Ещё один шанс

Новость о скором прибытии гостя стала в доме кронпринцессы маленькой сенсацией. Обычно тихая и размеренная жизнь огромного поместья наполнилась хлопотами и суетой, в которой хозяйка принимала деятельное участие. В крыле, которым с момента переезда принцессы практически не пользовались, устроили генеральную уборку с перестановкой мебели, сменой штор и приданием комнатам надлежащего уюта. Естественно, никто из слуг не позволил себе поинтересоваться, кого именно ждёт госпожа, но между собой новость активно обсуждали, поскольку не могли припомнить, чтобы в доме когда-либо гостил кто-нибудь кроме её племянника и его друга. Аннерозе предвидела такой интерес, но решила временно ничего не предпринимать. Пока не будет окончательно решен вопрос со статусом Райнхарда, любые объяснения породят только новые слухи, и никакие запреты не помогут. К тому же, если он согласится хотя бы официально считаться её сыном, это очень быстро погасит излишнее внимание к нему. Для слухов и домыслов важна атмосфера тайны, когда же открыто сказано: «Да, это так», у любителей покопаться в грязном белье исчезает добрая половина любопытных слушателей, а без них сплетни очень быстро умирают. Хотя, конечно, все тут же переключатся на обсуждение того, кто же был отцом ребёнка кронпринцессы, но и с этим можно кое-что придумать. Лично для неё любые измышления на эту тему не будут значить ничего. Как Аннерозе уже сказала Хильде – испортить её репутацию невозможно в принципе... но зачем Райнхарду лишние пересуды вокруг его имени, если они, наоборот, собираются уберечь его от этого? Первым кандидатом в отцы, о ком она подумала, был Конрад. Он, правда, давно уже живёт своей жизнью, но в том, что он согласится выполнить просьбу, Аннерозе абсолютно уверена. Юношеская влюблённость, естественно, прошла, но между ними остались дружба и взаимное уважение. Вот только стоит ли втягивать друга в историю, которая может нанести ему вред? Сейчас в Новом Рейхе всё спокойно, но кто поручится, что завтра или послезавтра не найдутся желающие захватить власть? А они с Райнхардом находятся слишком близко от трона, чтобы их жизни принадлежали только им самим. Её высочество дала ему пару дней на размышление, но он уже всё решил. После разговора с Феликсом перспектива переезда больше не вызывала таких опасений, хотя Райнхард и не был уверен, что его пребывание у кронпринцессы окажется долгим. Миттельмайер недвусмысленно дал понять, что о новом назначении можно будет говорить только после того, как кайзерин определится с выбором опекуна. Причём Райнхарду показалось, что с этим тянуть не будут. Тем более, пока они с Феликсом гуляли по городу, она сама приезжала к Миттельмайерам. И Райнхард нисколько не сомневался, что причиной этого визита послужил именно он сам. Правда, кайзерин не стала с ним встречаться, и это немного настораживало, но из рассказов всё того же Феликса выходило, что с её стороны тоже не стоит ждать каких-либо неприятностей. К тому же, они с кронпринцессой были близкими подругами, так что мнение последней наверняка будет играть немаловажную роль. Вообще, после знакомства с кронпринцессой Райнхард пребывал в некотором смятении чувств. С одной стороны, хотелось сохранить как можно больше личной свободы, с другой – ему упорно казалось, что сестра, несмотря на значительную разницу в возрасте, нуждается в его помощи и поддержке. Чувство было иррациональным и нелогичным, ведь он совершенно не знал её, но он привык доверять своей интуиции. Поэтому, когда через два дня принцесса Аннерозе позвонила и спросила, готов ли он к переезду, Райнхард ответил утвердительно, и они договорились, что следующим утром она пришлёт за ним машину. Сборы не заняли много времени, поскольку из покупок он распаковал только один костюм и пару рубашек. За пять лет учёбы в академии Райнхард отвык от гражданской одежды и поначалу чувствовал себя немного странно, но фрау Эвангелина, заметив его растерянность, похвалила выбор костюма и сказала, что серый ему идёт. Утром, вскоре после завтрака, к Райнхарду вошла горничная и сказала, что в гостиной его ждёт Её высочество. Он слегка удивился, поскольку не ожидал, что она сама приедет за ним. Миттельмайер перед уходом на службу сам зашел к Райнхарду, пожелал удачи и сказал, что тот может вернуться к ним в любое время, когда только захочет. Поэтому в гостиной, кроме кронпринцессы, были только Феликс и фрау Эвангелина. Райнхард не слишком хорошо представлял, что нужно говорить при прощании, но посчитал уместным поблагодарить хозяйку дома – и, судя по тёплой улыбке фрау Эвангелины, сделал всё правильно. В ответ мама Феликса обняла Райнхарда и расцеловала в обе щеки, чем окончательно его смутила. Он сразу почувствовал прилив крови к щекам, но тут на помощь пришел друг, заявивший, что завтра обязательно заедет за ним, и вообще, не даст загубить так удачно подвернувшийся отпуск, просидев в четырёх стенах. Поместье кронпринцессы располагалось за городом. Феликс в своих рассказах не раз упоминал о замечательном, с его слов, просто огромном саде, в котором они с принцем часто играли. Райнхард, успевший оценить сад фрау Эвангелины, ожидал увидеть нечто похожее, но когда машина свернула с трассы на узкую боковую дорогу и, немного попетляв по ней, подъехала к массивным кованым воротам, которые тут же распахнулись, за ними оказалась не лужайка перед домом, а довольно длинная аллея, обсаженная огромными старыми деревьями. Лужайка, правда, тоже имелась, причём была раза в два больше той, что перед домом Миттельмайеров, да и сам дом, построенный в староимперском стиле, с колоннами и скульптурами мраморных львов у входа, больше походил на небольшой дворец. Как успел узнать Райнхард, принцесса купила его уже после смерти брата, у одного из старых аристократов. Прежний владелец вел какие-то дела с феззанскими торговцами ещё при старой династии, но с воцарением Лоэнграмма свернул бизнес и больше в новой столице не появлялся. Принцесса не хотела жить в огромном городе, к тому же, всегда любила природу и в особенности цветы, поэтому и выбрала для своей резиденции это загородное поместье. Возле входа Райнхарда и принцессу ожидала пожилая пара: мужчина в тёмном костюме – управляющий поместьем герр Бауэр, и женщина под стать ему, в таком же строгом платье, поверх которого был надет белоснежный передник – старшая горничная Паулина. Райнхард не понимал, почему к слугам обычно обращаются по фамилии, а к служанкам, причём независимо от их возраста – по имени, но у Миттельмайеров он уже попробовал обратиться «фрау Фукс» к одной из горничных, которая годилась ему в матери. Та только рассмеялась и сказала, что она никакая не фрау, а просто Ида. Так что он решил просто запомнить это и не искать объяснений. В доме Райнхарда ждал очередной сюрприз – вместо одной комнаты в его распоряжение было отдано целое крыло, точнее его второй этаж, с собственной гостиной и библиотекой. Правда, больше всего поражала не площадь. Понятно, что в таком доме места много. Райнхарда куда сильнее удивил ожидавший его в покоях ноутбук – той же марки, что и у Феликса, но последней модели. Они вдвоём только вчера смотрели его характеристики в одном из сетевых магазинов и пришли к выводу, что эта техника просто создана для программ флотских симуляторов, а также много чего ещё нужного и интересного. Принцесса заметила заинтересованность гостя компьютером и спросила: –Подходит? Я не слишком разбираюсь в этом, поэтому выбирала по рекомендации Феликса, – она улыбнулась почти смущенно. Райнхард поблагодарил её и заверил, что ноутбук очень хороший, а про себя решил серьезно поговорить с другом. Мог бы и заранее предупредить, в конце концов! После того как они осмотрели все комнаты, принцесса поинтересовалась, всё ли его устраивает. –Все хорошо, – ответил Райнхард, и только спустя несколько секунд понял, что не добавил «Ваше высочество». Она, впрочем, словно бы не заметила этого. –Тогда, может быть, выпьем чаю? А потом я покажу тебе сад. После прогулки Райнхард ушел к себе, а Аннерозе взяла корзинку с рукоделием и попыталась успокоить себя вязанием, но крючок то и дело выскальзывал из пальцев, считая столбики и накиды, принцесса все время обсчитывалась; проще говоря – как бы она ни пыталась отвлечься, мысли всё равно возвращались к гостю. Особенно не давали покоя несколько, казалось бы, незначительных эпизодов, случившихся, пока она показывала ему дом. Чай им подали в её гостиной, но едва Аннерозе успела разлить его по чашкам, как горничная доложила, что звонят из дворца. Пришлось оставить Райнхарда одного. Вернувшись, она застала его стоящим у раскрытого пианино. Он тут же извинился за то, что полез к инструменту без спроса, и в этот миг его сходство с тем Райнхардом проявилось настолько сильно, что сердце Аннерозе пропустило парочку ударов. Второй раз точно такое же чувство у неё возникло, когда гость с интересом разглядывал широкие, тщательно отполированные перила центральной лестницы. Он даже коснулся их рукой, и Аннерозе невольно вспомнила, как брат вместе с Зигом обожали съезжать по перилам в их старом доме, несмотря на все запреты. Судя по всему, будь этот Райнхард помладше, его было бы точно так же нереально удержать от опасного катания. В обед они встретились за столом, но разговора, за вычетом нескольких общих фраз, не получилось. Поев, гость снова ушел, а Аннерозе решила выйти с вязанием в сад. Но, когда она подошла к любимой беседке, увидела, что место уже занято. На широком деревянном ограждении между двумя колоннами, поддерживающими крышу, сидел Райнхард. За журчанием воды маленького искусственного водопада мальчик не мог слышать её шагов, и потому продолжал спокойно читать книгу. Аннерозе решила не подходить ближе, подумав, что он, увидев её, наверняка покинет беседку. Пока он всячески пытался избегать общения, посему лучше дать ему время привыкнуть к новому дому, почувствовать, что сестра не собирается на него давить и навязывать своё общество. И все же сразу уйти не получилось: игра солнечных лучей создала настолько завораживающую картину, что Аннерозе отступила к высоким кустам сирени и, спрятавшись в их тени, залюбовалась сидящим мальчиком. На фоне зелёной листвы фигура Райнхарда казалась очерченной золотистым светящимся контуром, заставляя вспомнить старые сказки о волшебных эльфах, таких же прекрасных, но при этом в одно мгновение превращающихся в безжалостных воинов. Аннерозе даже стало жалко, что в своё время она не стала учиться рисованию, хотя учитель в гимназии и говорил, что у неё есть талант. «Нужно будет как-нибудь попросить адмирала Меклингера хотя бы набросать карандашный портрет Райнхарда, – подумала она. – Магдалена ведь наверняка приедет в гости, как только до неё дойдут новости». Подруга всегда оказывалась в курсе всех столичных событий едва ли не раньше адмирала Мюллера. Вдвоём точно получится уговорить супруга Магдалены. Только бы он не увлекся слишком сильно и не замучил натурщика позированием... В том, что слухи до подруги дойдут очень быстро, Аннерозе имела возможность убедиться буквально через полчаса. Возвращаясь в дом, она решила подняться по боковой лестнице, которой пользовалась в основном прислуга. Обычно принцесса не прислушивалась к разговорам горничных, да они и не особо распускали языки в присутствии хозяйки, но сейчас дверь в кладовку под лестницей была открыта, и было отчетливо слышно, что там говорят об ее госте. Судя по голосам, в кладовке находились старшая горничная Паулина и недавно принятая девушка по имени Габи. В любом другом случае Аннерозе не стала бы специально подслушивать их, но вдруг подумала, что стоит проверить, насколько она была права в своих