Шифтинг

Судьба — коварна и жестока. Она — единоличная хозяйка. Она всегда делает лишь то, что покажется ей забавным. И сейчас, падая, надрываешь горло. Непонятные звуки, пробирающие до костей, периодически прерывается, заменяясь чем-то, отдаленно похожим на обращение. К тому неизвестному существу, из-за прикосновения которого кровь продолжает вытекать из раны. И слова, сложенные в молитвы всем богам. Как жаль, что в яму тебя бросают именно эти боги. А ещё к судьбе. К этой своенравной правительнице, что и привела тебя в это дьявольское место. Страх. Это отвратное чувство сковывает все конечности крепкой леской, разрезая их при малейшей попытке бегства. Но силы, увы, не остаются вечно. Следуя длительное время трусливый зверьком, они тоже нуждаются в отдыхе. И сейчас, в самый неподходящий момент, покидают тебя. Оставляя наедине со своими тревогами и страхами. Последний истошный крик, полный боли. И сладкая темнота, окутывающая уютной теплотой. Остаётся некий "последний день", прежде чем ты потеряешь и это. Эту, пусть и до мурашек пугающую, но привычную мглу. Ожидание неизвестности хуже всего и, должно быть, страшнее всего узнать, какая жизнь у неё сейчас. Она не верит, нет. Но последние слова того монстра отдаются в памяти неприятным отголоском. Они поражают тебя насквозь, сея свои ядовитые семена сомнений. Впрочем, время медленно про скачивается сквозь пальцы, как бы ты не пытался его собрать обратно. И секунды, чтобы увидеть переломный момент в жизни той девушки, почти исчезли. Правда, собственное сознание медленно уплывает из тела. Но то чудовище, она уверена, заставит это увидеть. Так что, нет причин для беспокойства. *** Последняя картинка проносится перед глазами старой фотопленкой. Немой крик застыл в горле, а ужас сковал тело. Да. Она вспомнила. Вспомнила, кем является. И лишь теперь поняла, что именно пришлось заплатить за вторую попытку, за шанс на счастливую жизнь. — Долго же ты вспоминало, дитя! — монстр нависает прямо над телом, жутко разражаясь смехом. — Контракт с самим..., — не успевает закончить предложение заикающимся шёпотом, как её нагло встряхивают и перебивают. — Верно, несмышленный ребёнок! Что, есть уже идеи, чем заниматься будешь после? — оно жутко улыбается, заставляя вздрогнуть от появившегося оскала. Он не друг, нет. Он — зритель. —Вижу по твоему лицу, что да! Ну что же, теперь спектакль стал вдвойне любопытнее, — хватка на плечах слишком крепкая, его когти разрезают нежную плоть. Но, если это поможет утихомирить бушующие чувства внутри, она готова потерпеть. — Ха, неужто перехотела возвращаться обратно? — наклоняется к уху, обдав ледяным дыханием. И тут же резко начинает смеяться своим противным, скрипучим смехом. — Я-я, — мысль не закончена словами, но окончена быстрыми движениями головы. — Ай-яй. Но знаешь, — секундная надежда, что это страшное существо поможет и окажется не только зрителем. Но, как известно, эти надежды имеют свойство разбиваться, быстро и больно — Мне забавно понаблюдать за тобой, так что, увы, даже пытаться не буду! — Н-но... — Ах, да, ты же молила меня вернуть тебя обратно, к семье? Не переживай, контракт уже заключён. Руки сжимается в кулаки, а ногти прорезают мелкие ранки на коже. Нет, выход закрыт. Это не счастливая жизнь, а самый очевидный обман. — Ты готово, дитя? А, впрочем, мне нет дела до этого. Толчок и она вновь летит вниз. С полной, освеженной памятью. Скромно наброшенный план мечется в мыслях, а она пытается построить логичную цепочку следующих действий. ...Я не хочу этой жизни. Хочу спокойной смерти и покой... Теперь покоя не будет никогда и она это осознает своим разгоряченным мозгом. Этот мир — не вымысел, не сон. А другая реальность, такая же существующая. И жизнь эта, не её. *** Пробуждение всегда тяжело даётся. Всегда. Глаза медленно открываются и тут же жмурятся от яркого света. — Восьмая, ты очнулась! — чьё-то тело крепко сжимает её в объятьях, а сама все ещё не осознает, что произошло. — Номер Четыре, ей нужен покой. И, все же, несмотря на все трудности, она резко открывает глаза. Больно, но постепенно они привыкают. — В-во... д-ды, — хрипло шепчет, протягивая тяжёлые руки вперед. — Конечно! Она не знает, сколько времени прошло прежде, чем она чувствует ожидаемую прохладу на покусанных губах. Ведь лишь тогда туманный разум, пусть и медленно, но рассеивается. — Р-ребята..., — глаза намокают, а руки, пусть и дрожат, но сдвигается на пару сантиметров в стороны — Я т-так рада... видеть в-вас... — Мы тоже! — Да! — Мы о-очень переживали... Перед глаза мелькает Пятый с тёплой улыбкой, но, нахмурившись, она тут же улетучивается. Синяя вспышка и он перед самым носом, растолкнув всех людей поблизости. — Восемь, тебе снилось что-то во сне? — серьёзно спрашивает, прищурившись. — Нет. — Уверена? Ты плакала почти все время, что лежала... здесь. — Ну, по крайней... мере, я н-ничего не помню! Не стоит переживать, — лёгкий смешок, пусть и зриплый успокаивает мальчика и тот её крепко обнимает. — Я рад, что все в порядке. — Эй, а мы? Лёгкий ветерок пробегается по всем людям, что стояли в этой комнате. Покой на душе у всех, впервые за долгое время. *** — Значит, вот каков твой план? — щурится, но тут же откидывает подобие головы назад, заливаясь противным смехом — Думаешь, это тебе поможет выиграть? Рука делает лёгкое движение, подбрасывая сверкающий зелёным цветом камушек. — Теперь я менее уверен в своей ставке. Знай, именно ты отплатишь мне за проигрыш, смертная!