Галактика Чёрный глаз, пять мегапарсеков от Млечного пути система Сан-Туви, планета Зан-Рум материнский мир цивилизации хайттари
Верховный жрец мерил шагами зал медитаций и раздражённо щёлкал хвостом: новости не радовали. Зачистка сектора шла крайне медленно, и это выводило главу Тёмного совета из себя. К сожалению, от хайттов мало что зависело, ведь для достижения цели нужно было не просто уничтожить досадную помеху в виде остатков некогда могущественной цивилизации, нужно было очистить само пространство от планет. Если бы не это обстоятельство, цивилизация хайттари уже завершила бы начатую далёкими предками работу. Кольцо вокруг системы, в которой обосновалась жалкая горстка разумных, медленно сжималось, но флоты хайттов то и дело натыкались на всевозможные сюрпризы в виде минных полей и работающих в автономном режиме боевых орбитальных станций. Впрочем, потери личного состава Дар-Вона не волновали, гораздо больше его тревожили регулярно выходящие из строя звездолёты, многие из которых ремонту не подлежали. — Верховный, — голос Сан-Тима вывел жреца из мрачных раздумий. Он обернулся и посмотрел на своего ближайшего помощника. — Верховный, я получил отчёт пилотов дальней разведки. — И? — жрец опустил внутренние веки и издал негромкий, урчащий звук. — Цивилизация молодая, начавшая освоение дальнего космоса всего двести лет назад. Летать они более-менее научились, хоть и очень медленно, а вот воевать нет. Плазменное и лучевое оружие, а вершиной их военной мысли являются взрывные устройства на основе термоядерных реакций. Ведутся какие-то разработки, но такими темпами, что на них можно просто не обращать внимания. Постоянно уничтожают друг друга в междоусобных конфликтах, в основном за территорию, хотя в распоряжении — вся галактика. — Дикари, — пренебрежительно махнул рукой Дар-Вон. — Но что-то тебя всё-таки тревожит, раз ты настоял на проведении тщательной разведки? — Тревожит, Верховный, — Сан-Тим слегка поклонился. — Их очень много, они плодятся с какой-то невероятной для такой расы скоростью. Живородящие, вынашивание плода довольно длительное, взросление занимает минимум четверть жизни, но их больше пятидесяти миллиардов, и численность продолжает неуклонно расти. — Да, серьёзная цифра, — согласился Верховный жрец. — Более того, — Сан-Тим прикрыл обе пары век, словно собираясь с мыслями, — несколько их особей были замечены рядом с Целью, — последнее слово он произнёс с большой долей почтения. — Всего четверо, но, если пришли они, то вскоре могут прийти и другие. Союз двух цивилизаций может сильно осложнить нашу задачу. — Ты же сам говорил, что они не умеют воевать, — Дар-Вон слегка взмахнул хвостом, давая понять, что ждёт ответа. — Это так, Верховный, не умеют, — всевидящий ни капельки не смутился, — но, если посадить за орудие дрессированного хракса и показать, куда нажимать, он сможет вести огонь. — Я понял аналогию, — Верховный бросил быстрый взгляд на стоящий на пьедестале Конус. — Что ты предлагаешь? — Полную зачистку их сектора. — Внесёшь предложение на следующем заседании Тёмного совета, — произнёс Дар-Вон. — Что-то ещё? — Да, Верховный. — Говори. — На орбитальных верфях Зан-Ката, — всевидящий крепко зажмурил внутренние веки, — двое рабочих покончили с собой. Окрылённые сектора разрешения на уход из жизни не давали. — Вот как, — хвост жреца буквально заходил ходуном. — Какие меры были приняты? — Всю смену сняли с работы и отправили на передержку, — ответил Сан-Тим. — Инцидент можно считать исчерпанным, но тенденция не может не настораживать. Это уже двадцать первый и двадцать второй случаи несанкционированного ухода из жизни за последние два года. — Хорошо, — Дар-Вон внимательно посмотрел на своего помощника, — информация принята к размышлению. Можешь быть свободен. Сан-Тим поклонился и почти моментально исчез в туманной пелене арки.***
Галактика Млечный путь, рукав Ориона Европейская Демократия, планета Париж
