Сон на пятницу

Запыхавшись, Анна добежала до нужного дома, пробралась под ставнями к крыльцу, прислушалась. Различив глухие звуки то ли криков, то ли проклятий, она толкнула дверь, под тихий скрип вошла в дом. В сенях горела свеча. - Да гори оно все! – вздрогнула Анна от истошного вопля. – Чтоб вам повылазило! Запнувшись о чьи-то валенки и едва не упав, девушка осторожно глянула через полуоткрытую дверь, ведущую из сеней в дом. В углу комнаты Коробейников перебирал какую-то рухлядь. Недалеко от стены на полу сидел жилистый мужик, который непрерывно ерзал и матерился. Рука его была прикована наручниками к торчащему из стены крюку. Анна вошла внутрь и огляделась. Больше в комнате никого не было. - Антон Андреич, а Штольман с вами? – Анна приметила обрез с разбитым стволом, валяющийся в углу, и следы схватки в виде развороченной мебели. - Анна Викторовна, как неожиданно вас здесь видеть, - удивился Антон. Пытаясь усмирить задержанного, он тряхнул того за шиворот, подтащил к стене, приковал вторую руку. Арестованный попробовал извернуться. Шлепнулся на пол, едва не вывернув себе плечи. Осклабился. - Девка! - Молчать! – рявкнул Коробейников. – Фух, неугомонный какой. Яков Платоныч обыск проводит, во дворе. А я здесь. Господин следователь уверен, что где-то есть схрон. - Да хрен ему, а не схрон! Парашу найдет ваш бледователь! Получив нешуточный пинок в ребро, арестованный застонал и пробормотал вслед выбежавшей девушке: - Красивая шмара. Но дура. … Захват подозреваемого прошел почти гладко. Осмотрев дом со всех сторон, полицейские вошли через дверь, но тут же под выстрел из обреза ретировались за крепкие стены. Пока Коробейников отвлекал стрелявшего разговорами, Штольман бесшумно высадил некрепкое стекло в задней части дома, легким движением запрыгнул в кухню, прошел к хозяину за спину, взял его на мушку и приказал сдаться. После пары выстрелов и короткой драки преступник был обезврежен. Коробейников попытался выбить из него причину сопротивления, Штольман же в это время прошелся по деревянным полам. Подпола в доме не было, чердак был пуст. Заметив нервный взгляд хозяина через окно во двор, Яков понял, с чего начать поиски. В сарае Штольман зажег свечу, воткнул ее в щель между досками. Простучал пол и остановился в центре. Удар трости показался следователю глуховатым. Он отбросил рогожу, прикрывавшую квадратный люк, склонился над ним и внимательно осмотрел. Люк прикрывала длинная металлическая петля, закрытая на ржавый замок. … Обегая огромный двор, Анна услышала звук удара о металл, заметила огонек в открытой двери сарая. Девушка кинулась туда. Увидела Якова, который стоял на коленях на грязном полу и топором выламывал замок. Призрак старушки проплыл внутрь раньше Анны и настойчиво показал вниз, покачав туманным пальцем. «Тайник, наверное», - Анна не понимала. - Что там? – вслух спросила она. Штольман повернулся к двери, губы его дернулись. - Не подходите, Анна Викторовна! Он остановил девушку повелительным жестом, поддел железные скобы, торчащие из створок деревянной крышки, и с усилием потянул вверх. Люк даже не дрогнул. Мелькнула догадка о последующем взрыве. - Яков, не надо! – Анна бросилась в сарай, вихрем налетела на мужчину и толкнула в сторону. … Помогая девушке подняться, Штольман едва сдерживал гнев. Ему хотелось как следует встряхнуть Анну, но он лишь спросил: - Вы не пострадали? – Н-нет… Я видела… – Призраков видели, Анна Викторовна? Это полицейская операция, а не спиритический сеанс! А если бы вас застрелили тут в суматохе? – Яков почти кричал. - Ловить преступников и пули – мое дело, Коробейникова, полиции. Не ваше! - Где Захаров? У входа в сарай топтался молодой унтер, после промашки