Без вести

      «Помню, как стучали колёса. Помню, как приехали в город. Шёл куда-то, с кем-то говорил. Крик помню… — Артемий моргнул, прогоняя искры перед глазами и принялся медленно подниматься на ноги. Всё тело болело так, будто по нему пробежалось стадо быков, а в голове гудело до тошноты, — дальше — не помню.»       Гаруспик огляделся. Слева — лес, справа — пригорок, на которые обычно клали железнодорожные пути. Высоченный такой, будто бы самого Бураха уменьшили до размеров щебня. И небо чёрное-чёрное.       «Видать, отсюда я и свалился. Ещё повезло, что жив остался.» — происходящее напоминало сон: всего вокруг было так мало и оно было такое одинаковое, что теряло всякое подобие реальности.       Попытка забраться на гору не увенчалась успехом. Вторая — тоже, как и все последующие. Понимая, что нет смысла тратить силы напрасно, Бурах медленно направился в лес.       Недолго плутая между одинаковых деревьев, гаруспик увидел огонёк где-то в кустах и спустя минуту вышел к большому старому дому. Он выглядел заброшенным и огни уже не горели — выходит, почудилось?       Артемий — не разворачиваться же, раз пришёл — подошёл ближе и замер в незакрытых дверях.       Глаза уже достаточно привыкли к темноте, чтобы различать детали силуэтов. По комнате бегал туда-сюда невысокий сгорбленный человек неопределённых лет в длинной ночной рубашке.       «Что за чертовщина?» — подумал Бурах, разглядывая помещение, в котором оказался. Низкий потолок, до которого он почти доставал головой, странно расставленные по стенам вещи, часть из которых была какой-то ненастоящей и будто нарисованной. Но самое странное — звуки, доносящиеся будто бы из пустоты, или как если бы звучали непосредственно в голове Бураха. Крайне странное место.       Наконец-то Артемия заметили.       — Тебя не существует, — твёрдо произнёс жилец и потянулся к лампочке. Та, после пары нехитрых манипуляций, загорелась под подозрительные постукивания и шепот, не принадлежавший жильцу. Странный человек уставился на Артемия так, будто бы увидел привидение. Артемий — на странного человека, — ты кто такой? Ты почему не исчезаешь?       — Артемий, сын Исидора Бураха, — представился гаруспик. При жизни его отец был известен на всю округу, потому как был единственным врачом, значит возможно это могло что-то сказать хозяину дома. Судя по тому, что прикинул Артемий, он сейчас находился не так уж и далеко от города на Горхоне, — меня выбросили из поезда на перегоне, — свои же слова звучали как бред. Странная, очень странная ситуация.       — Артемий? — жилец пару раз моргнул и нервно обернулся, — ну проходи. Будешь гостем. Я боюсь только невидимок, а ты вроде… Материальный, — жилец в мгновении оказался рядом с недоумевающим Бурахом и ощупал его руку, — да, материальный. Ничего личного, я — миролог и просто обязан ничего не принимать на веру.       — Учёный? Да мы почти коллеги, — конечно, в голове роились вопросы, но, раз уж появление ночного гостя для жильца не было чем-то из ряда вон выходящим, следовало подыграть.       — Садись за стол, будем чай пить, — жилец поправил шарф и кивнул на чайник. Артемия вдруг посетило стойкое чувство дежавю: так с ним пытались играть местные дети.       Пока жилец суетился, доставая чашки, блюдца и печенье, Артемий пытался детальнее оглядеться. На мгновения прикрыв глаза, а затем снова открыв их, он увидел большие часы у дверного косяка, которых там раньше не было, а наверху послышался скрип, как будто кто-то двигал кровать на колёсиках.       — Мой родной дом называли «молчащим», — усмехнулся Артемий, — а этот, похоже, «говорящий». У тебя тут мыши что ли? Как я пришёл — всё что-то по углам скребётся.       — Тебе просто кажется, — пробормотал жилец, садясь напротив гостя за стол, — этого ничего нет. Просто воображение.       