Истории о самураях, их женщинах, любви и смерти. История первая

Следующую неделю Шинори просидела дома, и даже когда она решила, что вполне в состоянии выйти в патруль, замком категорически запретил ей и велел отдыхать и лечить ногу. Все эти дни друзья стойко сражались с желанием надраться, но совесть им не позволяла опять бросить Шинори одну. Впрочем, Харада наоборот подбивал их на подвиги, уверяя, что сам побудет с Шинори, и надеясь, что ему вновь подвернется случай оказаться с ней настолько близко, что удастся продолжить так некстати прерванное рандеву. Но то ли Нагакура догадывался о его происках, то ли в них с Тодо действительно совесть взыграла, но случая побыть с девушкой наедине Саноске так и не представилось. Но, несмотря на неудачу, он постоянно испытывал какой-то непонятный, очень приятный и волнительный трепет, глядя на Шинори. В его душе поселилось ожидание чего-то очень хорошего. Девушка тоже все это время приглядывалась к Саноске. Ей казалось, что он стал вести себя несколько иначе, и его взгляды, которые она ловила на себе, то задумчивые, то будто ласкающие, заставляли ее сердце сжиматься в сладкой неге. Она помнила его большие горячие ладони на спине тогда, в ту ночь, и это совсем не было похоже на то, как он обычно прикасался к ней или дружески обнимал. И Шинори вдруг поймала себя на том, что с волнением ждет, когда же Харада после чего-то тонкого, неуловимого между ними, едва коснувшегося их тогда и почти случившегося, скажет ей хоть что-то, сделает хоть какой-то шаг навстречу. Когда Шинори уже могла свободно ходить, компания вновь отправилась в Шимабару. Причем Шинори понадеялась, что если вредный замком их на этом поймает, то непременно скажет, что раз она в состоянии ходить и пить, значит, вполне способна и выйти в патруль, а ей, одуревшей от скуки, только того и надо было. Две красавицы тайю, скрашивавшие им компанию, так и льнули к Нагакуре и Хараде. Шинори, знавшая, что ее приятели частенько оставались тут не только ради выпивки, обычно не обращала на это внимания, так же как и тайю, привыкшие к постоянному присутствию в компании клиентов странной девушки в мужском платье, уже не стеснялись ее. Но сейчас их ухаживания и завлекательные маневры почему-то страшно раздражали Шинори, особенно когда она видела, как одна из девиц липла к Хараде. - Харада-сан, отчего вы так давно не проводили с нами время? - мурлыкала тайю, наливая копейщику саке и наклоняясь к нему так, что слова свои почти выдыхала ему в ухо, щекоча шею дыханием. Харада, вальяжно сидящий и принимающий ухаживания, бросил на Шинори странный, будто смущенный взгляд, и улыбнулся: - Все дела, служба - никакой возможности нет! Вот только выпить и находится немного времени. - Ах! Мы так скучаем! - кокетливо произнесла красавица, касаясь грудью его плеча. - Неужели совсем-совсем нет ни одной минуточки побыть с нами? - Как-нибудь обязательно найду минуточку! - ответил шутливо Харада и снова бросил быстрый взгляд в сторону сестры своего лучшего друга. Шинори поднялась и сказала: - Я прошу прощения, что-то нога разнылась, наверное, дождь будет. Вы оставайтесь, я пойду домой, прилягу. Сил смотреть на это безобразие больше не было. Та ночь никак не шла из головы, и поведение Харады в последующие дни говорило о том, что он словно ждет удобного момента, чтобы сказать ей что-то важное. И вместо того, чтобы найти минуточку для Шинори, он пообещал найти ее для этих шлюх! - Шино-чан! Ну ты чего? - воскликнул Хейске. - Так сильно болит? - обеспокоенно посмотрел на девушку Саноске. - Мы же только пришли! - расстроился брат. - Так я и не прошу вас идти со мной, оставайтесь, развлекайтесь, я дойду одна, можно подумать, будто в первый раз! - Шинори старалась придать голосу безразличие и обычный дружеский тон, но последние слова против ее воли получились