предположениях. Стараясь не шуметь, она поднялась немного выше, чтобы её не было видно из открытой двери, и замерла, ловя каждое слово. –Молодой господин так похож на Её высочество! Ты не думаешь, что это может быть... её сын? – Габи явно не терпится обсудить такую пикантную идею, но Паулина, видимо, не слишком настроена сплетничать. –А хоть бы и сын! Мне точно до этого дела нет, а если и так, то я только порадуюсь за Её высочество, ей, бедняжке, в жизни и без того досталось. Её ответ, похоже, разочаровывает девушку. –Ну да, наша хозяйка так добра, – но любопытство тут же берёт верх. – Паулина, ты же здесь работаешь с самого начала, ну скажи, ничего такого не было? –О чём ты? – старшая из женщин не сразу понимает, что имеется в виду. –Может, госпожа куда-нибудь уезжала надолго? Ну, лет пятнадцать назад? –Нет… хотя постой, кажется, нас отпускали на несколько месяцев. Её высочество вроде бы тогда долго гостила у своей подруги, госпожи Меклингер. –Вот видишь! – в голосе Габи отчётливо слышится удовлетворение. – Я угадала, а ты еще не хотела верить. –Ты бы, голубушка, поменьше совала свой нос в господские дела, а то услышит герр Бауэр – и вылетишь отсюда без выходного пособия и рекомендаций, – судя по недовольству в голосе Паулины, она и сама опасается гнева управляющего. –Ой, ты права, такое место терять совсем не хочется. Женщины замолкают, и Аннерозе так же тихо поднимается на второй этаж. Всё же она оказалась права. Достаточно появиться перед глазами людей вместе, чтобы у них возникли правильные мысли, объясняющие схожесть зрелой женщины и подростка. А когда у сплетен появится подтверждение... то есть, если Райнхард будет не против, конечно, – все сложится наилучшим образом. Все-таки, незаконный сын сестры кайзера – далеко не то же самое, что бастард самого императора. Остаток первого дня прошел почти спокойно. К ужину Райнхард не пришел, посланная за ним горничная, вернувшись, сообщила, что он просил его не ждать, поскольку пока не хочет есть. Он так и просидел в саду до самых сумерек, но потом вернулся, и Аннерозе решилась зайти к нему. Дверь в комнату была открыта, но она на всякий случай постучала. –К тебе можно? Райнхард, до этого сидевший в кресле всё с той же книгой, вскочил. –Да, конечно, – похоже, он ещё не может понять, как вести себя с ней. Аннерозе прикрывает дверь и подходит ближе. –Ты не ужинал. Хочешь, тебе что-нибудь принесут? –Нет, спасибо, я не голоден. Но все же она не собирается сдаваться: –И даже пирог с абрикосами не будешь? Глаза Райнхарда загораются таким знакомым огоньком. –Ну, если только кусочек, – он точно не в силах устоять перед таким соблазном. Аннерозе, довольная собой, улыбается, и тут книга, которую Райнхард, вставая, положил на подлокотник кресла, падает. Он нагибается, чтобы её поднять –Что ты читаешь? –«Крейсер Зейдлиц». – Райнхард кладёт книгу на стол. Он явно уверен, что название книги ни о чём не говорит собеседнице, – однако, ошибается. –Брат тоже любил её. Слова срываются без всякой задней мысли, Аннерозе просто вспомнилось, что она неоднократно слышала, как тот, старший, Райнхард обсуждал с Зигом именно эту книгу. Но, не успев договорить, она понимает, что допустила ошибку – до того спокойный взгляд Райнхарда мгновенно леденеет, и в голосе прорастает вызов пополам с болью: –Будете рассказывать о том, каким ОН был в моем возрасте? Аннерозе невольно отступает на шаг и опирается рукой о стол. Боги, что же нужно было делать с ребенком, чтобы от одной невинной фразы он моментально покрылся ледяной коркой? Как же плохо получилось. Целый день она пыталась не спугнуть этого настороженного львёнка – и в итоге из-за одной оплошности всё может закончиться, так и не начавшись. Нужно срочно сгладить неловкость, и в то же время – ни в коем случае не показать ему, как она боится сделать что-то не так. –Нет, – принцесса старается говорить как можно спокойнее, – когда ему было столько же лет, сколько тебе, я его почти не видела. Похоже, уловка срабатывает. Опасный блеск в глазах мальчика постепенно уходит, и после примерно минутного молчания он тихо произносит, опустив взгляд: – Простите, я не должен был так говорить. –Тебе не за что извиняться. – огромным усилием воли она сдерживает себя, чтобы не схватить его в охапку и не расплакаться. – Ты об этом не знал. Райнхард на мгновение закусывает нижнюю губу и так же тихо говорит: –Нет, я знал, мне рассказывали. Аннерозе снова подавляет готовый сорваться вздох. Тяжелую для обоих беседу нужно заканчивать, пока они не сделали ещё больнее друг другу. –Когда-нибудь мы с тобой поговорим об этом, когда оба будем готовы. Райнхард наконец поднимает голову. В серых глазах отчётливо читается удивление. Он внимательно смотрит на Аннерозе и затеи произносит: –Да, наверное, так будет лучше. На следующий день Феликс, как и обещал, приехал к Райнхарду. Тот был очень рад его видеть, хотя и в достаточно резких выражениях высказался насчёт непрошеной помощи и неожиданных подарков. В частности, попросил больше не пробовать его купить таким образом. Но Феликс предвидел его реакцию и пошутил в ответ, что никто и не пытался – ясно же любому, что уникальный Райнхард Айзенштерн стоит на несколько порядков дороже какого-то там ноутбука. В целом же друг был вполне доволен, сказал, что дом ему понравился, и против прогулки ничуть не возражал. Принцесса, узнав, что они собрались в город, предложила им воспользоваться своей машиной, однако Райнхард отказался, и они вызвали такси. Следующая неделя пролетела быстро и интересно: они несколько раз сходили в кино, обошли почти все кафе в центре и даже съездили в прокатные конюшни на другом конце города. Как оказалось, Райнхарду очень нравились лошади, и он поинтересовался у Феликса, нельзя ли где-нибудь покататься, а тот и сам был не против, к тому же – знал хорошую конюшню, куда они и отправились. По дороге друг рассказал о том, что привязался к этим благородным животным в академии – будущих офицеров традиционно обучали верховой езде, а ему ещё и повезло с тренером. Заметив в мальчике искреннюю любовь к лошадям, наставник позволял ему дополнительно заниматься, что, по тогдашнему мнению Райнхарда, совсем не выбивалось из тщательно выстроенного образа посредственного кадета. Единственным хорошо знакомым местом, куда Феликс так и не смог уговорить друга сходить, остался ночной клуб. Райнхард отказывался наотрез. Феликс предпринял тактическое отступление, то есть, перестал настаивать, но про себя решил, что рано или поздно всё же его сагитирует. Незачем торопиться, ведь Райнхард вырос на одной из провинциальных имперских планет, где подобные заведения до сих пор представляются чем-то совсем уж экзотическим, да к тому же – не слишком приличным. А пока можно погулять и в одиночку. Феззан в плане развлечений, конечно же, немного отставал от бывших альянсовских планет и тем более от Баалатской автономии, где прогресс не стоял на месте, но еще задолго до смены столицы здесь не считалось зазорным для молодого человека провести вечер, а то и всю ночь в одном из клубов. Благо во многие из них свободно пускали несовершеннолетних, а кое-где и удостоверение личности у стойки не спрашивали. С поиском спутницы для похода тоже особых проблем не было – коренные феззанки обычно не видели в этом ничего дурного, сложности возникали, только если девушка принадлежала к семье переселенцев из старого Рейха. В общем, ночь удалась на славу. А утром, едва Феликс открыл глаза, мама зашла к нему и сказала, что звонит Райнхард. Друг выглядел взволнованным, было похоже, что за те несколько часов, которые они провели порознь, произошло что-то важное. На прямой вопрос Феликса, что случилось, тот ответил уклончиво, мол, всё расскажет при встрече. В итоге они договорились встретиться через полтора часа в центре, возле одной из уже знакомых Райнхарду кофеен. На всякий случай Феликс спросил маму, не собирался ли папа во дворец, но оказалось, что он целый день рассчитывал просидеть в адмиралтействе, а на вечер они были приглашены в гости к Мюллерам. Стало ясно, что беспокойство друга связано, скорее всего, с чем-то произошедшим в доме принцессы. За прошедшую неделю Феликсу показалось, что тот более-менее освоился и его отношения с принцессой стали более ровными. Райнхард уже не пытался избегать разговоров с ней и даже не заговаривал о переезде обратно к Миттельмайерам. Отец каждый день подробно расспрашивал Феликса о друге: было видно, что он переживает намного сильнее, чем хочет показать. Судя по вопросам, папа всё ещё опасался какого-то подвоха со стороны кронпринцессы, а этого Феликс никак не мог понять. Возможно, конечно, что странное поведение объяснялось просто желанием поскорее определиться с опекунством или усыновлением Райнхарда. Центр города в обеденный час был забит машинами, и Феликс, мысленно ругая себя за то, что не посмотрел на часы, назначая время, остановил такси довольно далеко от места встречи. Проще было пройти пару сотен метров пешком, чем ползти в автомобиле. Вот уже и кофейня показалась... Никого похожего на друга пока не было видно, хотя у витрины маячило несколько человек, рассматривавших ассортимент пирожных. Впрочем, Райнхард мог ждать и внутри. Вяло размышляя о том, сообразил ли друг занять столик и стоит ли вообще говорить о серьезных вещах в полном людей помещении, Феликс подошел еще ближе и наконец увидел, как дверь кафе открылась и оттуда вышел Райнхард. Помахав ему, Феликс прибавил шагу, но вдруг услышал визг тормозов и звон разбитого стекла. Судя по всему, одна из проезжавших во втором ряду машин вдруг резко вильнула в сторону тротуара и врезалась в другую, припаркованную недалеко от кафе. Прохожие не пострадали, но моментально образовалась толпа любопытных, разглядывающих автокатастрофу в ожидании развития событий. Пока из машин вроде никто не выходил. Феликс заметил, что друг тоже направился к месту аварии, и снова ускорился, чтобы догнать его. Но тут двое громил, до этого маячивших среди зевак, ринулись к Райнхарду – и, схватив под руки, затолкали его в небольшой фургон, стоявший неподалеку от пострадавших в аварии машин. Всё произошло так быстро, что рванувшийся на помощь Феликс успел только заметить, как автомобиль на большой скорости скрывается за поворотом, и даже номера целиком не разглядел. «Надо срочно связаться с отцом. И где, йотуны бы их побрали, носит нашу охрану? Толку от них, уже вижу, никакого, но может, хоть номер запомнили?» О том, что его охраняют, Феликс знал давно, всё-таки принадлежность к семье премьер-министра империи накладывала некоторые ограничения, хотя делалось это всегда очень аккуратно, так что особых проблем не создавало. В том, что к Райнхарду приставлены точно такие же незаметные телохранители, он не сомневался, но никогда не думал, что их эффективность в критической ситуации окажется равной нулю. Пока Феликс оглядывался в поисках общественного телефона, наконец-то появилась и охрана. Двое смутно знакомых парней подбежали к стойке с телефонным автоматом практически одновременно с ним. Один из них показал свой жетон, а второй попытался взять охраняемый объект за руку, но Феликс вырвался. Он был слишком зол на них и не хотел терять время, поэтому повернулся к телефону и быстро набрал прямой номер отца. К сожалению, линия оказалась перегружена, и со второй попытки ничего не изменилось, даже на приемную не перебросило, значит, и секретарь тоже занят. Феликс резко повесил трубку, подумав, что проще будет за пять минут добежать отсюда до адмиралтейства, чем ждать, пока отец закончит разговор. Но перед этим следовало ещё кое-что выяснить, вернее, удостовериться в своих выводах. –Где охрана Айзенштерна? –Там, – один