Утром, когда я, ещё не до конца проснувшийся, вышел в комнату отдыха «Селены», папа сообщил, что деньги за коллекцию книг уже упали на счёт. Родитель пребывал в лёгкой печали, но быстро взял себя в руки. — Всё, что ни делается, всё к лучшему, — философски заметил он. Я покивал. Если честно, никогда не понимал смысла таких выражений. Что значит «всё, что ни делается, всё к лучшему»? То есть, если начать анализировать произошедшее с Предтечами с этой точки зрения, то выходит, что нашим инопланетным друзьям стало лучше, когда они где-то подцепили Хараа? Нет, если притянуть ситуацию за уши, то Предтечам, конечно, в каком-то смысле повезло: они познакомились с лучшими, хе-хе, представителями человечества, а контакт двух высокоразвитых рас — это всегда хорошо. Но я готов был голову дать на отсечение, что инопланетяне с огромным удовольствием отказались бы от знакомства с нами, если бы на другой чаше весов была возможность предотвратить пандемию. А наша ситуация с «Альтеррой»? Что тут хорошего? Мы стали изгоями, и для того, чтобы увидеть родителей, мне пришлось, как вору какому-то, проникать в обитаемую Галактику, используя технологии Предтечей. Ну, и кому от этого хорошо? «Альтерре»? Сильно сомневаюсь. Потеря боевого флота — не тот исход, на который они рассчитывали, когда начинали свой «крестовый поход» против «поборников вселенского зла». Получается, что все оказались в минусе: мы официально объявлены персонами нон-грата, а самая могущественная корпорация обитаемой Галактики осталась с голой жопой… в смысле, без своего кнута в виде боевого флота. Очнулся от невесёлых дум я только тогда, когда в нос ударил восхитительный запах яичницы с луком. — Ешьте, — строго приказала мама. — Утром надо обязательно плотно завтракать. Да кто бы возражал. Мы накинулись на еду, и следующие десять минут в комнате отдыха стояла тишина, нарушаемая лишь стуком вилок об тарелки. — Вкусно, — Нед довольно похлопал себя по животу. — Угум-с, — согласился я. Папа промолчал. Он снова уткнулся в свой КПК, на что мама неодобрительно покачала головой. — Ты готов? — спросил Нед и заговорщически улыбнулся. — Нет, — простонал я, — не готов. Как к этому вообще можно быть готовым? — Ребята, — немного рассеянно сказала мама, — надо слетать в город. — Зачем? — напрягся я. — За койками, — мама пожала плечами. — Я не стала заказывать с доставкой, да и куда? — А нельзя было заказать чертёж? — спросил папа, не отрываясь от дисплея. — Ну… — мама замялась. — Не сообразила. Да и не пользовались мы с тобой этой… новомодной фишкой. Чертежи, изготовители, сборщики… Проще заказать готовое кресло. — Вечером заберу, — успокоил родителей Нед, — всё равно полечу встречать Софию Светлову. — Там четыре штуки… на всякий случай, — предупредила мама, — а код сейчас скину. — Как-то всё суматошно, — пожаловался я, когда мы с Недом вышли в коридор. — Куда-то несёмся, торопимся, с кем-то связываемся. Голова кругом идёт. — Ничего, — расхохотался Нед, — вот прилетим на 4546В, там и отдохнёшь от мирской суеты. — Не отдохну, — вздохнул я, — война. Забыл? Глядя на коммуникатор, как на гремучую змею, я плюхнулся на койку и накрыл голову подушкой. Нед сорвал со стены висящий на ней пейзаж с ёлочками и березками и пребольно треснул меня по спине. — Робинсон, ты достал, — заявил он. — Хватит уже изображать великомученика, возьми себя в руки и займись делом. Пришлось последовать настоятельному совету друга.***
