттео не хотел навлекать на себя беду и неловко встал. — Я тебя на улице подожду, ладно? — Угу, — прокряхтела Луна, пытаясь справиться со шнурками. Пальцы в варежках совершенно не слушались, и она не сняла ещё даже один из пары коньков. — Ты только не уходи, хорошо? Ответа она уже не получила — Маттео вышел из маленького домика, в котором сидели те, кто брал коньки на прокат. Спустя минут пять она всё же справилась и со своими коньками, и с сапогами и с довольной улыбкой выбежала на улицу, оглядываясь по сторонам: — Знаешь, я тут подумала, может быть, нам вместе… Она не увидела Маттео поблизости с домиком и, обеспокоенно нахмурившись, обошла его кругом, однако и тут не нашла своего спутника. Луна достала из кармана пальто телефон, но тут вспомнила, что номерами они не обменялись, и её накрыла паника. «Он не мог уйти далеко», — пыталась она убедить себя и ещё раз обошла домик, внимательно вглядываясь во всех молодых людей, которые встречались ей на пути. Но Маттео среди них не оказалось. Луна поняла, что сейчас заплачет, топнула ногой по замёрзшей земле и ещё раз оглядела пространство вокруг. Никого. «Неужели ушёл?» — с непонятной тоской подумала она и поплелась куда-то вперёд по парковым тропинкам. По пути ей встречались смеющиеся люди, весёлые компании и одинокие, но спокойные люди. Луна же искала в каждом прохожем те самые карие глаза, показавшиеся ей волшебными, пока она вглядываясь в них, лёжа на льду, и не находила. Она обхватила себя руками и прикрыла глаза. За те несколько часов, что они провели вместе, Луна успела сильно привязаться к Маттео — и вот, благодаря нелепой случайности, она потеряла его. Как же ей теперь искать его в таком огромном городе, как Нью-Йорк? К тому же, он здесь будет только до двадцать восьмого декабря, а Луна не знала ни его номера, ни места жительства, ни даже полного имени. Она была одна в Нью-Йорке всё время, как прилетела сюда, однако такой одинокой, как сейчас, себя никогда не чувствовала. В ушах она слышала смех Маттео, когда он слушал её ужасный французский; закрывая глаза, она видела скепсис в его глазах, когда рассказывала о том, как когда-то давно решила сделать всю комнату голубого цвета; вздыхала в лёгкие запах крепкого кофе, который он пил сегодня весь день. Вспоминала его искреннюю радость, когда он смог совершить самостоятельный круг по катку, усталые вздохи, когда он наблюдал за её метаниями между фартуком с облачками и фартуком с креветками. И вновь видела блеск в его глазах, в которых отразились все рождественские гирлянды, когда-либо зажигаемые ей за всю её жизнь. И всё это исчезло… Может, она на самом деле и не встречала никакого Маттео, и это просто её разыгравшееся воображение, истосковавшееся по людской компании, подсунуло его образ? Но всё было так реально… Луна бродила по Нью-Йорку, больше не обращая внимания на рождественские украшения. Кто-то — вероятно, Нина — звонил ей несколько раз подряд, но Луна не брала трубку. В конце концов, из её глаз потекли горькие слёзы, никогда она ещё не чувствовала себя такой одинокой и такой брошенной. Люди, шедшие мимо неё, весело смеялись, а однажды в неё даже попали снежком из весёлой компании, решившей устроить снежную битву прямо на улице, но Луна не обратила внимание на снег, прилипший к её пальто. Пальцы замёрзли, и она знала, что до её отеля идти ещё невероятно долго, а номер автобуса, который мог её туда довести, она не знала, поэтому продолжала идти вперёд. В конце концов, тоска сменилась на злость. Она одна, в этом чёртовом Нью-Йорке. Был ли смысл мечтать попасть сюда все эти годы, если в итоге всё идёт к пекло? Она осталась одна в самый светлый праздник, её друзья застряли в каком-то Хьюстоне, пальцы на ногах окончательно закоченели, а единственный человек, который мог бы скрасить её одиночество, исчез, словно его и не было. Хуже Рождества у неё ещё не было. Не двигающимися пальцами она стянула варежку с правой руки и со второго раза набрала номер Нины. От неё было четыре пропущенных вызова, и, стоило прозвучать первому гудку, послышался её обеспокоенный голос: — Наконец-то! Ты вообще думаешь о том, как я волнуюсь?! Почему не брала трубку? У тебя что-то случилось? — Успокойся, Нина, — Луна устало закатила глаза, останавливаясь и вглядываясь в табличку с указанием улицы на ближайшем к ней доме. — Я гуляла и не слышала твоих звонков. — Гуляла? Уже так поздно! А ты одна! Хоть бы иногда думала о безопасности… — Зачем звонила? — недовольно перебила её Луна. — Что с голосом, Луна? Ты плакала? — Нет, — делая голос твёрже, сказала Луна. — Но я ведь слышу, что ты… — Нина! Говори по делу, зачем звонила? — Метель закончилась, и мы, возможно, прилетим ночью, — в голосе Нины проскальзывали раздражённые нотки. — Думала, это обрадует тебя. — Почему это должно меня обрадовать? — Если у тебя что-то случилось, Луна, так и скажи, но не надо срывать свою злость на мне. К твоему сведению, от меня сейчас ничего не зависит, я не виновата, что ты осталась на Рождество одна. Метель мне не остановить и самолёт в воздух не поднять, так что будет добра, перестань… — Всё-всё, извини, — виновато вздохнула Луна. Она запрокинута голову и закрыла глаза, собираясь с мыслями. — Я очень по тебе скучаю. — И мы по тебе скучаем, — в голосе Нины послышалась