из парней махнул в сторону разбитой машины. –Понятно… – Феликс зло выругался. Он уже и сам так предположил, но легче от того, что угадал, не становится. – Так, ты, – он оборачивается к тому из охранников, который показывал ему жетон, рассудив, что тот старший в паре, – посмотри, что там, и вызови группу. –Уже вызвал, но вы... – он явно собирается заявить, что его дело – охранять Феликса. –Молчать, – младший Миттельмайер рявкает так, что ему позавидовал бы любой десантный сержант. – Остаёшься тут, дожидаешься приезда группы, и займись свидетелями, а ты, – он поворачивается ко второму охраннику, – за мной. Бегом. В приёмной главкома полно народу, но Феликс, не обращая ни на кого внимания, распахивает тяжёлую дверь и входит в кабинет. Отец тут же отрывается от монитора. –Феликс, что случилось? – вопрос звучит строго, но в то же время без раздражения. Папа понимает, что просто так сын не стал бы врываться сюда посреди рабочего дня. –Райнхарда похитили! – Феликс подходит ближе и видит, как лицо отца в мгновение ока становится белее мела. Входящий сигнал комма кажется настолько громким и неуместным, что хочется запустить в аппарат чем-нибудь тяжёлым, но отец, взглянув на номер, нажимает кнопку приёма. На экране возникает такое же бледное лицо адмирала Кесслера. –Миттельмайер, – начальник военной полиции пропускает приветствие, – Айзенштерн похищен. –Знаю, – Феликс видит, как сжимаются кулаки отца, и карандаш, который тот держал, с треском распадается на две половинки, – сын уже сообщил. Через сколько вы будете у меня? – это не вопрос, а приказ. –Десять минут, – Кесслер не возражает и не спорит. Отец отключает комм и тяжело откидывается на спинку кресла. –Рассказывай, – взгляд обычно теплых серых глаз кажется застывшим и каким-то безжизненным. В груди сдавило так, как будто Вольф без скафандра ощутил многократную перегрузку. Не хватало воздуха, хотелось рвануть ворот кителя, но усилием воли удалось сдержаться. Нельзя пугать Феликса. Мальчику и так не по себе после того, как он все рассказал – стоит у окна и косится на улицу, словно ждет, что Райнхарда сейчас вернут. Да и смысла освобождать шею нет, мешающий вдохнуть комок – внутри... А ведь Миттельмайер ждал чего-то подобного, всё было слишком хорошо, чтобы так и продолжаться. Проклятие, ему же не хотелось отпускать Райнхарда, надо было слушать интуицию! Хотя какая разница, – останься мальчик у них, рано или поздно случилось бы то же самое. Волк не собирался держать его взаперти, так что переезд к кронпринцессе ничего не изменил, незачем себя обманывать. Судя по тому, что видел сын, похищение было организовано заранее и явно профессионалами. За мальчиком, видимо, какое-то время следили, выявили охрану, а когда представился подходящий случай, просто воспользовались им. Кесслер появляется очень вовремя – у Миттельмайера уже заканчивается терпение, он готов сам бежать на место похищения, чтобы начать делать хоть что-то. Вблизи Ульрих выглядит ещё хуже, чем на экране комма, и похоже, что чувствует себя примерно так же, как и сам Вольф, только верхний крючок ворота все-таки оборван. И главное – нет неизменной фуражки, тронутые сединой волосы в беспорядке. Заметно, что глава военной полиции тоже воспринял случившееся как личную трагедию, вот только премьера это нисколько не обнадеживает. Феликс отпустил подоконник, на который опирался, и вытянулся по струнке, несмотря на то, что был в гражданском, но Кесслер не обратил на него никакого внимания. Подойдя к столу, потянулся рукой к голове и, обнаружив отсутствие фуражки, тяжело вздохнул. –Поскольку вы уже в курсе, начну с главного, – Ульрих уперся рукой в стол, словно нуждался в поддержке. Вольф предложил бы ему сесть, если бы мог об этом думать. – У нас есть шансы их поймать. Я отправил ориентировку в дорожную полицию, мои люди собирают данные со всех камер, которые понатыканы в центре, и копают всюду, где это имеет смысл делать. Он определенно нужен им живым, по крайней мере пока, и если мы сможем отследить маршрут и перехватить их по дороге, шансы на успех весьма велики. К тому же, они действовали слишком нагло с самого начала, поэтому не думаю, что их тактика изменится. Они обязательно где-то ошибутся. –А кроме относительно хороших новостей, – «если в этом вообще можно найти что-нибудь хорошее», – есть и плохая – это, скорее всего, та же группа, которая ответственна за его появление на свет, – Миттельмайер уверен в этом на сто процентов. Мальчик просто еще не успел вляпаться в придворные игры. –Да, вы правы, – Ульрих снова вздыхает. –Что вы вообще думаете о похищении? – сам Вольф уже успел подумать, что было ошибкой выдёргивать мальчика с той всеми богами забытой базы. Там он хотя бы не привлекал ничьего внимания. Хотя доподлинно это еще неизвестно. –Скорее всего, где-то произошла утечка: его видели в адмиралтействе, мы с фон Зелле начали проверять лаборатории, вот кто-то и сопоставил факты. Эти люди могли ожидать того, что мы найдем их пропажу первыми. Естественно, после этого искать его нужно было либо во дворце, либо у кого-то из нас. Ульрих даже не пытается оправдываться, но Вольф и не собирается его обвинять – меры безопасности они обсуждали вместе, значит, оба и виноваты. Сейчас не до выяснений, чья вина больше – найти бы мальчика живым. –Кстати, вы не говорили ещё с Зелле? –Нет, – Кесслер отрицательно качает головой, – не успел. –Что он там выяснил по лабораториям? – прошло, конечно, слишком мало времени, да и Эмиль сразу доложил бы, найди он что-нибудь, но Вольфу кажется, что нужно ускорить поиски. Других ниточек, позволяющих выйти на создателей клона, пока нет. Машина – зацепка ненадежная, ее могут и сменить. –Мы успели проверить примерно половину списка. Ни здесь, ни в автономии пока никаких следов. Был один заказ на человеческий клон, но позже по времени, чем нас интересует, и результат… – Ульрих чуть запинается, встряхивает головой и продолжает, – копия погибшей дочери владельца киностудии «Хайнессен-головидео» благополучно живёт со своими родителями. Мои люди работают на Вёлунде, но похоже, что там все нити были оборваны сразу же после его побега. Там они перестраховались. Кесслер вытирает вспотевший лоб платком, хотя в комнате работает кондиционер, и Миттельмайер наконец-то, спохватившись, предлагает ему сесть. –Нужно срочно сообщить Её величеству, – Ульрих согласно кивает. – Я лично доложу ей. Кесслер должен координировать поиски, он может понадобиться в любую минуту, а Волк всё равно ничем ему не поможет, только будет отвлекать. Кроме того, есть ещё один человек, кому он должен рассказать о случившемся – кронпринцесса. Неважно, что Вольф чувствует к ней. Ее все это касается напрямую. От мыслей о принцессе его отвлекает Кесслер, который задаёт вопрос Феликсу: –Ты хорошо рассмотрел машину? Сын на мгновение задумывается, потом уверенно отвечает: –Да. –Подойди, – Ульрих протягивает Феликсу свой планшет. – Посмотри описание, если нужно, добавь то, что видел. Сын быстро пробегает глазами написанное и тут же вносит какие-то коррективы. Закончив, передаёт планшет Кесслеру. Тот бегло просматривает получившееся и отправляет исправленное описание в полицейскую базу. –Хорошо, – Вольф тяжело поднимается из своего кресла, – Её величество должна быть на месте, я еду к ней, затем к Её высочеству, Феликс, ты со мной. А вы, Кесслер, сообщите фон Зелле, он может понадобиться, – от собственных слов голову сдавливает ещё сильнее, – и продолжайте искать. –Мне нужно поговорить с Её высочеством и опросить слуг. – Ульрих тоже встает со стула. И тут Феликс внезапно вспоминает: –Отец, Райнхард хотел мне что-то рассказать. Не знаю, связано ли это с похищением, но он был сильно взволнован. –Он ничего конкретного не сказал? – Кесслер явно заинтересован. –Нет, сказал, что всё объяснит при встрече, – слова сына несколько меняют приоритеты. –Тогда сейчас едемте к Её высочеству, а после я с Феликсом отправлюсь во дворец. Принцесса принимает их тотчас же, как только ей докладывают об их приезде. Причём, судя по тому, как напряжённо она выглядит, когда они входят, она уже догадалась, что случилось что-то плохое. Вольф, видевший её во время смерти кайзера и потом, на похоронах, уверен, что она не станет устраивать истерику, но её молчание и жуткая бледность действуют на него ещё хуже. Он понимает, что любые его слова сейчас бессильны, и только просит разрешения опросить слуг. Принцесса молча кивает, не в состоянии ничего сказать. Кесслер, коротко поблагодарив ее, выходит отдать необходимые распоряжения полицейским, приехавшим с ними. Вольф же не понимает, как продолжить начатый разговор. Всё, на что его хватает, – это поинтересоваться, не надо ли кого-нибудь позвать. Не дождавшись ответа, он замолкает, обдумывая, что же делать дальше, но сын перехватывает инициативу. –Госпожа Аннерозе, – Феликс подходит к креслу принцессы, – простите, что спрашиваю, но Райнхард хотел со мной о чём-то поговорить. Я так понял, что это было для него очень важно, вы не знаете, с чем это связано? Принцесса, поднимает голову, и Вольф сразу же замечает слёзы в уголках её глаз. –Он ничего тебе не сказал? – голос женщины немного дрожит, она глубоко вздыхает, пытаясь унять эту дрожь. –Нет, – Феликс отрицательно мотает головой. Ещё один вздох, полный такого горя, что Вольфу становится совсем не по себе. –Сегодня утром я сказала Райнхарду, что хотела бы объявить его своим сыном, – слёзы всё же начинают скатываться по щекам, и принцесса вынуждена воспользоваться платком. Промокнув глаза, она продолжает: – Я не собиралась ни на чём настаивать, только просила его подумать, ведь для него это было бы действительно хорошим решением. От неожиданности рука опять тянется к вороту кителя, но в последнее мгновение всё же останавливается. –Ваше высочество, – говорить неимоверно трудно, так же, как было на мостике «Беовульфа», когда он отдавал приказ стрелять по кораблям Оскара, – поверьте, мы сделаем всё, чтобы его найти, – горло сдавливает так, что тяжело дышать, и рука все-таки ложится на шею. –Пожалуйста, Миттельмайер, – она больше не сдерживает слёз, – хотя бы этот должен выжить. Во дворец Вольф поехал один. Оставлять женщину наедине с горем он не решился, так что попросил сына побыть с ней, пообещав вернуться, как только освободится. Феликс хотел принимать участие в операции, и Волк хорошо его понимал. Разговор с кайзерин вышел не менее тяжёлым, но тут хотя бы обошлось без слёз, которые Миттельмайер уже вряд ли бы вынес. Вернувшись в поместье принцессы, он застал там Эмиля фон Зелле и стойкий запах успокоительных капель, которыми доктор, видимо, напоил принцессу. Со слов сына, люди Кесслера ничего не выяснили и недавно уехали, а сам адмирал отправился проверять какую-то информацию. Что-то связанное с потенциальной утечкой. Сидеть и ждать неизвестно чего было невыносимо, но ехать в управление военной полиции не имело смысла. К тому же, покинуть принцессу сейчас показалось Вольфу невозможным, поэтому он уселся в одно из кресел и, подозвав к себе фон Зелле, попросил того ещё раз рассказать всё, что на данный момент было известно по лабораториям, занимавшимся клонированием. Резкий запах чего-то химического почти возвращает Райнхарда к действительности, но сознание всё ещё сопротивляется, и открыть глаза получается, только почувствовав острую боль от удара по лицу. Первое, что удаётся понять, – он висит, прикованный наручниками к толстой трубе в каком-то обшарпанном помещении, и судя по тому, что рук уже практически не ощущает, времени с момента похищения прошло достаточно. –Что он там, очухался? – недовольный вопрос слышится откуда-то сзади. Хотя говорящего Райнхард не видит, но этот голос он знает