Heartbeat

      Время за учебой летит и промозглая зима приближается к завершению. Февраль слякотный и редко морозный. Только вот людям не до любви, празднуют которую в месяц рождения святого Валентина. В воздухе все так же витает страх и неуверенность в завтрашнем дне. В гостинной Гриффиндора нет больше шумных собраний и веселья, присущего дому львов, все разговоры — полушепотом, в маленьких компаниях, скрип перьев тех, кто трудится над домашними работами и удерживает себя от написания писем домой — почта теперь — слишком опасный вид связи, хоть и почти единственный.       Гермиона сидела за одним из столов и старательно переписывала эссе по трансфигурации, волосы непослушно падали на незасохнувшие чернила. Обложка дневника, который лежал рядом с раскрытым учебником, становилась василькового цвета и девушка оторвалась от пергамента. «Фред» — ее личная мантра, спасение и утешение в столь страшное время.       «Грейнджер, надеюсь, ты не занята на вечер бала в день Святого Валентина? Во всяком случае любой бессмертный, который попытается позвать тебя — не такой красивый, как один рыжий и весьма успешный волшебник. И он еще очень ревнивый. Не советую гневить Мерлина и Моргану. В общем, не планируй ничего на эти выходные, твои планы забираю я».       Глаза гриффиндорки бежали по строчкам и тепло разливалось по телу. Он все такой же оболтус, но он такой милый и такой ее…       Только девушка дочитала первую запись, внизу появилась новая.       «Ты бы знала, как я соскучился…»       Взяв перо и обмакнув его в чернила, Гермиона стала писать ответ.       «Мой рыжий, и весьма успешный, и очень ревнивый волшебник, я еще даже не думала о бале — обещала же хорошо учиться, но ты меня заинтриговал, и теперь, я с нетерпением жду выходных. Мои планы согласны на то, чтобы ты их забрал».       Убрав выпавшую прядь за ухо, девушка ниже добавила:       «Я знаю, милый. Тоже не хватает тебя рядом…»       Она отложила дневник, добавила последние строчки в работу для Макгонагл, перечитала ее и, убедившись, что работа как всегда безупречна и собрав свои вещи, отправилась в спальню. До выходных было еще целых четыре дня.       День святого Валентина, он же день всех влюбленных. Кажется, что все беды и страхи отступили перед великой силой любви, которую празднуют сегодня. Даже погода преклонилась перед ней, и на улице сияло солнышко, а легкий мороз оставлял на лицах легкий румянец, который делал всех похожими на влюбленных подростков, смущающихся своих первых чувств. В женской спальне гриффиндора с утра царил сущий хаос — юные леди начинали готовится к походу в Хогсмид и балу, который будет вечером. Девушки стремились быть самыми красивыми для своих кавалеров, которые, кстати, на завтрак все же явятся в мятых рубашках и с заспанными лицами.       Гермиона Грейнджер не была бы собой, если бы уподобилась своим соседкам — на ее лице не было ни грамма волнения, потому что она знала — рядом с Фредом ей не надо ни вычурных нарядов, ни яркого макияжа, им обоим просто хорошо вместе. И еще тот факт, что у нее, конечно же, все было спланировано на сегодня заранее — в шкафу висело платье для бала, а сама она переодевалась в то, что сложила с вечера на стул — джинсы с высокой посадкой, кофту с длинным рукавом и финальным штрихом добавила сверху вязаный джемпер Фреда — так теплее, и физически, и на сердце. Позавтракав, она вернулась в гостиную за пальто и шапкой («возьми перчатки и шарф» — «спасибо, Фредди») и отправилась к воротам замка, от которых дорога вела в волшебную деревушку. Никто же не удивился, что у самых ворот ее ждал Фред? О да, завидев высокую фигуру парня, гриффиндорка побежала к нему в объятья. В их глазах — ее, цвета шоколада, и его нежно-голубых — чертята перекидывались заново разгоревшимися искорками, которые перерождались в теплый и уютный огонь.       Пара прогуливалась по Хогсмиду, разговаривая обо всем, что с ними происходило, шутили (в основном Уизли), любовались друг другом, наслаждаясь наконец-то тем, что их счастье и сердце находится так близко. Фред, как и в любые другие выходные, привез Гермионе их новую (и очень милую) разработку (не верьте ему, эта штука никогда не появится на полках и будет существовать у Грейнджер в единственном экземпляре, а Джордж и знать не знает, что это такое), купил ей целый пакет разных сладостей из «Сладкого королевства» (она как всегда густо смущалась, говорила что-то про то, что не стоило, но искренне поблагодарит и оставит свой поцелуй на его щеке). При попытке Гермионы что-то купить или подарить ему, юноша всегда сгребал ее в охапку и утаскивал в сторону, но все равно в его карманах было уже пару маггловских шоколадок (девушка точно знала, насколько он любит сладкое), а в руках он держал небольшой альбом с их совместными колдографиями. От последнего жеста в груди парня разливалось тепло, а глаза пощипывало от непрошеных слез. Он не сентиментальный, просто с ним такое впервые.       