печальная улыбка. Как всегда, они не могли долго друг на друга злиться. — Кто же знал, что всё так получится? В следующий раз полетим вместе и не расстанемся ни на минуту. — В следующий раз, — повторила Луна. Интересно, будет ли Маттео здесь в следующем году? Они поговорили ещё немного, потом Луна перекинулась парой фраз с остальными — уставшими и скучающим по ней. После разговора с Ниной Луне стало чуть легче. Она слабо улыбнулась. По крайней мере, у неё были друзья, с которыми она скоро встретится. Приближалось Рождество. Всё больше людей появлялось на улицах города, большинство направлялись к Рокфеллер-центру или в Центральный парк, чтобы быть в праздник в эпицентре событий. Луна же собиралась уйти как можно дальше от всеобщего веселья, а именно — в свой отель. Закрытья в номере, укутаться одеялом и включить сопливую мелодраму о вечной любви — вот, что было ей нужно сейчас. Но сначала согреться. После разговора с Ниной Луна совсем закоченела, а потому зашла в ближайшее кафе, намереваясь заказать себе столько горячего кофе, сколько понадобится для того, чтобы снова чувствовать пальцы рук. Её заказ принимала та же пухлощёкая девушка, что и днём, и Луна с запазданием поняла, что зашла в то же кафе, в котором и встретила Маттео. Горько усмехнувшись, она шагнула к кассе и заказала ванильный капучино. — Ваше имя? — Маттео. Неверное имя снова сорвалось с её губ совершенно неожиданно, но сейчас Луна даже не стала об этом думать. Все её мысли были посвящены ему — Маттео, так почему на её стаканчике с кофе не может быть его имени? Пухлощёкая девушка больше не удивлялась странному имени, и Луна отошла от кассы, давая другим сделать заказ. Она снова прикрыла глаза, чувствуя усталость. В мыслях ей уже представилась мягкая кровать в номере отеля, куда она совсем скоро ляжет и сразу же заснёт… — Я так понимаю, жизнь ничему не научила? Сначала Луна не поверила, что снова слышит этот голос, и некоторое время боялась открыть глаза. Что-то внутри неё зашевелилось, обжигая живот щекотными касаниями. Затаив дыхание, она распахнула глаза. Он стоял перед ней — счастливая улыбка, ещё не растаявший снег на зимнем пальто, стаканчик с кофе в руках, и глаза. Эти карие глаза, от которых она не могла оторваться, чувствуя холод льда своей спиной. — Маттео? — неверящим шёпотом произнесла Луна, а потом кинулась к нему на шею, выбив из рук бумажный стаканчик. — Маттео! — Ну конечно же, это я, — он неловко похлопал её по спине, но спустя секунду его руки сомкнулись под её лопатками и сжали в крепких объятьях, из которых было невозможно (да и не хотелось) выбраться. Некоторые посетители кафе умилённо смотрели на обнимающуюся пару, но они сами не обращали ни на кого внимания, наслаждаясь моментом полного единения. — Куда ты пропал? — оторвавшись от Маттео, но всё ещё обвивая руками его шею, будто боялась отпустить, спросила Луна. Её глаза горели. — Это ты куда-то пропала, — возразил Маттео. На его губах всё ещё играла радостная улыбка. — Мне стало холодно, и я увидел кафе неподалёку. Решил купить кофе, пока ты пыталась разобраться с коньками. Когда вернулся, тебя уже не было. Я немного постоял там, зашёл внутрь, обошёл каток, но нигде не нашёл тебя. — Очевидно, мы разминулись, — кивнула Луна. В её голосе не было ни капли сожаления — только безграничное счастье. — Я тоже искала тебя, а потом, когда поняла, что ты куда-то делся, ушла из парка и бродила по городу. — А потом решила, что праздник испорчен, и пора спать, — утвердительно сказал Маттео. Вероятно, его история не сильно отличалась от истории Луны. — Но сначала захотела согреться. Луна ахнула и подняла с пола упавший из рук Маттео стаканчик кофе. Половина из него разлилась, и плотный картон стал липким от сладкой влаги. Луна с сожалением посмотрела на Маттео. — Прости. Я была так рада найти тебя, что… — Не оправдывайся, я бы сделал то же же самое, — с добродушной улыбкой сказал Маттео. Луна представила, как он бежит к ней, чтобы заключить в объятья, и выбивает из рук её ванильный капучино, и радостно рассмеялась. — Заказ для Маттео, — оповестила пухлощёкая девушка-кассир. Луна с Маттео переглянулись, прыснули, и она кинулась к кассе, чтобы забрать свой кофе. Только отвернувшись от Маттео, она почувствовала себя такой же одинокой, какой была десять минут назад, поэтому, когда она увидела, что Маттео никуда не исчез, едва сдержала облегчённый вздох. Теперь он никуда и когда не исчезнет. — На этот раз я думала о тебе, а не о бывшем, — оповестила Луна, когда они вышли из кафе и направились вверх по улице, совсем не думая, куда идут. — Это ободряет, — кивнул Маттео и задумчиво приподнял свой стакан, рассматривая надпись на нём. — А вот у меня никогда не было бывшей с именем Луна, так что… Она повернул стакан в сторону Луны, чтобы она тоже увидела, что на нём написано. Разглядев аккуратные буковки, складывающиеся в её собственное имя, она снова рассмеялась. — Знаешь, это может превратиться в добрую традицию. Они встретились глазами — Луна почувствовала, как цепкий взгляд Маттео проникает ей под кожу, и загадочно приподняла уголки губ. Обменявшись именами, слезами и эмоциями, они уже не были одинокими. Луна подумала, что никогда ещё не чувствовала себя такой целой, как в это пока не наступившее Рождество.