Во время разговора с родителями Свена я лишний раз убедился, что ни черта не разбираюсь в людях. Йохан Йоханссон был огромным светловолосым мужчиной, постаревшей копией сына, и его жена, Ингрид, смотрелась на фоне своего медведеподобного супруга истинной Дюймовочкой. Выглядели они… не комично, нет, но немного необычно. Отец Свена был серьёзен и спокоен, а мать время от времени позволяла себе лёгкие улыбки и смешки, даже несмотря на непростую жизненную ситуацию и странный звонок от «подозрительных личностей». Йохан, оказывается, был пилотом дальней разведки и находился на очень хорошем счету, Ингрид же сидела дома: сперва она воспитывала сына, а когда Свен вырос, долгое время не знала, чем себя занять. Йохан порой месяцами пропадал в космосе, поэтому Ингрид, будучи очень общительной и лёгкой на подъём, обзавелась подругами и открыла для себя волонтёрство. Она с удовольствием, на безвозмездной основе, работала в детских приютах, находя в этом смысл жизни. Когда супруг возвращался из очередного полёта, она тут же перевоплощалась в домохозяйку и любящую жену и всё время проводила рядом с мужем. Такой порядок вещей казался чете Йоханссонов незыблемым… ровно до тех пор, пока Свен не влюбился в совершенно неподходящую для него девушку. С этого момента жизнь семьи покатилась под откос. Йохана отправили в отставку, правда, пенсии не лишили, но высококлассный пилот, который жить не мог без космоса, медленно чах на глазах супруги. Ингрид тоже пришлось несладко: у неё отобрали возможность заниматься волонтёрством, а многочисленные подруги вдруг разом исчезли, и женщина оказалась в социальном вакууме. За последний год Йохан очень изменился: он перестал, наконец, тосковать по небу, и Ингрид немного успокоилась, но её супруг неожиданно ударился в… веру. Нет, он не стал религиозным фанатиком, не начал истово молиться и читать жене проповеди, но очень много времени проводил в небольшом соборе рядом с домом, общался с прихожанами и каждый совершённый поступок анализировал с точки зрения христианства. Ингрид опять оказалась в одиночестве, ибо была ярой атеисткой. Я даже предположить не мог, что именно религия сыграет важную роль в решении четы Йоханссонов. Мать нашего скандинава отнеслась к появлению «друзей» сына весьма настороженно. Она очень долго расспрашивала меня о жизни на 4546В, пыталась поймать на лжи и, я это отчётливо видел, очень боялась поверить в мой рассказ. Я вытащил из памяти практически все эпизоды с участием Свена, но недоверие из глаз Ингрид так и не пропало. Наверное, я хреновый рассказчик. В конце концов мне до зубовного скрежета надоел этот допрос. Я сухо сообщил чете Йоханссонов, что решение в любом случае остаётся за ними, но ждать мы никого не будем и улетим на 4546В, как только соберутся все желающие воссоединиться с детьми, мужьями и отцами. Сзади тяжело вздыхал Нед: он всеми силами помогал мне в нелёгкой беседе. Ингрид кивнула, и на её лице мне почудилось облегчение: наверное, она тоже устала от затянувшегося разговора. Неожиданно Йохан, за все три часа не проронивший ни слова, откашлялся и сообщил: — Мы вылетаем ближайшим рейсом. Я моментально выпал в осадок. — Йохан… — начала Ингрид, но её супруг властным жестом остановил собравшуюся было возразить женщину. — На всё воля божья, — пробасил он. — Господь даёт нам шанс увидеться с сыном, и было бы глупо от этого отказываться. Ты бы тоже это поняла, Ингрид, если бы не была так упряма в своём невежестве. — А Светлов всё время говорил, что религия — опиум для народа, — шепнул я Неду. — Если даже и опиум, — также шёпотом ответил друг, — то Йохан очень вовремя принял дозу. — Куда ехать из космопорта? — спросил Йоханссон-старший. — Никуда, — ответил я, — Нед вас встретит. Йохан окинул Неда внимательным взглядом, словно фотографируя, потом кивнул. — Завтра днём, — произнёс он. — Если билетов на ближайший рейс не будет, то мы сообщим… — Не надо, — торопливо сказал я. — Мы сами посмотрим расписание. — Как знаете, — пожал плечами Йоханссон-старший. — До встречи, — и он прервал связь. — Да уж, — протянул я. — Угу, — согласился Нед. Полдела было сделано, но я подозревал, что следующие «полдела» окажутся не в пример тяжелее, в первую очередь в моральном плане.***
