Фуфур или кошмар ведьмака

      — Ладно, так что дальше-то было? Ой, вино кончилось... — И Лютик потянулся за следующим пузатым кувшином под стол. Геральт так и не соизволил поставить на пол скрещенные ноги и являл собой позу расслабленную, непринуждённую и хозяйскую.       — Что тут началось, я тебе скажу... Весь лагерь, что не перешёл реку, встал на уши. Иди ты, событие какое: играло себе дитё, веночки плело да паясничало безобидно — и тут крик на всю округу, будто её кто полосует. Дворяшки все железками ощетинились, понабегали кто пеше, кто коня загнал. А как прибыли, то сразу на пацанёнка наскакивать стали, мол-де, паскудную натуру эльфьего отродья форма пажа не скроет. Хотели ушастого уже конями топтать — да тут защита нашлась.       — Я представляю: из ближайших растительных едреней вылез наш беловолосый защитник, обнажил свой легендарный серебряный меч, известный от Яруги до Бруинны...       Геральт устало повернул голову в сторону барда.       — Лютик... Я же тысячу раз тебе говорил: серебро — для монстров.       — Ой, да у тебя оба меча для монстров. Только ж они разные бывают. Не одними вилохвостами да гравейрами земля полнится, верно? Вспомни того же Якова из Альдерсберга, Вильгефорца, Лео Бонарта, Ольгерта фон Эверета... Можешь хоть до хрипоты со мной спорить, что это — люди и подобными уродами становятся, а не рождаются. Но итог один: общество вздыхает свободнее каждый раз, когда жизнь подобной мерзости обрывает очередной взмах ведьмачьего меча. При этом странствующие рыцари, охотники за головами, даже маги, чьи бесчисленные деяния неустанно воспевает моя поэтическая братия... тихонько так идут лесом. Квалификацией до таких монстров не доросли, понимаешь?       Ведьмак вернулся к созерцанию зелёных ровных параллелей на холмах. При этом не забыл обновить вино в кубке.       — Ты про квалификацию Йене скажи как нибудь при случае. Но потом не жалуйся. А я на это гляну. Сначала, правда, отойду подальше да за что-то спрячусь. Зная Йен и её "любовь" к тебе, грязи будет много.       — Какой же ты всё таки... — И Лютик опять налёг не вино, молча созерцая горизонт с балкона. Впрочем, тишина длилась недолго. — Чёрт с ним, что за защита у пажа нарисовалась?       — Д'к сама же баронесса и вступилась. Она-де просто испугалась, парень был ни при чём.       — Не понял, — удивился бард.       — Девочка устала от танцев, присела у кучи с цветами, хотела продолжить плести венки. Потянулась к цветам — а рука неожиданно дотронулась до меха. Анаис испугалась, думала, какое-то животное лесное, опасное. Ну, может, куница там, или лесной кот. Кинется, покусает, царапаться начнёт. Закричала с перепугу. Дальше додумать несложно.       — Действительно... И что же там был за зверь на самом деле?       — Вольпертингер, — снизал плечами Геральт. — Да-да, к Анаис таки выбрался кролень. Не такой как у Элеоноры, правда, тут особь постарше была. Шерсть русая, как у обычного зайца. Разве что белое пятно на лбу меж глаз. Оленьи рожки торчат не крохотными шишками, а уже чуть ветвятся. И крылья с полноценными небольшими перьями, не пушистые цыплячьи, в общем. Появился кролень под цветами, как из-под земли вылез. Впрочем, место я потом осмотрел, подкопа, гнезда или ямки там не было. Значит, подкрался незаметно и зарылся под цветочную кучу, когда дети танцевали. Как и откуда пришёл — я прощёлкал. К своему стыду.       — Да ну! — Хохотнул Лютик.       — А ты как думаешь? Мне в спешке пришлось телепортировать Ла Валеттов ко двору Туссента из-за посягательст Воорхиса на Анаис. И вот передо мной девочка вполне счастливо разыгрывает бал — а в тридцати шагах от неё тот самый Воорхис получает разнос от Анны Генриетты. Могло случиться что угодно. А повторения истории с Фольтестом я не хотел.       — В общем, Геральт, мой любезный друг, ты слишком долго прожил среди людей, чтобы отрицать одну истину: инстинкт защитника сыграл с тобой дурную шутку. В итоге, телохранитель пересилил монстробоя.       — Лютик, ты совсем дурак или только притворяешься? — Скосил на барда жёлтые кошачьи глаза Геральт. — При чём здесь вообще инстинкты? Ты подумай головой: ведьмак в капусту крошит генерала имперской армии, напавшего на потомка почившего короля Темерии, ныне являющейся провинцией того самого Нильфгаарда. И это — в землях Туссента, на глазах местной княгини в купе с половиной её двора, начальника гвардии княжества и члена нильфгаардской судейской коллегии. То, что это дурно пахнет, я даже упоминать не стану. Тут военные действия начнутся. Либо сразу, либо после непродолжительных дипломатических пререканий. При этом, дорогой мой друг, твои песни об очередном взмахе ведьмачьего меча идут прямиком в нужник.       Лютик только снял свою знаменитую шапочку с пером цапли да поправил непослушный локон.       — Всё сказал?       — Да.       — На тебя плохо влияет общество Йеннифэр. Эта магичка скоро сделает из тебя отпетого аристократа, помяни моё слово.       Геральт и ухом не повёл.       — Я на это подписался, когда получил Корво Бьянко в дар за устранение Детлафа. И Йена тут ни при чём. Это издержки жизни в Солнечном Княжестве. Хочу я того или нет. А вот на кой тебе сдался мой подробный рассказ о той Охоте я понять не могу.       Лютик вздохнул.       — Вальдо Маркс. Помнишь, та бездарь из Цидариса? Так вот, я слышал, он прибыл в Новиград. И случилось это аккурат в тот самый день, когда меня выпустили из тюрьмы. Просто взяли, открыли дверь камеры, кинули перед входом манатки и сказали, цитирую: "Выпёрдуй отседова, виршеплёт драный"! Ни тебе объяснений, ни сведений, взял ли меня кто на поруки, внесли ли залог и кому я теперь должен. Просто "выпёрдуй" — и всё. Значит, меня отпустили с концами? Суд прошёл в мою пользу? Та зверушка вернулась к Элеоноре? Ты её нашёл? Как? Меня прям распирало любопытство!       И вот я такой выхожу на свежий воздух новиградской площади, подставляю лицо солнечным лучам — и слышу паскудное блеяние Маркса. Этот хам с расстроенной лютней надрывается, повествуя о чудо-звере, сошедшем в руки к юной деве, что пошла прогуляться в Мырквидский лес.       Но я-то не дурак, я ж помню наш с тобой разговор. И сопоставить два факта меж собой способен. Что ещё за "дева, станом прекрасная"? Неужто этот полудурок ребёнка с половоззрелой девушкой путает? И об этом ли он событии поёт? Что за "дева", раз уж на то пошло? Элеонора обзавелась вторым зверьком, или я что-то упустил? А иначе быть не могло, раз меня так эпично выставили из каталажки. Могло ли так получиться? Что Вальдо ещё наврал? И вообще, а ну как этот куро.... кхм... в общем, недалёкий горлодрай прознает, при каких обстоятельствах я за решётку загремел. То-то ему вдохновения на год вперёд будет! Я не мог этого допустить. Тем паче, что эта бездарь увидела меня в толпе и подошла попаясничать. Мол, от меня несёт криминалом и всей той грязью, что неподобающа для выпускника Оксенфурдской академии. Что Маэстро Лютик скатился по наклонной в самые низы общества и теперь услаждает слух подходящей для меня публики. Ух, как же я хотел ему язык его поганый выдрать через... Не важно.       Короче. Мне надо быть во всеоружии на случай, если Маркс начнёт клепать обо мне паскудные куплеты. Вот.       Геральт лишь состроил гримасу, будто понимал всю важность цели друга. И готов был сию минуту помочь.       — Ну раз так... Дальнейший остаток дня Анаис была счастлива так, что аж светилась. Элеонора, хоть и скучала по своему питомцу, но искренне радовалась за подругу. У девочек появился ещё один повод для более тесного общения. Анна Генриетта из-за этого пребывала на седьмом небе от счастья. Княгиня юных подруг чуть не осыпа́ла подарками в полный рост и всячески им потакала и баловала. Тех же, кто мог омрачить сияющие личики девочек, Анна Генриетта готова была рвать на части.       Воорхис, глядя на подобный настрой при дворе Туссента, окончательно утвердился в мыслях, что Анаис бескровно ему не достанется. Любое кровопролитие сразу бы привлекло внимание столицы. А это генерал считал неуместным и поэтому собирался отбывать в Новиград, не солоно хлебавши. Гости же, посчитав подобный "улов" знаком свыше, воодушевились и готовились ради добычи смести менгиры с лица земли при необходимости. Я же устроил за Анаис с Колокольчиком наблюдение...       — Колокольчиком? — Удивился Лютик. — Это девочка так назвала... как там этих зверушек... в общем, кроля?       — Ага. Куча-то была из цветов. Лютики, васильки, колокольчики... Ну, ты понял. В общем, подговорил я Беарта, чтобы он следил за девочкой и зверьком: как себя зверёк ведёт, как далеко от хозяйки отбегает, когда прячется, постоянно ли с ней находится.       — И что?       — А то, что таким образом я выяснил два момента. Первое: кролень не реагировал на эльфёныша.       — Ну, оно и понятно. Эльфы — Старший Народ, дети природы. — Тоном профессора прокомментировал открытие Лютик. Геральт лишь скептически скривился.       — Второе — зверёк реально ни на шаг не отходил от девочки. Беарт за ней весь день пробегал, даже Колокольчика сам на руки брал. Он, правда, был такой один в силу происхождения. В основном же зверёк сидел у девочки на плече, когда подходил кто-то посторонний — перебирался на руки. За едой вёл себя смирно, сидя на коленях хозяйки. И так целый день. Это навело меня на одну мысль.       Лютик встал, проверил вино в кувшине, долил себе и Геральту. Вид его молчаливо намекал на жажду услышать продолжение.       — Короче, я взял к себе в седло Элеонору. Мне в сопровождение прицепились Беарт, Митро и Деран. Его Честь аж распирало от желания увидеть всю историю своими глазами. И мы направились в поместье Дамьена. Надо было обыскать его ещё раз и более тщательно. Особенно любимые места Элеоноры.       — Я так понимаю, что Дамьена оставили в неведении, — абсолютно обыденно предположил бард.       — Ага. Он как раз пересёк реку и ушёл в лес с охотниками. Но со мной был Его Честь, так что в любом случае цель Дамьена, да и моя в случае успеха моей догадки имела бы свои плоды. Какие — ты уже в курсе.       В общем, обыск длился недолго. На месте подключилась няня юной хозяйки. Поэтому любимые закоулочки были обшарены гораздо быстрее, чем предполагалось. Но Фуфур обнаружился не там.       Он вообще поместья не покидал. Как я и подумал, даже за ворота не совался. Зверёныша нашли в твоём старом чехле, представляешь?       Лютик не представлял. Вообще. Даже вином подавился.       — Я ж его отдал той самой няне под нитки с лентами. Как?!       — Её комната смежная с хозяйкиной. А до того, как стать няней, девушка была швеёй у покойной жены де ла Тура. Оттого все свои рабочие принадлежности держала под рукой. И твой чехол перекочевал именно туда, в спаленку рядом с комнатой Элеоноры. Зверёк из-за твоего постоянного присутствия рядом с... объектом своей привязанности обиделся и решил спрятаться в ближайшее милое местечко, напоминающее гнездо. Им и стал ящик с вельветовой обивкой, полный тряпочек, ниточек и пуховичков. А поскольку после исчезновения Фуфура Элеонора начала исходить слезами, няне было не до кружев с гобеленами. Так что ящик стоял без внимания нетронутый. Пока туда не полезла няня девочки.       — В смысле... Это она нашла зверька?       — Да, кстати, мы, четверо лбов, тогда обыскивали сад за домом. А реакция на зверька у швеи была такая же как и у Анаис. Весь дом на уши встал. Но обошлось. Девчушка же от радости аж расплакалась. И тут же принялась строчить письма. Догадайся, кого она сделала посыльными?       — Мальчуков. А Его Честь отбыл в Новиград. И суда никакого не было. Меня действительно просто выпустили. Ну, я рассчитывал на более... драматический финал... Но хорошо, что история с Фуфуром закончилась. Хоть так. Но в ближайшее время я в Новиград не вернусь. Пока там будет промышлять эта бездарь из Цидариса... Город должен соскучиться по истинному Маэстро!       Геральт лишь усмехнулся. Он слишком хорошо знал своего друга. А по его настроению можно было понять, что его первый день в Туссенте прошёл не так, как планировалось.       — Был у княгини?       — Да. Она не в настроении. Впрочем, неудивительно: Ла Валетты сегодня покидают двор и возвращаются в родовой замок. Ариан в бешенстве. Говорит, что поругался с Анаис. Догадайся, кого она выпросила у Анариетты и забирает с собой?       Геральт засмеялся и полез за трубкой. Лютик отпил вина. И оба мужчины молча уставились на чудный закат над чёрными холмами Корво Бьянко.