Потерянное детство

Питеру пришлось выйти из квартиры. Мэй больше не могла позволить ему прогуливать школу, поэтому буквально вытолкнула его из кровати и заставила пойти на занятия. И как ни странно, но мир ничуть не изменился. Под окнами его не ждали папарацци, люди на улицах не обращали внимания на парня в капюшоне, натянутом на половину лица, и даже около школы не было журналистов (хотя это скорее всего была заслуга мистера Старка, который позаботился о том, чтобы Питера не преследовали эти стервятники). Единственное, что поменялось — он перестал быть невидимкой в школе, но и это легко было вынести при помощи Неда, который во всём поддерживал его, и Эм-Джей, отгоняющей всех любопытных одним только взглядом. Так что ничего не изменилось — Земля не перевернулась и небеса не низвергнулись. Изменился лишь сам Питер, у которого теперь был отец. После того сна о дне его похищении, об учёном, из-за которого у него по-видимому проявились способности Человека-Паука, и о родителях, которые влезли в его память, кусочки воспоминаний стали вставать на место. Он по-прежнему плохо помнил своё детство и мистера Старка, но теперь Питер, по крайней мере, чувствовал, что действительно был его ребёнком. Пожалуй, он с самого первого мгновения, как увидел ту фотографию в статье, знал это где-то на подсознательном уровне, но так сильно пытался убежать от этой мысли, боясь лишиться не только настоящего отца, но и образа родителей, которых помнил, что забыл о самом главном — Тони был здесь, и он хотел быть рядом. Поэтому когда мистер Старк снова пришёл к ним, а Мэй снова попыталась выставить его за дверь, Питер нашёл в себе силы и выглянул из своей комнаты, одним своим появлением останавливая их перепалку. Он знал, что выглядел плохо — он ведь почти не спал и не ел последние несколько недель, не говоря уже о том, как хреново у него было на душе, и тем не менее, в отличие от тёти, которая смотрела на него с сочувствием, мистер Старк, кажется, даже не замечал его синяки под глазами, растянутую домашнюю одежду и волосы, которые он не расчесывал уже несколько дней. Он смотрел на него с той же любовью и заботой, что и много лет назад. Теперь Питер узнавал этот взгляд и вряд ли когда-нибудь сможет забыть снова. — Привет, малыш, — улыбнулся ему мужчина, и несмотря на всю неловкость, Пит смог ответить на его улыбку. — Привет, — он прочистил горло, опуская глаза в пол и теребя рукава толстовки, — Думаю, нам надо поговорить. — Да, надо, — Тони кивнул Мэй, которая со вздохом убрала руку, которой преграждала ему путь, и зашёл в квартиру, подходя к сыну, робко смотрящего на него, — Я рад видеть тебя, Пит. Питер впервые смотрел на мужчину с полным осознанием того, что это был его отец. Тот человек, которому принадлежали все его детские воспоминания, и которого он так сильно любил когда-то давно. Ему казалось, что у него забрали всё это много лет назад, но сейчас Питер понимал, что такое невозможно просто вычеркнуть и забыть. И теперь он видел перед собой не Тони Старка или Железного Человека, он видел просто своего папу. — Мы поговорим в моей комнате? — спросил Питер, обращаясь скорее к Мэй, которая с запозданием кивнула, не сводя с них напряженного взгляда. Он ободряюще улыбнулся ей и вернулся в свою комнату, забираясь с ногами на кровать и ожидая, когда мистер Старк зайдет следом. Он появился спустя минуту, до этого что-то говоря Мэй, но Питер даже не старался прислушаться к их диалогу, думая о том, что он собирается сказать отцу. — Я уже говорил это раньше, но повторюсь, твоя тётушка меня пугает, — усмехнулся Тони, закрывая за собой дверь в комнату парня и садясь в кресло рядом с его кроватью, — Как у