Обед мы с Недом слопали с такой скоростью, что я даже не успел понять, что ел. Какой-то суп с мясом… или без мяса? А на второе… что-то ел точно, но вот что? Загадка… Папа, странно улыбаясь, сообщил, что аванс за дом получен, и мама уже успела приобрести некоторые чертежи. Мы стали счастливыми обладателями хорошей душевой, нормального сортира, навороченной кухни и довольно милой детской комнаты. В планах были рабочий кабинет (я, конечно, для вида похмыкал, но мысленно уже подбирал для него место), большая гостиная со стеклянным потолком (папа идею раскритиковал, но я авторитетно заявил, что это будет офигенно) и кое-какая мебель типа диванов, кресел и журнальных столиков. Теперь мама, ожидая поступления оставшейся суммы, с головой зарылась в рецепты: она отбирала простые в приготовлении, но вкусные и питательные блюда, которыми планировала кормить всё население 4546В, и, в первую очередь, единственного внука. Переварив обед, мы с Недом вернулись в мою каюту. Пришло время браться за оставшуюся половину дела…***
Жена и дочь Харриса жили на Пекине с тех самых пор, как несколько лет назад Дэвид был назначен капитаном экспериментального научного судна «Антей». Хелена, будучи отличным психологом, работала в одном из офисов «Альтерры», а дочь Холли училась в школе. Жизнь текла спокойно и размеренно, а потом капитан Харрис отказался выполнять приказ. Более того, он, выведя из строя двух охранников, сумел дезертировать и присоединиться к террористам, обосновавшимся на 4546В. Участие Дэвида в уничтожении флота «Альтерры» никак не афишировалось, так как о том, что же на самом деле произошло в рукаве Ариадны, догадывались единицы, имеющие отношение к сильным мира сего. Остальным благополучно скормили версию про инопланетный разум и беспримерный подвиг. Собственно, я бы сильно удивился, если бы узнал, что после всех выкрутасов Дэвида его жена и дочь живут прежней жизнью. Хелену, разумеется, уволили, и сейчас она работала с детьми из неблагополучных семей. Получала копейки, на на жизнь хватало. А вот у Холли дела обстояли намного хуже. Девочка сменила несколько школ, и везде была изгоем: хорошо, если всё ограничивалось обидными прозвищами, бойкотами и другими мелкими пакостями. Частенько доходило до рукоприкладства, и матери всё чаще и чаще приходилось применять свои навыки психолога, чтобы удержать дочь на краю пропасти. Но край этот был всё ближе и ближе, и Хелена начала приходить в отчаяние… Наш с Недом звонок стал для жены и дочери капитана той самой спасительной рукой, которую частенько протягивают в самый последний момент. Хелена призналась, что уже собиралась угнать какой-нибудь звездолёт и оправиться на нём к 4546В, на поиски супруга. На моё предложение миссис Харрис сразу же ответила согласием, и я понял, что женщина действительно на грани. Не из-за себя и даже не из-за мужа. Из-за дочери. И я, как отец, отлично её понимал. — Только… замялась Хелена, — на два билета нам не хватит… — Скажите номер счёта, — попросил я. — Деньги обязательно отдам, — заверила меня женщина, и я закивал головой, как китайский болванчик. Разумеется, отдаст, ведь на 4546В столько возможностей для заработка! — Холли! Холли, подойди, пожалуйста! Через пару минут в комнате появилась Холли, и я даже перепугался. Девушка, которой сейчас было шестнадцать, выглядела ужасно: бледная кожа, немытые, свисающие паклями волосы, морщины на лбу… А самым страшным был её потухший, безжизненный взгляд. — Здравствуйте, — прошелестела она, даже не посмотрев на нас с Недом. — Холли, мы завтра улетаем. — Куда? — спросила девушка, но было видно, что ей абсолютно всё равно. — Сперва на Париж, а потом… — Хелена замолчала. — А потом — к папе! — выпалил Нед. — Остроумно, — оценила Холли, развернулась и вышла из комнаты. Я отвесил приятелю смачный подзатыльник, у Хелены тоже, судя по всему, чесались руки. — Стукнете, когда прилетите, — пообещал я. Супруга Дэвида слабо улыбнулась. — Идите собирайтесь, — сказал я, — а Нед вас встретит. Билеты берите на ближайший рейс. Хелена кивнула, и я отключился. — Нед, ты идиот, или прикидываешься? К какому папе, а? Папа на Раане, и один хрен знает, когда он оттуда вернётся, и вернётся ли вообще. — Сдуру ляпнул, извини, — повинился приятель. — Когда там ближайший рейс прилетает? — Завтра днём, — ответил я. — Встретишь сразу и Йоханссонов и девчонок Харриса. — Так стыковочные шлюзы в разных концах космопорта, — возмутился Нед. — Ничего, жирок растрясёшь, — хихикнул я.***