очень хорошо. –Да, сейчас можно будет начинать. Женщина, стоявшая до этого вполоборота, повернулась к нему и, завернув рукав, приставила к его левому плечу пневматический шприц. Укол и последовавшее за ним сильное жжение окончательно развеяли туман в голове, с ясностью мыслей пришло желание завыть, и Райнхард до боли прикусил нижнюю губу. Почти вся шайка в сборе. Ну что им стоило передохнуть за это время? Фрау Редер, или доктор Редер, как она всегда приказывала ему себя называть, отходит к стоящим на краю освещённого круга стульям и усаживается, закинув ногу на ногу, а из-за спины наконец-то появляется ещё один старый знакомый. –Ну, здравствуй, Райнхард. Надеюсь, ты нас ещё не забыл? – жёсткие пальцы впиваются в подбородок и задирают голову так, чтобы пленник смотрел прямо в глаза спрашивающему. Молчать смысла нет, всё равно они не поверят, что за шесть лет он забыл их лица и имена, к тому же, введённая дрянь, скорее всего, – сыворотка правды. –Не забыл, герр Каммлер. А как поживает господин Налинеску? – третьего воспитателя пока нигде не видно, но раз эти двое вполне себе живы, значит, и он может быть рядом. –Не терпится поскорее увидеть старого учителя? – злобная усмешка искажает и без того малосимпатичное лицо. – Он сейчас немного занят, но скоро присоединится к нам. А мы пока обсудим твоё будущее, ты же не против? – Каммлер отпускает Райнхарда и тоже идет к стульям, но тут же возвращается с одним из них и, поставив его примерно в метре от пленника, усаживается. –Мне нечего с вами обсуждать, – пока говорить получается свободно, хотя, если это была сыворотка, то она должна была уже начать действовать. –Это тебе так кажется. Думаю, что скоро ты изменишь своё мнение, – Каммлер оборачивается на скрип открывающейся двери. – О, а вот и господин Налинеску. Будучи ребёнком, Райнхард больше всего из троих воспитателей не любил и боялся Фердинанда Налинеску – вечно недовольного господина средних лет, обучавшего его математике и работе с компьютером. Угодить этому субъекту было невозможно в принципе, как бы ученик не старался, зато получить удар линейкой по пальцам или тычок под рёбра – очень даже просто. Райнхард хорошо запомнил, как однажды, раздражённый какой-то незначительной погрешностью в вычислениях, учитель отхлестал его по рукам свёрнутым журналом, при этом сокрушаясь, что хозяева запретили бить ученика по голове. Но, как бы ни были сильны детские страхи, сейчас при виде всё такой же унылой физиономии своего мучителя Райнхард не испытывает ничего, кроме брезгливости и злости. Вошедший Налинеску, едва бросив взгляд на пленника, что-то тихо сказал фрау Редер и устроился рядом с ней. –Итак, – Каммлер сложил руки на груди, вернее, поверх объёмистого пивного брюха, – как ты уже, должно быть, понял, мы не намерены отказываться от начатого пятнадцать лет назад. Кстати, должен заметить, что, приехав в столицу, ты нам очень помог и существенно упростил нашу задачу. –Я вам не помогал, – во рту пересохло, и Райнхард вынужден сглотнуть, чтобы продолжить: – и не собираюсь. От смеха живот герра Каммлера неприятно заколебался. –О нет, что бы ты там себе ни вообразил, но ты принадлежишь нам и будешь работать на нас. –Вы меня не заставите, – Райнхарда переполняла злость, но он постарался скрыть свои чувства. В комнате почему-то стало ощутимо жарче, к жгучей боли в рассаженных наручниками запястьях прибавилась тупая ноющая – у самого лба. –Я так понимаю, ты надеешься, что твои новые хозяева тебя спасут? – немного наклонившись вперёд, Каммлер уставился на Райнхарда. –У меня нет хозяев, – как же хочется врезать по этой лоснящейся роже! Но руки скованы, а ноги предусмотрительно к чему-то привязаны, так что он не может не даже дёрнуться. Правда, возможно, так даже лучше – с каждой минутой он всё отчетливее ощущает слабость. На него то накатывают волны жара, то его как будто бы окунают в ледяную воду. –Не думаешь же ты в самом деле, что принцесса захочет признать тебя своим братом? – снова противный, булькающий смех. – Даже если она тебе что-то пообещала, кайзерин и премьер никогда на это не согласятся, а она сама – полное ничто, так что ты просчитался, так опрометчиво отказавшись от дома Миттельмайера. Ты для них не больше чем забавная игрушка, к тому же, достаточно опасная, так что ты ещё должен нам спасибо сказать за то, что мы тебя вовремя оттуда вытащили. Без нас ты им быстро надоешь и тебя в лучшем случае выбросят, если не пристрелят по-тихому. Райнхард снова прикусывает губу, чтобы не сказать всё, что он думает о таком «благодеянии». Особенно больно слышать гадости о госпоже Аннерозе. Её сегодняшнее предложение было очень неожиданным, и если честно, пугающим, но он прекрасно видел, что она искренна в своих чувствах. Поэтому и хотел поговорить с Феликсом. Зато Каммлер понимает его молчание совершенно иначе: –Что, нечего сказать? – он тяжело поднимается и почти вплотную подходит к Райнхарду, гоня перед собой волну густого запаха пота, от которого мальчика тут же начинает мутить. Каммлер снова задирает его подбородок и продолжает: – Ты ведь уже чувствуешь это. Тебя знобит. Ты не сможешь пошевельнуться, даже если мы тебя отпустим. Ты умрешь от того же, что и оригинал, потому что ты – всего лишь копия, которую мы никогда не отпустили бы без страховки. Слушайся нас, и мы тебя вылечим. Или продолжай сопротивляться – и сдохнешь в муках. –Предпочитаю умереть, – воздуха не хватает, и озноб действительно бьет, так, что нужно прилагать усилия, чтобы зубы не стучали. –Ради них? Твоя смерть их только порадует. Решит проблемы. Ты ведь любишь власть, как любил он. Просто обещай, что будешь выполнять все, что мы скажем, не сопротивляйся программе – и проживешь долгую приятную жизнь. Без этой боли. Тебе ведь больно сейчас... ради кого ты терпишь? –Ради самого себя. В глазах начинает двоиться, но он всё ещё контролирует себя. Верить словам Каммлера совсем не хочется, несмотря на сильную боль, выкручивающую суставы, и сжигающий изнутри жар. Увы, Райнхард хорошо помнит описание последних месяцев жизни своего оригинала. Из поездки во дворец отец вернулся ещё более подавленным, но сразу же поинтересовался последними новостями, после чего принялся расспрашивать доктора. Тот негромко начал рассказывать что-то о лабораториях, занимающихся клонированием. Вообще, фон Зелле среди них всех выглядел наиболее спокойным и уверенным, и его хладнокровие действовало очень положительно на окружающих. Примерно через полчаса после приезда отца вернулся и адмирал Кесслер, а с ним – специальная машина, набитая оборудованием, со спутниковой антенной на крыше. Кроме того, во двор заехала пара броневиков со взводом солдат. Два мощных комма, занесенных в гостиную, окончательно придали комнате вид штаба. Дождавшись, когда младшие офицеры покинут гостиную, отец обратился к начальнику полиции: –Кесслер, хоть что-нибудь есть? Феликс, сидевший рядом с принцессой, заметил, как она сжимает в кулаке платок. –И да, и нет, – Кесслер заглядывает в свой планшет, но тут же откладывает его. – Камер в центре достаточно, и фургон они зафиксировали, так что мы его вели почти до выезда из города. Они чётко двигались к западному шоссе. –Засада на полицейском посту? – отец понимающе кивает. Ну да, останавливать их в городе опасно и неудобно. –Да, – Кесслер трёт висок, – мы думали, что они, нейтрализовав охрану Райнхарда, были уверены, что обеспечили себе достаточно времени, поэтому практически не скрываются, к тому же, на наших схемах в том районе нет никаких проходных дворов или переулков. –Но проезд всё же нашелся, – в голосе отца нет ни капли упрёка, но выражение на лице Кесслера становится обречённым. –Да, на шоссе они не появились. –Только это была обычная машина, а не аэрокар или флаер, – Волк тяжело вздыхает. – Они не могли сменить транспорт? –Надеюсь, что нет. Во всяком случае, брошенную машину мы тоже не нашли, – Кесслер снова берёт свой планшет и что-то там проверяет. – Данные по ней переданы в центр спутникового слежения, так что пока нужно ждать. –Если бы это было так просто, – Миттельмайер ещё раз вздыхает и прикрывает лицо руками. Отчёты от службы слежения приходят каждые полчаса, и чем шире расходится круг поиска, тем бледнее становится лицо отца. Феликс уже пару раз ловил внимательный и очень озабоченный взгляд доктора фон Зелле, который явно прикидывал, как бы, не нарываясь на гнев флот-адмирала, поинтересоваться его самочувствием. А вот госпожа Аннерозе, похоже, сумела взять себя в руки. За время ожидания она не проронила практически ни единого слова, но при этом Феликс отчётливо видел в её серо-голубых глазах отчаянную надежду, отчего ему самому хотелось верить, что чудо должно случиться. Оно просто не имеет права их обмануть. Отец когда-то говорил, что принцесса очень похожа на своего брата. Глядя на портреты кайзера Райнхарда, заметить фамильное сходство не составляло труда, но теперь Феликс окончательно понял, что отец имел в виду вовсе не внешность. Очередной писк входящего сигнала комма воспринимается уже не так болезненно резко. Адмирал Кесслер нажимает кнопку приёма, и на экране возникает изображение его заместителя. –Шеф, есть координаты машины, – в интонациях контр-адмирала столько радости, словно он лично облазал все придорожные овраги и леса в поисках упущенных похитителей. Кесслер тяжело сглатывает и отрывисто спрашивает: –Где? –Территория старой водонапорной станции, стоит во дворе, даже ничем не прикрыли. – Полицейский на секунду оборачивается, после чего говорит: – Я вам выслал снимки. Кесслер тут же хватается за свой планшет. –Да, вижу, хорошо, будьте пока там, я свяжусь с вами. –Ульрих, ну что? – отец поднимается из кресла. – Думаешь, они там? Начальник полиции отвечает не сразу, с минуту рассматривая снимки со спутника и, видимо, обдумывая возможные варианты. –Место очень удобное, со стороны дороги ничего не видно, к тому же, движение не слишком интенсивное. Комплекс полностью демонтирован, так что там даже охраны нет, поскольку охранять нечего, но здания вполне ещё крепкие и спрятаться есть где, – голос начальника полиции звучит вполне уверенно. – Нужно посылать отряд и проверять на месте. –Хорошо, – кивает отец. Он тоже как-то сразу изменился, в его глазах зажёгся хищный блеск. – Вам нужна помощь? –Нет, мои люди обучены для таких операций. Кесслер уже тянется ко второму комму, когда Феликс решает вмешаться. –Ваше превосходительство, – он вытягивается по стойке смирно, – разрешите мне присоединиться к отряду. Оценивающий взгляд начальника военной полиции заставляет замереть. И не отмирать, даже когда Кесслер поворачивает голову. –Миттельмайер, что скажете? – вопрос, естественно, адресован старшему. Отец тоже внимательно смотрит на Феликса и чуть заметно кивнув, отвечает: –Я не против, если вы согласны. Лейтенант, командовавший взводом полицейского спецназа, воспринял приказ своего начальства о прикреплении к ним Феликса совершенно спокойно, только понимающе хмыкнул, услышав фамилию сопровождающего. Но, как только они расселись внутри броневика, приказал кому-то из своих подчинённых дать лейтенанту Миттельмайеру запасной бронежилет и поинтересовался, есть ли у прикомандированного оружие. Пистолет у Феликса имелся – перед выходом адмирал Кесслер отдал ему свой. Правда, парень бы не отказался от чего-нибудь более мощного, но командир спецназовцев, видимо, решил, что армейскому этого вполне достаточно. За то время, пока они ехали, лейтенант и его заместитель обсудили план захвата станции. Феликс, внимательно слушавший их разговор, сделал пару замечаний, не особо надеясь, что их воспримут, но реакция полицейских его приятно удивила – его не только выслушали, но и задали