Не отец, но кто-то важный

      — Гедиз! Гедиз, я дома! Ты обещал отвести меня к подруге! Гедиз!       По дому раздаются торопливые шаги, слышится открытие и закрытие дверей, нервные вздохи и снова крик имени хозяина дома. Но почему он не отвечает?       — Неужели забыл? — девочка-подросток останавливается у большого зеркала в коридоре второго этажа и внимательно оглядывает свое отражение, прервав ни к чему не приводящий поиск.       Волосы собраны в дульку на голове, из которой выпадают несколько волнистых прядей. Несуразная фигура подростка, но ее это не особо беспокоит, голубые яркие глаза задумчиво скользят по отражению и внимательно смотрят на юбку выше колена. Сегодня опять приходил отец. Опять говорил о том, что она должна провести каникулы с ним и опять высказал свое мнение, которого никто не спрашивал, по поводу ее одежды.       Девочка нахмурилась еще сильнее и фыркнула на свое отражение, направившись на кухню, на которой не было ни домработницы, ни родителей.       — Где все? — задумчиво обронила подросток, доставая из холодильника сок и наливая в стакан, заодно автоматически обводя кухню взглядом, вспоминая, что у работников сегодня выходной.       Они живут здесь больше двух лет, переехав из особняка Ишиклы. Ни она, ни мама не настаивали, но Гедиз был не приклонен. Он хотел, чтобы они вчетвером с братом начали свою жизнь в своем доме, где мама была бы полноправной хозяйкой. Не то, чтобы бабушка Рефика ее как-то ущемляла, но все же, она была султаншей того дома. Как сам звал ее Гедиз.       Они не стали уезжать из города, решили остаться и жить вопреки всем разговорам и слухам. Девочка вспомнила, как впервые узнала о том, что мир, который она пыталась собрать по частям, соединяя родителей, рушился с очередным криком родного отца. Как мама пришла к ней в комнату, и в десятилетнем возрасте она узнала, что они больше не могут жить с отцом, который после неудач на работе и постоянных сомнений стал невыносим не только для мамы, но и для нее самой.       Сегодня она смотрит на себя и в свои четырнадцать может сказать точно, что хорошо, что тогда мама с отцом развелись, и мама попробовала впустить в жизнь кого-то лучше, чем ее собственный отец. Хотя, чего греха таить, она не сразу приняла Гедиза в качестве своего отчима.       Она любила его, с ним было легко и… и не душно, как с отцом. Но все же это была новая роль. Так было недолго. Пара месяцев, и уже к самой свадьбе девочка оттаяла и даже как-то попыталась назвать Гедиза папой. Тогда он почувствовал ее сомнение в том, что она действительно хочет его так называть, и они поговорили по душам.       — Мелек, послушай. Наши с тобой отношения неизменны, независимо от того, какие они у нас с твоей мамой. С первого дня, я хотел заботиться о тебе, как о родной дочери. Но, пожалуйста, не насилуй себя и не называй меня отцом только потому, что кто-то сказал, что так надо и это обязанность. Нет, не думай так. Ты не обязана. У тебя есть папа, который любит тебя и которого любишь ты. Я же всегда буду заботиться о тебе и не прошу за это плату, родная. Давай остановимся на просто «Гедизе»?       И она больше не называла его папой. Она тогда только недавно обрела настоящего, пусть и со своими пороками, но все же отца. Называть же так Гедиза было чем-то не естественным. Но все же он стал именно тем, кто не просто заботился и любил ее, как дочь, но и придал ей уверенности, воспитал в ней ту, что прямо смотрела в лицо неприятностям. Он был тем, кому она доверяла.       