Травы расцвели

Дженни слишком хорошо знала, что Джису добра, даже больше, чем терпелива или внимательна, поэтому сразу поверила в ее обещание убить ее, если она скажет правду Лалисе. Не Пранприе — потому что Пранприя была в академии, Пранприя терпела насмешки Сон Чеен, Пранприя отлично знала, что у нее нет привилегий, и Пранприя много работала. Сейчас с ними участвовала в промоушене и рассыпала розы Лалиса. Лалиса была другой. И с Чонгуком тоже встречалась Лалиса. Пранприя — нет. Пранприя только любила Чонгука — влюбленно смотрела ему вслед и ловила каждое его слово. Пранприю Чонгук обманул, причинив ей боль, Пранприе он сказал то, что говорить не должен был. И он изменил ей. С Дженни. Там, в тесном картохранилище. И потом еще. И вот теперь, вернувшись, он снова целовал другую женщину — не Пранприю и не Лалису. Ее лучшую подругу, к слову. Он обманул ее. Дженни хотела сказать правду, Дженни хотела спасти в будущем сердце Лалисы или Пранприи, или обеих, Дженни хотела разорвать все в клочья. И Дженни знала — Джису ее действительно убьет, если она снова по обе руки влезет в эту историю. Джису отлично это сделает, и любовь к Дженни не помешает ей остановить ее. — Онни, он ее обманывает, — сказала Дженни. — И что? — Джису нахмурилась. — Все обманывают друг друга. Он ведь целовал Чеен, он не встречался с ней, он мог просто пошутить, это могло быть минутной слабостью. Лалиса счастлива. Лалиса влюблена. Ты не можешь просто разрушить это. — Почему? — Дженни буквально задыхалась от бессилия и злости. — Почему? Онни, я должна сказать правду, я обязана… Особенно после того, что было между нами троими, я… — Именно поэтому, — кивнула Джису. — Ты не имеешь права, Джендыки. Именно поэтому. Ты и так причинила ей боль. Она два года не могла довериться никому. И сейчас ты не можешь туда влезть. Ни к ней, ни к нему. Они оба связаны с тобой. Ты не должна быть там, в их истории. — Ты обвиняешь меня в этом?.. — И тебя в том числе… — Джису устало села рядом, обняла колени. — Но Лалиса не дура. Она сама все поймет. И даже если Ченги ей расскажет — поймет. Но не ты. Ты однажды уже разрушила все. Теперь ты не должна. У тебя больше нет на это права. Ты не можешь. Только не ты. Даже не ты… — То есть… Ты до сих пор винишь меня в том, что я сделала?! Дженни рассердилась и одновременно расстроилась — мнение Джису всегда значило для нее больше мнения других. Она не только лучшая подруга, она как некий идеал добра и света — пусть даже и грешит не меньше других — Джису и только Джису может ее осудить, но, черт возьми, это несправедливо, это так несправедливо! — Ты не знаешь, что было между нами троими! — выпалила она. — И это тебя не касается, онни. — Ты права… — Джису кивнула, — Но я вас и не сужу. Я просто хочу защитить чувства Лалисы. То есть Пранприи… — добавила она. — От меня защитить? — От вас обоих… — Джису хмыкнула, — Вы с Чонгуком несчастны в своем выборе. И не правы. Вы оба. Нехорошо это. Неправильно. Не так все должно быть. Не с вами только… Пусть все повторится, но не с вами. Ни ты, ни Лалиса, ни Чонгук… Вы не заслужили столько боли… Она словно не могла найти нужные слова — но Дженни все-все поняла, сердцем прочувствовала. И вдруг осознала, зачем Джису нужны эти странные отношения с Тэхеном. Они нужны не для удовольствия или популярности. Они просто греют ее и его изнутри. Они такие же раненые, как и она, Дженни, как и Чонгук, наверное, как и Чеен. И вот только сейчас Дженни осенило… Она хочет все Ларисе рассказать не ради Лалисы. И не ради Чеен. И даже не ради Чонгука. Она рассказала бы правду ради себя. Только ради себя. Она эгоистка. Она не отпустила Чонгука. И Лалису тоже. — Я хочу их вернуть, онни, — шепотом призналась она. — Я хочу быть с ними. Джису подставила плечо, в которое Дженни уткнулась, и ей плохо стало от мысли, что она спит с Чимином, потому что он связан с Лалисой и Чонгуком. И она почувствовала, как скучает по Джиену. Как тоскует по нему. Дженни любила его, а остальных держала подле себя. — Я не расскажу, — поклялась она Джису. — Я дала слово Ченги. Она так испугалась. Ей впервой совершать ошибки, но мне — нет. — Моя сильная Джендыки… — Нет, слабая… — прошептала Дженни. — Я устала, онни. Я так устала… И