Сон на пятницу

В Малой Вишере Нежинская сошла с поезда и в комнатке при зале ожидания встретилась с седоусым господином. Доложив о проведенных в Москве изысканиях, Нина обмолвилась, что встретила по дороге следователя Штольмана и его знакомую Анну Миронову. - Миронова… - пожевал губами Балясников, начальник Охранного отделения полиции Петербурга, которое одновременно подчинялось столичному градоначальнику и негласно конкурировало с Секретным отделом департамента. В глазах и складках тяжелого рта начальника охранки отражались властолюбие и жестокость. - Что-то я слышал про нее… Викарчук? Узколицый, похожий на хорька секретарь, сидевший у стены, доложил, не вставая: - Была известна пять лет назад как медиум. Ваш предшественник Варфоломеев хорошо о ней отзывался. Помогла в расследовании нескольких странных дел в Затонске Тверской губернии. По докладу нашего осведомителя на днях Штольман раскрыл дело о финансовых убытках лиц, близких к царской семье, при этом госпожа Миронова вновь общалась с потусторонним миром. Балясников усмехнулся. - Викарчук, когда ты все это узнал? - По докладу - только что. Связи-с, Андрей Васильевич! - с хитрым выражением на лице ответил секретарь. Он не стал добавлять, что молодцы Секретного отдела, не теряя времени, сразу же допросили бездвижного Неклюдова и выбили из него все о махинациях финансиста и гипнотизера. - Молодец, Викарчук. - Так вот, Нина Аркадьевна, - руководитель охранки вновь взглянул на женщину. - Наше дело об убийстве господина Крамме не терпит отлагательств. Если оно произошло из-за политики, то нужны срочные действия, иначе царской семье грозят неприятности. Пусть госпожа Миронова поможет нам. Он встал из кресла и прошелся по комнатке. - Я не похож на этих замшелых деятелей с Пантелеймоновской, которые ни во что не верят. Есть на этом свете многое, что обычным людям неподвластно, а умным следует необычных при себе держать, - причисляя себя к умным, Балясников повелительно махнул рукой на стоявший под парами состав. - Отправляйтесь немедленно обратно. Приложите все усилия, чтобы достичь с Мироновой взаимопонимания. Я закончу здесь и вскоре вернусь в столицу, доложите. Нина кивнула. Свободному агенту Охранного отделения, которым она нынче числилась, возражать начальству можно было крайне редко. - Вельяминова я возьму с собой, - показала она на сопровождающего её молодого человека. - Согласен. Серж, вы случайно не увлеклись Ниной Аркадьевной? - хмыкнул Балясников, – Она известная ветреница. Сергей Вельяминов, отпрыск захудалой ветви старинного рода, покраснел. Охранка загоготала. … В купе второго класса Нина присела в кресло напротив спутника и задумалась. Там в спальном вагоне она смогла держать лицо, но перед собой можно было не таиться. При виде красавца Штольмана, которого будто и годы не брали, необоримое желание вспыхнуло в ней, а сердце ухнуло в пятки и вновь быстро забилось. В руках Якова ей до смерти захотелось тех еще, затонских, объятий и всего, что было меж ними до вмешательства Мироновой. Она исподтишка взглянула на Вельяминова. Молод, статен, привлекателен. Но разве можно сравнить красоту забавного, пусть и крупного, щенка и матерого волка, каким, в ее представлении, был Штольман? Быстротечные интимные встречи с Сержем позволяли Нине как из ручья напиться, но с Якобом это был океан. Нина поерзала в кресле. Сергей понимающе улыбнулся – смущаясь перед старшими мужчинами, с этой дамой он был раскован и знал, что она любит. - Ниночка Аркадьевна, поедем сразу ко мне, на Сенную? Она согласно смежила ресницы. «А затем – к делам». … - Взгляни, какая красота, - Анна через окно показала Штольману на широкий Волхов. Яков кивнул, любуясь не водной гладью, а своей женщиной. В открытое окно пахнуло свежестью с реки. Сдерживая саднящее ощущение, Штольман вышел в коридор и откашлялся уже за закрытой дверью. - Голубчик Яков Платонович, - сказал полный господин из соседнего купе, еще утром отрекомендовавшийся столичным клиницистом Захарьевым, - вам с таким кашлем не в Петербург надо ехать, а на юг. Сырой климат столицы вам вовсе не подходит. - Заходите, если будет время, ко мне в клинику, - он дал Якову визитку. - Спасибо, - улыбнулся Штольман, - это ничего, пройдет. - Вы недавно не болели? Очень похоже на запущенную простуду. Яков отрицательно повел подбородком, а вышедшая вслед за женихом Анна встревоженно спросила: - Григорий Андреевич, это не туберкулез? - Нет, нет, Анна Викторовна, кашель не похож на чахоточный. Но я бы рекомендовал вам, господин Штольман, вплотную заняться своим здоровьем. Иначе можно подхватить воспаление легких, а это уже крайне опасно. - А что бы скажете про… - Анна начала расспрашивать соседа подробнее, и Яков