В «Трех метлах» Фред и Гермиона встретили Гарри и Джинни, мило хихикающих за кружкой сливочного пива. «Как дети малые» — пронеслось над ухом старосты. Они присоединились к ним за столиком и теперь, вчетвером, болтали, будто никогда не было никакой войны, а за окном простой февраль. После третьей порции сливочного пива и заново начавшегося спора про квиддич, четверо друзей расплатились, вышли из трактира и пошли в сторону замка.       — Встретимся после ужина, — Фред оставил аккуратный поцелуй на лбу Гермионы. — Сестренка, сделай так, чтобы вы вдвоем не опоздали, пожалуйста       — Кто бы говорил, — Джиневра пихнула брата в бок, не отпуская руки Гарри, а Уизли старший потрепал ее по волосам. — Ладно, идите уже, а то на ужин опоздаете. До встречи.       Большой зал светился своим великолепием. Множество пар кружились в танце, разговаривали около столов с напитками или обнимались где-то на стульях по углам зала. Смущенный и аккуратный смех девушек, чьи щеки уже были красными не то от быстрого вальса, не то от огневиски в пунше (ай ай, гриффиндор, ай ай) и раскатистый и низкий голос юношей, в чьих фразах искрила нежность к своим парам, смешивались в помещении и поднимались к чистому, звездному потолку зала. В глазах многих студентов можно было увидеть те же яркие звезды, что и под сводами крыши, но то были не обычные звезды, а скопленные чувства и мысли, что блестели ярче слов.       Но одна пара все же не принимала участие в общем веселье, а решила устроить свое. Фред и Гермиона направлялись на седьмой этаж к Выручай-комнате. Ну как направлялись, Уизли, умевший пить, шел твердо, аккуратно поддерживая Грейнджер (эх ты, еще и староста, а пить не умеешь, Мерлин помоги), которая еле стояла на своих двоих. И клялась в мыслях, что в жизни не выпьет ни глотка огневиски.       Они зашли в комнату, которую представил юноша, и у девушки, кажется, еще больше подкосились ноги. Теплая, просторная и уютная гостиная, напоминающая общую комнату их факультета, но выполнена в более спокойных тонах, с большой кроватью, мягким диваном и парой кресел на ковре перед камином. Все было так, как она представляла себе свое будущее жилище. Гермиона развернулась и утянула Фреда в поцелуй, стала спускаться губами по скуле к шее и ключице. Уизли блаженно закрыл глаза, положив свои руки девушке на талию и опустил подбородок ей на затылок.        Когда Грейнджер стала стягивать с юноши галстук, его будто резко разбудили. «Что она собирается делать? Она ж пьяна и пожалеет об этом на утро. Надо это прекратить, как бы ни хотелось продолжения».       «Греееееейнджер», — он протянул, заглядывая в глаза девушке.- «Ты уверена в том, что ты хочешь этого, а не алкоголь?». Она кивнула и с ее губ сорвалось тихое, но уверенное «да», и у Фреда просто снесло крышу. Он стал оставлять поцелуи на каждом сантиметре ее тела, попутно избавляясь от ненужной одежды. Они добрались до кровати, юноша оторвался от губ девушки, взял подбородок и повернул ее голову так, чтобы смотреть ей в глаза. «Если ты уверена, » — она лишь кивнула в ответ. — «Тогда я буду предельно аккуратен». И он опять накрыл ее губы своими.       Что могло быть лучше, чем ночь с тем, кому принадлежат твои мысли, сердце, влюбленный взгляд и блуждающие касания в порыве огненной страсти? Пожалуй, только утро с осознанием, того, что все произошло и это было как в тех снах, где-то до случившихся «мы» и его руки до сих пор обвивают тело, лишившееся одежды, стыда, страха и получившего любовьлюбовьлюбовь.       До Фреда Уизли Гермиона чувствовала отвращение к прикосновениям, мыслям о том, что огонь гормонов приведет ее в постель к какому-нибудь парню и что она с такой легкостью позволит кому-то так вероломно ворваться в ее идеально правильную жизнь.       До Гермионы Грейнджер Фред ненавидел себя за распутство, в котором не было ни грамма чувств, не позволял девушкам залезать под одежду и под корку мозга, все оставалось на уровне поцелуев на один вечер.       В руках друг друга они стали тактильными, нежными и самыми желанными. Она поняла, что чертят можно выпускать в свою жизнь, а он — то, что он заслуживает быть счастливым и не избегать девушку после одного вечера.       О да, у них будет не одна такая ночь, но об этом они пока лишь мечтают, сладко посапывая в руках друг друга.