За кадром

Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь. В доме так тихо, что осторожные шаги в коридоре кажутся иллюзорными. На периферии то и дело мелькают тени, исчезая, стоит Верджилу перевести взгляд. С приглушенным хихиканьем они прячутся за мебелью, протягивая неестественно гибкие руки к его шее и никогда не касаясь даже слегка. Они убьют его страхом. Двадцать шесть, двадцать пять, двадцать четыре. Он ясно видел картинку: белая полоса вокруг тела, Логан в его дурацком костюме Шерлока, и безразличный голос: «Умер от разрыва сердца». Простенький гроб. Новая сторона, олицетворяющая тревогу. Все счастливы. Его спину ощупывает чей-то липкий тяжелый взгляд. Усилием воли согнав оцепенение, Верджил прижимается спиной к стене и всматривается в темные углы комнаты. Там никого нет. Там никого не будет лишь до тех пор, пока он не закроет глаза. Двадцать… Двадцать сколько?! Счет не помогает, дыхательные упражнения не стоит и пробовать. Один слишком глубокий вдох — и он порвет легкие. Темнота видит его метания и заливается беззвучным смехом, гоняя по всему дому хриплые сквозняки. «Они знают, что ты здесь. Они просто играют с тобой. Ты уже мертв.» Верджил отгоняет эти мысли, но они пробираются под кожу и забиваются в горле, физически не давая дышать. Он потерял счет времени, и теперь кажется, что этот кошмар длится вечность. Руки не слушаются. Он не может даже включить верхний свет. Гортань онемела. Он не может даже позвать на помощь. В убийственной тишине раздается мерный гул проезжающего за окном автомобиля. Обычный звук, заставляющий вздрогнуть и судорожно вжаться в стенку. По потолку бегут светлые полосы, и Верджил отчаянно прячется под одеялом. Это не свет, это излучение. Коснись — и от тебя останется горстка пепла. «Машины никуда не исчезли… Они близко, ты не заметишь, как тебя переедут» По щеке медленно сползают слезы. В глазах темнеет, он отчаянно цепляется взглядом за огонек ночника — самое яркое пятно в расплывающейся картинке. А стоит ли? Может, легче упасть без чувств прямо сейчас, не дожидаясь конца представления? Потерять сознание не дает осторожный стук в дверь. Верджил подскакивает на кровати с тихим вскриком. «Не открывать. Чьим бы голосом они не звали, не открывать!..» В следующую секунду он замирает. Дверь открывается с тихим скрипом. Он забыл запереть ее на ночь. Это конец. — Верджил? Все хорошо? …Пэттон тепло улыбается и заходит в комнату. — Я шел мимо и увидел, что у тебя включен ночник. Не можешь заснуть? Дыхание выравнивается. Руки перестают дрожать. Все хорошо. Но внутренний голос считает иначе. «Теперь он поймет, что ты просто жалкий трус! Все узнают, кто ты на самом деле! Представь, как они будут смеяться, как они будут жалеть тебя, какое отвращение они будут скрывать за улыбкой каждый раз, когда им придется с тобой заговорить!..» — Я же просил не врываться в мою комнату! Все нормально, просто не выключил свет. И хватит опекать меня, я не трехлетний ребенок. Пробормотав извинения, Пэттон торопливо прячется за дверью. На этот раз Верджил закроет ее на ключ.