язвительными. Чтобы сгладить их, она добавила мягче: - Увидимся. Если замком пронюхает, скажу, что вы проверяете информацию, которую получили днем на патруле. Потом просто скажете, что она не подтвердилась. С этими словами Шинори вышла из комнаты и задвинула за собой сёдзи. Харада тоже поднялся: - Пойду, провожу ее. Нагакура дернул его за руку обратно: - Оставь ее в покое. Видишь, не в настроении. Знаешь ведь, как бывает - когда что-то болит, хочется послать всех к ёкаям, побыть одному и просто отлежаться. Зря мы ее потащили, рана, наверное, до конца не зажила, вот и разбередила, пока сюда дошла. А может, у нее это… женское недомогание… А они в это время всегда такие капризные, да, милая? Нагакура подмигнул своей тайю, и та, делая вид, что смущена, захихикала в рукав. В этот момент тайю, обхаживавшая Хараду, сладко улыбаясь, подлила ему саке и мягко положила ему руку на плечи, словно тоже не давая ему встать и уйти. Тодо залпом выпил свою чашечку и поднялся: - Я провожу. Ничего, вы оставайтесь. Но вскоре он вернулся и уселся на свое место. - Что, послала? - ухмыльнулся Шинпачи. - Вовсе нет, просто сказала, что не хочет портить нам вечер, а рана на самом деле так ее донимает, что ей самой сидеть невмоготу. Велела мне идти обратно. Она ни на что не обиделась, - ответил Хейске. - Ну что, красавицы, вечер в самом разгаре? - прихватил свою тайю Нагакура, и та, снова прикрыв рот рукавом, рассмеялась, будто колокольчики зазвенели. А у Харады настроение сразу испортилось. Почему Шинори ушла? Ведь она сама говорила, что рана зажила, и девушка готова в патруль хоть завтра. Значит, причина не в этом. Что же ее так расстроило? Ведь он не сделал ничего плохого, что могло ее обидеть. Он действительно последние раза три, что приходил сюда еще до ранения Шинори, не пользовался услугами гейш, и уж тем более теперь не собирался этого делать. Однако в силу своего отношения к женщинам он не мог обидеть сделавшую для него столько хорошего тайю, сказав, что больше не желает ее видеть. Он просто отвертелся ничего не значащими словами «когда-нибудь», но это вовсе не означало, что это «когда-нибудь» действительно настанет. Теперь он ходил в Шимабару просто пить, и ему нравилось, что Шинори сидит с ним рядом. И даже если ему и хотелось близости, в ту дивную ночь он испытал такое волнение души, что после этого его мысли занимала только Шинори. В жизни Харады было достаточно женщин, и ему казалось, что он даже был влюблен. Но любить даже самую прекрасную тайю, когда она принадлежит многим, неожиданно оказалось не столь волнительно, как влюбиться в девчонку, которую он видел изо дня в день в обычной мужской одежде и с простым хвостом на голове, и которую почему-то раньше не воспринимал иначе, как друга. Но Шинори не принадлежала никому, и даже самому Саноске придется в корне изменить свое поведение, чтобы добиться ее. Впрочем, как выяснилось, отказаться от некоторых вещей оказалось не так уж и трудно - известный бабник Харада Саноске вдруг обнаружил, что его совершенно не волнуют окружавшие его женщины, кроме одной. Заливая в глотку саке, копейщик размышлял о том, что же так расстроило Шинори, и до него начало постепенно доходить. С одной стороны, было ужасно, что он вел себя так, что дал Шинори повод заподозрить его в обещании тайю навестить ее, и теперь оправдаться в том, что Харада совсем не это имел в виду, будет сложно. Но с другой стороны - Шинори ревновала его, чего никогда не делала раньше, и значит… Что это значит, Саноске додумать не успел, но в голове отложилось, что значить это может очень многое. - Чего набычился? - подтолкнул его локтем Нагакура. - Мне кажется, Шинори не нравится, что мы тут… ну в общем… того… - Харада покосился на коленопреклоненную тайю с бутылочкой. - Да ладно тебе! Брось, она все прекрасно понимает! - отмахнулся