в кафе догадавшийся вернуться на место захвата. - Тут я, ваше высокоблагородие. Виноват-с... - На гауптвахту пойдешь, Захаров. Я тебя предупреждал, - бросил Яков сотруднику. - Отведи Анну Викторовну в дом, и помоги там с обыском. Анна взглянула на расстроенного полицейского. – Простите, господин Захаров, - пробормотала она. Унтер лишь тоскливо вздохнул и сопроводил её к дому. На крыльце Анна оглянулась. «Я не могу оставить Якова сейчас. Но не понимаю, в чем опасность. Может, мне просто надо быть рядом? Дух старушки, подскажи», - взмолилась она и всмотрелась в темноту. … Еще раз осмотрев люк, Штольман понял, что щелей по краям крышки практически не было, и сидела она очень плотно. Встав поудобнее, он резко дернул на себя створки. Перед ним открылся черный зев подвала и начало лестницы. Яков шагнул вниз. … - Туда нельзя, - прошелестело рядом с Анной. – Останови его. - Яков, туда нельзя! – вскрикнула Анна и кинулась к сараю. … Спустившись в сгущающейся темноте вниз по крутым ступеням, Яков поморщился. Кислый запах сгнившей картошки ударил в нос. Штольман вытащил из кармана свечу, попытался её зажечь. Спичка почти сразу потухла, на мгновение осветив валявшийся под ногами деревянный короб и оборванный кусок веревки. Яков нащупал лестницу и начал медленно подниматься. Силы стали исчезать. Он навалился на лестницу и вытянул руку вверх, ухватившись за ступеньку. … Через минуту перепуганная Анна и молодой унтер помогли Штольману выбраться наверх. Отдышавшись, Яков сказал: - Подвал неправильно сделан, вентиляции нет. И воздуха. Наверное, с прошлого лета не открывали. Коробку с награбленным туда, похоже, просто сбросили. - Я же вам говорила, Яков Платонович, - всплеснула руками Анна. - Да, да, - Штольман глубоко вдохнул ночной воздух. - Благодарю за помощь. Подвал пока пусть проветрится. Пойдемте все в дом. … Когда полицейские увезли преступника и ценности, девушка вышла из дома и направилась к калитке. - Анна Викторовна, я провожу вас. - Сама доберусь. «Глухой, упрямый мужлан! Даже смотреть на него не собираюсь!» - Анна вышла на улицу. - Время позднее, Аня. От нежности, появившейся в хриплом голосе Якова, Анна чуть не расплакалась. Обернувшись к Штольману, она вскрикнула. - Вы ранены! - Не стоит вашего внимания, - серьезно сказал следователь, любуясь девушкой в лунном свете. Но тут ощутил, что набрякшая кровью тряпка, которую он наспех намотал на голень после схватки, съехала. Яков наклонился, стащил ткань с лодыжки, бросил в кучу мусора, и замер, когда девушка оказалась перед ним. Анна осторожно подвернула низ брючины и сжала губы при виде вспухшей, багровой борозды на коже. – Нет, стоит. Едем в больницу, Яков Платонович. … В приемной палате Анна усадила Штольмана на кушетку, задрала повыше порванную штанину. Принеся все необходимое, встала перед кушеткой на колени. То задевая бедра Якова выбившимися из прически локонами, то опираясь о его колени рукой, она бережно промыла рану, приладила свернутый бинт. Поправила стремящуюся раскрутиться прическу. - Поверхностное ранение, - пробормотал Штольман. – Мелочь. Он умерял дыхание, не желая спугнуть прекрасное видение меж своих ног, но ни сердце, ни кровь не слушались. Мысли путались, в горле пересохло. «Анна – врач, я - пациент», - уговаривал он своевольное тело, но ничего не помогало. Он завороженно смотрел, как съезжает заколка из норовившей расплестись косы, и сам не заметил, как погладил узел пальцами. Когда девушка, придерживая повязку, легла щекой на его бедро, Якова бросило в жар. Он стащил с плеч пиджак и положил на колени. Забинтовав голень, Анна встала. - Все, Яков Платонович. Приходите завтра на перевязку. К доктору Милцу, - строго добавила она, вспомнив