Империя

      Пока у остальных в жизни было всё непросто, Бене и Николя наслаждались своим тихим, семейным счастьем и хотя они переживали за друзей, дома их ждал островок спокойствия и стабильности. Бенедикт решила посвятить всю себя малышу, по крайней мере — первые пару-тройку лет — и не работать, благо, Нико неплохо зарабатывал и был не против, но в последнее время у девушки были подозрения, что сидение дома может продлиться. Её отчаянно мутило по утрам точно так же, как это было во время беременности Алексом. Они не планировали так рано второго ребёнка. Бене решила точно убедиться, что беременна. Как только Николя уехал на работу, она отправилась в аптеку за тестами.       Бене очень нервничала. Алексу всего четыре месяца. Она всё ещё кормила грудью, месячных не было, поэтому они не предохранялись, как оказалось, напрасно. Бенедикт и Нико совершили распространённую ошибку, понадеявшись на период грудного вскармливания. Все три теста показали беременность. Бене расплакалась, а следом за ней разревелся малыш. Девушка быстро вытерла слёзы и принялась укачивать сына. Нужно было что-то решать с этой беременностью: оставлять или нет? В глубине души она уже знала, что не будет делать аборт, но всё равно хотела это обсудить с Нико. Бене боялась его реакции. «А вдруг не захочет? Он же только-только взял кредит на новую машину, а тут ещё один малыш. Может быть, придётся искать работу». Ей не хотелось. Бенедикт нравилось сидеть дома и заниматься малышом. Конечно, определённые неудобства были, так как приходилось просить деньги у Николя буквально на всё. К чести мужчины, он её никогда этим не попрекал.       Хорошо подумав, Бене решила точно оставить малыша, хотя после истории Джоанны девушка решила, что обязательно сделает скрининг как можно раньше, чтобы потом не пришлось на большом сроке убирать плод. С этими мыслями девушка принялась за уборку, пока Алекс спал. После хотела позвонить Себу и узнать новости о Лали, которая всё ещё находилась в коме. Она очень переживала за подругу, но вот навещать её часто не получалось.       Если у Бенедикт не получалось чаще раза в неделю заезжать в больницу, то Себастьен там практически поселился. Сразу после выписки он поговорил с Алиной, что не может оставить Лали и что это — его вина, поэтому хочет всю оставшуюся жизнь посвятить ей.       — Ты так молода и красива, что с лёгкостью встретишь мужчину, которого полюбишь. Создашь семью, как всегда и мечтала, — убеждал он девушку.       — Ты в своём уме?! Какого мужчину?! Я тебя люблю и только с тобой хочу семью! Что за бред: закапывать себя ради Лали?! — возмущалась Алина.       — Потому что из-за меня она пострадала, как ты не можешь этого понять? — удивлялся Себ.       — Можешь перечислять ей определённый процент от зарплаты, раз так мучает совесть.       — Это не то, тем более, у неё была неплохая страховка.       — Так тем более! Понимаю, что ты коришь себя, но такое бывает. Ты не был пьян, ехал с разрешённой скоростью. Она же знала, что мотоцикл — это опасно.       Себастьену не хватило духа рассказать Алине, как он отвлёкся, что все мысли были не о дороге, а о Лали, как он мечтал снова с ней заняться любовью. Он вообще никогда и никому об этом не говорил.       — Себ, пожалуйста…       — Я уже всё решил, — твёрдо сказал он. — Вечером заберу вещи. Я снял квартиру рядом с больницей.       — Я люблю тебя, — с тоской в голосе произнесла Алина.       — Я тоже люблю тебя, но по-другому не могу, прости. Надеюсь, ты будешь счастлива.       Себастьен быстрым шагом направился к двери, чтобы не слышать рыданий Алины. Он любил её, но после случившегося не мог с ней оставаться. Всё было уже не так, впрочем, сомнения в нём появились ещё до аварии.       Мужчина сел в машину и поехал в больницу. Мотоцикл, вернее, то, что от него осталось, сдал на металлолом, предварительно получив страховку. В принципе, «железный конь» подлежал восстановлению, но ему даже думать об этом было противно, не то что заниматься.       — У нас хорошие новости для вас, месье Куриво: мадемуазель Палей пришла в сознание, — обрадовал его лечащий врач Лали.       — О, боже! — воскликнул Себастьен. — Мне можно её увидеть?       — Боюсь, пока нет, — покачал головой врач. — Она ещё не в том состоянии, и ещё хочу сразу предупредить: у неё полная потеря памяти, включая утрату речевой функции.       — Что это значит? Она останется немой?       — Это значит, что мадемуазель Палей придётся заново учиться говорить. На данном этапе она находится на уровне младенца — это если объяснять простым языком.       — Сколько на это уйдёт времени?       — Не один месяц, скажем так.       — Ходить ей тоже придётся учиться заново?       — А вот с этим уже сложнее. Мадемуазель парализована по шею. В лучшем случае удастся ей вернуть хотя бы двигательную функцию рук, но при условии ещё одной операции и физиотерапии. Я бы рекомендовал одну клинку в Швейцарии, которая как раз специализируется на таких больных.       Врач говорил что-то ещё, сыпал терминами и диагнозами, но Себастьен всё слышал как сквозь вату. Отдалённые звуки доносились до его слуха. Лали — глубокий инвалид и, скорее, такой останется до конца жизни. От беспомощности против воли по щекам потекли слёзы. Жизнь, которая обещала так много, «одарила» тяжёлым испытанием.       Себастьен убедился в своей правоте оставить Алину, пусть хотя бы у неё всё хорошо сложится. На краткий миг в голове появилась решимость всё бросить, взять в охапку Алину и уехать отсюда как можно дальше, никого не видеть и не слышать, выжечь из памяти все воспоминания. Конечно, он этого не сделал, но мысль была очень соблазнительной.       Себ всё ещё сидел в вестибюле больницы, уткнувшись носом в колени, пока кто-то не коснулся его плеча. Джоанна. Он удивлённо поднял глаза. Техасску очень давно не видел, слышал, что у неё не получилось с ребёнком, вроде бы сейчас она вся ушла с головой в работу.       — Есть новости? — спросила Джоанна.       — Лали пришла в себя, но… Ох, Джоанна, я так виноват! — Себастьен соскочил со стула и порывисто обнял девушку. — Она останется инвалидом, в лучшем случае, ей смогут вернуть чувствительность рук, а сейчас Лали полностью парализована и потеряла память, — сбивчиво рассказывал он.       Шокированная Джоанна не знала, что сказать, только поглаживала мужчину по спине. Их прекрасная подруга, такая яркая и живая, сейчас находилась в состоянии «овоща». Все проблемы показались не такими значительными, как произошедшее с Лали.       — Я принял решение оставить Алину и всю жизнь посвятить Лали, — признался Себ.       — А ты не совершаешь ошибку? — с сомнением спросила она.       — Ошибку я совершил, когда посадил её на мотоцикл — это моя расплата за сломанную жизнь Лали. — Его лицо искривила гримаса боли.       — Я могу помочь?       — Если только молитвами. Доктор Ронталь дал адрес клиники в Швейцарии, где можно будет попробовать прооперировать Лали и, возможно, будет хоть какой-то шанс. Я ещё не разговаривал с её родителями, но думаю, они тоже захотят попробовать.       — Нам всем сейчас нужно быть сильными. Если всё же нужна будет помощь, то непременно обращайся. — Джоанна сжала ладонь Себастьена.       — Спасибо. А вот и родители Лали, — он махнул рукой в сторону идущей к ним пары.       — Я, пожалуй, оставлю вас. Вам надо всё обсудить с глазу на глаз.       Джоанна поцеловала друга в щёку и вышла на улицу. Впервые за много лет ей отчаянно хотелось закурить. Сигарету за сигаретой, чтобы хоть немного унять дрожь. Девушка «стрельнула» у случайного прохожего сигарету и, сделав пару затяжек, потушила и поехала на работу. Никто не будет ждать, пока она наплачется, и без того у неё за спиной шушукаются.       