Шинпачи. - А мне тоже кажется, что она обиделась, - встрял Хейске. - Да с чего ей вдруг обижаться? Никогда не обижалась, а теперь ни с того, ни с сего обиделась? - возмутился Шинпачи. - Моя сестра, конечно, та еще зараза, но она отличный друг, и всякими глупостями не страдает. - Кое-что изменилось, - пожал плечами Харада. - Что ты хочешь этим сказать? - подозрительно прищурился уже захмелевший Нагакура. - Тогда, ночью, на энгаве, мы… ну, в общем, я обнял ее и чуть не поцеловал, - признался Саноске, виновато глядя на друга. - Э, «чуть» не считается! - с облегчением махнул рукой тот. - Но если бы вы не приперлись, я бы ее поцеловал, - возразил Харада. - И что? Нет, с одной стороны, тебе, конечно, по шее надо дать, что предметом развлечения ты выбрал мою сестру, но ты что, думаешь, она прямо вот так сразу из-за одного поцелуйчика растаяла и будет тебя ревновать? Плохо ты ее знаешь! - хлопнул друга по плечу Шинпачи. - С чего ты взял, что я ради развлечения? - тихо проговорил копейщик, глядя в чашку с саке и чувствуя, как жжет висок взгляд сидящей рядом тайю, с которой он имел обыкновение проводить время в этом заведении. Ну что ж, рвать так по живому. Все равно больше ничего не имело значения, кроме одной единственной девушки. Нужно успеть все исправить, чтобы не потерять. Не ту, что сидела рядом. Ту, что ушла. - Э? Ты что, втюрился в мою сестру?! Да ладно! - хлопнул себя по ляжке Шинпачи. - Да ну, брось! Она же ёкайское отродье! Нет, она хорошая девчонка, но как жена совершенно непригодна! Ты с ней с ума сойдешь! Нет-нет-нет! Мы тебе найдем нормальную женщину! - Не надо мне никого искать! - возмутился Саноске. - Я люблю твою сестру, и никто мне больше не нужен! - Шинпачи-сан, придется тебе отдать Шино-чан за Сано-сана! А ты говорил, что никак ее не пристроишь! - расхохотался Хейске, уже пьяный, а оттого смешливый донельзя. - Вот здорово! Представляете, первая свадьба в Шинсенгуми! Ну и напьемся же! - Да ты уже напился, Хейске! - буркнул Нагакура, повернувшись к Хараде и сверля его взглядом синих, помутневших глаз. Потом, немного подумав, он вдруг надулся: - Ну и забирай. Тебе же хуже будет. Потом придешь возвращать - обратно не возьму! Вот сам с ней и мучайся до конца дней! И хрен тебе по Шимабаре пошляться! Мало того, что она тебя будет колотить, если будешь гулять, так еще и меня компании лишил! А ведь мне, как ее брату, придется тоже пресекать твои гуляния, я же не смогу видеть, как она страдает, это разобьет мне сердце! Нагакура картинно спрятал лицо в ладонях и покачал головой. - А и заберу! - ответил Харада и опрокинул чашку саке в рот. - И не собираюсь я гулять. Не нужно мне это. - Сано-сан, а ты хоть у нее-то спросил, пойдет Шино-чан за тебя? - закатывался над приятелями Хейске. - Поздно! Я ее уже отдал! - громовым голосом изрек Нагакура, категорическим жестом взмахнув рукой, будто отринул от себя. - Ты уже один раз отдал! А она опять сбежит, не впервой! - хохотал Тодо. - И куда ж она, скажи на милость, из Шинсенгуми-то сбежит? - поинтересовался Шинпачи. - К замкому! - заверещал Хейске и повалился на спину от хохота. - Типун тебе на язык! - сплюнул Нагакура. - Замком и так злой, как демон, так еще она его изведет своими выходками. Нам тогда вообще житья не будет. - А может, он тоже влюбится! - Да угомонись ты уже, Хейске! По мне хоть замком, хоть сам демон - не отдам! - рассмеялся Харада. Настроение опять поднялось. - Ладно, - пошатываясь, поднялся Харада с дзабутона62, - вы тут развлекайтесь, девушкам скучать не давайте, а я пойду, пожалуй. - Куда?! - взревел Нагакура. - Предложение твоей сестре делать! - снова закатился Тодо. - Да! - гордо выпятив грудь колесом, бодро произнес Харада и чуть не свалился прямо на сидящую в ногах тайю, запутавшись в складках разложенного ею на полу платья. - Ух, и