Раймон и Армель

Хоть дядя, как и обещал, поговорил с моими родителями, все равно дома пришлось выдержать целый шквал отцовского гнева. Епископ Одилон и Гийом поддерживали меня, отец твердил, порой переходя на крик, что ни один из де Ренаров ещё не шел на попятный и не боялся просить руки прекрасной девицы, а матушка пыталась умиротворить всех. - Я требую, чтобы ты завтра же снова поехал в замок Мортрэ и сделал предложение Флор! Пообещай, Раймон, что ты поедешь! - не успокаивался отец. - Да это просто смешно, брат! - рассердился епископ. - Пусть поедет через несколько дней. Что ты вздумал на него давить? Ну женится чуть позже, подумаешь, горе! Я не видел в случившемся особой трагедии, вот если бы ещё матушка приняла это не так близко к сердцу. Ее я сильно люблю. Она все ещё красива, сохранила стройную фигуру, а морщинки возле глаз не сразу и заметишь. Как и полагается замужней даме, она носит головное покрывало, и посторонним не видны седые пряди в ее великолепных каштановых локонах. Что касается отца, он заметно постарел. Иногда я чувствую жалость к нему. Он горько раскаивался в том, что подозревал матушку в измене, да и в том, как поступил со мною. Тогда, в 5 лет, я так любил его, так хотел считать его ни в чем не виноватым и простить в своем сердце, что почти внушил это сам себе. Может, мне и удалось бы уверовать, что все случившееся в ту страшную ночь было недоразумением. Вот если бы только не слуги и их длинные языки! Жизнь в замке или богатой усадьбе не замирает ни днём, ни ночью, кто-то сменяется с караула или заступает в него, кто-то падает от усталости и засыпает прямо на полу, кто-то готовит пищу, идёт к мессе, едет на охоту, заготавливает припасы на зиму. Женщины прядут и ткут, дети носятся по всем коридорам. Хозяйский сын - не исключение. Бегая по всему замку, я часто появлялся там, где меня меньше всего ожидали, и слышал обрывки разговоров, которые подтверждали мои собственные догадки. Ну и однажды я услышал, как управляющий шепотом рассказывал своей жене о случившемся. Хороший управляющий всегда и обо всех событиях знает больше, чем воины, стражники и челядь, вместе взятые. А наш был очень хорошим. Так я узнал, что когда-то руки мамы добивались двое. Она отдала предпочтение моему отцу. Они поженились, но соперник не мог так просто смириться. Через несколько месяцев после свадьбы, когда отец был в отъезде, тот человек похитил юную баронессу. По пути в его замок ей удалось притвориться чуть ли не умирающей от страха, усыпить бдительность своего похитителя и убежать. О происшествии знала только ее камеристка. Матушка убедила ее никому не рассказывать об этом, дабы не вызвать кровавую междоусобицу, да и возможные слухи, и недовольство семьи отца страшили ее. Соперник уехал на несколько лет за море, но по возвращении, столкнувшись с моим отцом где-то на пиру, во хмелю рассказал ему о похищении и заодно предположил, что я - его ребенок. Добавьте ко всему ревность отца и мое несходство с ним, и вы поймёте, что он, доведенный до отчаяния, бросил меня в лесу. Все последующие годы он старался искупить вину, я же продолжал любить его, но уже не так, как прежде. На смену любви-восхищению пришла любовь-жалость. Я и сегодня испытывал это чувство, когда он пытался бранить меня. И уж конечно, совсем его не боялся. Я выехал из замка на следующее утро, но отнюдь не в сторону владений семейства Мортрэ. С собой взял несколько воинов, ибо после недавних нападений лесных бродяг ездить в одиночку было опасно. Наш путь лежал в отдаленную лесную усадьбу. Добираться до неё было долго даже по хорошей дороге, а сейчас, когда в лесах не полностью сошел снег, мне предстояло ехать полдня. Но там жила Армель, и при одной