несколько вопросов. Когда они наконец-то прибыли на место, взаимопонимание было полностью налажено. Там, где от шоссе отходила узкая дорога, примерно в полукилометре от бывшей водонапорной станции, их встретила патрульная машина, и дежуривший сержант доложил, что со стороны объекта никто не появлялся. Густой высокий кустарник вдоль дороги позволил скрытно подобраться к забору. Запущенные дроиды показали, что двор пуст, и всё же через ограду перебирались с той стороны, где почти не было окон. Очутившись на территории станции, солдаты быстро рассредоточились и окружили центральное здание, возле которого всё так же стоял злополучный фургон. Помедлив пару минут и ещё раз сверившись с планом, лейтенант наконец-то отдал приказ, и его подчинённые разом ринулись на штурм. В коридоре, куда они с командиром взвода вбежали почти одновременно, ещё слышались отдельные выстрелы, но в целом особого сопротивления оказано не было. Возле входа в машинный зал Феликс сразу заметил труп в гражданском. Штурмовая винтовка, валявшаяся рядом с ним, не оставляла сомнений в принадлежности её бывшего хозяина к бандитам. Тяжёлые металлические двери в бывший машинный зал на удивление легко открылись, за ними оказалось большое, плохо освещённое помещение. Несмотря на полумрак, Райнхарда Феликс увидел сразу – подвешенного к чему-то за руки, и похоже, что потерявшего сознание. Стулья, стоявшие в зале, придавали жуткой сцене привкус театральной постановки, но все равно по спине пробежала рота мурашек. Не обращая внимания на окрик командира спецназа, Феликс рванулся к другу и оттолкнул от него жирного борова, попытавшегося им прикрыться. При этом краем взгляда заметил какое-то движение сбоку и, резко развернувшись, увидел, что один из похитителей целится в Райнхарда. Рефлексы, отточенные до автоматизма за полгода, проведенных на учебной базе, сработали сами собой, и выстрел попал точно в яблочко. Неудачливый стрелок рухнул как подкошенный, а женщина, которая стояла рядом с ним, мигом подняла руки. Подоспевшие полицейские тут же схватили обоих оставшихся бандитов, и Феликс снова повернулся к Райнхарду. Друг выглядел очень плохо: голова безвольно опущена, рукава рубашки перепачканы в крови, к тому же, он никак не реагировал на происходящее. Но, стоило Феликсу коснуться его шеи, чтобы проверить пульс, как Райнхард застонал и поднял голову. Из-за сильно расширенных зрачков его глаза казались полностью чёрными, и в них было столько боли, что Феликс невольно вздрогнул. –Ты… Откуда? – голос друга был хриплым и сразу сорвался на кашель. –Тише, тише, не надо, не говори, – Феликс обнял Райнхарда и почувствовал, что тот весь горит. Быстро проверив, не сломаны ли рёбра, он обернулся к стоящему рядом полицейскому: – Скорее снимайте его. Ключ от наручников нашелся в кармане у толстяка, но, стоило только освободить руки Райнхарда, как он тут же начал падать. Феликс успел подхватить друга. Тот снова закашлялся, хотя сознания не потерял. –Лейтенант, носилки нужны? – полицейский сержант обратился к Феликсу, но ему ответил Райнхард. –Нет… я сам. Феликс хотел возразить, но, взглянув на друга, лишь взглядом показал сержанту, чтобы тот помог. Вдвоём, подхватив Райнхарда под руки, они двинулись к выходу. Во дворе их уже ждали несколько полицейских машин и небольшая толпа людей в чёрной форме и форменных фуражках. Командир спецназовцев коротко переговорил с одним из офицеров, и тот тут же распахнул дверцу ближайшей к ним машины. Вдвоём с сержантом они бережно сгрузили Райнхарда на заднее сиденье. Феликс сел рядом. В машине Райнхард пытается усесться ровно и пристегнуться, но сил для этого у него не осталось, и Феликс обнимает его, чтобы не дать съехать с сиденья. –Можно было и не стрелять, – слова даются Райнхарду с трудом, ему явно не хватает воздуха. –Он целился в тебя, – Феликс перехватывает друга так, чтобы тому было удобнее сидеть. –Всё равно… – Райнхард на мгновение закрывает глаза, пытаясь отдышаться, – я всё равно умру. –Ты чего? – Феликс чуть сильнее прижимает его к себе. – С чего это ты собрался умирать, от ободранных запястий, что ли? – придерживаться обычной слегка ироничной манеры, ощущая этот странный жар, идущий от кожи друга, очень тяжело. –Они сказали, что я болен так же, как и он, – в голосе Райнхарда чувствуется боль. Феликс зло фыркает. –Нашел кому верить, сейчас домой приедем, там доктор Зелле разберётся, – свободной рукой он ерошит короткие, влажные и потемневшие от пота волосы. С другом явно что-то сделали, но слова этих подонков просто не могут быть правдой! –Я не хотел верить… никогда не верил… но они что-то мне вкололи, и потом стало очень жарко… – тяжёлое хриплое дыхание заставляет всё время прерываться, но Райнхард всё же продолжает: – Так глупо попался… всё зря. –Райнхард, ты же сам говорил, что ты не он, ты – совершенно другой. Ну сам посуди, на кой йотун им нужно было делать тебя больным, чего бы они так добились? – злость заставляет Феликса говорить жёстко, но при этом он снова инстинктивно гладит друга по плечу, пытаясь приободрить и успокоить. – К тому же, госпожа Аннерозе и Александр здоровы, так что выбрось эту чушь из головы. –Им нужен был поводок, как для собаки, – Райнхард мотает головой и продолжает: – Прости… я действительно несу чушь. Знаешь, мне… – его голос совсем слабеет. – Я рад, что вы все у меня были. Феликс хочет ответить, но друг замолкает, на этот раз таки соскользнув в беспамятство. Последние минуты поездки показались Феликсу часами. Он то и дело проверял пульс Райнхарда и прислушивался к его неровному дыханию. В себя друг больше не приходил, только иногда вздрагивал всем телом. Но в конце концов машина въехала на территорию поместья принцессы и через минуту остановилась возле входа в дом. Там их уже ждали, стоило только затормозить, как дверцу сразу же распахнули, и Феликс увидел взволнованное лицо отца. –Папа, помоги мне. Миттельмайер-старший тут же понял, что от него требуется, и аккуратно вынул Райнхарда из машины. Феликс выбрался за ним, и только теперь увидел, что принцесса и доктор Зелле тоже стоят рядом. –Он ранен? – госпожа Аннерозе, видимо, заметила испачканные кровью рукава. –Нет, – Феликс отрицательно мотнул головой, – это от наручников, – и, уже обращаясь к доктору: – У него сильный жар, и он сказал, что ему что-то кололи, они его уверили, что он болен тем же, что и кайзер. Ему кажется, что доктор обязательно должен об этом знать, вдруг от этого может зависеть жизнь Райнхарда. Фон Зелле и сам уже занялся беглым осмотром, при этом выражение на его лице становилось всё мрачнее. –Несите в дом, – доктор оборачивается к машине с медицинской эмблемой и кому-то там машет. – Ваше высочество, показывайте, где лучше его устроить, чтобы я смог им заняться. Принцесса кивает, и все направляются за ней. Занеся Райнхарда в спальню, отец тут же выходит, и туда почти вбегает пара помощников доктора, неся с собой какие-то приборы и сумки с такими же эмблемами, что и на машине. –Папа, а где адмирал Кесслер? – начальнику полиции уже, конечно, всё доложили его подчинённые, но вдруг бы он захотел выслушать ещё и показания Феликса? –Поехал допрашивать тех гадов, которых вы захватили. Отец проводит рукой по волосам, и кажется, что в светлой шевелюре флот-адмирала за сегодня прибавилось седины. Примерно полчаса ожидания даются всем с большим трудом: Миттельмайер, явно изнывая от беспокойства и невозможности хоть как-то помочь, меряет шагами коридор, то и дело останавливаясь возле двери, но так и не решаясь её открыть; Феликс больше не пытается заговорить с отцом – пристроившись на подоконнике, он тоже гипнотизирует закрытую дверь, время от времени поглядывая на госпожу Аннерозе, замершую напротив. Когда из комнаты наконец выходит фон Зелле, все трое моментально окружают его. –Позвольте, – доктор отстраняет Миттельмайера рукой, давая пройти одному из своих помощников, – Фогель, вы меня поняли? Как только будет готов результат, сразу же свяжетесь со мной. Медик с сержантскими нашивками, в руках которого небольшой контейнер, быстро кивает. –Так точно, буду лично стоять над лаборантами, пока они не сделают. –Хорошо, идите. Сержант спешит к лестнице, а отец с госпожой Аннерозе практически одновременно обращаются к фон Зелле: –Доктор, как он? Тот делает шаг вперед, одновременно прикрывая за собой дверь. –Пока всё так же. –Вы хоть что-нибудь выяснили? – в голосе отца слышится нетерпение. –Сейчас я уверен в одном – это точно не та болезнь, от которой умер кайзер Райнхард. Хотя симптомы похожи. Ваше высочество, вам плохо? – доктор подхватывает под руку пошатнувшуюся принцессу. –Нет, нет, Эмиль, со мной всё в порядке, – госпожа Аннерозе чуть отстраняется от доктора, и Феликс подходит ближе, чтобы в случае чего иметь возможность помочь ей. –Но тогда что с ним? – отец нервно поправляет воротник кителя. –Что-то конкретное я смогу сказать, когда будет готов анализ, но надеюсь, что мои подозрения подтвердятся. Если я прав, то немного времени у нас еще есть. Всё, я должен идти. Феликс, позовёшь меня, когда Фогель позвонит. Как только горничная сообщила о звонке, Феликс постучал в дверь, и она тотчас распахнулась. Казалось, доктор и сам уже считал каждую минуту. Он почти бегом понёсся к комму в соседнюю комнату и, через несколько минут выглянув оттуда, позвал всех присоединиться. Когда они вошли, доктор уже вернулся к комму, видимо, ожидая ещё одного звонка, но сразу же начал говорить: –К счастью, все подтвердилось. Кстати, не в последнюю очередь благодаря тебе, Феликс. Очень хорошо, что ты не забыл сказать про инъекцию, это сразу же заставило меня засомневаться насчет внезапно проявившейся болезни, которая была якобы изначально заложена при создании клона. Технически это невозможно – нельзя мгновенно запустить начало процесса, просто введя какой-то катализатор. Зато таким способом вполне можно заразить абсолютно здорового человека подходящей дрянью. Входящий сигнал комма прерывает монолог доктора, и тот принимает вызов. Невидимый Феликсу собеседник сообщает фон Зелле о том, что в сейфе указанные пробирки отсутствуют. Услышав доклад, обычно никогда не ругающийся доктор очень зло шепчет что-то явно нецензурное, после чего набирает другой номер, и через секунду все слышат голос адмирала Кесслера. –Зелле, что там у вас? – начальнику полиции, судя по интонации, не терпится узнать, что с Райнхардом. –Состояние пациента тяжёлое, но мы выяснили причину. Его преднамеренно заразили модифицированным вирусом, который был похищен из лаборатории моего собственного центра. Я подозреваю, что в этом виновен доктор Эркерт, ее заведующий. –Вы знаете, где он сейчас? – Кесслер, как всегда, сразу выделяет главное. Зелле косится на часы. –Должен быть ещё на службе. Я приказал Фогелю не поднимать панику, а больше этому подонку неоткуда узнать, что его подельники уже арестованы. –Я сейчас же вышлю группу. Как только доктор заканчивает разговор, Миттельмайер-старший задаёт ему вопрос: –Насколько опасен этот ваш вирус? Перед тем как ответить, тот обходит стол и устраивается перед ним, оперевшись на край. –Это прототип биологического оружия, которое разрабатывали ещё при старой династии, – от слов фон Зелле принцесса прижимает ко рту платок, но заметив, как на неё смотрит доктор, тут же опускает руку. – Оно вызывает заболевание, близкое по своей природе с пневмонией, которое развивается очень быстро. Одно время проект считался перспективным, но потом застопорился из-за невозможности упростить процесс заражения. При трансформации вируса произошли некоторые незапланированные изменения, в результате которых он утратил способность передаваться воздушно-капельным путём и при простом