Jimin with love

Кто-то когда-то говорил, что с близнецами Пак лучше не связываться. Ты отдаленно слышала, что Чимин и Тэмин — ненормальные во всех смыслах этого слова. Два воплощения одного греха, имя которому Похоть, сыновья самого Асмодея, человеческая оболочка разврата и просто пучина всего самого грязного, куда все же тебя затянуло. Они нашли подход к тебе, смогли разрушить невидимую стену, созданную на основе чужих слухов, еще на первых встречах. Чимин был вежлив, его брат — учтив. Они не напирали сразу, не склоняли к непотребному напрямую, не бились об стену, а делали подкоп. Хитрые, но при этом с уважением и пониманием относились к тебе. Это ужасно, что в ваше время это стало чем-то редким, когда мужчина может выслушать, принять твою точку зрения, не считать тебя вещью или глупой только из-за вторичных половых признаков, но именно это позволило тебе им довериться, а им помогло расположить к себе. Это было рискованно, ты боялась таких отношений, но Чимин с Тэмином смогли убедить, что нет в этом ничего зазорного, если любовь разделится на три человека. В них было столько страсти, столько желания подарить внимание и заботу, что тебе становилось неловко. Казалось, что их слишком много, слишком много рук, стискивающих тонкую талию, слишком много губ, целующих острые ключицы, слишком много глаз, смотрящих с обожанием. Чимин целовал тягуче, смакуя каждый миллиметр кожи, с наслаждением вдыхая дурманящий аромат, когда его брат любил оставлять слишком много засосов на груди, хватаясь за тебя так, словно ты готова была исчезнуть в любую секунду. Старший обнимал бедра, ласкался о них щекой и смотрел преданно, с диким блеском в глазах, когда Тэмин касался грудей, сжимал ощутимо и припадал ртом к соску. Но оба Пака еще не заходили дальше ласкания твоего тела, боясь смутить или напугать. Ты знала, что эти близнецы — любовники, что было самым ненормальным в ваших отношениях. Даже думала о том, зачем им ты, если они прекрасно дополняют друг друга, делятся между собой этой дикой любовью, что лилась через края. Им было хорошо вместе, они не приставали, не просили переспать с ними вместе, будто просто забавлялись. Это пугало и злило одновременно. Ты знала, на что подписывалась, когда в баре приняла предложение Тэмина прогуляться вместе. Знала, что одними только поцелуями в квартире близнецов ни старший, ни младший не насытятся. Они обязательно, в любом исходе событий, захотели бы продолжить это непотребство, то, что в народе презирают, считают больным, неадекватным. И при этом ты не могла возмущаться, ведь самолично ответила положительно, когда Чимин заговорил о вас троих, как о чем-то едином. Ты не имела права противостоять тому, что происходило между близнецами, почему решилась узнать про это побольше. — Тебе видно? — Чимина забавляло все, что происходило в их комнате. Он сидел на младшем, когда ты умостилась на край кровати, убеждая себя в том, что для вас это не должно быть таким смущающим, раз вы и так перешли черту дозволенного. Тэмин смотрел на тебя безотрывно, показушно шлепнул по массивным бедрам брата и закусил губу. Для них это было таким же интересным опытом, как и для тебя, совсем не готовой морально, но упрямо утверждающей обратное. Ты смущалась, тебе было стыдно, и это легко можно было понять, стоило Чимину опуститься и впиться в губы парня. Ты ахнула, вздрогнула, рефлекторно подавшись вперед. Видела, как Тэмин зарывается в светлые волосы, тянет на себя, валит полностью, но при этом не закрывает рукой, открывает самый лучший вид, где пухлые губы парней с жадностью жмутся друг к другу, а языки, влажные от слюны, мелькают меж них, блестят и привлекают неимоверно. Это странно, слишком непривычно видеть тех, кто трогал тебя, разморенными, желающими друг друга так же сильно, как хотели тебя. Вспоминать чужие пальцы на себе, что теперь касались тела напротив, лезли под футболку, цеплялись, мяли совсем привычно. Тебе казалось, что ты чувствуешь каждое их касание, будто братья вновь нежили тебя, ласкали грудь, сжимали бедра, дергали на себя, чтобы урвать поцелуй, вдохнуть тебя, упиться стонами. То, как Чимин елозил по паху близнеца. То, как ладони Тэмина сжимали ягодицы второго. То, как оба Пака вжимались друг в друга, терлись сквозь ткань одежды и дышали шумно от нарастающих чувств. Все это начинало сводить тебя, желать присоединиться, окончательно утонуть внутри обоих, с удовольствием захлебнуться в этом разврате. Тело просилось, внизу все пылало, в руках зудело от нужности касаний. Парни приняли слишком легко, ты будто с самого начала была между ними. Будто поцелуй этот делился на троих, будто было с самого первого вздоха три пары рук, будто сплелись в единый клубок змей, стоило пройти порог квартиры братьев. — Такая мокрая, — говорил Тэмин, изучая то, до чего ранее не доходили руки. — Вот так, малышка, — хвалил Чимин, ласково проводя рукой по твоим волосам. Тебе нравились касания младшего, нравилось делать приятно старшему. Это грязно, ужасно, но так возбуждающе принимать два члена в себя. Оттопыривать зад, чтобы Тэмин проникал совсем под иным углом. Открывать шире рот, чтобы член Чимина правильно ложился на язык. Они трахали до изнеможения, меняясь между собой, не забывая друг про друга. Каждый дарил свое внимание по-разному: Тэмин двигался быстро, четко, когда Чимин предпочитал плавные толчки и оттягивание удовольствия. Старший придушивал, младший целовался слишком долго. Один сводил запястья над головой, когда кусал шею, грудь, живот, а второй языком доводил тебя до оргазма. Тебе нравилось все самое извращенное, что творилось в головах близнецов. И уж точно не жалела, что познакомилась в тот вечер. Да, близнецы Пак — это те, с кем лучше не связываться. Но это остальным, ведь им больше никто не нужен. Только ты и они друг другу.