***
До сих пор они не потеряли ни одной воительницы, оттого нападения казались ещё более бессмысленными. Даже когда у темных созданий была возможность одолеть фей, они просто проходили мимо, будто не замечали обессиленных воительниц. Хотя… после себя они оставляли нечто более мерзкое, чем горы безжизненных тел. Песок. Он лип к крыльям и с каждой секундой разрастался. Если хоть песчинка попадала на крыло, уже через несколько часов оно было целиком покрыто чёрным коконом, словно бетонной ловушкой. Никакая магия не брала эту проказу. Феи были прикованы к земле, даже передвигаться было трудно: песок тянул прямо вниз. Воительницы могли лишь догадываться, не сломались ли их крылья из-за этой ловушки… С прочими проблемами пока справлялись фавны: залечивали раны и восполняли недостаток энергии. Но их силы тоже имеют предел. Всё больше времени им требовалось, чтобы помочь хотя бы одной стражнице. В моменты особо яростных атак спасением была королева гор. Она окружила остров куполом, внутри которого раны феи залечивались сами, прямо на поле боя. Но подобное заклинание забирало много энергии и даже Сибилла начинала слабеть. Ощущение тяжести во всём теле уже были чем-то будничным, а чувство, что из тебя выкачивают жизнь возвращалось только при нападении. — Ты не можешь держаться вечно. — Моргана наблюдала за подругой со стороны. Та никогда не признается, что ей стало хуже, но… это видно невооружённым глазом. — Это не значит, что я не попытаюсь. — фея справедливости лишь с силой зажмурила глаза, когда новый разряд боли прошёл по её вискам. — К тому же… возвращаться и сожалеть уже поздно. Королева-мать только улыбнулась. Хотя это и было больше похоже на болезненную гримасу. — Постарайся отдохнуть. Разумеется, об отдыхе и речи быть не могло. Её феи слабеют с каждым днём, и она будет защищать их, пока есть силы.***
Это, кажется, случилось на третий день. Очередная атака, чёрный песок и громогласный рёв чудищ. Феям даже удалось отбросить противника подальше от замка. Они возвращались, думая, что первая волна закончилась. Аврора только повернулась ко дворцу, когда услышала крик. Одну из её фей поймал монстр… каких ещё не было. Он был огромен, втрое больше других, и в его силуэте не было ничего звериного, как у прочих. Нет, он скорее был похож на голема. Чёрные песчинки формировали на его голове некое подобие лица: тонкие щели глаз и безобразный рот, будто раскрытый в немом крике. Прежде, чем стражницы успели отреагировать, пасть голема стала растягиваться, и в следующую же секунду… фея была погребена в песке. Девушки кричат, взывают к имени пропавшей сестры. Кричат с надрывом и хрипотцой, будто горло вдруг пересохло. Аврора не может выдавить из себя ни звука. В ладонях витают осколки льда, но что-то мешает старшей фее атаковать. Была ли то странная пелена перед глазами, что мешала сфокусироваться на противнике. Или то забытое чувство, будто её тело вновь покрывается инеем. Не теми красивыми узорами, что расцветают на окнах, а тусклой коркой льда, что мешает двигаться. Голем лишь смотрит на оставшихся фей, будто думает, нужна ли ему другая добыча. Но тонкие щёлочки глаз, пробежавшихся по воительницам презренным взглядам, становятся ещё уже. А рот расплывается в ухмылке, когда тёмное создание исчезает в вихре. Комната феи теперь походила на заброшенную камеру, стоящую где-то во льдах. Тоскливо и невероятно холодно. Даже Аврору пробирает этот мертвецкий холод, кривыми когтями оплетающий душу. Девушка не сразу заметила, как в эту неприветливую обстановку пришёл кто-то ещё. Кровать отдаётся тихим скрипом, прогибаясь под весом гостя. Фея севера поднимает голову с коленей, чтобы взглянуть в лицо королевы гор. Как и всегда, в глазах старшей светловолосая видит жалость. — Ты не виновата. — ладонь Сибиллы, тёплая в контрасте с кожей феи севера, осторожно ложится на плечо девушки. В попытке утешить или подбодрить. В этом вся королева гор. Авроре же хочется смеяться и плакать одновременно. Слёзы… желание дерзкое, роскошь непозволительная. Особенно во время обороны.Светловолосая хочет ответить, что-нибудь едкое и ядовитое, чтобы её оставили в покое. Но остатки совести, непонятно как сохранившиеся среди всего этого мрака, не позволяли ей этого сделать. Девушка безмолвно, не сопротивляясь особо, позволила обнять себя. Другие волшебницы такие тёплые, феи севера всегда казались холодными чужим прикосновениям. И даже Сибилла незаметно вздрогнула от наступившего холода. И только скрытая от чужих глаз Аврора позволила слезам скатиться по щеке, чтобы тут же превратиться в замёрзшие капли.***
Големы-темницы стали появляться чаще, но это не было единственной проблемой. Монстры стали вести себя иначе: больше не нападают в лоб и не шли за феями в воду, будто они все неожиданно обрели разум. Это был шестой день, когда над созданиями чёрного песка появилась ещё одна тень. Силуэт громоздкий, с крыльями такими величественными, что они закрывали собой пробивающиеся лучи света. Силуэт женщины, облаченной в железо и держащей в руках некое подобие хлыста. — Да начнётся пир.