не нужно больше ничего говорить. Дженни и Джису чувствовали друг друга издалека — с детства. Дженни, одиночество в своей сути, литое сытое. И Джису, чистота и пустота, ничего больше. А вместе — кто они?.. — Я сама с ним поговорю, — сказала Джису серьезно. — Я должна поговорить с ним. Не ради Чеен, а ради тебя и Лалисы. — Он посчитает, что ты лезешь не в свое дело, — шепнула Дженни. — И будет прав. — Будет прав, — Джису вспомнила уважительного Чонгука, когда он подавал ей руку или помогал нести вещи — ни разу в своей жизни он не позволил себе нагрубить ей или сделать ей больно. Он вежливый и хороший, но почему-то с ней — а как же Дженни, Ченги и Лалиса?.. — Ты права, я лезу не в свое дело, — тихо шепнула ей Джису. — Но если промолчу и постою в стороне, я перестану себя уважать. — А если я остановлю тебя… — Дженни вдруг зарылась лицом в волосы подруги. — Но я этого же не сделаю, правда?.. *** Тэхен молча слушал в трубку сдавленные рыдания Наен — она по привычке позвонила тому, кому верила, тогда, когда ей было плохо. — Ты слышишь, слышишь, Тэ? Я… Я не знаю, почему он так поступил со мной, я не понимаю, я понимать не хочу… Это просто неправильно, неправильно и некрасиво так поступать со мной… Я ничего не сделала, чтобы он бросил меня просто так… Я… Он вслушивался в такой родной голос и понимал — он любил Наен по-настоящему. Все эти годы любил. Верил в нее и ждал — потому что знал, когда она наиграется, когда ее маски спадут, останется только ее любимое белое личико и грустные глаза, и тогда они будут вместе. Теперь он понимал, что на Наен не было масок — маски были на нем. Ему было удобно ее любить, притворяясь и играя. И когда все это кончилось, осталось только одно-единственное желание, чтобы она осталась удобной и теплой, а он мог дальше любить ее. Но Наен оказалась яркой, вздорной, сумасшедшей, искренней и живой. Настоящей. И с такой Наен он справиться не мог. Но, возможно, с Джису все получится?.. Он устало слушал ее слезы, вспоминал, как она мешалась с Чанелем, как обманывала его и считала, что ничего плохого она не делает, как врала и играла, как притворялась, но влюбилась по-настоящему, и осознавал, что зла к ней не испытывает. Как и жалости. Как и любви теперь. Все прошло и осталось позади — Тэхен теперь популярен, у него много фан-клубов, он очень нравится людям, и Джису рядом с ним, она, наверное, не любит его, но полюбит обязательно. — Прости, Надон, — сказал он, помолчав. — Я работаю сейчас. Мне жаль, что у вас все так вышло. — И все? — она замолчала от неожиданности и обиды, а потом выпалила. — И это все? Все, что ты мне скажешь, да? — Я могу поговорить с хеном, конечно, но тебе ведь это не нужно? — Поговорить?.. — девушка разрыдалась, и внутри у Тэхена что-то перевернулось, погасло, скомкалось. — Ты серьезно? Ты же мой самый близкий человек… Ты просто оставишь меня одну? — Но ты же оставила меня одного, — резонно спросил он. — Ты выбрала другое, и я принял твой выбор. Я даже уважаю его. Хен не такой глупый, как я, он тебе больше подходит, и он сделал тебя счастливой. Что я могу сделать теперь? — Я не прошу тебя вернуться ко мне… — возмутилась Наен. — Но поддержать… Найти слова, сказать что-то, побыть рядом… Так поступают друзья! — Я тебя любил, — напомнил он. — Я не был тебе другом. Если ты помнишь… Я хотел с тобой будущее, я спал с тобой, жил с тобой, я… — Это было ошибкой, — выпалила она. — Ты права, — сказал он серьезно. — Это было действительной ошибкой. Мы оба ошиблись. Но никто не виноват. Ты права. И я прав. — А Джису? — вдруг спросила она. — Ее ты тоже любишь? Ты же ошиваешься с девушкой своего хена! Она любит Мин Юнги, я знаю! И всегда будет его любить, он ее мечта! И ее фикции, отношения и глупые скандалы не смогут изменить этого. Тебя она не любит. — Но она мне никогда не говорила о любви, — Тэхен улыбнулся в трубку. — И не скажет. Потому что не причинит мне боли. А ты… Наен заплакала, закричала что-то, и Тэхен положил трубку. Он не был мазохистом, а слышать рыдания любимого человека то еще удовольствие. Сидя в тишине, совершенно один, он вдруг подумал о том, что хочет увидеть Джису, хочет побыть с ней рядом, хочет послушать ее голос. Он заехал к ней в общежитие с другого