«Не будет возведен надо мной курган, пока себя я не покрою славой»

      Это был плохой год. Холодный и голодный. Холодное и короткое лето не принесло должного урожая. В лесах почти не было грибов. Только ягоды и кедровые орехи. В начале октября неожиданно грянул мороз который сковал льдом море и реки, лишив рыбаков возможности выйти в море. Дичь, словно почуяв заранее это, ушла вглубь лесов и попряталась по берлогам, что лишило охотников добычи Я пытался обеспечить свою семью всем необходимым. В начале декабря Мэрит должна была разрешиться от бремени. Это было очень важным событием. Таким же важным, как и наша с ней встреча. Мы встретились с ней в тот же год, когда Стирбьорн решил женить Сигурда на девушке враждебного клана. Сигурд тогда сказал мне, что я тоже должен это сделать:       — Смотри как много прекрасных женщин. Выбери на пиру ту, которая придется тебе по нраву.       Я был с ним согласен. В Формбурге было много прекрасных дев. Как местных, так и приплывших на свадьбу Сигурда и Рандви. Мэрит была местной. Я давно к ней присматривался. На пиру я сделал первый шаг. Мы пили, веселились, а потом я предложил ей возлечь со мной. Она не отказала мне и в начале лета, которое было таким же теплым, как и ее губы, я взял ее в жены.       В конце того же лета я должен был плыть со своей дружиной в очередной набег на Кьётви Жестокого. Все было готово, но случилось то, что случилось. Мэрит забеременела и попросила меня остаться. Это был плохой год. Кроме меня о ней никто бы не смог позаботиться. Оставить ее одну — обречь ее и нашего с ней не рожденного ребенка на верную смерть — было бы очень жестоко с моей стороны. Я остался.       Суровая зима накрыла Формбург своим белым саваном. В нашем доме было тепло. Я заготовил много дров, так что очаг наш никогда не остывал. Моей жене всегда было тепло. Однако с едой была проблема. Она заканчивалась. Я был слишком горд, чтобы жить в большом доме вместе с семьей ярла. Невзирая на то, что все считали меня сыном Стирбьорна, я все равно считал себя в их семье чужим. Мне было все равно где спать. Однако Мэрит я хотел обеспечить всем необходимым. Поэтому я построил дом немного в стороне от Формбурга. Это был небольшой, но уютный дом, где всегда было тепло от очага и улыбки Мэрит. Сразу за домом была тропа в лес.       Моей жене и ребенку нужна была еда. Как и мне. Все, что я мог — это отправиться на охоту. Я бродил по лесу весь день, но не подстрелил даже белки. Я замерз так, что вернувшись домой, долго отогревался возле очага.       — Все хорошо. Не получилось сегодня, получится завтра, — утешила меня Мэрит. Мы сидели возле жаркого очага, и она заплетала мне волосы. В свете огня ее глаза были полны надежды и веры в меня.       — В завтрашний день смело смотрю я. Знаю одно, ждешь меня ты и твоя любовь.       — Наша любовь, — поправила она меня, беря мою руку и прижимая ее к своему животу.       Он стал заметно больше. Не только она чувствовала под сердцем нашего ребенка, но и я, когда прижимал руку.       — Ложись, — велела она.       Я снял меховые сапоги и забрался под одеяло, сделанное из волчьих шкур. Мэрит сняла с себя теплую накидку, оставшись лишь в ситцевом платье с коротким рукавом, в котором обычно спала.       Я прикрыл глаза рукой. Жена забралась под одеяло, но не легла рядом, как полагается для сна, а задрав выше бедер свое платье, уселась на меня сверху. Ее ловкие руки стали развязывать на мне вздешки на поясе портов. Я отнял руки с глаз и положил ей на обнаженные колени. Ее кожа была прохладной и гладкой.       — Это не повредит ребенку? — спросил я, чувствуя руки жены на своей плоти. Первые месяцы нашего брака мы провели пьяными и счастливыми, находясь в постели или в лесу. Травяная постель было ничуть не хуже, чем постель, где мы сейчас спим. В общем-то нам было все равно где и когда. Мы были женаты. После того как Мэрит понесла, предаваться страсти стало как-то неудобно. Я испытывал страх причинить своего ребенку боль. Потолковав с бывалыми отцами из своей дружины, я успокоился, но был все равно нежен с женой.       Мэрит в ответ лишь хмыкнула. Наша любовь ему не повредит. Мы будем аккуратны. Я буду аккуратен. Мэрит склонилась к моему лицу. Ее расплетенные волосы упали мне на лицо. Я жадно поцеловал ее. Мои руки проникли под ее платье. По ее теплой коже я вел туда, где билось два сердца, ее и нашего ребенка. Ее груди стала больше из-за беременности. Иногда из больших темно-розовых сосков сочилось молоко.       Моя плоть стала тверже, а плоть Мэрит сделалась скользкой от возбуждения, что ею овладело. Боги даровали нам невероятный дар любви, который ни я, ни Мэрит не променяли бы ни на какие другие богатства мира. Быть единым целым с женщиной, которую любишь, ощущать всем своим существом этот дар и наслаждаться им — это дорогого стоит. Еще это придавало сил, но и лишало их одновременно. Возможно, этого добивалась Мэрит. Придать мне сил.       Нож зимы остер, перлы неба усыпали землю. Снежная буря длилась три дня. Мэрит просила поберечься, и я никуда не уходил. Наш дом замело по самую крышу. Но как только снег прекратил идти, я схватил лук и отправился в лес. Голод гнал меня не хуже волка. Когда началось смеркаться мой колчан был все еще полон стрел.       Стоя на поваленном стволе сосны, я всматривался в Формбург, где зажигались огни костров, где над очагами жарились рыба и мясо. Сняв капюшон с головы, я снял серебряное кольцо с косы, которую мне сегодня утром заплела Мэрит. Серебро было раньше кубком, которое я несколько лет назад привез с набега. Естественно, кубок был переплавлен. Этого должно хватить, чтобы купить у охотников и рыбаков что-нибудь. Я не мог вернуться с пустыми руками к своей жене. Если я вернусь с пустыми руками, то это покажет насколько я плохой охотник. Себе я это уже доказал.       В прежние времена улицы Формбурга кипели жизнью. С приходом холодов на улицу выходили только самые отчаянные и смелые. Вроде меня. И Гуннара, кузнеца. Но, вполне вероятно, Гуннар просто уходил из дома своей новой девы сердца. Увидев меня, он улыбнулся, впрочем, как и я. Я был рад видеть старого друга.       — Эйвор, Брат волка. Рад видеть. Что заставило тебя покинуть теплый дом и жену?       — И я рад тебя видеть, Гуннар. Хотел бы узнать последние новости, — я решил не говорить, что привело меня сюда.       — Какие могут быть новости. Никаких, — развел руки Гуннар как бы показывая, что зима на дворе, и вся жизнь остановилась. — Пойдем, угощу тебя элем. Согреешься. А то вид у тебя такой, словно ты побывал в самом Хельхейме.       — Skol, — поднял кубок с элем Гуннар. В его кузне, как и в доме, было тепло. От овец, которых он держал дома зимой, немного пахло свежим навозом, но то были приятные запахи тепла.       — Чтобы скорее закончились эти проклятые холода! Лови. — бросил он мне яблоко, которое лежало на столе.       Я поймал и сделал долгий глоток эля. Нутро сразу же обдало жаром крепкого хмельного напитка. Я посмотрел на яблоко в своей руке. Немного сморщенное, не гнилое. Я потер его о край шубы и откусил половину.       Я пробыл у Гуннара недолго. Не выказывал беспокойства что тороплюсь уйти. Услышал достаточно новостей, чтобы понять, что происходит в городе. Рыбаки вот уже неделю не выходили в море. Ярл Стирбьорн отдал приказ открыть запасы зерна. Сигурд и Рандви раздавали на входе в длинный дом ярла всем нуждающимся по ковшу пшеницы и по ковшу ячменя. Охотники должны были уже вернуться. Дичь ушла вглубь леса, поэтому им приходилось жить в охотничьих домиках по несколько дней.       