лишь мысли о ней я гнал коня быстрее. Но, как оказалось, недостаточно быстро. Сердце болезненно сжалось, а потом вдруг куда-то провалилось, когда я увидел выбитые ворота. Вспомнилось недавнее нападение бродяг. Неужели снова они? Нет, они подожгли бы дом. Во дворе были слышны голоса, но не шум драки и не звонил оружия, и я вздохнул чуть свободнее. По крайней мере, люди были живы. Но все ли? У Армель было только трое слуг - кормилица Берта, ее сын Гуго и старый работник Иво. Я влетел в ворота. Пожилой священник, дядя Армель, тоже оказался здесь. Он перевязывал голову Иво. Прочих обитателей усадьбы нигде не было видно, но весь двор был изрыт конскими копытами. И в некоторых местах я заметил кровавые пятна. - Святой отец! - воскликнул я. - Что здесь случилось? - Ночью на усадьбу напали, - глухо ответил он. Только тут я заметил, что у него на виске алеет свежий шрам. - Но Армель...где же она? Какие негодяи посмели это сделать? - Она в доме, мессир Раймон, Берта помогла ей. А напал на нее молодой мессир Мортрэ. Ваш будущий родственник, кажется. Казалось, в тот миг я умру от ярости и ужаса. С трудом выговорил, боясь самого страшного: - Она ... ранена? - Армель почти в беспамятстве! - раздался голос Берты. Она только что вышла на крыльцо.- И не удивительно, ведь этот Бодуэн, будь он проклят, хотел надругаться над нею. Женщина рассказала, как ночью они были разбужены топотом копыт и громкими криками. В свете факелов, которые были в руках у непрошеных гостей, они насчитали шестерых всадников. Мессир Бодуэн крикнул, чтобы открыли ворота, ибо ему и воинам нужно переночевать. Молодая госпожа ответила, что поблизости, в деревне, есть трактир, туда и надо ехать на ночлег. Бодуэн крикнул ей, что никуда не поедет, он, видите ли, устал на праздновании помолвки своей сестры с молодым шевалье де Ренаром. Видя, что никто не собирается открывать, он принялся грозить нам, а затем приказал своим людям ломать ворота. И их высадили за три минуты! И он схватил нашу голубку и хотел увезти, но Армель так боролась, что он пришел в ярость, особенно когда она укусила его за руку. - Так ты кусаешься, как собака! - зарычал он. - Хорошо же, я и расправлюсь с тобой, как с непослушной собакой. - Ох, мессир, он толкнул ее на землю и принялся бить хлыстом! Я пыталась оттащить его, но воины схватили меня, и все хохотали, да ещё и ранили старика Иво! Святой отец умолял их одуматься и оставить нас, но все тщетно. Спасти Армель смог только Гуго, мой сын! Он отшвырнул злодея, а его оруженосца так огрел по голове, что тот пал замертво. Армель тоже лежала, словно не живая, и тут мерзавцам стало не по себе. А святой отец воспользовался их замешательством и принялся кричать, что барон де Корбэ - отец Армель, и он сдерет три шкуры со всех, кто участвовал в этом злодеянии. Ну, они и уехали, и своего раненого увезли. Но напоследок бесноватый Бодуэн крикнул, что моего сына казнят за то, что он сделал. - Его не казнят! - сказал я. - Я дам денег на уплату виры. - Но если человек Бодуэна не выживет, деньгами делу не поможешь, - заплакала она. - По закону, простого человека казнят за убийство воина. - Но с деньгами можно уехать куда угодно, Берта. А тот может ещё и выжить... И в этот миг я услышал голос Армель: - Кто там, Берта? Она появилась на пороге бледная, как мел, с разметавшимися волосами. Увидев меня, слабо вскрикнула, хотела броситься бежать, но сил у нее почти не оставалось. Я кинулся вперёд, успел подхватить ее, и несколько секунд она была у меня на руках. Но всё-таки она очень сильна духом, гораздо сильнее, чем телом. Она пришла в себя и высвободилась. - Не надо было приезжать, мессир Раймон, - проговорила она с горечью. - Что может подумать