нарезался я… - Вот! - назидательно поднял палец Шинпачи. - Первый звоночек! Был свободен, никакие дурные мысли тебя не мучили, и пилось легко, а теперь влюбился, начались всяческие душевные терзания, для здоровья очень вредные, вот и нарезался! - Тебе пора учеников заводить и поучать их! - хмыкнул Саноске и наклонился к тайю: - Прости, Юмико-чан, мне с тобой было хорошо, и спасибо за все! Он погладил пальцами ее по щеке и вышел, задевая плечами рамы сёдзи. - Вот так и пропадают друзья, - вздохнул Нагакура. - Ладно, давай еще выпьем, Хейске! Смотри, какие прекрасные девушки с нами! Мы-то с тобой все еще свободны, как ветер! Дважды Харада чуть не рухнул, пока пытался нацепить сандалии у выхода из заведения. Кое-как он добрел до Ниши Хонганджи, благополучно умудрившись смыться от ночного патруля под предводительством Саннан-сана, на который наткнулся по пути, ввалился в ворота Гоэйдо63, приложив палец к губам и подмигнув дежурным, и потопал к комнате Шинори. Сначала он спьяну перепутал стороны здания и начал скрестись в нужную, как ему показалось, комнату, пока из раздвинувшихся шёджи не высунулся сонный Окита Соджи и с едва сдерживаемым хохотом не послал его в нужном направлении. Как бы ни был пьян Харада, он догадался, что завтра весь комсостав наверняка будет в курсе, как кумичо десятого подразделения искал ночью комнату кумичо седьмого. Оставалось лишь надеяться на то, что Оките станет совестно рассказывать эту историю, поскольку в ней замешана дама, и может быть уязвлена ее честь, а кроме того это будет выглядеть так, что мечник сдаст друга, опять бегавшего в самоволку, хотя удержаться от соблазна поглумиться над приятелем весельчаку Соджи будет весьма непросто. Обходя сложное угловатое строение по внутренней энгаве и передвигаясь в основном по замысловатой траектории, Харада пребольно ударился большим пальцем левой ноги об основание перил, зашипел самые страшные ругательства, какие только знал, растер палец, снова чуть не свалился, потому что стоять на одной ноге сейчас совершенно не получалось, и, продолжая ругаться сквозь зубы об идиотах, понастроивших тут углов и перил, похромал к своей цели. Найдя, наконец, комнату Шинори и надеясь, что на этот раз он не ошибся, Харада снова поскреб ногтями по рисовой бумаге. В комнате было темно, видимо, Шинори уже давно спала и вовсе не ждала ночных гостей, тем более, настолько пьяных. Харада вздохнул. Оставлять на завтра разговор ему не хотелось, он не любил, когда что-то неопределенно повисало недовысказанным. Чем дольше тянуть, тем меньше шансов, что девушка захочет слушать его оправдания. Однако он также понимал, что объясняться, будучи в зюзю, не самый лучший способ понравиться девушке. Впрочем, как и всем сильно пьяным, он сам себе сильно пьяным вовсе не казался - так, слегка поддавшим. Харада Саноске был парнем упрямым и решительным, поэтому он снова начал скрестись в стенку. Ему мнилось, что он делает это тихо и деликатно, но со стороны это выглядело, будто кот, справив нужду, остервенело закапывал за собой. Шинори проснулась от странного звука. За бумажными стенами угадывался большой темный силуэт, который толи делал подкоп, толи пытался прогрызть бумагу. Никто из Шинсенгуми так себя вести не мог. Скорее всего, это паразит Рафу выследил, в какой комнате она живет, и решил к ней пробраться. Только она попыталась бесшумно встать и дотянуться до своего бисенто, чтобы огреть полоумного зачехленным лезвием - убивать, конечно, она бы не стала, но проучить стоило - как раздался душераздирающий шепот: - Шинори! Ты спишь? Шинори! - Кто там? - спросила та негромко, приподнявшись на локте и готовясь метнуться за оружием. - Это я, Харада! - Ками-сама, - откинулась с облегчением на футон девушка, - какого они64? Ты-то что здесь забыл? - Мне нужно с тобой поговорить! - заплетающимся