контакте. Заразиться можно, только если живая культура будет введена непосредственно в кровь. Инкубационный период при этом практически нулевой. Подобное, естественно, не могло устроить военных, поэтому после нескольких попыток довести до ума проект закрыли, однако образцы не были уничтожены. В последнее время у меня наконец-то дошли руки до оставшейся после Гольденбаумов гадости, но я начал утилизацию с более опасных вещей... –Эмиль, но это лечится? – в тихом голосе госпожи Аннерозе слышится страх, и всё же заметно, что она надеется на благоприятный исход. –Конечно, сыворотка была разработана одновременно с вирусом. Ее достаточно ввести в первые два часа после попадания вируса в кровь, и заразившийся отделается небольшой слабостью и головной болью. Если использовать сыворотку, когда прошло уже от двух до шести часов – избежать тяжёлой формы пневмонии не удастся, но прогноз вполне благоприятный, и при правильном лечении должно наступить полное выздоровление. Осложнения возможны, только если затянуть с введением дольше, – Феликс мысленно переводит слова доктора на знакомый военный язык. Да, действительно, страшная вещь. Если бы этот вирус передавался по воздуху, его достаточно было бы запустить в вентиляционную систему, чтобы взять любую крепость за полдня. Гнусно и бесчестно, хоть и действенно. – К счастью, доз сыворотки было несколько, и они хранились в разных местах, так что Эркерт не смог украсть все. –Райнхарда похитили примерно в час дня, – отец тоже смотрит на часы, – значит, немного времени ещё есть. –Да, Фогель должен с минуты на минуту привезти сыворотку, всё остальное у меня с собой. Пока я мог только облегчить состояние Райнхарда... Стук в дверь заставляет всех обернуться, и после разрешения принцессы в комнату входит горничная. –Ваше высочество, там пришёл сержант Фогель и просит позвать господина фон Зелле. –Спасибо, Габи, можешь быть свободна. Служанка, поклонившись, выходит, а за ней направляется и доктор, но принцесса останавливает его: –Эмиль, можно мне с вами? Доктор на секунду задумывается, оглядывая госпожу Аннерозе, затем кивает и произносит: –Да. Домой Вольф с сыном приехали уже в десятом часу. Как ни хотелось ему быть рядом с Райнхардом, но оставаться в доме принцессы дольше не имело смысла – уж очень это походило на то давнее ожидание, а Вольфу вовсе не хотелось напоминать кронпринцессе о событиях пятнадцатилетней давности. Он прекрасно видел, что она и так сильно переживает, и не собирался добавлять ей ещё плохих воспоминаний. После того, как помощник фон Зелле привёз сыворотку, кронпринцесса и доктор почти всё время находились возле Райнхарда. Вольф и Феликс тоже пару раз заглядывали в спальню. Мальчик всё ещё был без сознания, но доктор уверял Вольфа, что состояние стабилизируется. Кесслер дважды за вечер связывался с поместьем, уточнял какие-то специфические детали у фон Зелле. Ничего не подозревавшего доктора Эркерта полицейские благополучно арестовали прямо в его кабинете, но рассчитывать на результаты допросов задержанных было ещё рано. Дома, кроме взволнованной жены, обнаружился поджидавший Вольфа Нейхардт Мюллер. Вольфганг связывался с Эвой и просил передать фрау Мюллер, что они не смогут сегодня прийти, поэтому абсолютно не ожидал увидеть у себя Нея, – но не учёл феноменальную способность того узнавать последние новости буквально из воздуха. Это иногда раздражало, но сейчас был не тот случай – начальник генштаба выглядел очень уж расстроенным и подавленным. Оставив Эву на сына, – Феликс вполне способен и сам разобраться, что именно стоит рассказывать матери, – Вольф предложил своему гостю пройти в кабинет. Честно говоря, Миттельмайер даже обрадовался приходу Мюллера, ведь с ним можно быть абсолютно откровенным. Когда нужно, Железный щит способен хранить любые тайны, а выговориться Вольфу было действительно надо. Разговор с Мюллером и стакан виски помогли – ночью Вольфганг, хоть и плохо, всё же спал, так что наутро встал не слишком отдохнувшим, но способным более-менее внятно думать, что для него сейчас было основным. Позавтракав, он вначале хотел позвонить в поместье кронпринцессы, но потом решил, что лучше будет заехать и увидеть всё своими глазами. Сын, который, видимо, рассуждал так же, сказал, что собирается проведать Райнхарда, и Вольф предложил ему поехать вместе. Стоило войти в дом, как к ним сразу же вышел доктор фон Зелле и проводил к пациенту. На первый взгляд, в комнате практически ничего не изменилось со вчерашнего вечера: Райнхард лежал с закрытыми глазами, к его левой руке была подключена капельница, и на экране переносного монитора бежали разноцветные кривые, понятные лишь медикам. На стуле рядом с кроватью сидела Аннерозе. Судя по тёмным кругам под глазами и фарфоровой бледности, она так и не покидала комнату. Вольф и Феликс поздоровались с кронпринцессой, и старший Миттельмайер задал доктору вопрос, ради которого и приехал: –Доктор, как он? Фон Зелле тоже выглядел уставшим после бессонной ночи, но всё же не настолько, как принцесса. Ему потребовалось мгновение, чтобы оторвать взгляд от монитора и посмотреть на Миттельмайеров. –Сыворотка подействовала. Только что пришли результаты последних анализов. Температура пока высокая, но она продержится ещё несколько дней, полностью сбивать нельзя. –Когда он сможет очнуться? – Вольф подходит ближе к кровати. –Сейчас он просто спит, так что проснуться может в любой момент, – доктор чуть заметно улыбается. – И, кстати, может, хотя бы вы попробуете убедить Её высочество пойти отдохнуть? Ночь благополучно миновала, угрозы жизни пациента нет, а госпожа Аннерозе отказывается слушать любые мои аргументы. Вольф, не ожидавший подобной просьбы, слегка недоумённо посматривает то на доктора, то на кронпринцессу. –Ваше высочество, – он оглядывается и на сына, но Феликс игнорирует его молчаливую мольбу о помощи, – мне кажется… кхм, доктор прав. Получается не слишком убедительно, но что ещё он может сказать этой женщине, с которой как мог избегал всякого общения в течение пятнадцати лет? –Вольфганг, я уже сказала Эмилю, что уйду, когда Райнхард очнётся, – тихий голос принцессы полон решимости. – Я должна дождаться. Вздохнув, Волк только пожал плечами, ибо спорить с кронпринцессой после сказанного ею он не мог, даже если бы и нашёл нужные слова. Да и, будь он на её месте, ответил бы так же, но похоже, что место возле мальчика уже занято. Кажется, он всё-таки ошибся в своей оценке этой женщины и её отношения к Райнхарду. Что ж, даже если и так, никто не запретит ему быть рядом. Главное – чтобы мальчик выздоровел, а амбиции, его или Биттенфельда, уже не имеют никакого значения. После увиденного Миттельмайеру стало немного легче. Подумав немного, он решил, что вначале отправится в Адмиралтейство и переговорит с Биттенфельдом. Гражданские дела могут подождать и до обеда, а еще можно будет попросить Франца привезти срочные бумаги, как он уже неоднократно делал. Работать на два кабинета не слишком удобно, но Вольф давно привык. Это поначалу он то и дело забывал бумаги из премьерской канцелярии в адмиралтействе и наоборот. В приёмной было на удивление пусто, никого кроме секретаря, так что Вольф попросил Йогана приготовить ему кофе и минут через пятнадцать позвать адмирала Биттенфельда. Всё же, если он хочет спокойно выпить кофе, это лучше сделать до прихода Тигра. Но, стоило только взять чашечку в руку, как ожил комм на столе и секретарь доложил, что пришел начальник военной полиции. На этот раз Кесслер не забыл надеть фуражку, но выглядит он ничем не лучше кронпринцессы – такие же тёмные круги под глазами, серое усталое лицо, и в движениях что-то от заведённой механической куклы. –Надеюсь, что это утро будет более добрым, – Ульрих подходит к столу, и Вольф указывает ему на один из стульев. –Я тоже. Кстати, я только что от принцессы. –Знаю, я звонил туда, но вас уже не застал, – пристроив снятую фуражку, Кесслер кладёт перед собой папку. – Фон Зелле говорит, что уже лучше, а что вы скажете? Миттельмайер трёт затылок и смотрит на чашку с остывающим кофе. –Ну, я же не врач. Наверное, Зелле виднее. Хотя мне, честно сказать, показалось, что Райнхарду действительно не становится хуже. Кесслер вздыхает и откидывается на спинку стула. –Хоть что-то хорошее. –Да, – взгляд Волка снова упирается в стоящую на столе чашку. – Будете кофе? –Нет, – Кесслер трёт и без того красные глаза, – за ночь я его выпил столько, что если об этом узнает Марика, она меня убьёт. –Ясно, – Миттельмайер отодвигает от себя так и не тронутый кофе. – Вам удалось вытрясти хоть что-нибудь стоящее из этих подонков? –Именно что вытрясти, – Ульрих зло кривится, но продолжить ему не дают. Дверь кабинета распахивается и на пороге возникает Фриц-Йозеф Биттенфельд. Причём, судя по яростному блеску в его глазах, он явно взбешен. –Здравствуйте, – бросает он сквозь зубы и с шумом захлопывает за собой дверь, но Вольф предпочитает этого не заметить. –Доброе утро, проходите. Кесслер снова вздыхает и поднимает взгляд к потолку, потом таки оборачивается к вошедшему: –Здравствуйте, Биттенфельд. Фриц-Йозеф подходит к столу, но не садится напротив Ульриха, а, отодвинув стул, упирается сжатыми кулаками в столешницу. –Хорошо, что вы оба тут, – Тигр говорит очень зло. – Кесслер, что за хрень у вас творится? У вас что, люди совсем… не в состоянии организовать охрану одного мальчишки! Развели бардак! Вольф встаёт и тоже опирается руками о стол. –Биттенфельд, прекратите орать. Или вы думаете, что нам сейчас лучше? Мне, Кесслеру, кронпринцессе, которая всю ночь сидела с ним? Вам будет легче, если я скажу что считаю себя виновным ничуть не меньше адмирала Кесслера? Ну, так я вам это говорю, – Волк с полминуты смотрит на всё ещё набычившегося Тигра и затем тяжело опускается в кресло. Еще примерно с полминуты в кабинете царит напряжённая тишина, затем Биттенфельд таки усаживается на стул. –Кесслер, вы собирались рассказать, что узнали от арестованных. Ульрих отрывается от созерцания потолка и начинает говорить: –Двое из задержанных на водонапорной станции – фрау Редер, она же фон Зоммервайс, и некто Каммлер, а также убитый Налинеску, – знакомы с Райнхардом практически с самого его рождения. Вернее, ему исполнилось примерно месяц, когда его доставили на Вёлунд и вручили им. Именно с ними он жил первые восемь лет и от них сбежал. Остальные из взятых живыми интереса для нас не представляют – это обычные бандиты, нанятые не так давно. А те двое многое рассказали о Райнхарде и о том, как его обучали, но на этом практически всё. Им было приказано сделать из мальчика полную копию Его величества, но они не знают, кто был заказчиком проекта. С ними контактировали несколько человек, в основном через комм-сеть, но ни имён, ни, естественно, адресов этих людей нет. После побега подопечного с исполнителями разорвали все контакты, а две недели назад снова вышли на связь и предложили продолжить, причём обещали очень приличные деньги, выдали фото Райнхарда и подсказали, где его искать. Дальше всё было просто – ваш дом и поместье кронпринцессы хорошо охраняются, поэтому соваться туда не имело смысла. Понаблюдав издалека, они вычислили внешнюю охрану, которая сопровождала его по городу, – Биттенфельд зло фыркает, но всё же молчит, – и разработали план, который вчера и осуществили. –Вирусом их снабдил фон Эркерт? – Вольф скорее уточняет, а не спрашивает. –Да. А вот этот господин, в отличие от той троицы, намного интереснее, – Ульрих слегка похлопывает по своей папке. – Как оказалось, непосредственно он работал над созданием клона в лаборатории института генетики здесь, на Феззане. –Но вы же её проверили? – Миттельмайер хорошо помнит, что название этой