ваша невеста? Я не знал, что сказать ей. И почему-то чувствовал, что до тех пор не буду вправе говорить, пока не отомщу за нее. Замок Мортрэ - Запомни, дитя мое, - говорила дочери госпожа Эрменгарда. - Пока ты не вышла замуж, веди себя кротко и мило! И упаси тебя Бог спорить с будущим мужем. Вот зачем ты затеяла спор с Раймоном об этих глупых менестрелях? Он может посчитать тебя строптивицей, что готова перечить по любому поводу. Хозяйка замка вышла распорядиться насчёт ужина. За всем нужен глаз да глаз, вот теперь ещё Бодуэн куда-то сорвался, а когда вернется? Со вчерашнего дня Флорибелла не находила себе места. То металась по комнате, судорожно сжимая платочек, то распахивала окно, то начинала уже десятый раз спрашивать свою камеристку Жакотту: - Ты узнавала у стражи? Нет ли человека с посланием от мессира Раймона? - Пока нет, госпожа. Чтобы отвлечь ее, Жакотта принималась показывать новые способы укладки волос, но Флорибелла нетерпеливо отталкивала ее. Она думала совсем о другом. - О, как права моя матушка! И почему я не подумала об этом сама? - Что да, то да! - философски сказала камеристка. - Когда собираешься идти замуж за мужчину, лучше не говорить с ним об иных девицах. Чтобы он про них и думать забыл! - Но как я могла вообразить? - Флор снова гневалась. - Как представить, что тут была не просто обычная благодарность? Она же некрасивая! И одета в дерюгу. - Это вы по-женски ее так оцениваете. А мужчины - совсем иначе. Под дерюгой иногда бывают скрыты весьма красивые формы. - И ты думаешь, что Раймон с ней... - Как я могу такое думать, госпожа? Просто предостерегаю. После ужина Жакотта стремглав вбежала к своей госпоже. Глаза ее возбужденно блестели. - Что, привезли письмо? - вскинулась Флорибелла. - Или здесь сам Раймон? - Нет, госпожа, вернулся ваш брат! - Ох, Жакотта, ты совсем отупела? Что с того, что Бодуэн приехал домой? Он здесь живет! - Но откуда приехал, госпожа, вы не хотите узнать? - Да что случилось? Можешь ты толком объяснить? - Он только что вернулся со своими людьми! А Рено, его оруженосца, привезли покалеченным! Голова разбита, может и не выжить. - Кто же это сделал? - удивилась Флорибелла. - Обычно этот здоровяк Рено сам калечит других! - Вот тут и начинается самое странное! Служанка перешла на шепот. - Ваш брат ездил в лесную усадьбу. Ну, к этой! - К Армель? - Да! Мессир Бодуэн напал на нее. Флорибелла не смогла скрыть злорадной усмешки. Уж она-то хорошо знала, как поступает ее брат, если ему не дают желаемого. Возможно, теперь вопрос с этой непонятной дружбой Раймона и подозрительной лесной нищенки решится сам собой! - И чем все закончилось? - Слуга той девицы свалил Рено, а ваш брат вроде бы избил ее саму. Но вряд ли он смог взять, что хотел, уж больно сердитым вернулся. - У него что, было мало людей? - раздраженно спросила Флор. - Почему они не смогли справиться с какими-то жалкими крестьянами? Я помню, что их там и было-то не много. - Один из слуг оказался поздоровее нашего Рено, а потом еще местный священник принялся вопить, что сообщит обо всем мессиру де Корбэ. И тогда Бодуэну пришлось отступить. - При чем тут Корбэ? Он имеет какое-то отношение к... - Вот в том и дело! Она его бастардка! - И что, даже если так? - удивилась Флорибелла. - Что моего брата так смутило? У каждого знатного мужчины есть бастарды, у моего отца их не меньше десяти - только мальчиков. А незаконнорожденных девчонок вообще никто не считает! - Но тут, видно, все иначе. Барон сам просит Армель поселиться хозяйкой в его замке. Представляете, что может быть, если он ее признает? - Да, - проговорила Флор едва слышно. - Тогда она сможет привязать Раймона еще крепче. Жаль, что ее не забили сегодня насмерть!