языком, стараясь не шуметь, проговорил Харада. - А в Шимабаре тебе поговорить не с кем было? - язвительно ответила Шинори. - Мне нужно поговорить с тобой, а не с кем-нибудь в Шимабаре! - Харада снова начал драть бумагу. - Тише ты! C ума сошел? Ночь на дворе! - сдавленно возопила Шинори. Слава богам, что ее комната была второй от угла, а в первой обретался Хейске. Комната же слева от Шинори принадлежала ее брату, а дальше - самому Хараде. Поскольку ни братец, ни Тодо еще не соизволили до сих пор вернуться, никто слов дурацкой беседы подслушать не мог. Но, скорее всего, их далеко разносящееся в ночи шипение уже перебудило половину комсостава. По крайней мере, в комнате Сайто, следующей за комнатой Харады, раздалось покашливание потревоженного во сне кумичо третьего отряда. - Ну и что? Выйди! - так же придушенно взывал к ней Харада. - Еще чего! - Тогда я войду! - Я тебе войду! А-а… я поняла. Ты пьян! - Совсем немного. Ну выйди, пожалуйста! - Пошел ты к демонам, Харада! Иди спать! - Я не уйду, пока ты со мной не поговоришь. - Я не стану с тобой разговаривать. Я уже сплю. - Нет, ты не спишь! Ты же мне отвечаешь! - Действительно! Теперь уже не сплю. Но очень хочу спать. Может быть, поговорим завтра? - Шинори! - Уходи, Харада! - Ну пожалуйста! Можно мне войти? - Нет. - Шинори! - Нет! - Ну и ладно, - раздался шорох, стук падающего тела, и Харада угнездился на полу под сёдзи, явно вознамерившись тут заночевать. - Я буду с тобой отсюда разговаривать! - Вот радость-то! Чертов упрямый сумасброд и пьяница! Иди проспись, завтра поговорим! - Нет, мне очень важно поговорить с тобой сейчас! - О, Ками-сама! За что мне это? - За то, что ты убежала из Шимабары, напридумывав себе черт знает чего. - Я?! Я ушла, потому что у меня заболела нога! - Ни черта подобного! Твоя нога тут совершенно ни при чем! - А мне совершенно неважно, что ты обо мне думаешь, потому что… потому что я о тебе не думаю вовсе! - Нет, ты обо мне думаешь! И ты ушла, потому что я разговаривал с тайю! - Вот еще! Ты слишком много о себе воображаешь! Подумаешь, разговаривал с тайю! Ты с ними каждый раз разговариваешь, и не только разговариваешь! - В том-то и дело, что только разговариваю! Я уже давно туда только пить хожу! И хоть и остаюсь, но только чтобы брата твоего и Хейске дождаться, а я к тайю вообще не захожу! Правда! - Ой, бедолага, и как же ты вытерпел только? Ха-ха!!! Ври больше! Ты - и не заходишь! И вообще, мне-то какое дело! - Поверь мне, Шинори! Я не вру! Мне никто не нужен, кроме тебя. - Чего? Ты совсем допился, что ли? - Нет. Я за тебя готов умереть65! - … - Шинори! Ты слышишь? - … - Шинори! - нечеткий темный силуэт за бумагой, освещенной лунным светом, с трудом поднялся на ноги. - Харада, кончай валять дурака. Шутка затянулась. Иди спать! - закусила губу Шинори. - Не пойду! И это не шутка! Выйди, посмотри, какая луна! Она особенно прекрасна сегодня, когда ты рядом! - … - А у тебя был хоть раз мужчина, за которого бы ты умерла? – не унимался Саноске. - Если я когда-нибудь умру из-за мужчины, то только от смеха! Пошел к ёкаям, Харада! – злобно прошипела Шинори – действительно, шутить такими вещами было слишком низко. - Я же сказал, не пойду! И вообще… Копейщик решительно обеими руками рванул шёджи в стороны, чуть не выставив их из пазов. Шинори подскочила на футоне, подтянув одеяло к подбородку. - Ты совсем ополоумел? Кто тебе разрешил входить? Немедленно закрой! - зашипела она, как обозленная гадюка. Саноске, войдя в комнату, послушно постарался как можно аккуратнее задвинуть за собой шёджи обратно. - Эй, ты что делаешь? - Закрываю! - Дурак! Я имела в виду, с той стороны! А теперь немедленно открой! Еще не хватало, чтобы кто-то что-то про нас подумал, если увидят, что мы ночью вдвоем за закрытыми сёдзи! - переполошилась Шинори. - Шино-чан, да спят же