тебя дела? — Странно, — пожал плечами Питер, — Будто бы я одиннадцать лет жил в чьей-то игре. — Мне так жаль. — Вы не виноваты, это ведь я забыл своего отца и поверил людям, которые использовали меня. А теперь просто схожу с ума, пытаясь что-то вспомнить. — Получается? — без капли сожаления спросил Тони. Казалось, ему было совершенно не важно, что сын забыл его и не помнит ничего из своего детства, единственное, что его волновало, что сейчас он был рядом с ним и мог, протянув руку, прижать к себе. — Я начинаю вспоминать кое-что, — произнёс Питер, наблюдая, как на лице мужчины появляется нежная улыбка, — Мне трудно понять, где правда, а где вымысел, но я помню вас. Помню, как засыпал на диване в мастерской, пока вы... ты возился с какими-то изобретениями, и помню, как ты сажал меня к себе на плечи, когда мы ходили к океану… — Боже, малыш, — Тони резко выдохнул, прервав парня, и подсел на его кровать, заключая в объятия. Питер замер всего на несколько секунд, прежде чем сцепить руки на спине отца, чувствуя, как слёзы собираются в уголках глаз. Одиннадцать лет назад у него забрали не только воспоминания о его детстве и папе, но и самого папу. И только сейчас он понял, как сильно ему не хватало его. Он даже не знал — не мог знать, просто потому что не помнил мужчину вовсе, — как сильно скучал по сильным рукам отца, когда он вот так прижимал его к себе. — Я помню тебя, пап, и мне так жаль, что я вспомнил всё только сейчас. — А мне жаль, что я не смог найти тебя раньше, — Тони отстранился от него, и Питер увидел, что в его глазах стояли слёзы, которые он даже не старался скрыть, — Так жаль, что меня не было рядом с тобой столько лет. — Мне тоже. Они вышли к Мэй спустя полчаса, оба с покрасневшими глазами, но со счастливыми улыбками на лицах, и ещё долго говорили обо всём втроём. Тётя показывала его отцу фотографии и рассказывала забавные истории из тех лет, что он пропустил, а мистер Старк поделился тем, что ему удалось узнать о похитителях Питера. Всё было так, как и предполагал сам парень — его похитили, чтобы провести генетический эксперимент (хотя причину, почему выбрали его, предстояло ещё выяснить, но Пит не удивился бы, если бы дело было просто в насмешке над его отцом), и когда Ричард и Мэри Паркер, работающие в той организации, поняли, что те люди хотят сделать с ребёнком, они выкрали его и увезли. Опять же, было непонятно, почему они не вернули мальчика Старку, был ли кто-то причастен к их гибели, и знал ли Бен о том, кем был его названный племянник. Но это всё по-прежнему было не так уж важно для Питера, он как можно скорее хотел забыть все эти годы лжи, заменив их новыми воспоминаниями с папой. — Как меня зовут на самом деле? — спросил Питер, когда Мэй отошла на кухню, чтобы сделать им чай, — В смысле, Паркеры же наверняка поменяли мне имя. — Нет, тебя всегда звали Питер, — мягко улыбнулся ему Тони, — Питер Энтони Старк. — Мне нравится. — Не знаю, как я мог не понять, что ты мой сын. Столько всего указывало на это — имя, внешность, способности, я уж молчу про наследственную гениальность всех Старков. — Куда уж без этого, — впервые за долгое время искренне рассмеялся Питер. — Я смотрел на тебя и думал лишь о том, как бы я хотел, чтобы мой Питер вырос таким же. Но я боялся хоть на секунду подумать, что ты действительно можешь быть им. — Отчитывал ты меня так, словно всегда знал, что был моим отцом, — припоминая случай с паромом, заметил парень, вызывая грустную усмешку на лице Тони. — Я тоже тогда подумал об этом, — признался он, — Может, поэтому так испугался, что с тобой могло что-то случиться, потому что не пережил бы, если бы снова потерял сына. Питер не знал, что