Николя весь день разбирался с проблемами в отеле. В последнее время кто-то повадился у них воровать всякую мелочь типа шампуня для постояльцев, напитки для мини-бара, как-то даже целую курицу с кухни отеля кто-то унёс, но последний случай был просто вопиющий: вынесли мини-холодильник и фен. Вроде бы мелочь, но вот так по капле начинала набегать внушительная сумма. Начальство было крайне недовольно и поручило Нико найти «крысу» без привлечения полиции, потому что не хотело лишний раз беспокоить гостей отеля.       Николя тщательно смотрел записи, сделанные камерами видеонаблюдения, но тот, кто воровал, явно был в курсе, где у них «слепые» зоны, и не попадался. Он недовольно откинулся в кресле и прикрыл глаза. Если так пойдёт и дальше, то быо шанс лишиться работы, чего он никак не мог допустить — Бене ведь не работала.       Нико и так и эдак перекручивал в голове: кто это мог быть? Пока не проголодался и не пошёл в их небольшую кухоньку для персонала. Как только он зашёл, то увидел, как Анжелик — администратор с рецепшена — что-то торопливо начала прятать в сумку. Николя пригляделся: показалось, что это полотенце с их логотипом.       — Анжелик, что ты там прячешь? — спросил он, подходя ближе.       — Ничего, так, женские предметы гигиены, — ответила она и отвела взгляд.       — Покажи.       — Ещё чего!       — Тогда я сам посмотрю, — с этими словами Николя выхватил сумку из рук девушки.       — Эй! Ты не имеешь права! — возмутилась девушка.       — А что это у нас такое? — Николя вытянул из сумки полотенце и бутылку «Джек Дэниэлс». — Я звоню в полицию.       — Пожалуйста, не надо, — расплакалась Анжелик. — Я… не хотела, но так получилось, мне нужны деньги. Можно я просто уволюсь и всё? Я могу сделать для тебя, что хочешь. — Девушка коснулась ремня на его брюках.       — Этого не нужно. — Нико убрал её руки. — Вернёшь холодильник, фен, ну курицу, так и быть, можешь не покупать, но чтобы ноги твоей больше здесь не было!       — Спасибо!       Николя перевёл дух и вздохнул с облегчением. Воровка найдена и уволена. Он не стал затевать разборки с полицией, в конце концов, курица, виски и полотенце — не такие уж большие кражи, чтобы сажать девицу.       Домой он вернулся в хорошем расположении духа. Ещё на подходе к двери квартиры Николя почувствовал изумительный аромат запечённой курицы с чесноком и орегано. Мужчина нетерпеливо сглотнул слюну, намереваясь сразу же отдать должное ужину. Бене вышла его встречать какая-то бледная и немного расстроенная. Николя несколько напрягся.       — Как прошёл день? — спросила она.       — Всё очень хорошо! Я наконец-то поймал воровку! — довольно сообщил он. — Ну, а как вы с Алексом? Всё нормально?       — Да-да, всё хорошо, Алекс сегодня почти не капризничал. Не знаю, как сказать, я весь день продумывала этот разговор… — Бене теребила край скатерти. — В общем, я опять беременна.       — Э-э-э… — только и смог промычать Нико. Вообще-то он не хотел сейчас заводить ещё одного ребёнка. — Это точно?       — Я сделала три теста, но на завтра записалась к гинекологу, — вздохнула она. — Что будем делать?       — Рожать, что же ещё?       — Ох, Николя! — Бенедикт кинулась обнимать и целовать мужа. — Я так боялась, что ты будешь настаивать на аборте!       — Какие глупости, раз ребёнок получился, то надо рожать. Всё будет хорошо.       Бенедикт была просто счастлива от такой реакции, в отличие от Николя. Он не испытывал восторга, ведь Алексу только четыре месяца. Это сложно. В то же время совесть не позволяла Нико отправить жену на аборт, но он себе пообещал больше не лезть на Бене без предохранения, ибо третьего ребёнка с таким же коротким перерывом им не потянуть.       На следующий день Николя как обычно решил пообедать неподалёку от отеля в кафе «Ирис». Он собирался заказать овощной салат и хорошо прожаренный стейк. К столику подошла официантка, чтобы принять заказ. Нико опустил меню и глазам своим не поверил. Перед ним в форме официантки стояла Элен.