все, кто нас увидит? - Харада, я прошу тебя по-хорошему… Шинори никогда еще не видела приятеля таким. Да, бывало, он напивался, и они все вместе валяли дурака, но то был привычный и родной дружище Харада. Ни разу он не позволял себе нечего подобного по отношению к Шинори, и сейчас такое его поведение пугало. Конечно, она может опять схватиться за бисенто и постараться врезать в самое уязвимое и ценное для копейщика место, но ссориться с Харадой совсем не хотелось, да и неужели он вообще способен на подобное? Шинори в это не верила, хотя не раз за свою жизнь видела со стороны, как самые прекрасные мужчины под воздействием саке порой становились хуже неуправляемых демонов. Саноске подошел к ее футону, сел рядом на пол, взял ее руку в свои ладони и, глядя желтыми глазами, светящимися в темноте каким-то отчаянным сумасшествием, тихо произнес: - Я люблю тебя! Шинори, не зная, что сказать, растерянно смотрела на него. Она бы еще поверила, если бы это сказал юный и склонный к романтическим мечтам Хейске. Но Харада?! - Послушай… тебе правда лучше пойти поспать… - Я не смогу спать, пока ты не простишь меня. Я ведь давно уже к тайю не ходил! Как понял, что люблю тебя, так и перестал к ним ходить, вот они и обиделись. А когда я сказал, что зайду когда-нибудь, это была лишь отговорка, я вовсе не собирался идти, просто не хотел совсем обижать… Шинори, просто поверь мне и прости! Мне никто не нужен больше, кроме тебя. - Верю, прощаю! Теперь ты пойдешь, наконец, спать? - Шинори смотрела на него такими умоляющими и почему-то очень расстроенными глазами, что Харада сжал ее руку. - Ты не веришь. И не прощаешь. Ты говоришь это просто, чтобы я ушел, да? Шинори отвернулась, снова закусив губу. Но вырывать руку из теплых, грубых от постоянного соприкосновения с древком копья, ладоней не стала. Харада долго смотрел на нее, но она молчала, глядя в сторону. Тогда он хлопнулся на спину, бесцеремонно разлегся на полу рядом с футоном, не выпуская ее руки, и с вызовом сказал: - А вот никуда я от тебя не пойду! - То есть, как это не пойдешь?! - оторопела Шинори, уставившись на развалившегося Саноске. - Вот так. Не пойду и все, - попытался пожать плечами, лежа на полу, Харада, но получилось какое-то ленивое червячное дрыганье. Глаза его при этом горели решимостью и задором. - О, боги! Ну, раз ты никуда не пойдешь, видно, мне придется уйти! Пойду спать в твою комнату! - взвыла Шинори, выдернув руку из его ладоней, подорвалась с футона, схватила одеяло в охапку и попыталась перешагнуть через Хараду. Но не тут-то было. Кумичо десятого взвода хоть и был пьян в лоскуты, но на то он и кумичо Шинсенгуми. Саноске мгновенно цапнул сестрицу лучшего друга за занесенную над ним в прыжке лодыжку, дернул на себя, и девчонка даже мяукнуть не успела, как свалилась на Хараду. Тот ловко перехватил ее, уложив рядом на остатки измятого футона, обнял, прижимая к себе изо всех сил брыкающееся тело, и, радостно улыбаясь не хуже дурачка Рафу, произнес: - Никуда я тебя не отпущу! Все! Спать! Шинори не стала вопить только потому, что даже представить себе не могла, что подумают сбежавшиеся на ее крики капитаны вместе с замкомом и Кондо-саном, увидев это безобразие, и главное, что потом станет с Харадой. Но изумлению ее не было предела, когда копейщик, вовсе не собираясь ничего дальше делать крамольного, сграбастал Шинори, поудобнее устроил ее голову у себя на груди, шмыгнул носом, закрыл глаза и… молодецки захрапел. Шинори, приоткрыв рот, в изумлении похлопала глазами, потом захихикала. Пару раз несильно лягнув наглеца, она поняла, что выбраться из его рук невозможно, вздохнула и устроилась поудобнее. Полюбовавшись в темноте его расслабленным лицом, Шинори улыбнулась: «Все такой же красивый… Как и тогда, в Таме… Только глаза распутные. А когда закрыты, ни за что не