обидный «спиритический сеанс» и свое решение забыть Штольмана. Подняться на ноги Яков пока не мог, и решил отвлечь себя и Анну разговором. Тем более, что это действительно его интересовало. - Благодарю вас, Анна Викторовна. Почему вы сегодня так стремились к тому дому? Она чуть смягчилась. - Мне явился дух. Он просил помочь вам. - Помочь мне? – удивился Штольман. – С какой кстати ваши духи вдруг заинтересовались моей персоной? И почему вы послушались? - Не знаю. Они мне не докладывают, - пробурчала Анна, не желая отвечать на скользкий вопрос. «Почему, действительно, я ему помогаю? Ведь сколько раз себе обещала!» - Кстати, как вы обманули Захарова? – способы Анны Викторовны обходить закон следовало запоминать. Чувствуя себя виноватой перед молодым полицейским, Анна нехотя призналась: - Я попросила помочь Андрея Петровича. Захаров ни при чем. Не наказывайте его. … - Позвольте спросить, Анна Викторовна, - голос Штольмана внезапно потерял все обертоны. При имени соседа Мироновых в голове Якова что-то перемкнуло, и добродетельные намерения рассыпались в прах. – Какие отношения связывают вас с господином Клюевым? Развернувшись на месте так резко, что взвихрилась юбка, Анна недоверчиво уставилась на Якова. - Вы спрашиваете меня об отношениях? Он кивнул и поднялся с кушетки. - Вы, Яков Платонович? – девушка даже голос повысила. Лицо Штольмана закаменело. Он не ответил. «Опять то же самое. Да сколько можно!» - Анна в негодовании топнула ногой. - То есть вы будете разгуливать по Затонску, решать свои проблемы, молчать, а я должна – что делать? Ждать вас у окна? Анна была в бешенстве. – Яков, я ждала тебя пять лет. Я думала, что ты мертв. Но ты вернулся, и даже произнести ничего не можешь? Штольман моргнул. Анна была так красива, что хотелось закрыть глаза и не видеть. «Не подходи, Аня. Я не смогу». Девушка резко шагнула к нему и стукнула кулачком в грудь. – Ждать год? Десять? Пока ты соизволишь что-то сказать? Не позволяя себе ни жеста, Яков всей кожей ощущал близость Анны. В ушах шумело, он почти не слышал слов. - Так вот, Яков Платонович, - забыв ладонь на его груди, Анна решительно произнесла: - Я не собираюсь ждать, пока вы разберетесь со своими тайнами. Я еду в Париж. Любимая женщина была так близко, пахла так ошеломляюще, губы ее почти касались его лица. Яков будто стоял на краю бездны. - Буду учиться, работать. Жить нормальной жизнью, ходить в музеи. Познакомлюсь с милым французом. Рожу от него ребенка. Узел прически распустился под порывистыми движениями, косы упали свободной волной. Внезапно Анна ощутила жар мужского тела, увидела, как напряжен Яков. Она подняла взгляд и задохнулась от тяжелого блеска его глаз. «Ох, зря я это…» – Было приятно поработать с вами, господин Што… - она попыталась сделать шаг назад. - С французом? – сдавленный голос Якова был еле слышен. В венах его набатом стучала кровь, тело абсолютно перестало слушаться. Руки сами собой оказались ниже талии Анны, притиснули к себе. Девушка охнула. - Родишь ребенка… - он повторял слова Анны, не осознавая их смысла. Брал ладонями шелковые каштановые волны. Целовал их, зарываясь лицом. Обжигал большим пальцем прозрачную кожу. И замер на мгновение перед нежными, такими желанными губами. Анна потерялась в его руках, которые, казалось, были везде. Забыла о своих намерениях и обещаниях, забыла о годах без Якова, о разочаровании встречей после разлуки. Анна ощущала только его объятия. Только его крепкое тело, горячие ладони. Жаркое, опаляющее дыхание. Неодолимая жажда быть еще ближе замутила рассудок и заслонила все на свете. Девичьи руки взметнулись, обнимая широкую спину, сминая белую рубашку. Анна подняла голову и ответила на поцелуй.