вернулся в купе. Он не собирался тратить время на походы по врачам, своего собственного начинающего доктора ему было вполне достаточно. … Нежинская из конца вагона наблюдала за Анной. Та выглядела влюбленной и заботливой, а Штольман в тот краткий миг, что застала Нина, - скорее раздраженным. Она подошла ближе. - Анна Викторовна, - начала она, растянув губы в улыбке, - можно вас на пару слов? С Нежинской Анна не хотела беседовать ни о чем. Она поблагодарила Захарьева за советы и зашла в купе, а перед Ниной вырос Штольман. - Могу я поговорить с Анной Викторовной? – спросила Нина, жадно глядя на тонкие губы мужчины, которые могли быть такими нежными. - Нет. - Якоб, ну не будь таким грубым. Всего один вопрос… - Какой? Штольман своей широкой спиной заслонял купе, и Нина не видела, интимная там обстановка или нет. С этой провинциальной дурочки могло статься просто сидеть с Якобом в тесном пространстве и вести нудную беседу о призраках. - Анну Викторовну в расследовании одной смерти нижайше просит помочь Охранное отделение полиции Санкт-Петербурга, - Нина сказала это со сладкой улыбкой, от которой у Штольмана свело зубы. - Нет. Всего хорошего. - Хам, - выпалила Нина уже в закрытую дверь. «Ну погоди же, Якоб. Я придумаю, как Балясникову угодить, а ты у меня еще вспомнишь, что такое настоящая женщина». Нежинская успела увидеть, что колец на пальцах у парочки не было, и решила, что при любых отношениях с Мироновой сильно упорствовать Штольман не будет. «Вспомнишь наши забавы, сладкий мой, и вернешься», - пообещала Нина то ли себе, то ли желанному мужчине, и отправилась в свой вагон, обдумывая, как заполучить обоих для дела и для тела. … - Что она хотела? – Анна с тревогой взглянула на действительно раздраженного Штольмана. - Глупости какие-то. Не обращай внимания. Он взял в руки журнал и вернулся к чтению. «Вот и стервятники слетелись. Интересно, что Нежинская на охранку работает, но Анне лучше быть подальше от этого серпентария». - Яков, у тебя журнал вверх ногами. Что хотела Нина Аркадьевна? Штольман поднял глаза от прыгающих букв. Дотянувшись до стоявшей в углу трости, Анна несколько раз сжала ладонью серебряный набалдашник. - Вот так ты делаешь, когда нервничаешь? Помогает? Она огладила пальцами оголовник. Штольмана бросило в жар. - Анечка, мне не помогало, я просто больше ничего не мог сделать, когда ты вертела у меня перед носом этим… Яков сбился, следя за тонкими пальцами. Девушка сжалилась и отложила трость. - Турнюром? - Да, - буркнул он, хотя имел в виду Клюева. «Какой же ты чудесный, Яша», - Анна улыбнулась и вдруг взвизгнула, когда Штольман одним движением поднял откидной столик, подхватил ее и пересадил к себе в кресло. - Вот это мне помогает успокоиться, - он зарылся губами в её вырез. - Тебе платье в груди не жмет? Кажется, тут больше стало… - Убери свои наглые руки! Ничего не больше, это платье село, – смеялась Анна, шутливо отбиваясь, а он с любовью смотрел на драгоценную свою женщину, доставшуюся ему так нескоро и так незаслуженно. … Поезд давно уже пересек Обводный канал и стучал колесами по подъездным путям. Яков привлек к себе невесту. - Аня, не будем прощаться на вокзале, слишком много глаз. Я сейчас поеду в управление с Захаровым. Надеюсь, что скоро выйду из-под ареста и… - Ты придешь ко мне? - Конечно. Как же иначе. Где вы остановитесь, в гостинице? - У дядюшки на Малой Конюшенной, он давно к себе звал. Анна приникла к груди Якова. Тревога противно скреблась по сердцу, но девушка решила не показывать виду, Штольману и так придется несладко. - Яша, береги себя, - она нежно поцеловала его в уголок рта. - Разумеется. И ты. Помедлив, Яков вдруг сильно прижал Анну к себе и на долгую минуту замер так, будто пытался надолго запомнить её в своих руках – чудесный запах, нежную кожу, сладкие губы. «Как же я тебя люблю». Он с трудом заставил себя оторваться, подал невесте ридикюль, надел котелок. Глубоко вздохнул и открыл дверь купе. - До свидания, Анна Викторовна. - До свидания, счастье мое, - Анна, сдерживая слезы, скользнула пальцами по его ладони и выбежала в коридор. … На Знаменской площади Яков вдруг сильно закашлялся. Захаров вопросительно посмотрел на арестованного, умерил шаг. - Ерунда, Алексей. Бери пролетку на Пантелеймоновскую, я здесь подожду, - Штольман отошел к зданию Николаевского вокзала и прислонился к стене. «Что-то сыро сегодня. Хотя был я и в местах посырее. Главное, что тепло», - он растер грудь и взглянул на хмурое петербургское небо, низко лежавшее над Невским и обещавшее скорый дождь. … Из дверей вокзала Нежинская, как ястреб, следила, куда и с кем направились Миронова и Штольман. - Летите, голубки, скоро встретимся. Надеюсь, что в разных местах.