скажешь, что такой потаскун… Ну как ему такому поверить? И ведь не поверить невозможно…» Шинори подложила ладошки под щеку, покоящуюся на мощной груди копейщика, и, все так же улыбаясь, закрыла глаза. Еще до наступления рассвета, в серой мутной дымке Шинори проснулась оттого, что затекла шея от непривычного положения, и обнаружила себя по-прежнему в лапищах сладко сопящего Харады, с тою лишь разницей, что она тоже обнимала его, неосознанно потянувшись к нему во сне. Шинори осторожно перевернулась с боку на бок под тяжелой рукой, меняя положение, устроила голову на плече Саноске, прижавшись к его груди спиной, и снова задремала, сквозь сон чувствуя, как тот лишь крепче прижал ее к себе, будто свою собственность, и через ткань ее тонкого ночного нумаки66 к лопатке прижались горячие губы. Харада, даже не просыпаясь, тоже во сне тянулся к ней. Когда совсем рассвело, и солнце стало просвечивать сквозь стены из плотной рисовой бумаги, а снаружи уже вовсю чирикали птицы, Шинори подскочила, испугавшись - надо же срочно вышвырнуть Саноске из комнаты! Шутки шутками, но сейчас все начнут просыпаться, и лишь одной Каннон Всемилостивой известно, что о них подумают, если застанут Хараду-кумичо, покидающего по утру ее опочивальню. Однако сейчас ничто не ограничивало ее маневров, и тепла чужого тела рядом не ощущалось. Шинори резко села и обернулась - Саноске уже не было. Вместо него, у самых сёдзи, лежали свежесрезанные в саду розы редкого сорта, над которыми так тряслись монахи Ниши Хонганджи. Цветы еще даже не успели открыться навстречу солнцу, Харада застал их едва просыпающимися от ночного сна, и капли росы блестели на листьях и нежных лепестках. Шинори улыбнулась и только сейчас поняла, почему в комнате вопреки всему не стоял крепкий запах перегара, а пахло цветами - Саноске оставил небольшую щелочку между сёдзи, не задвигая их до конца, чтобы комната проветрилась, и утренний ветерок, шаловливо залетающий в комнату, доносил до девушки лишь аромат распускающихся роз. Шинори покачала головой и откинулась на футон, повернув голову и разглядывая цветы. - Сумасшедший! - с нежностью прошептала она. Утром на разводе, когда Шинори возглавила уже поджидавший ее седьмой отряд, она бросила взгляд на Хараду, возвышавшегося над строем в конце левого фланга своей лохматой, горящей красным цветом в лучах утреннего солнца макушкой. Тот будто ждал, когда она заметит его, улыбнулся, подмигнул и послал ей воздушный поцелуй. Шинори прыснула, отвернулась и сделала серьезный вид, поскольку к ним быстрым шагом направлялся замком раздавать поотрядно маршруты патрулей. Вечером Шинори, возвращаясь домой, пребывала в странном волнительном состоянии, догадываясь, что вчерашняя выходка Харады не останется без продолжения. Она строила разные предположения, как события могут развиваться дальше, и мысли эти заставляли ее сердце трепетать в ожидании. На душе было легко и радостно, будто в преддверии праздника. Уже входя в ворота, она увидела сидящего на ступенях у входа в здание брата и стоящего рядом и подпирающего опорную колонну Хейске. Харада нигде поблизости не наблюдался, видимо, еще не вернулся. Шинори распустила своих ребят отдыхать и направилась к Шинпачи и Хейске. - Ну что, Шино-чан, когда же мы погуляем на свадьбе? - радостно приветствовал ее Хейске. - На чьей? - не поняла Шинори. - Да на вашей же с Сано-саном! Он же вчера такой решительный удалился, сказал, что пошел тебе предложение делать! - хихикал Тодо. - Вот это номер! Все уже знают, кроме меня! - рассмеялась девушка, а сердце замерло и запорхало только что выбравшейся из куколки бабочкой, радостно, счастливо. Неужели Харада вчера был настолько серьезно настроен? - Разве он до тебя не дошел? Или он по дороге всю решимость растерял? - удивился Нагакура. - Да нет, дошел, - ухмыльнулась Шинори. - И