Долгий путь

Вэствилл же можно было сравнить с неким сказочным миражем, с идеальной иллюзией. Длинные, до тошноты чистые улочки одиноко пустовали, купаясь в солнечных бликах, а высоченные каштаны, что громоздились вдоль широких дорог, угрюмо раскачивались на ветру, задевая иссохшими ветками электрические провода. Аккуратные, уютные домики с зелеными палисадниками на задних дворах, на самом деле, страдали от незыблемой плесени и крепких сорняков; а черепичные яркие крыши протекали в сильные ливни. Город усеян различными магазинами и заправками - они здесь на каждом шагу! Вот только завышенный ценник на продуктах массового спроса совсем не оправдывает ни забавные вывески, ни приветливый продавец, ни даже блестящая надпись на дверях "Открыто". Вэствилл подавал высокие надежды и восхвалял любые ожидания для каждого, кто проезжал мимо; но как только уставший путник решал остановиться в этом месте, его сразу же настигало разочарование. Вилли вовсе не радовала картинка за боковым окном. Сочившиеся из каждого сантиметра лицемерие и обман вызывали у мужчины отвращение, а показушный, преувеличенный лоск возмущал его до глубины души. Но больше всего он не понимал здешних людей (которых, к слову, уж слишком тяжело поймать в свое поле зрения). Они все казались какими-то... счастливыми что ли? Мужчина недоумевал, почему прохожие ходят и улыбаются, словно душевнобольные; почему они выполняют свою работу с удовольствием и почему они настолько дружелюбно выглядят. Но больше всего ему непонятно было, почему все они делают это наигранно, с неприкрытой театральной ухмылкой? Наблюдение и изучение Вэствилла быстро наскучило путешественникам, они заехали на Бирсбен-авеню и припарковались около одиноко стоявшего мотеля с красной неоновой вывеской. Мотель "West Warrior" выглядел точно так же, как и все остальные мотели в Америке: двухэтажное длинное помещение, напичканное маленькими комнатами для ночлега; большой сплошной балкон с невеликими деревянными столиками для курения; стоянка для авто и ржавая крутая лестница. Возле компактного здания ресепшена расположились два автомат: один с едой, другой со льдом - как в старой доброй американской традиции! Ева и Вилли вышли из машины и направились к ресепшену. Внутри мотель выглядел скудновато: потолок в мелких трещинах, на стенах красовались грязные пятна, а пол хоть и блестел, словно его только что вымыли, но все равно можно было заметить хаотичные островки цвили по углам. Помещение пропахло каким-то уж больно сладким одеколоном вперемешку с еле уловимым запахом сырости. Оглянувшись вокруг, Ева слегка поджала губы, недовольно ухмыльнувшись. - Нам нужна комната на одну ночь... для двоих! - С пылким энтузиазмом заговорила девушка, и робкий консьерж враз дернулся и замешкался, словно не заметил, как мы вошли. - Здравствуйте! Вам комнату со смежными спальными местами или с отдельными? - Взгляд паренька косился то на Вилли, то на Еву. Видно было, что ему тяжело предугадать, в каких отношениях состоят два посетителя. - А какой вариант дешевле? - Со смежными... - Отлично! Давайте! - Голубоглазая спутница радостно улыбнулась, а затем обратилась к своему компаньону, - надеюсь, ты не возражаешь? - Я... э... совсем нет, - растерянно поспешил ответить мужчина. Его мысли были заняты совершенно другим: он не думал всерьез о том, что сейчас происходит, и поэтому совсем не придал значения тому, что в их номере будет лишь одна кровать для них двоих. Перед глазами Вилли все еще мерцало испуганное лицо немолодой продавщицы и ее дрожащие руки, сжимавшие мятые долларовые купюры. Консьерж выдал Еве ключ. Их комната расположена на втором этаже, под номером 31 и стоит за ночь всего двадцать семь долларов. Девушка энергично поднялась по лестнице и вырвалась вперед, спеша поскорее увидеть свой ночлег. Как