Сон на пятницу

Издалека Яков заметил на подъездной аллее взмыленного пегого жеребца, запряженного в легкую коляску, и бегущего навстречу Миронова. - Штольман! Вы нашли мою дочь? Переведя взгляд на Анну, Яков крикнул в ответ: - Да. Она со мной. Покидать блаженное тепло Анне не хотелось, да и неосмотрительно было бы при отце сползать с коленей Якова. - Не говори ему, - шепнула она и прикрыла глаза. Штольман дотронулся большим пальцем до припухших губ Анны, запоминая их мягкость. Когда пролетка остановилась, он помог девушке высвободиться из своего пальто и спуститься на землю. Анна обняла отца. - Что произошло, Аннушка? С тобой все в порядке? – Виктор Иванович с тревогой всматривался в лицо дочери. Анна пробормотала: - Да, папа, все хорошо. Яков Платонович меня нашел. Я просто забыла о времени и немного замерзла. Можно я погреюсь дома? Растерянный Миронов проводил дочь взглядом и обернулся к ее спасителю. - Шш-тольман! – прошипел он вполголоса. - К вашим услугам, - Яков приложил ладонь к груди и коротко поклонился. - Благодарю вас, – сумел выдавить из себя адвокат, понимая, что повторять вызов было бы глупо. Но губы, ярко горевшие на бледном лице Анны, сказали ему слишком много. – Если вы еще раз хоть пальцем дотронетесь до моей дочери! - Я попрошу доктора Милца навестить Анну Викторовну, если позволите. До свидания, Виктор Иванович, - Штольман предельно вежливо распрощался с адвокатом, понимая, что у того есть основания для гнева. «Если бы у меня была дочь, такого как я рядом с ней я бы просто застрелил», - Яков на мгновение вспомнил Анины слова и объятия под теплой дохой, но тут же переключился на неотложное. «Что же там случилось?» Он хлопнул кучера по плечу: - Давай опять к той скамейке. … После горячей ванны, чая с травами и долгих причитаний Марии Тимофеевны Анна перебралась на софу. Странная дрожь била ее изнутри. Только сейчас Анна осознала, что в пролетке Штольман лишь спрашивал о том, что произошло, но не ответил на ее признание. «Яков. Ты целовал меня, и молчал. Почему же мне так хочется к тебе? Что это за проклятие, любить тебя? Мне срочно надо в участок». Она встала и взглянула на себя в зеркало. «Краше в гроб кладут». Припудрив щеки, Анна с улыбкой прошла мимо родителей, встревоженно переговаривавшихся в гостиной. – У меня дело в городе, - легко произнесла девушка, отвечая на посыпавшиеся вопросы и запреты. – Я хорошо себя чувствую, правда. Да, я тепло оденусь. Не волнуйтесь за меня. … Доктор Милц резюмировал: - Вы утверждаете, Яков Платонович, что Анна Викторовна говорила тихо, реагировала вяло, и сейчас ничего об этом казусе не помнит? Штольман кивнул. - Замедленный пульс, остановившийся взгляд, - Милц размеренно мешал сахар в стакане. Наконец он вытащил ложечку. - Полагаю, это гипноз. В полицейской практике Яков сталкивался с гипнозом лишь в виде цыганок, отбирающих деньги при полном согласии жертвы. - Но заметьте, - Милц глотнул чаю, - очень талантливый гипноз. Заставить жертву все забыть – это, знаете ли, голубчик, почти невозможно. Не собирался Яков восхищаться талантом негодяя, превратившего Анну в ледяную статую. – В Затонске вы встречали таких людей, Александр Францевич? Доктор покачал головой и принялся перебирать фолианты на полке. – Что-то у меня было про Нансийскую школу гипноза... Нет, не здесь, - Милц поставил книгу на место. - Разумеется, я сегодня же съезжу к Мироновым, проверю состояние Анны Викторовны. Тут внимательный взгляд доктора остановился на Штольмане. – Вы бы поберегли ее, Яков Платоныч. Тонкая душевная организация, способность к общению с духами, теперь вот - подверженность гипнозу. - Александр Францевич! – Штольман широко развел руки, собираясь что-то сказать, но осекся. Милц прекрасно его понял. – Конечно, Анна Викторовна – девушка самостоятельная и, я бы даже сказал, упрямая. Но как я понимаю, у вас есть свои, гм, методы. Яков не умел краснеть, но был очень близок к этому. – Что вы имеете в виду? В дверь постучали, доктор отвлекся на посетителя и не услышал вопроса. Вернувшись к полкам с книгами, Милц взглянул на следователя. – Что-то еще, Яков Платонович? – Да. Что теоретически повышает сопротивляемость гипнозу? - Гм. Хладнокровие, решительность, опыт. Вам, например, Яков Платонович, гипноз не страшен, не такого вы склада человек. А! Вот здесь! - доктор схватил очередной справочник и открыл переплет. - А также, предположу, все, что улучшает жизненный тонус, отвлекает от витания в облаках. Хорошее питание, физические упражнения. Полноценные интимные отношения, - бормотал Милц уже себе под нос, листая страницы. - Теоретически. Кровь все-таки бросилась Штольману в лицо. … В участке Анна прошла к нынешнему начальнику сыскного отдела. Антон Андреевич с радостью приветствовал гостью, предложил присесть и тут же крикнул принести чаю. Затем рассказал о только что посаженном в кутузку бузотере. Миронова механически кивала и улыбалась, но Антон за своим воодушевлением не заметил странного поведения девушки. - Дежурный! – заорал он, не дождавшись чаю. – Где тебя носит? Извините, Анна Викторовна, - и молодой полицейский вышел навести порядок. Углядев на краю стола папку с надписью «фон Берг», Анна подтянула её к себе, пролистала подшитые документы. Аккуратно вырвала одну из бумаг и вернула папку в стопку остальных. Бумагу она, разорвав на мелкие кусочки, бросила в корзину с другим бумажным мусором. Затем Анна протерла лицо руками и с удивлением огляделась по сторонам. «Зачем я сюда пришла? Я хотела к Якову, наверное, он сейчас придет», - внезапно ей стало жарко. Она сняла плащ, подошла к окну. Завидев знакомую фигуру, распахнула створку и крикнула: - Яков Платонович! … - Что вы здесь делаете, Анна Викторовна? - Яков закрыл окно и, обеспокоенный алыми пятнами на нежных щеках девушки, приложил ладонь к её лбу. – Да вы вся горите! - Антон Андреевич, - обратился Штольман к вбежавшему прямо за ним Коробейникову, - будьте так любезны, немедленно попросите сюда Милца, он у себя. Антон кивнул и исчез. Анна сняла шляпку, медленно осела на стул. Потянула верхнюю пуговку на горловине платья. Опустившись перед девушкой на колено, Яков тихо произнес: - Анна, зачем ты пришла? Тебе в постели надо быть, дома, среди родных. – Яков, - Анна положила ему на щеку горячую ладонь, и Штольман накрыл ее своей. – Что было сегодня в пролетке? Только что смягчившееся лицо Штольмана вновь стало замкнутым. «Я не смог отказаться, милая. Ты так нужна мне». - Почему ты молчишь? «Я люблю тебя. Но не могу обещать то, чего ты заслуживаешь. Не сейчас». Взгляд Анны задержался на прямой линии его рта. «Какой же ты красивый, Яков. Но все мои сны – обман». Анна горько кивнула сама себе, отняла ладонь и встала со стула. - Прощайте, Яков Платонович. В который раз произнося это, Анна вновь верила, что сможет избавиться от своей глупой любви.