Вожделение

– У меня нет никаких кукол. Ты все еще не поняла? Я настроен серьезно. Глубокий вдох, закрытые глаза, медленный выдох. Он зол. Зол, что до сих пор не доказал свои истинные намерения. Зол, что был недостаточно убедителен. Зол, что она до сих пор недоступна. С ее стороны лишь невозмутимость и спокойствие. Они выходят из аэрокара, и Ксанор подает ей руку. Смотрит на ее безмятежное лицо и нежные донельзя глаза. Замечает, что она будто смотрит мимо, словно сквозь его плечо. Удивляется, когда выражение ее лица мгновенно меняется. Испуганно оборачивается, когда удар железной битой уже получен. Слышит отчаянный крик о помощи, когда уже почти провалился в тьму. Два человека в черной форме хватают девушку за предплечья, наклоняют голову и толкают в черный аэрокар. Она не теряет бдительность, страх не завладел ее разумом. Пока что. Она кричит и бьет кулаками стекло, зовет его по имени, не может оторвать испуганных глаз от фигуры с маленькой лужицей черной крови рядом с головой. Получает пощечину. Темнеет в слезливых глазах, что-то сжалось в горле и не дает сделать вдох. В горле? Может на? Очередное существо проваливается в тьму этим вечером. *** Дым от сигар в лицо. Медленные шаги, глухой стук мужских каблуков как пули вонзается в мозг девушки, едва находящейся в сознании. Шелест конфет. Шоколадный запах. Острые орешки касаются губ. Мужчина оттягивает нижнюю и, надавливая, проводит сладостью, стараясь поцарапать ее губы. Сознание начинает возвращаться, и она слабо шевелит головой, пытаясь избавиться от режущих ощущений. Он сразу же прекращает свою забаву и кладет конфету в рот, с улыбкой, нет, зловещей ухмылкой ковыляя ее во рту. Из горла девушки исходит еле слышный хрип, и тогда мужчина обращает все свое внимание на нее, стараясь не упустить ни одной детали пробуждения феи. Еще не успев заставить себя открыть слипнувшиеся глаза, она одной рукой поддерживает голову, а другой опирается на диван, чтобы встать. И идет, покачиваясь, на согнутых ногах. Вот-вот же упадет, а он и не торопится ее поймать. Она вытягивает руки вперед, держится за край кофейного столика, ждет секунду, идет дальше, сама не зная куда. И лишь когда она бессильно падает на ковер и ее лицо искривляется в исступленном рыдании, мужчина показывает какую-либо реакцию. Его следующая стадия после любопытства – смех. Она не сразу заметила мужчину. Поднимает на него свои красные глаза, видит его до тошноты жуткую ухмылку, видит, как неспеша подходит к ней и обхватывает пальцами ее острый подбородок, сжимает не сильно, – рано пока силы тратить, – и заставляет смотреть ему в лицо. От непонимания всего происходящего она отчаянно желает снова провалиться в темноту. Лишь бы не видеть его выражения лица. Лишь бы не видеть. Он равнодушно отпускает ее, но таковыми кажутся лишь его действия. Внутри же, о, вам лучше не знать, что происходит у него в душе! в тот миг, когда снова и снова осознает это: сейчас он имеет абсолютную власть над Светлой, в буквальнейшем смысле – он может заставить ее страдать, кричать от боли, пока не порвутся голосовые связки, может оказывать любое насилие, будь то эмоциональное или физическое, может шантажировать, он даже может раздеть ее и взглянуть на ее крылья, белые, тонкие, как у мотылька, а потом сделать с ней то, что сделал бы с любой эскортницей. Может, но сможет ли? Он заставит ее страдать, но сам страдал не меньше. Когда просыпался ночью в холодном поту, потому что ему снилась она. Эта хрупкая фея в легком белом платье, почти что прозрачном, прыгала на лугу, поднимала руки высоко к солнцу, легко и беззаботно смеялась, на ее русое каре был надет венок из полевых цветов, а ее глаза, пронзительные и глубокие, смотрели прямо в его темную душу и не боялись, смотрели, смотрели, звали, тянули, уволакивали… Этот сон повторялся не раз, порой появлялись новые детали, сцены, иногда наоборот исчезали, и их так не хватало, чтобы насытиться видением! Когда он спал, это видение было тем, ради чего хотелось засыпать. Когда же он просыпался и осознавал, что все это – лишь фантазия его помутневшего рассудка, он едва сдерживал себя от крика, полного отчаяния и сожаления. Хорос страдал, когда приходилось находиться с ней рядом и стараться беззаботно обсуждать вопросы организации его свадьбы, видеть, как она робко расстраивается, если ее предложения не понравились невесте, чувствовать ее запах, ее магию, смотреть ей в глаза и не терять рассудок, сдерживать себя, пресекать любую мысль о ней, лишь бы окончательно не утонуть в этом волшебном светлом омуте. Сейчас он имеет над ней абсолютную власть, но имеет ли он такую же власть над своими действиями? Осмелится ли он совершить то, о чем до слез и до дрожи этот холодный и невозмутимый мужчина мечтал в моменты, когда оставался наедине с своим вожделением? Если он и решится на насилие в ее сторону, то вовсе не для того, чтобы причинить ей боль. Только для самоутверждения. Никто и никогда не подумает, что скрывает за собой фигура великого Гаранора Хороса. Никто. Никогда. А там страхи и предубеждения, неуверенность, от которой он почти избавился лишь за счет насилия. Его образ жизни и высокий социальный статус заставили его поверить в то, что он действительно всемогущ и всевластен над людьми и феями. Он привык получать все, что только пожелает его темная душа, и это все должно быть непременно самым лучшим. И как тут не взбеситься, когда Светлая отказывает ему? Стараясь скрыть за вежливым признанием и просьбой стать его любовницей страх отказа и убийственное вожделение, он наврал лишь одному существу – ей. Себе он не врал никогда. Он знал, что безумен, знал, что страстно желает ее присутствия и не только этого, знал, что за эту фею он сломает шею каждому, кто навредит ей. Какое благородство, какое геройство, Хорос, просто невероятно. И вот, когда хрупкую фею утащил в спальню Гаранора Хороса ее же хозяин, вам остается лишь догадываться, что там произойдет.