только поцарапанный ключ звонко щелкнул в замочной скважине, дверь со скрежетом отворилась. Комната была невелика. Наверно, шесть на четыре, около того. Возле окна, завешенного шторами из бисера, стоял красный деревянный стол с комплектом посуды, посередине расположилась большая кровать со стопкой махровых полотенец, рядом с ней - две низкие коричневые тумбы, а над изголовьем висела картина в серебряной рамке: на ней была изображена чаша с фруктами. Достаточно посредственно, но мило; больше на двадцать с лишним баксов уж точно не найти. - Холодильник пуст, - заявила девушка и громко хлопнула дверью. Несмотря на отсутствие еды, питьевой воды и стационарного телефона в номере, Ева чувствовала себя просто прекрасно и, даже, взбудоражено. Она ходила взад-вперед по маленькой комнате, словно вприпрыжку, весело пружиня на коленах; а ее руки ритмично сгибались в воздухе, будто она танцевала некий неведомый танец. Довольная улыбка с ее лица не сходила, лишь иногда сменялась незамысловатым смешком. - Зато в душе есть отличное лавандовое мыло! - Радостно сообщила девушка, сверкая глазами в сторону Вилли. Мужчина лишь нелепо кивнул и изобразил что-то на подобии улыбки. - Интересно, кровать достаточно мягкая.. Ева быстро подбежала к большой двуспальной кровати и что есть силы запрыгнула на нее, подлетая вверх. Она всё смеялась и смеялась, каждый раз пытаясь подпрыгнуть все выше, а кровать противно скрипела, явно не одобряя подобного обращения. - Залазь ко мне! Это просто.. вау! Невероятно, - темноволосая спутница протянула руку в сторону Джонсона, но тот лишь бездвижно смотрел на нее. Вилли не мог оторвать взгляд от того, как размеренно выгибаются тонкие ноги девушки, как волосы беспорядочно разбегаются в разные стороны и как фактурно подымается юбка темного сарафана. - Давай со мной! Прыгать просто потрясающе! Но мужчина ничего не отвечал. У него не было настроения на то, чтобы заниматься подобной детской ерундой. В его груди все также беспокойно стучала тревога, а в голове был некий бардак. Преступление, в котором он принимал участие, произошедшее около часу назад, по-прежнему не отпускало его мысли. И дело совсем не в том, что это нарушение закона: Вилли за свою жизнь частенько грешил этим. Проблему создавал четкий образ напуганного до трепета лица взрослой женщины, что, бесспорно, сегодня испытала невероятное потрясение. Ну, и конечно, неожиданность ограбления тоже сыграло свое... - Эй, чего ты такой задумчивый? Все в порядке? - Ева присела около мужчины и нежно положила свою ладонь на его запястье. - Все нормально. - Уверен? Выглядишь так, словно тебя пытали трое суток. - А нам обязательно грабить людей во время путешествия? - Девушка замолкла, ее мимика из воодушевленно-приподнятой преобразилась в спокойную и нейтральную. Вилли смотрел прямо ей в глаза, пытаясь понять о чем она думает. - Ты до сих пор не можешь отойти от этого? - Она спокойно спросила и, не дождавшись ответа, продолжила: - Я считаю, что нам нужно где-то брать деньги, и это самый подходящий способ. Мы будем делать всё аккуратно: лишь маленькие ларьки, где нет поблизости камер. Убивать никого не будем, уж точно! Что тебя пугает в этом? - Не знаю, просто это как-то неправильно. - Знаешь, что действительно неправильно? Капитализм. Именно благодаря капитализму наше общество разделено на бедных и богатых. Одни могут родиться со всем и получать по миллиону в неделю, просаживая деньги на шлюх и выпивку, другие же вынуждены работать всю жизнь и собирать монеты по крупицам, чтобы было где спать ночью. Вот что неправильно! Неправильно то, что кто-то богатеет за счет других. То, что мы с тобой делаем - это протест, анархия, полное отрицание власти и господства одной группы над большинством. И если ты спросишь меня, насчет идеологии и ценностей, то я отвечу - да, мы правильно поступаем в каком-то взгляде. Столь пламенная речь отнюдь не была искренней: Ева никогда не знала бедности и, если быть честным, ей никогда не было дело до бедняков. Но это сработало. Вилли сжал посильнее руку девушки и еле заметно кивнул головой, якобы соглашаясь со всем сказанным. - У меня для тебя кое-что есть, на самом деле... - она ловко достала небольшой целлофановый пакетик из глубокого кармана. Он был наполовину заполнен сыпучей белой субстанцией, напоминавшей стиральный порошок или измельченную соль, - думаю, мы могли бы развлечься! - Что это? - Без какого либо удивления спросил мужчина. - МДМА. - Почему в порошке, а не в таблетках? - Не люблю таблетки. Что так, что иначе - суть и эффект одни и те же. Это лишь вопрос эстетики, - Ева довольно улыбнулась и с горящими глазами принялась аккуратно открывать пакетик. - Будешь? - с неким азартом она обратилась к Вилли. - Откуда у тебя это? Ева промолчала. Она размеренным шагом подошла к красному столу и аккуратно высыпала содержимое пакетика на его лакированную поверхность. Из маленького узкого кармана сарафана девушка вытащила картонную визитку с золотистыми буквами "Доктор Уайльд" и принялась ею разминать микрокристаллы, формируя четыре толстые полоски. - Откуда у тебя МДМА? - Прикупила по дороге, - с неким раздраженным равнодушием ответила спутница и продолжила вырисовывать параллельные линии из порошка. Ее забавляло это занятие. Еве нравилось перетаскивать песчинки с одной полоски в другую, регулировать их длину и ширину, наблюдать за тем, как хаотичная сыпучая субстанция приобретает геометрических форм, и что важнее - влиять на эти преобразования. Сердце девушки приятно колотилось, руки парализовал нежный трепет, а в груди появилось щекочущее изворотливое чувство. - Подходи сюда, - она с улыбкой позвала к себе мужчину. Вилли встал отрешенно по левую руку от Евы и с неким безразличием взглянул на подготовленные дорожки из наркотика. В этот момент мужчина словил себя на мысли, что он вовсе не знает свою компаньонку. Тот факт, что он провел с ней весь вечер за разговорами абсолютно ничего не значил; она ему показала лишь самую презентабельную часть себя - безобидную, вовлеченную красотку, которая знает себе цену. Но первое впечатление оказалось ложным. Ева не безобидная. Она знает чего хочет и ясно понимает, как этого достичь. Ева разная: саркастичная, милая, серьезная, легкомысленная, трусливая, смелая - но что из этого взаправду? Одно в ней всегда неизменно: хитрая улыбка, обладающая столь сильным магнетизмом, что заставляет Вилли сходить с ума от двух противоположных желаний - поскорее стереть ее с лица спутницы и, наоборот, неустанно глядеть на нее. Спустя пару мгновений Вилли также поймал себя на мысли, что как раз это ему и нравится. Где-то там далеко-далеко, в самых укромных уголках души мужчины сидело его зеркальное отображение, именуемое Эго; и Ему не просто симпатизировала молодая особа, она Его неслабо привлекала и заставляла хотеть узнать ее поближе. - Держи! - Ева протянула Джонсону скрученную долларовую купюру, - ты первый! Эх, ну мы и повеселимся. - Глаза ее горели, сверкали лихими огнями; они пускали пылающие искры в сторону мужчины, очаровывая его и гипнотизируя. Вилли взял "трубочку" из купюры. Безразличие сменилось предвкушением, интерес к происходящему вмиг овладел его разумом. Сердце стало бешено биться. Внутренние органы содрогались от столь знакомой щекочущей дрожи. Мысли стали сумбурно стучаться в голове, а некое беспокойство постепенно охватывало тело Джонсона. Он поднес купюру к правой ноздре и зажал указательным пальцем левую. Вилли почувствовал противный аптечный запах порошка; от него его колени непроизвольно дрогнули. Осталось лишь сделать глубокий вдох, протянуть купюру по длинной дорожке и... оттолкнуться