— Понимаете, что получается? — горячился я, сидя над тарелкой с картофельным пюре. — «Альтерра» никого не преследует, не наказывает, и уж тем более не казнит, она просто ставит людей в невыносимые условия. У Светловой даже счёт не арестовали, но ещё год, и женщина оказалась бы на улице без средств к существованию. Она — дама интеллигентная, к бомжеванию не приспособленная, поэтому исход понятен. Нед усиленно закивал и взял ещё один бутерброд. — Райли, а ты почему не ешь? — строго спросила мама. — Остыло всё уже! — Успею, — отмахнулся я. — Теперь Йоханссоны. И тут всё внешне вполне пристойно, подумаешь, пилота лишили космоса, а активную Ингрид — подруг и хобби. Мелочи, правда? Йохан ударился в религию, а это тоже можно записать в плюсы — вера, она помогает. Но вот ведь в чём фишка… Через год-другой Йоханссон, скорее всего, окончательно съехал бы на почве религии… такие, как он, всегда всё делают обстоятельно и доводят любое начинание до логического конца. Ингрид осталась бы одна, а там… Красивая комбинация. А с Харрисами всё просто, только я не знаю, кто из них раньше бы рехнулся: Холли от школьной травли, или Хелена, глядя на дочь. Не так красиво, как с Йоханссонами, зато эффективно. Мам, пап, Нед… объясните, как так можно, а? Зачем такое издевательство? — я построил из остывшего картофельного пюре красивую башенку, украсил её куском котлеты и теперь любовался этим шедевром архитектуры. — Сынок, ты задаёшь такие вопросы, на которые нет ответов, — вздохнула мама. — Почему же нет? — возразил папа. — Ответ известен: безграничная власть, жадность и безразличие. — Одним словом, пидорасы, — подытожил Нед. — Я побежал, спасибо за ужин. — Койки не забудь, — прокричал я вслед другу.***
София Светлова оказалась приятной, интеллигентной женщиной, маминой ровесницей. Худенькая и невысокая, с густо приправленными сединой волосами, она недоверчиво оглядела комнату отдыха «Селены» и присела на краешек кресла. — Здравствуйте, — сказал я, садясь напротив. — Меня зовут Райли Робинсон, я друг Игоря. Это мои родители, Ричард и Мария, а с этим охламоном вы, наверное, уже познакомились. Нед улыбнулся и кивнул. Мама уже хлопотала, накрывая на стол, а София, смущаясь и почему-то постоянно извиняясь, попросила меня показать ей каюту сына. Я выполнил просьбу женщины и вернулся в комнату отдыха, понимая, что ей хочется побыть одной. — Как разместим гостей? — спросил папа, разглядывая привезённые койки. — Х-м-м, — я почесал в затылке. — Тут всё просто. В моей каюте будем жить мы с Недом, вы с мамой обоснуетесь в каюте Йоко. Родители Свена — в каюте сына, София и Урсула Возницки… если, конечно, приедет — аналогично, а дочь и жену Харриса мы поселим в каюте Санчез. Итого шесть кают и четыре койки — всего десять спальных мест. — Так и сделаем, — согласился отец. Вскоре к нам присоединилась София. Бледное лицо и красные глаза говорили о том, что она плакала, но потом взяла себя в руки и на людях старалась держаться спокойно. Мы поели, причём Светлова постоянно нахваливала хозяйку, от чего мама краснела и смущённо улыбалась, а я в лицах рассказывал про первое посещение пещеры Медузных грибов. В ход пошли фотографии и видеозаписи, и София вцепилась в мой КПК мёртвой хваткой. Она вглядывалась в лицо сына и что-то шептала, потом попросила скинуть ей все снимки, где есть Игорь, извинилась и быстро ушла к себе. — Истосковалось по сыну материнское сердце, — задумчиво сказал отец, а я почему-то покраснел.