лаборатории чуть ли не первой называл фон Зелле, когда перечислял объекты, где ничего подобного не было обнаружено. –Проверили, только этот заказ официально по документации не проходил, а свои записи по клону Эркерт забрал с собой, когда уходил оттуда. –Хель, – Вольф готов ругаться так же, как и Фриц-Йозеф, – получается, не будь похищения, мы бы эту лабораторию никогда и не нашли. Ульрих согласно кивает. –Вот именно. Мало того, мы сами помогли гадам выйти на Райнхарда. Зелле, как и обещал, сам делал генетический тест, но Эркерта уже предупредили, что он может понадобиться по старому делу, и велели присматривать за начальством. –Значит, утечка произошла раньше, – качает головой Вольф. – Но откуда? –Пока не знаю, но я не исключаю, что тут могло иметь место стечение обстоятельств – Райнхарда видели в космопорту и в Адмиралтействе в первый же день его прилёта в столицу. Биттенфельд снова фыркает и косится на Миттельмайера. –Но не в подземную же камеру мне нужно было его запереть! – Волк всё же срывается и повышает голос. –Нет, конечно, – Кесслер поднимает со стола фуражку, надевает и поправляет. – Рано или поздно, но его бы всё равно увидели. В общем, заметив, что фон Зелле сам занялся каким-то образцом, Эркерт улучил момент, когда тот отошел и заглянул в… – полицейский явно пытается вспомнить какой-то научный термин, – в общем, это не важно. Факт в том, что он точно опознал образец крови Райнхарда, о чём сразу же сообщил своим старым друзьям. Те его поблагодарили, и он был уверен, что на этом его работа закончилась. Но несколько дней назад на него снова вышли его наниматели и попросили достать что-нибудь из армейских разработок, что могло бы вызвать определённые симптомы, список которых ему передали. Причём обязательным условием было, чтобы к подобной дряни был антидот. Вот он и решил использовать тот вирус. Он знал, что фон Зелле из-за своей занятости не скоро вспомнит об отбракованных образцах, и подготовил акт об их уничтожении. В общем, эта сволочь была уверена, что спокойно выкрутится из всего этого. –И этот… тоже не знает кто его нанял? – Биттенфельд наконец-то прерывает своё молчание. –Нет, всё та же схема, хотя тут нужно ещё покопать, может, что-то и отыщется, – в голосе полицейского не слишком много надежды, но Вольф уверен, что Ульрих приложит максимум сил, чтобы распутать этот клубок со змеями. –Понятно. Вы сейчас к Её величеству? – после рассказа Кесслера в голову приходит мысль, что и ему самому нужно поехать во дворец. –Да, но, господа, это ещё не всё, – оба адмирала снова внимательно смотрят на Ульриха. – Мои люди провели обыск в доме фон Эркерта и нашли его записи, относящиеся к созданию клона кайзера, но там же, помимо этого, были обнаружены бумаги, в которых речь шла об ещё одном аналогичном заказе, только выполненном на два года раньше. –Кто? – Биттенфельд снова вскакивает. –В тот раз клон принадлежал Зигфриду Кирхайсу, – Кесслер вытирает тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот. –Но как, он ведь тогда уже был мертв? – Вольф тоже не может усидеть на месте. –Подробности спрашивайте у Зелле, я в этом ничего не понимаю, но материал для создания клона они где-то нашли. Если сможем поймать заказчиков, то, вероятно, выясним и это. –Где сейчас второй клон? – Вольф не рассчитывает на ответ, но не спросить не может. –Эркерт не в курсе, но что-то мне подсказывает, что искать нужно тоже в армии. –Надеюсь, Оберштайна они клонировать не додумались? – Фриц-Йозеф, как всегда, говорит первое, что приходит ему в голову. Кесслер слегка кривится, правда, не слишком понятно, вызвано это замечанием Биттенфельда или не слишком хорошими воспоминаниями о покойном военном министре. –Во всяком случае, Эркерт об этом не знает. –Кесслер, это всё? – Вольф очень надеется, что на сегодня у начальника военной полиции закончились сюрпризы. Ульрих утвердительно кивает. –Тогда я с вами, во дворец. Эмиль уверял её, что Райнхарду уже ничего не угрожает, но она так и не смогла поверить до конца, пусть и очень хотела. От одного взгляда на подростка, лежащего на кровати, страх снова сжимал её сердце, и Аннерозе казалось – стоит ей уйти, и случится что-нибудь непоправимое. К утру температура немного снизилась. Эмиль сказал, что Райни уже просто крепко спит, и сон для него сейчас – такое же лекарство. То же самое он подтвердил и приехавшему Миттельмайеру, не забыв при этом пожаловаться на несговорчивость принцессы. Вольфганг попытался уговорить её идти отдыхать, но, похоже, сделал это только из вежливости. Хотя Аннерозе и провела ночь без сна, но не чувствовала усталости, – наоборот, готова была ждать сколько потребуется, пока Райнхард не придёт в себя. Но, милостью богов, всё произошло достаточно скоро. Вначале она замечает, как вздрагивают длинные ресницы, потом Райнхард, шевельнувшись, открывает глаза. Он ещё не полностью отошел от сна, и в его взгляде сквозит явное удивление. –Почему я?.. – хриплый кашель мешает Райнхарду говорить, и Эмиль помогает ему приподняться, чтобы было легче откашляться. –Как ты себя чувствуешь? Голова болит? – доктор осторожно укладывает мальчика обратно. –Уже нет, – Райнхард на мгновение прикрывает глаза, видимо, прислушиваясь к своим ощущениям, – сейчас ничего не болит, – мальчик тяжело вздыхает. – Если я болен так же, как и кайзер… наверное, это закончится быстро. Огромные серые глаза, кажущиеся ещё больше из-за теней, залёгших под ними, смотрят без малейшего страха. Сердце Аннерозе снова сжимается. Ей больно видеть, что Райни уже смирился со смертью, и больно вспоминать... она уже видела это выражение глаз, и больше не хочет. –Это тебе твои знакомые рассказали? – Эмиль присаживается на край кровати. –Да, – и, чуть тише и не так уверенно, – я читал о том, как кайзер болел. –Там описывались причины его болезни и симптомы? – доктор слегка улыбается. –Ну да, – неуверенность в голосе мальчика проявляется еще сильнее. –Райнхард, ты ведь знаешь, что я несколько лет был личным ординарцем Его величества? – Райнхард утвердительно кивает, и Эмиль продолжает: – Значит, ты не будешь отрицать, что я мог наблюдать, как развивалась болезнь кайзера? – снова согласный кивок. – Поверь, он был болен задолго до того, как потерял сознание на «Брунгильде», ты же до вчерашнего дня был абсолютно здоров. Заболевание, которое убило кайзера Райнхарда, не развивается за пару часов, и его невозможно как-то передать извне. Твои похитители ввели тебе вирус, который вызывает похожие симптомы. Кстати, будь ты более внимателен, вспомнил бы, что сильный кашель в их перечень не входит. Поэтому я бы советовал тебе выбросить из головы все бредовые мысли и постараться больше не забивать ее всякой чушью, – Эмиль снова улыбается и кладёт свою руку поверх руки мальчика. – Ну что, я тебя убедил? Кстати, больше ты с этими ублюдками не встретишься – один из них мёртв, а двое других арестованы. На лице Райнхарда отражается буря эмоций, и Аннерозе, повинуясь порыву, протягивает руку и гладит его по волосам. Дотрагиваясь до влажных прядей, она боится, что он тут же отшатнётся, но он не делает попытки отстраниться, а только, взглянув на неё и облизав пересохшие губы, просит: –Можно мне воды? –Конечно, – Эмиль снова наклоняется к нему и приподнимает. – Ваше высочество, за вами стоит бутылка с водой, будьте добры, налейте оттуда в стакан. –Спасибо. Райнхард пару раз зевает, и Аннерозе кажется, что разговор его утомил. К такому же выводу приходит и доктор: –Тебе ещё нужно отдыхать. Давай, ты попробуешь опять уснуть, а потом ещё поговорим. Кстати, Ваше высочество, – Эмиль оборачивается к Аннерозе, – помните, что вы мне обещали? Аннерозе не хочется уходить. Но, когда Райнхард снова зевает и его глаза потихоньку закрываются, она всё же решается. –Хорошо, Эмиль, но ведь вы тоже не спали. –Через час приедет доктор Трауб, он сменит меня, так что обо мне можете не беспокоиться. После того, как Аннерозе увидела, что Райнхард очнулся, в её собственном организме будто бы сработал заведенный таймер, и усталость, не ощущавшаяся до этого, навалилась неподъёмным грузом. У себя в спальне, перед тем, как лечь в кровать, она открыла ящик туалетного столика и вынула оттуда медальон. Аннерозе так и не убрала его на место после того, как недавно обнаружила лежащим не там, где он обычно находился. Каждый раз, попадаясь ей на глаза, эта вещь напоминала о прошлом и о потерях. Конечно, принцесса не собирается, да никогда и не сможет забыть ушедших, но сейчас она должна думать о живом. Поэтому медальон вернётся в шкаф, во всяком случае, пока она не уверится в том, что с Райнхардом всё в порядке. Проснувшись уже после обеда, Аннерозе сразу же отправилась к Райнхарду. Мальчик всё так же спал под присмотром двух медиков, но, со слов доктора Трауба, не так давно просыпался. А ещё, как оказалась, она пропустила визит Биттенфельда. Доктор, видимо, впервые столкнулся с Фрицем-Йозефом, так как при упоминании о рыжем адмирале в его голосе до сих пор сквозила откровенная паника. Пришлось заверить герра Трауба, что никто не сомневается в его профессионализме и знаниях. Успокоив доктора, Аннерозе наконец-то почувствовала голод и решила что-нибудь поесть, но горничная доложила ей, что прибыла Её величество. –Прости, я не приехала вчера, хотя знаю, что должна была быть с тобой, – Хильда, едва войдя, обнимает Аннерозе. –Ты далеко не всегда можешь делать то, что тебе хотелось бы, – Аннерозе в ответ слегка касается губами ее щеки. – К тому же, я ведь сама сказала тебе не приезжать. –Да, но ты была совсем одна, – слова кайзерин полны искреннего раскаяния. – Ты всегда находишь время для меня и для Алека, а я... –Мне это сделать намного проще, – Аннерозе вздыхает и берёт подругу под руку. – Ты хочешь к нему зайти? В серо-зеленых глазах мелькает что-то похожее на страх, но Хильда быстро справляется с собой. –Конечно. Как он? –Почти всё время спит, и температура ещё высокая, но Эмиль уверен, что всё будет хорошо, – Аннерозе слегка сжимает ее холодную ладонь. В спальне у Райнхарда, тихо наблюдая за спящим мальчиком, они пробыли почти полчаса, после чего снова вернулись в гостиную. Принцесса распорядилась принести чай и бутерброды. Кайзерин не особо хотела есть, но против чая ничего не имела. Пока Аннерозе перекусывает, Хильда рассказывает ей то, что узнала о похитителях из доклада начальника военной полиции, и переходит к более личным вопросам. –Кстати, Миттельмайер сказал, что ты говорила с Райнхардом о своём плане, – императрица отставляет чашку с недопитым чаем. – Он ведь не возражал? –Нет, – Аннерозе чуть нервно вытирает губы салфеткой, – он только попросил немного времени подумать. Мне показалось, он был скорее растерян, чем недоволен. Ему нужно было просто свыкнуться с этой мыслью. Феликс говорил мне, что Райнхард хотел обсудить с ним что-то важное, видимо, именно это. Ему нужно было услышать мнение друга, прежде чем согласиться, – сердце принцессы едва заметно екает от внезапного воспоминания. –Я посоветовалась с Миттельмайером, и мы решили, что это лучший вариант из возможных, особенно после похищения. Кесслер обещает сделать всё, чтобы найти главарей организации, ответственной за создание клона, но пока этого не произошло, мальчик нуждается в защите. Усиленная охрана сына кронпринцессы никого не удивит. Я уже приказала Кисслингу заняться этим, и… – Хильда отводит взгляд, – я сказала ему, что Райнхард – твой сын. Если будет нужно, я сама поговорю с мальчиком и объясню ему… –Не думаю, что это понадобится, – Аннерозе едва заметно улыбается и качает головой. Райни, конечно же, очень упрям, но не настолько, чтобы не понять, что они все хотят ему добра. –А знаешь, Кисслинг сразу мне поверил и