от этой реальности в бесконечное неизведанное. Мужчина стал про себя считать. Раз... Два... Три... Долларовая "трубочка" криво скользила по порошковой полоске, всасывая ее на ходу. Нос Вилли вмиг разразила сильная боль: микрокристаллы сжигали ему слизистую. Мужчина скривился от неприятного жжения в правой ноздре, казалось будто из носа вот-вот потечет алая кровь. Глаза слегка слезились; он продолжал делать резкие вдохи, сопровождающиеся мучительными болями. Спустя пару минут Вилли почувствовал как в его горле выпал неприятный горький осадок, словно он раскусил огромную таблетку от кашля. Горечь разрасталась по всему горлу, парализуя его, и заставляя мужчину все чаще глотать слюни, в попытке хоть немного нейтрализовать гадкий вкус. Удавалось с трудом. Джонсон почувствовал острую потребность в глотке воды, но исполнить свою прихоть не решился. "Я не слаб, я выдержу" - пронеслось у него в голове. Осадок со временем слабел: он переставал простирать свои ветви и постепенно утихал - но омерзительный аптечный привкус все-таки оставался. Ева быстренько "прикончила" свои две полоски: она спокойно сидела на стуле и громко вдыхала воздух, глаза ее слезились, а губы растягивались в улыбке. Вдруг Вилли почувствовал, что все изменилось. Боль в носу прошла, горечь из горла - тоже. Реальность исказилась до неузнаваемости! Воздух казался осязаемым, пространство представляло собой упругую ватную подушку, на которую так и хочется лечь, полностью отдавшись ей. Ноги сперва стали ватными, затем мужчина их просто перестал чувствовать. Легкие казались бездонными, Джонсон пытался вдохнуть как можно больше щекотливого воздуха в попытке наполнить их доверху, но оставалось еще много места в органе. С каждым вдохом Вилли чувствовал приятную пульсацию в грудной клетке, от этих ощущений ему хотелось стонать. Лицо расслабилось, морщины все расправились - лишь широкая непринужденная улыбка украшала физиономию мужчины. Состояние полного умиротворение укрыло толстенным одеялом все тело Джонсона и его рассудок, в том числе. Сейчас ему не хотелось беспокоиться, думать, тревожиться. Единственными его земными желаниям были наслаждение и тяга к прикосновениям и душевному разговору. Его темноволосая спутница чувствовала тоже самое. Ева раскинулась на стуле с расслабленной легкой улыбкой. Она еле слышно стонала: стоны были схожи на котячье мурлыканье. - Ваааау, - блаженным голосом пропела девушка и бросила неспешный взгляд на собеседника. Вилли что-то хмыкнул в ответ. - Ты это чувствуешь? Всё такое... такое... другое! Будто не из этой Земли... будто мы сами не отсюда. Не могу перестать восхищаться этим ощущением... каждый раз он... он... он... - ...словно первый. - Именно! Ева вальяжно "подплыла" к мужчине и нежно прикоснулась к его кисти. Кожа наощупь была совсем другой, в ней было больше детализации, больше шершавостей и ложбинок. Трогать ее хотелось без остановки. Вилли слегка дрогнул от пальцев девушки, любое ее прикосновение отзывалось в нем приятной щекоткой и разливающейся волной спокойствия. - Я хочу... хочу включить музыку.. как ты смотришь на это? - Включи... - И выпить! Ах, мне так хочется выпить, знал бы ты только, Вилли! - Его же собственное имя пронеслось эхом в голове - по всему телу образовались мурашки. Ева так же вальяжно "подплыла" к пыльному серому магнитофону, что стоял на деревянной тумбе. Пару раз клацнула по большим выпирающим кнопкам - и вот! - размеренные гитарные звуки заполонили всю комнату. Девушка закурила сигарету и принялась медленно танцевать. Ее движения были плавными, неспешными, наполненными неким спокойствием и умиротворением. Ева полностью отдалась музыке, она словно сливалась с ней воедино: бесконечно кружилась, разведя руки по разные стороны и выпуская изо рта редкие клубы сигаретного дыма. Когда