что же? - А потом упал и захрапел, - опустила подробности девушка. Шинпачи и Хейске расхохотались. - Получается, он таки провел ночь в твоей комнате? - поддразнил сестру Нагакура, и скулы ее тут же порозовели. - Ну я же не могла выпереть этого медведя на себе! - попыталась оправдаться смущенная Шинори. - Ты могла бы уйти спать в его комнату, - не унимался старший брат. - Я попыталась… - И что тебе помешало? - Шинпачи, отстань! - Скажи, что не хотела уходить! - Хотела! - А почему не ушла? - Он меня за ногу поймал, - залившись краской до корней волос, призналась Шинори. Громогласный хохот Нагакуры и Тодо заставил обратить на них внимание беседовавших на энгаве Кондо-сана и Ито-сана. - Сано-сан в своем репертуаре! Шино-чан, поверь, он уж если чего решил добиться, умрет, но добьется! - заливисто смеялся Тодо. - И что, ты так и простояла всю ночь? - глумился Шинпачи. - Нет… я… и вообще, отстань! Тебя это не касается! - рассердилась сестра. - Как это не касается? Я твой старший брат! Нет, ты все-таки ответь! Было у вас что? - Нет!!! Мы… мы просто спали. - Вместе? - Иди к ёкаям, Шинпачи! – разозлилась Шинори, горя от стыда. - Ни за что не поверю, чтобы Харада, поймав девицу за ногу, просто взял и захрапел. Ты поверишь в такую небылицу, Хейске? - Не хочешь, не верь, но он просто взял и захрапел!!! - почти проорала Шинори и со злости треснула брата ладонью по темечку. - Ай! Ага! Смотри, как злится - видать, недовольна, что поймать поймал, а потом просто захрапел! Ай! Перестань драться, ёкайское отродье! - хохотал Нагакура, пытаясь поймать сестру за руки, чтобы она прекратила его колотить. Шинори, как взбешенная кошка, напрыгнула на брата. - Ну теперь в любом случае тебе не отвертеться - в древние времена, уложив мужчину и женщину на одно ложе, их объявляли мужем и женой! И не важно, было у них что или нет! - всхрюкнул Шинпачи, пытаясь вывернуться из удушающего захвата сестрицы. Тодо, согнувшись пополам и уперев руки в колени, только мотал головой, размахивая своим длинным хвостом, и повизгивал от смеха. В таком виде и застал их кумичо десятого отряда, входя в ворота и неся в руке копье, а в другой небольшой бумажный сверток. - Это что за поединок недоразвитых сумотори67? - поинтересовался Харада, с любопытством наблюдая, как его друг пытается отбиться от младшей сестры, и приставил к опорному столбу энгавы свое копье рядом с бисенто Шинори. - Харада, дружище, как ты мог прийти вчера к моей сестре и бессовестно заснуть? Она теперь злая, как Ао-ниобо68! - продолжал дурачиться Нагакура. - Не смешно, - ответил копейщик. - Хватит ее донимать! Оставь ее в покое! - Так это она меня задушить пытается, не я ее! - оправдывался Шинпачи. - Значит, за дело! - констатировал Саноске. - Да мы всего-навсего спросили, когда ваша свадьба, а она взбесилась! - Да хоть сегодня. И это не повод для дурацких шуток, - ответил серьезно Харада, на удивление не поддержав дуракаваляние. Шинори прекратила мутузить брата и изумленно уставилась на копейщика. - Шинори, пойдешь за меня замуж? - спросил Харада. Шинори, в полной уверенности, что приятель шутит, ответила с вызовом: - А вот пойду! - Ну так пошли! - взял ее за руку выше кисти Харада, широко улыбаясь, и потащил в сторону. - Эй, вы куда это? - крикнул им вслед Нагакура. - Жениться! - бросил через плечо Харада. - Э! А мы? – возмутился Шинпачи. - А вы-то нам там за каким демоном сдались? Это дело посторонних не терпит, – хохотнул копейщик, а Шинори обернулась на брата, показала ему язык и оттянула нижнее веко левого глаза69, едва поспевая за широкими шагами Саноске, отчего запуталась в хакама, споткнулась о пятку Харады и чуть горделиво не пропахала носом пыльную площадку, если бы не реакция «жениха», поддернувшего ее за руку. Тодо и Нагакура проводили их молчанием, а потом издевательски заржали.