Бурах с недоверием посмотрел на хозяина дома и вдруг, зачем-то обернувшись на противоположную стену, увидел болезненно выглядящую девочку с опухшим лицом. Она сидела под подоконником, постанывала и раскачивалась туда-сюда. У Артемия в мгновение ёкнуло сердце: неужели песочная язва добралась и сюда? А если не она, то какая-то другая зараза?..       — Это Дашенька, — пояснил жилец, заметив беспокойство своего гостя. Не смотри на неё, — он прихлебнул чаю и нервно бросил взгляд в тёмный угол, — да и кроме тебя тут гостей хватает.       — И где ты их прячешь? — не к месту съязвил Бурах, но его собеседник только отмахнулся.       Ещё с десяток минут они сидели молча, вслушиваясь в тиканье часов и думая каждый о своём.       — А тебе отец напоследок Дневник отдал? — спросил вдруг жилец.       — Какой Дневник? — отчего-то Бураха смутила не та часть вопроса, где фигурировала констатация факта того, что его отец мёртв, а та, что про дневник. У Исидора было много записей и разных рецептов, были и письма, ещё те, пожелтевшие и готовые рассыпаться при малейшим прикосновении, которые остались от матери, но Дневника, ещё и с большой буквы, не было.       За окном начинало рассветать. Ничего не объясняя, жилец вскочил со своего места и, что-то забавно пробормотав, бросился к дверям. Обход. Он забыл про обход.       «Если человек не верит — ему не страшно, — подумал Бурах, чуть шокированным взглядом провожая радушно принявшего его хозяина, — но если делать вид, что чего-то не существует — оно не исчезнет. Особенно когда счёт идёт на секунды.»       Успев заскучать, Артемий ещё раз оглядел комнату и вдруг обнаружил на полу листок, очевидно вырванный из какой-то толстой тетради.       «Так вот откуда дети брали эти игры! — Бурах покачал головой, с изумлением изучая написанное, — Но как они узнали? Почему я не видел этого человека раньше?» — перевернув лист, Артемий увидел странные символы, которыми обычно помечали карты, схему звездного неба и пару математических формул.       — Вижу, ты понял, что такое Дневник, — жилец появился перед гаруспиком будто бы из ниоткуда, — мы, мирологи, записываем все закономерности, которые только обнаруживаем. Однажды мы всё приведём в единую систему и поймём, как устроена Вселенная! — ворчливый тон жильца сменился на робко-вдохновленный. Только далёкая абстрактная цель помогала ему не сойти с ума окончательно, — это только кажется детской игрой, всё куда сложнее. Я потратил ни один год, чтобы вывести закономерности! — он даже, казалось, заулыбался, — можешь оставить себе, если хочешь. Я помню часть своих записей наизусть, а сейчас пытаюсь найти то, что писал не я. Кто-то украл мой дневник. Поэтому я и спрашивал, не пропадал ли твой.       Сложно было скрывать, насколько было неуютно здесь. Уже и самому Артемию начало казаться, что в углу стоит призрак Данковского, а где-то на чердаке воет Чума. С минуту они с жильцом просто смотрели друг другу в глаза, пытаясь осознать, что происходит.       — Ну ладно, пора мне. Спасибо за угощение, — произнёс наконец-то Бурах как мог только в сложившейся ситуации дружелюбно и встал из-за стола. Пора было уходить — он чувствовал.       — Куда ты пойдёшь? — пробормотал жилец, — Ночь уже. Нет там ничего.       — Как это «нет ничего»? — нахмурился Артемий, касаясь дверной ручки, — я помню, как от рельсов шел, а там и до станции недалеко.       Странный человек уставился на своего гостя и пару раз моргнул глазами-блюдцами.       — Ты что, глупый?       — С чего это? — гаруспик повернулся к жильцу и скрестил руки на груди.       — Как раз с того, что такие вопросы задаешь, — проворчал миролог. Его начинал раздражать этот диалог и то, что его гость не понимал очевидных вещей.       — Всё никак не спрошу, сколько не сидим здесь… Ты сам кто такой будешь?       — Я — жилец. А вот ты, кажется, уже нет.