ответить на это, поэтому просто придвинулся ближе к отцу, кладя голову ему на грудь и чувствуя, как он целует его в макушку. Они так и просидели весь оставшийся вечер — парень расположился под боком Тони, наслаждаясь тем, как он перебирает его кудряшки прямо как в детстве, а в какой-то момент он и вовсе уснул, разморённый тёплыми чувствами и мягкими прикосновениями папы. Впервые за долгое время Питер спал всю ночь, не тревожимый снами и воспоминаниями, и проснулся только на следующее утро в своей кровати — видимо, отец принёс его сюда из гостиной. Мэй дала ему ещё пару дней, чтобы он мог прийти в себя, прежде чем вернуться в школу, а Тони, который, к слову, провёл эти дни у них в квартире, мог разобраться с журналистами, поджидающего мальчика там, но по прошествии выходных тётя была непреклонна, и Питеру пришлось собраться и отправиться на занятия. По правде сказать, он и сам уже соскучился и по урокам, которые он, как главный ботаник в школе, любил, и по друзьям, которые, надо отдать им должное, не доставали его расспросами ровно до обеденного перерыва, когда они разместились за своим столиком, игнорируя перешёптывания за спиной. — Так ты расскажешь нам, как так вышло, что ты похож на сына Старка? — Эм-Джей! — резко выкрикнул Нед, кидая на девушку предостерегающий взгляд, и тут же развернулся к другу: — Прости, я просил её не лезть с вопросами. — Всё нормально, Нед, — улыбнулся Питер, смотря, как Эм-Джей закатывает глаза, — Я понимаю, что вам интересно. — Мне ни капельки, но вот он, — девушка вилкой указала на Неда, — только об этом и говорил эти недели. Как ты его вообще терпишь? — Эм-Джей, — Лидс со стоном упал на сложенные на столе руки, вызывая смех Питера. — А как мы терпим твой сарказм? — спросил он, и, видимо, было в его взгляде что-то такое — возможно даже напоминающее его отца, — из-за чего Мишель сощурила глаза, подозрительно смотря на него. — Так ты сын Старка? — спросила она, заставляя Неда резко поднять голову, быстро переводя взгляд с неё на Питера. — Да, — изо всех сил стараясь скрыть улыбку, грозящую расплыться на лице, ответил парень. Эм-Джей кивнула, будто бы для неё это была совсем не новость, и достала учебник по истории из своей сумки, а вот Нед широко открыл рот, во все глаза смотря на друга, — Меня похитили, когда мне было пять. Я плохо помню, что со мной было, но каким-то образом им удалось подменить мои воспоминания. Я забыл папу, но после той статьи будто что-то щелкнуло в моей голове, и память начала возвращаться. — Так мистер Старк не знал, что его сын жив? — Нет. — То есть это совпадение, что он нашёл тебя, когда узнал, что ты… — Нед резко замолчал, кидая испуганный взгляд на Мишель, которая, как ни в чём не бывало, читала книгу. — Что он Человек-Паук, — закончила за него девушка, даже не поднимая на друзей глаза, — Я давно в курсе. И не парьтесь, я никому не скажу. — Ладно, — Нед махнул на неё рукой, видимо, решая, что сейчас это не самое интересное, что могло произойти, — Как он мог не узнать в тебе своего сына, когда увидел? — Как думаешь, сколько раз за эти одиннадцать лет, ему говорили, что его сын мог выжить, и показывали фотографии мальчишек, похожих на меня? — Тринадцать, — сказала Эм-Джей, всё-таки откладывая свою книгу в сторону, — Тринадцать статьей вышло за всё это время с предположениями, что какой-то парень может быть сыном Старка. — И это только те, что публиковались, — ни капли не удивляясь о познаниях девушки в этой области, добавил Питер, — Думаю, в какой-то момент папа просто перестал надеяться, что его сын… что я мог действительно выжить. — Офигеть, — только и произнёс Нед, — Мой лучший друг — сын Тони Старка. — Так