солист запел, девушка не сдержалась и поддержала его пение своим. Спустя минуту она заметила, как завороженно мужчина глядел на нее, и плавными жестами стала зазывать его к себе. - Это Крис Айзек, я обожаю его! Ты слышал когда-то эту песню? Нет? Она замечательная! В ней он называет любовь к девушке злой игрой... сравнивая ее с чем-то разрушительным, деструктивным, неподвластным! Вилли приблизился к ней. Ева легко схватила его за руки и принялась подымать их то вверх, то вниз. Сделав большую затяжку дыма, она поднесла тлеющую сигарету к лицу Джонсона, и тот неловко сделал вдох. Затем девушка обвила его шею руками и взглянула прямо в его уставшие светло-серые глаза. Мужчина чувствовал, что окончательно теряет реальность под ее глубоким пронизывающим взглядом. - Хороша песня? - Да... даже очень. Вилли словил себя на мысли, что его очень раздражает расстоянии между его лицом и лицом обаятельной спутницы. Эта мысль все не давала покоя, проносилась в голове с бешеной скоростью и раздражала до невозможности. Но долго мужчина не сопротивлялся: он решил полностью довериться внутренним ощущениям и чувствам. Джонсон наклонил свой голову и с глупой улыбкой сделал небольшой шаг вперед, приближаясь к губам девушки... Ева опустила руки и, сделав крутой разворот, "поплыла" к магнитофону, слегка пританцовывая бедрами. - К черту музыку! Она мне надоела, тебе нет? Хочется тишины, - выключив магнитофон, девушка улеглась на кровати и томно прикрыла глаза, - присоединяйся! Она легко постучала ладонью по кровати, созывая собеседника. Этот жест был скорее похож, как для созыва собак, нежели людей, но Вилли на это не обратил внимания: он прилег рядом, а кровать, в свое время, тоненько пискнула и заметно просела под тяжестью его тела. - Ты убивал когда-нибудь человека? - Вдруг спросила девушка нежным и трепетным голосом. - Нет. А ты? - Вилли взглянул на ее лицо, оно было всё такое же прекрасное и молодое. На нем отражалась лишь пленяющая беззаботность, под тяжестью которой веки девушки слегка вздрагивали и опускались все ниже. Ева не спешила с ответом. Ее губы растянулись в загадочной улыбке. Перед глазами вдруг пронеслись блеклые вспышки - они неожиданно появлялись из ниоткуда и также неожиданно исчезали, оставляя за собой вязкий полупрозрачный туман. Большой синий бассейн... высокая брюнетка с конским хвостом... искаженное страхом лицо... кровавое пятно и неподвижное тело. - Знаешь, почему так много людей теряют голову от наркотиков? - Она внезапно перевела тему. - Почему столько зависимых? Если один раз попробуешь, то дороги назад уже не будет. Тебя всегда будет преследовать эта идея - "а что если попробовать еще раз?". И это нормально. Они дарят тебе то, чего бы ты никогда не достиг бы в трезвом состоянии. Ты теряешь рассудок, твое мироощущение меняется, компасы сбиваются - и наступает эйфория! Эйфория... чувство, которое почти недостижимо. Поэтому многие не могут остановиться, поэтому наркоманы не хотят бросать. Реальный мир кажется ничем в сравнении с тем миром, который ты ощущаешь под наркотиками... - Вранье, - резко выпалил Вилли. - Всегда есть дорога назад. Я не любитель наркотиков, это не мое. Мне нравится пить, быть пьяным в щи. Пить пиво, пить виски, пить водку, пить всё что угодно, где содержится спирт! К порошкам и таблеткам я равнодушен, меня не так сильно привлекает это эффект. - Тогда ты везунчик, Вильям Джонсон. Ева засмеялась, мужчина раздраженно хмыкнул. Еще около сорока минут они беседовали о каких-то несвязанных и нелогичных вещах; их разговор был более схож на обрывки фраз, теряющихся в пространстве. Когда же оба они умолкли, компаньоны вмиг провалились в сонную бездну, прижавшись ближе друг к другу. Ева делала аккуратные вдохи, выдавая еле заметный свист из носа, а Вилли громко храпел, заливая слюной подушку.