В памяти почему-то всплыл момент, который так четко расставляет по местам двоих самых важных мужчин в ее жизни — отца и Гедиза. Она тогда заканчивала пятый класс, и к ним почти под конец учебного года перевели новенького мальчика, Али, который по причине здоровья матери переехал в Муглу из Анкары, ближе к морю. Его посадили рядом с ней, и они довольно быстро подружились. Не ясно, были ли какие-то чувства у него или нее, но им было интересно друг с другом. Али рассказывал об Анкаре, Стамбуле, Каппадокии, а она о Европе. Они сидели во дворе школы и просто разговаривали, как вдруг рядом возник ее отец. Он никогда особо не был учтив и не обладал воспитанием, но после того, как мама вышла замуж за Гедиза, такое ощущение, что утратил даже толику благоразумия. Тогда он накричал на Али и Мелек, потащил девочку в машину и отчитывал еще по дороге, что нельзя так близко общаться с мальчиками, что она как-то позорится и вообще, этот странный пацан ей никто.       Как и учил Гедиз, Мелек не отказывалась от того, что считала правильным и отчитала отца в ответ за его поведение, которое было омерзительным по отношению к ее другу. Он тогда только фыркал и рычал. И ничего не понял, да она и не рассчитывала. На следующий день сама извинилась за его поведение перед Али.       Через несколько дней в школу пришел Гедиз. Стоит ли говорить, что своим появлением Гедиз Ишиклы приковывал взгляды старшеклассниц (о чем она сообщила и маме, кстати) каждый раз приходя в школу? Если от папы все шарахались, то на Гедиза залипали. Иногда это раздражало Мелек, потому что девочки из старших классов пытались подружиться с ней только потому, что он муж ее мамы. Глупые, рассчитывали на каплю его внимания, если они придут к ним домой. Ах, если бы они хоть на мгновение понимали, что он не сводит глаз с мамы, то не пытались бы даже пробовать подкупить девочку. Да и вообще, это аморально! Школьницы, а ведут себя… не важно, в общем.       Так вот, через несколько дней Гедиз приехал в школу, чтобы обсудить какие-то дела с директором (он был одним из членов родительского комитета школы, в которую семья Ишиклы вложила изрядное количество средств на гранды), а заодно забрать девочку после уроков. Они вновь сидели на заднем дворе с Али, а увидев Гедиза, Мелек начала немного переживать, памятуя, что случилось, когда папа увидел их вместе и как повел себя. Но Гедиз абсолютно другой. Увидев их двоих на скамейке, с улыбкой попрощался с директором и направился в их сторону. Подойдя, снял очки, поздоровался, отпустил пару шуток с Али и… и все. Никаких тасканий, никакого огрызания. Он даже не обратил внимания, что друг мужского пола, только загадочно улыбался.       — Почему ты смеешься, Гедиз? — садясь на заднее сиденье машины, обращалась к нему девочка, немного надувшись. Для приличия.       — Нельзя, госпожа? Просто радуюсь, что у тебя появился отличный друг. Скажи, если тебя в какой-то день не надо встречать, ок? — недоуменно смотрит на обернувшегося мужчину. — Вдруг, Али захочет проводить тебя и понести твой портфель, — фыркает и смущается, а Гедиз продолжает, подмигнув ей. — Можешь положить в этот день побольше книг, чтобы жизнь ему медом не казалась.       Да. Оба любят Мелек. Но какие же они разные! Любовь папы душит, ограничивает, не дает продохнуть. А любовь Гедиза помогает расти, учит любви и честности, уважению и порядочности.       Они с мамой столько страдали в свое время, что сейчас обе достойны счастья. И Мелек знает, что мама счастлива. Она так долго плакала, так мучилась и помогал ей преодолеть, найти себя только один человек, которого со временем она поняла, что любит.       «Любовь, рожденная из дружбы, самая крепкая и самая легендарная»       Как-то эти слова сказала мама, и Мелек верила в это, потому что пример таких чувств перед глазами.       Слышит, как открывается входная дверь и спешит поставить пустой стакан в посудомойку. Выбегает навстречу Гедизу и укоризненно смотрит на него.       — Простите госпожа, но Рефика султан захотела увидеть внука, а ваша мама потеряла ключи от машины. Оба, — закатывая глаза, оправдывается Гедиз, видя обиженный взгляд подростка. Проходя мимо, целует в щеку и большим пальцем разглаживает морщинку между бровями. — Если я сейчас быстро перехвачу бутербродом и буду готов отвезти тебя в любую точку Муглы, ты простишь меня, принцесса?       И ни слова про короткую юбку. Все же, Гедиз — лучшее, что с ними случилось.