входа, куда его впускали по разрешению самого Тедди. Только так им позволялось встречаться — чтобы никто, ни журналисты, ни фанаты, не могли сделать фото или даже просто увидеть. Тэхен надел кепку и шарф, осторожно выглянул наружу и вошел в крытый коридор. Если он позвонит Джису, она спустится и тогда… Он услышал ее голос издалека и подошел ближе. Джису стояла и говорила с кем-то, взволнованно и испуганно, словно потеряла нить повествования, словно не знала что сказать. Перед ней стоял мужчина, одетый так же, как и Тэхен, скрытно и в то же время дорого, и сначала ему показалось, что это просто какой-то друг из индустрии пришел к ней поговорить или поздравить, а потом он рассердился от мысли, что это может быть кто-то из ее поклонников. Большинство людей уже знали, что они встречаются. Слухи разлетаются быстро. Ким Джунмен со своей ревностью поспособствовал этому. Все слышали или слышат сейчас, что они могут быть вместе — и ничего плохого в этом нет. Это просто жизнь и ничего больше. Но зачем этот паренек пришел к Джису и стоит с ней рядом, словно что-то значит… — Ты не должен так поступать, — тихо сказала она. — Я знаю, что у меня нет права тебе указывать, но я прошу… — Нуна, я не хочу показаться грубым, — Тэхен узнал этот голос. — Но это наше дело, и мы сами разберемся. Я тебя очень уважаю, поэтому буду краток. И попрошу просто не вмешиваться во все это. — Я не хочу вмешиваться, — честно сказала Джису, она переминалась с ноги на ногу. — Но я не хочу, чтобы ты причинил боль Лалисе или Чеен… Понимаешь, они обе очень добрые девочки, у них добрые сердца… Они могут поверить и… — Я знаю, — Чонгук держался вежливо. — Поверь, нуна, я хорошо знаю их обеих. Возможно, даже лучше чем ты. — И именно поэтому я и прошу тебя, — Джису опустила глаза. — Не делай глупостей. Не причиняй им боль, прошу. Можешь посчитать меня дурой или нахамить мне — но я должна попросить тебя. — Нуна… — Чонгук рассмеялся, его рука легла на ее плечо, сжала его — и Тэхен вдруг поймал себя на мысли, что ему это не нравится. — Ты не дура, нуна. И хамить тебе я не буду. Ты хорошая… Как онни группы, переживаешь… Но к группе это не имеет отношения. Я люблю Лалису. Я строю с ней будущее. Ты можешь не беспокоиться, я не вернусь к Чеен. И ей я тоже не нужен. Это было наваждение. Этот поцелуй ничего не значит для нас обоих. — Я рада… — вырвалось у Джису. — Я очень рада этому. — Но ведь тебе об этом Дженни сказала, не так ли? — Чонгук понизил тон. — Она видела. И она сказала. Попросила тебя сказать? Или предупредить? Хотела как лучше, не так ли? — Она вовсе не… — но он ее перебил. — Я знаю, что она не хочет им навредить… — Чонгук хмыкнул. — Но ее это точно уже не касается. Она меня оставила. Она сделала выбор, но, бегая между двумя мужчинами… — Не говори так! — Джису вскрикнула — и боль послышалась в ее голосе. — Джендыки совсем не такая. — Она запуталась в своем одиночестве… — Чонгук рассердился. — И путает в этом всех. И меня, и Ченги, и Лалису, и всех ее мужчин. Сколько их было? Все они ее любили, и я в том числе, но ничего не выходит. Потому что она боится, потому что ей скучно, тесно, пусто — ей всегда не так. А так, как надо, было только в детстве. С папой было так. С мамой. С той, что ее бросила… И в этом ее проблема. И твоя, нуна, тоже… — Чонгук, прошу тебя… — Джису заплакала — и Тэхен вышел из своего укрытия, слушать остальное он не мог. — Не надо так говорить… Он молча подошел к ней, обнял ее — и она спрятала лицо на его груди, Чонгук кивнул ему, и Тэхен понял, что он не жалеет о своих словах. Чонгук прав. Тэхен тоже. И только Джису сейчас больно, но ведь она сама виновата в том. Джису слишком, слишком, слишком для всех. А должна быть — для себя. И никого больше. — Хватит, Гук, — попросил Тэхен. — Вы друг друга услышали. Она беспокоится о своих подругах, а ты знаешь, что все сделаешь правильно. Это все. — Это все, — кивнул Чонгук. — Прости, нуна. Я не хотел… Он действительно сожалел, но вот только не брал свои слова обратно. Из темноты кто-то позвал его по имени — и счастливая Лалиса, которая подумала, что он пришел к ней, вспорхнула ему на шею. — Привет, — сказала она. — Вы к нам пришли? А почему онни расстроилась? Тэхен-оппа, ты обидел ее?..