Я понял, что лучше всего наведаться к охотникам. Проходя мимо домов, я чувствовал запах хлеба. От этого рот наполнялся слюной, а в животе протяжно урчало.       К Мэрит я вернулся не с пустыми руками. Когда вошел, то понял, что она не одна. В нашем доме была гостья. Этой гостьей была Свала, вёльва. Это было странно. Мэрит и Свала сидели возле очага. Мэрит была бледна и явно чем-то огорчена. Улыбка чуть тронула ее уста, когда наши глаза встретились. Свала быстро ушла, а Мэрит так и не сказала, чем был обусловлен ее визит. Я посчитал, что это ее дело. Может вёльва приходила поговорить о беременности. Осмотреть мою жену. Ни о чем плохом говорить не хотелось. Мэрит полностью погрузилась в приготовление еды, а я проверил состояние лука и стрел.       Еда полностью утолила наш с Мэрит голод, который довлел над нами несколько дней. Я быстро уснул, утомленный этим днем и сытной едой.       Мне снился сон. Очень странный сон, в котором я был бессилен. Словно я был мертв, но в то же время жив. Что я лежал под небом в чужом краю. Через меня текло само время. Время сдирало с меня плоть и обнажало кости. Затем пришли люди, чьих лиц я не мог разглядеть. Они приходили, осматривали меня и уходили. А затем я увидел их, валькирий, которые протягивали мне руки и звали за собой. Но не в Вальгаллу, а прочь из края, где я был чужим. Это было еще более странное место, где на меня несся черный, покрытый металлом и слепящий глаза чудовище, с которым я столкнулся и испытал ужасную боль, из-за чего мое тело онемело и похолодело от кончиков пальцев ног до кончиков волос. Последнее, что я увидел, это реку, дерево и стоящую под ним девушку. Она грустно улыбалась и говорила, что все это повторяется.       Я проснулся, и пробуждение мое было не самым легким. Холод во сне, что сковал меня, перенесся в явь. Очаг в доме погас, и в нашем доме стало так холодно, что мороз покрыл все инеем. Руки и ноги одеревенели и не хотели слушаться. Холод проник в саму душу. Это был страх. Страх того, что рядом лежит замерзшая Мэрит. Так и было. Она была белая и безмолвная. Иней был на ее ресницах. Губы были синие словно у мертвеца. Я попытался ее согреть, моля Хель помиловать мою жену и мое еще не рожденное дитя.       — Эйвор, — тихо пробормотала Мэрит, делая тихий еле слышимый вздох. Я укрыл ее всем чем было и принялся разводить огонь в очаге. Все поленья прогорели. Стоял ясный, но морозный день. Огонь погас еще на восходе, а мы спали таким крепким сном, что проспали до середины дня.       Весь остаток дня и ночи я не отходил от своей жены. Согревал ее и давал горячий настой трав, дабы она не заболела.       Опасность миновала, так казалось мне. Я уходил, чтобы возвратиться домой к своей жене. Однажды мне удалось даже подстрелить в лесу лося. Еды хватало, но я заметил, что Мэрит стало мало есть или отказываться вовсе от еды.       Время шло и в конце ноября, когда погода была ясной и не такой холодной как обычно, рано утром у нее отошли воды.       Одев Мэрит потеплей, я повел ее в большой дом. Пусть был не близкий, но она смогла его преодолеть. Я впервые увидел Сигурда и Рандви за несколько месяцев. Брат был мне рад, как и его жена. Рандви сразу повела мою жену в отдельную комнату, распорядившись чтобы ее рабыни приготовили все необходимое.       — Чудесный день, брат! Хильда тоже рожает.       Хильда была четвертой женой ярла. Бывшая рабыня. Не важно кого она произведет на свет. Сигурд являлся главным наследником ярла Стирбьорна.       — А ты чем порадуешь?       — Садись, — указал он мне на скамью. — Эй, эля моему брату и еды, — приказала Сигурд рабыне у очага, где на вертеле был насажан поросенок. — Вот уже несколько месяцев я планирую свой поход. Как только сойдет лед, я тронусь в путь. Поплывешь со мной?       — Куда? — спросил я.       