как тебя теперь звать? — спросила Мишель, игнорируя Лидса, который продолжал бормотать что-то. — Питер. — А фамилия? — Мы ещё не говорили с папой об этом, — пожал плечами Питер, которого сейчас мало волновала его фамилия. Конечно, ему не очень хотелось быть связанным именем с людьми, которые были причастны к его похищению, но это также была фамилия Мэй и Бена, которых он любил и от которых не мог отказаться так просто. Что бы не случилось, они были его семьей больше десяти лет, и забыть это никак не получится. А Тони не перестанет быть его отцом только потому, что у него другая фамилия. Возможно, однажды он всё-таки вернёт своё настоящее имя — Питер Энтони Старк, ведь ему определённо нравилось, как это звучало. Но сейчас главным было то, что он нашёл папу, а с остальным они разберутся позже. — Ты называешь мистера Старка папой? — едва не переходя на восторженный писк, спросил Нед. — Он ведь мой папа, как ещё мне его называть? Бурную реакцию Лидса прервал звонок на урок, и им пришлось поспешить на занятия. Питер прикладывал много усилий, чтобы сосредоточиться на том, что говорят учителя, ведь он и так пропустил слишком многое за время своей самоизоляции, но у него это мало получалось — его мысли вновь и вновь возвращались к отцу. Наверное, в чём-то Нед был прав. Для человека, который две недели гнал от себя мысли, что Тони Старк может быть его родителем, он слишком быстро начал называть его папой. Но как он мог по-другому? Теперь, когда он вспомнил фрагменты из своего детства с папой, он не мог не чувствовать ту любовь, которая была между ними тогда. И пусть ему всё также трудно было понять, в каких воспоминаниях был Ричард, а в каких Тони, но он знал, что, даже если бы и вовсе не вспомнил отца, он бы не перестал им быть. Как только учебный день закончился, Хэппи уже ждал Питера на парковке, и, стоило ему незаметно проскочить к машине, на которую, к счастью, мало кто обращал внимания, они направились к Башне Старка. — Я рад, что всё оказалось правдой, — неожиданно произнёс мужчина, вспоминая первые слова, с которыми Питер обратился к нему в день выхода той статьи. — Ты стал гораздо милее, Хэппи, — с усмешкой заметил парень, наверное, впервые видя его улыбку. — Просто рад, что теперь ты будешь доставать своими сообщениями не меня, а своего отца, — подмигнул он Питеру, оборачиваясь через плечо. Пит рассмеялся, чувствуя, как в груди распространяется тепло. Оставшийся путь до Башни они проехали в молчании, и стоило Хэппи припарковаться, парень выскочил из машины, чуть ли не бегом направляясь к лифту. В отличие от прошлого раза, что он был здесь, страха совсем не было. Он не боялся подниматься к отцу, наблюдая, как быстро сменяются цифры на табло. То, что он был здесь, не было ошибкой. То фото в статье не было совпадением. А его встреча с отцом не была сном. Всё оказалось правдой, и не было ни капли сомнения, что он, наконец, обрёл то, что потерял в далёком детстве. Он снова был дома, где его ждал папа, который, стоило ему выйти из лифта, притянул его в объятия, зарываясь рукой в его волосы и целуя в висок. И пусть оставалось множество вопросов о том, что случилось одиннадцать лет назад, и о том, что будет с ними теперь, но Питер знал одно — у него есть папа. Неважно, сколько лет прошло и сколько воспоминаний он потерял за это время, чувства не могли исчезнуть. Да, им заново приходилось узнавать друг друга и учиться доверять, но любовь никуда не делась. Питер чувствовал, что рядом с отцом он снова был тем маленьким мальчиком, для которого папа был главным героем, а это значило, что его потерянное детство не было таким уж потерянным. — Как ты, малыш? — Я вернулся домой, пап.