Вожделение

Гаранор поднимается на крышу небоскреба, теребя в руках черный ключ. Быстро направляет на машину и нажимает. Открывает дверь матового аэрокара и мигом слетает с крыши, не обращая внимания на другие авто, у него нет времени думать о других, в мыслях крутится лишь одно имя. «Лита, Лита, Лита, черт возьми, Лита!». Летит на сумасшедшей скорости, сжимает в руках руль так, что чувствуется, как натянулась кожа, словно костяшки вырвутся наружу. Внутри огромный, тяжелый ком тревоги, в мыслях все так запутано, темно. Он опускается на крышу здания и вырывается из машины, пытаясь найти аэрокар Ксанора. Но он затерялся среди десятков таких же машин. Гаранор носится как сумасшедший, заглядывая в каждое окно, то и дело бранясь и вырывая темные волосы на голове. Бормочет, шепчет, кричит: — Как, как, как ее найти? Где же ты, ну где… Черт возьми, давай же! Я пришел, Лита, я пришел, я здесь! Но на крыше тихо, тихо как на кладбище. Он подбегает к очередному аэрокару, сквозь пелену слез смотрит на номер, надеясь увидеть знакомые цифры. Делает глубокий, резкий вдох, когда разбирает в мутной пелене КХ402. Смотрит на маленькое тельце в розовом платье, стучит по стеклу, выкрикивает ее имя. Выбивает стекло, пробирается в салон, хватает ее, убирает золотистые волосы с лица. Ее глаза потемнели и медленно двигались, словно вокруг была пустота; по всему телу мелькали темные звездочки, появляясь то в одном месте, то в другом; все тело было напряжено, словно судорога свела каждую мышцу и никак не отпустит; иногда она трясла ножкой, и немые слезы катились по покрасневшим щекам. — У нее шок… Лита, Лита, у тебя шок!.. О демоны… Гаранор дотронулся до раскаленного лба девочки и бережно подул на него. Затем словно очнулся от своей паники и вспомнил про себя. Про свою темноту, которая поможет ей лучше любых лекарств. — Тьма… Во мне… Ч-ш-ш-ш, сейчас, сейчас, солнце, потерпи немного… Он сосредоточился на ощущениях в груди и прижал девочку к себе. Ее тело начало ослабевать, звездочки появлялись все реже и реже, из горла стали доноситься хриплые звуки и вскоре она заплакала. Шок прошел, то тяжелое состояние, которое хуже любого приступа, миновало. Остановить приступ не так сложно, он сам не так опасен. Гаранор криво улыбнулся, прикрыл глаза, облокотился на кресло и вновь прижал девочку к себе. Стараясь дышать ровно, он гладил ее по волосам, шептал что-то неразборчивое, нежное. Его посетило то самое спокойствие, которое приходит после сильного напряжения, когда наконец осознаешь, что сейчас все в безопасности, все в порядке, все хорошо… Лита тихо всхлипывала у него на руках, крепко обнимая его за шею. А Гаранор думал о том, что он готов пожертвовать очень многим, только бы эти маленькие ручонки обнимали его так часто и крепко, насколько это было возможно. Он осторожно вышел из машины, даже не позаботившись о незакрытой двери, сел в свой аэрокар и медленно поехал домой, стараясь мягко поворачивать и не взлетать резко, ведь у него на коленях сидело маленькое существо, которое несильно зажало в зубах свой указательный палец и задумчиво смотрело в окно. Там мелькали огни, и их было так много, что небо казалось светлым, словно белые ночи на севере. Когда он зашел в свою спальню, то застал Светлую лежащей на кровати, с подобранными коленями к груди и руками под щекой. В ногах запуталась простынь, а на полу лежали осколки разбитого стакана. На прикроватной тумбе горела лампа, разливала мягкий медовый свет по комнате, грела плечо девушки своим слабым теплом. В этой обстановке просматривались последствия тяжелого вечера, который два человека пережили по-своему непросто. Но они даже не люди… Две грани — светлая и темная, обе уникально прекрасны, уникально просты. Соединение двух крайностей никогда не обещало ничего хорошего. И угораздило же его почувствовать что-то к ней…