Рабыня поставила передо мной тарелку с кусками свинины и картофелем, а также кубок с элем.       — На Русь.       — На Русь? — закашлялся я.       — Ладога, брат. Поговаривают, что это необыкновенный край. Дальше по Волге до Киева. Это прекрасный город. Но это не предел моих желаний. Я хочу многое увидеть. Многое повидать. Ты готов отправиться со мной?       Это было интересное предложение. Сигурд, как и я, всегда мечтал обрести славу в странствиях. Однако сейчас, когда моя жизнь может измениться, я думал немного о другом. Я не хотел покидать Мэрит так на долго. К тому же у меня осталось незаконченное дело. Я должен найти Кьётви и убить его. Не хочу, чтобы мой сын или дочь гонялись за ним так же как и я. Я хотел это сказать, но подошел сам ярл. На лице была тревога и она мне была ясна.       — Отец, тебя стоит уже поздравлять?       — Нет, еще рано, — остановил Сигурда его отец от желания поднять кубок с элем. — Эйвор, рад тебя видеть.       — Я тоже. Добрый знак я вижу в этом. Может, поделитесь немного своей мудростью. Каково это быть отцом? Что нужно сделать в первую очередь?       — Быть отцом — это большая ответственность. Когда родился Сигурд… я заплакал, — ответил Стирбьорн. — А потом напился. Я пробыл рядом с Ингер несколько часов. Она сжимала мою руку так, что чуть ее не сломала. Так что не советую держать рожающую женщину за руку. Но ты всегда можешь быть рядом и поддержать ее своим присутствием.       Я отправился к Мэрит как только утолил жажду и голод. В комнате горел очаг и было очень жарко. Пахло травами, кровью и потом. Тут была Свала и ее дочь Валка. А также несколько других женщин, которые помогали двум роженицам разрешиться от бремени. Жене Стирбьорна и моей Мэрит. Однако Мэрит лежала без движения на боку. Рядом находилась только Рандви. Увидев меня, жена Сигурда приветливо улыбнулась. Она встала и подошла ко мне.       — Время еще не пришло. Нужно подождать. Хочешь остаться?       Я отрицательно мотнул головой. Роды женщины, пусть и хорошо знакомой, просто заставляли мои волосы на голове шевелиться.       — Все хорошо, Эйвор. Я останусь тут и буду с Мэрит, — понимающе сказала Рандви.       — Благодарю тебя. — ответил я и ушел.       Несколько часов потребовалось Хильде, чтобы родить. Даже в большом зале были слышны ее крики, а затем плач ребенка. Его быстро успокоили и показали отцу, брату и другим детям ярла. Это было радостное событие. Только не для меня и не для моей жены. Я слышал ее крики, которые продолжались несколько часов. Они были не такими как прошлые. В них была боль. Просто боль. Потом Мэрит затихла, и повисла тишина. Я ждал как и другие плач только что родившегося ребенка, но все было тихо. Из комнаты появилась обеспокоенная Рандви и передала мне не самое лучшие вести. Ребенок не хочет выходить. Мэрит слаба, чтобы родить самостоятельно. У нее открылось сильное кровотечение. Она может умереть, как и дитя. Чтобы я не решил, женщины сделают все, что могут. Мне оставалось только молиться Фрейе.       Очаг давно погас, а паутина оплела углы дома. С приходом весны я возвратился в свой дом, чтобы забрать лук и топор. Завтра с первыми лучами солнца я и моя дружина покидаем Формбург чтобы найти Кьётви. Это решение было принято быстро. Сигурд далеко, а Стирбьорн слишком занят, чтобы остановить меня. Я знаю, что приемный отец этого не одобрит. Мы говорили об этом не единожды.       На ложе я нашел ленту, которой завязывала свои волосы Мэрит. Тут было много ее вещей и украшений. Я почувствовал едва уловимый запах Мэрит на этой вещице, и это пробудило мои воспоминания. Не самые лучшие. Эта зима забрала ее у меня, как и моего ребенка. С ними во мне как будто что-то умерло. Я оставил ленту в доме, зажег факел и бросил его в дом. Поправив лук за спиной, я отправился прочь от горящего дома к своей судьбе.