воспринял приказ как само собой разумеющееся, – Хильда заметно приободрилась от слов подруги и тоже позволяет себе улыбнуться. –Ничего удивительного, охранники ведь постоянно общаются с прислугой, а в этом доме все уже и без наших объяснений сделали однозначные выводы насчёт Райни. Хильда недоумённо смотрит на Аннерозе, словно её смущает такое сокращение имени, но затем лёгкая улыбка вновь трогает её губы. –Ты так и не решила, кого назвать его отцом? –Мне кажется, что это не столь важно, в любом случае, он будет считаться рождённым вне брака, – вряд ли Райнхарда волнуют условности, но, не обсудив вначале с ним всех нюансов, она точно не будет говорить с Конрадом. –Ты была бы права, будь ты просто фройляйн Грюнвальд. Но ты – кронпринцесса, и твои дети, согласно закону, имеют право наследовать трон, – теперь кайзерин выглядит очень серьёзной. – Заметь, там отсутствует оговорка о рождённых вне брака, главное условие – они должны быть признаны правящим императором или императрицей. –Я всегда говорила, что решение брата оставить за мной этот титул после рождения Алека было ошибкой. Ты же знаешь, что я никогда не буду претендовать на корону, которая по праву принадлежит вашему с Райнхардом сыну. Он – истинный наследник престола, и всем это прекрасно известно. Я готова в любой момент официально отказаться от своих прав, – для неё призрачная корона никогда ничего не значила. Принцесса согласна хоть сейчас подписать любые бумаги, чтобы только иметь возможность оставить Райни у себя. –Аннерозе, вероятно, я не совсем ясно выразилась, – Хильда протягивает руку над столом и касается её ладони. – Тебе ни от чего не нужно отказываться. Как только адмирал Кесслер закончит работу со всеми архивами, в которых может обнаружиться упоминание о мальчике, и подготовит необходимые документы, я тут же подпишу указ о признании Райнхарда твоим сыном. Он получит твою фамилию, а с ней – титул принца со всеми вытекающими правами, – судя по выражению лица подруги, решение далось ей тяжело, но она не намерена от него отступать. –Хильда, я думаю, что он мог бы наследовать после меня графский титул, этого вполне бы хватило. Тем более, сейчас это не имеет особого значения, а моего состояния вполне хватит, чтобы его обеспечить, – старший Райнхард почти всю жизнь стремился завоевать власть в галактике, но его привлекала не сама власть, а возможность с помощью её переделать мир. Младший же явно не горит желанием переворачивать вселенную, ему просто нужно место в ней, и вовсе не обязательно так близко к престолу. –Нет, – отвечает кайзерин не терпящим возражений тоном, – признание должно быть полным, тогда отпадут всякие сомнения в правдивости нашей версии. Свидетельство о рождении будет подлинным с точки зрения любой возможной проверки, Кесслер меня в этом уверил, но лучше, чтобы никому со стороны не пришло в голову копать так глубоко. Из тех, кто знает правду, доверия заслуживают все, поэтому сделаем так, как я сказала. –Что ж, – Аннерозе опускает глаза, – ты разбираешься в таких вещах лучше меня. Но мне кажется, что нужно сообщить обо всём Алеку. Его это тоже касается. –Ты права, я тоже об этом подумала. Я вызову его сегодня же, такие вещи нельзя доверять даже закрытому каналу связи. И ещё… – Хильда замолкает, встаёт из кресла, подходит к Аннерозе и берёт её за руку, – твоё предположение о втором клоне оказалось правдой. Только это клон не Райнхарда, а Кирхайса. Кесслер… Анне, тебе плохо? Слова подруги доносятся до Аннерозе как будто бы издалека, она с трудом понимает их значение, но это не страшно. Её новая вселенная наконец-то обрела чёткую форму и стабильность, поскольку третий, последний элемент встал на место. –Нет, всё хорошо, – слёзы накатывают внезапно, и скрывать их она сейчас не в состоянии, – его же найдут? Хильда присаживается на поручень кресла и обнимает Аннерозе. Глаза кайзерин тоже полны слёз. –Его уже ищут. На следующий день изменения в лучшую сторону стали еще заметнее. Хотя температура пока держалась выше нормы, но Райнхард уже не был таким сонным. Приехавший с самого утра Эмиль, осмотрев мальчика, распорядился убрать отключённую аппаратуру, и Аннерозе с облегчением вздохнула. Ещё одним хорошим признаком она посчитала то, что фон Зелле на этот раз оставил дежурить только одного медбрата – старшего сержанта Рауха. В отличие от предыдущих помощников Эмиля и доктора Трауба, Вернер Раух был уже немолод, а значит, явно имел обширный опыт ухода за тяжёлыми больными. Причём, судя по его возрасту, начинал он служить ещё при старой династии, поэтому желание Аннерозе помогать вначале воспринял как очередную блажь знатной дамы, которая быстро пройдёт. Обижаться или что-то объяснять она не собиралась, вместо этого спокойно, но решительно заявила, что раз датчики больше не нужны, то Райнхарда можно переодеть. Больничная рубаха, которую на него надели в первый день болезни, то и дело задиралась, а сзади вообще имела только две завязки. Для врачей это, несомненно, было удобно, но Райнхарда сильно смущало. Утром, выйдя в сопровождение медбрата из ванной и увидев Аннерозе, он покраснел и, хотя еле держался на ногах, постарался обойти кровать так, чтобы не повернуться к принцессе спиной. Сержант идею с переодеванием поддержал, а вот Райни снова смутился, когда она спросила, какую пижаму ему дать, бежевую или голубую. Чтобы и дальше не вгонять его в краску, Аннерозе попросила Рауха помочь мальчику переодеться, а сама отвернулась. Для четырнадцатилетнего подростка такое поведение, наверное, было вполне нормальным. Ей практически не с чем было сравнивать. Алек редко болел, к тому же, так тяжело – никогда. И, хотя она несколько раз сидела с простуженным племянником вместо вечно занятой Хильды, но он тогда был ещё совсем мал, и таких проблем не возникало. А со старшим Райнхардом… ну, ему тогда было слишком плохо, чтобы он обращал внимание на подобное. И всё же, будь Райни действительно родным сыном Аннерозе, стал бы он настолько ее стесняться? Отчего-то ей казалось, что он вел бы себя точно так же, и все же совсем избавиться от сомнений не получалось. Максимум – не придавать им особого значения. Вчера вечером к ней приезжала Магдалена. Они долго разговаривали, Аннерозе рассказала подруге практически всё, на что та выдала емкую, но в то же время точную фразу: «Теперь у тебя есть твой собственный маленький принц». Принцесса попыталась возразить, что Райни пока ещё ничего не решил, но Магда, как всегда, не стала её слушать, заявив, что не стоит забивать себе голову глупыми страхами. Хотя кайзерин Хильдегарде и госпожа Магдалена Меклингер имели абсолютно противоположные характеры, но именно общение с обеими подругами ощутимо прибавило Аннерозе сил и помогло понять, что она делает всё верно. Как странно и быстро всё в жизни может измениться. Шесть лет он стремился избегать любого внимания к себе: убегал, прятался, отказывался заводить друзей, – но всё это оказалось напрасным. Едва стоило позволить себе поверить в то, что он может жить иначе, как тут же возникли старые враги, и Райнхарду показалось, что на этот раз ему не удастся от них избавиться. Вернее, что единственным доступным способом закончить этот кошмар будет позволить себе умереть. Словам Феликса о том, что ему помогут, очень хотелось поверить, но обжигающий жар и боль не давали мыслить связно, поэтому он и наговорил другу такого, от чего потом стало неловко. Да и первое пробуждение оказалось не лучше. Хорошо ещё, доктор Зелле свёл всё к шутке, но всё равно стыдно вспоминать об этом. Доктор снова, как и тогда, когда брал у него кровь для генетического теста, успокаивал его, как маленького ребёнка. Эта йотунова болезнь действовала не только на тело, но и лишала возможности нормально думать. К тому же, от высокой температуры Райнхарду постоянно снились кошмары, один реалистичнее другого, от которых он просыпался весь в поту. Так что, немного придя в себя, он решил, что лучше постараться чем-нибудь себя отвлечь. Увы, слабость не позволяла нормально сосредоточиться, так что для компьютерных симуляторов явно было ещё рано. Да и ноутбук пришлось бы, наверное, прятать. К счастью, против легкого чтения госпожа Аннерозе ничего не имела и сама предложила принести несколько книг, на что Райнхард тут же согласился. Вообще, почти постоянное присутствие принцессы его совсем не раздражало, хотя порой вызывало некоторое замешательство. Возможно, к этому надо было просто привыкнуть. И всё же, как он ни старался увлечься сюжетом книги, через какое-то время всё равно начал клевать носом и постепенно полностью погрузился в сон. На этот раз Райнхарда никто не преследовал, и ему не нужно было снова и снова убегать от своих бывших мучителей. Зато в этом сне было много снега, мягко падавшего на дорогу вдоль леса, по которой он шел. Вначале идти было несложно, но постепенно утоптанная тропинка становилась всё уже и вскорости совсем пропала. Райнхард точно знал, что под белым покрывалом скрывается дорога к чему-то очень важному, но никак не мог вспомнить, что же такое ищет. Когда деревья вдруг расступились, он интуитивно свернул туда и оказался на небольшой поляне, ровно посредине которой рос одинокий дуб. Райнхард подошел к дереву, обошел его вокруг, но не обнаружил никаких подсказок. Просто идти дальше не хотелось, и вообще, появилось такое ощущение, что он пришел именно туда, куда и должен был. Тогда он присел у дуба на корточки, чтобы немного отдохнуть. Хотя Райнхард и опирался на ствол дерева, но сидеть все равно было не очень удобно. К тому же, вокруг ничего не менялось, и в голову пришла идея немного разгрести снег. Под тонким слоем рыхлого белого покрывала обнаружилась заледенелая корка, которая так и норовила порезать руки, но Райнхарду вдруг показалось, что он должен во что бы то ни стало откопать то, что скрыто подо льдом. Руки ужасно мёрзли, лёд поддавался очень медленно, и тем не менее, отламывая кусок за куском, он смог очистить достаточно пространства, чтобы наконец рассмотреть скрытое в ледяной гробнице. Десантные доспехи старого образца, такие же, в каких сражались во времена кайзера Райнхарда, выглядели целыми, но понять, есть ли кто-то внутри или это просто пустая оболочка, не получалось, и поэтому он потянулся отстегнуть лицевой щиток. К сожалению, стоило только коснуться защёлки, как сон прервался, и Райнхард почувствовал, как кто-то гладит его по голове. Открыв глаза, он обнаружил, что лежит поперёк кровати, свернувшись калачиком и упираясь головой в колени сидящей с краю госпожи Аннерозе. Прохладная рука принцессы снова касается его лба. –Ты громко стонал. Снова плохой сон? – в ее голосе слышится тревога. –Да, – он не уверен, что приснившееся можно назвать плохим, но так проще, чем рассказывать все госпоже Аннерозе. –Хочешь пить? – пальцы принцессы осторожно перебирают его волосы. –Да, – он не без труда садится, и она подаёт ему стакан с водой. –Пока ты спал, звонил Феликс, он скоро приедет. А еще сказал, что Эва испекла для тебя пирожные с вишней. Феликс пробыл у них до самого ужина, и просидел бы дольше, но неожиданно старшая горничная сообщила, что пришел флот-адмирал Биттенфельд. Друг тут же собрался уходить и в ответ на попытку его задержать только пообещал приехать завтра с самого утра. Чем вызвано такое поспешное бегство младшего Миттельмайера, Райнхард не понял, но решил, что обязательно расспросит друга на следующий день. Райнхард достаточно знал о командире Чёрных Улан, чтобы ожидать, что адмирал Биттенфельд захочет познакомиться с ним лично, но не думал, что это случится так скоро. Во время представления в Адмиралтействе он успел неплохо рассмотреть всех адмиралов, и Биттенфельда в том числе. Сорокадевятилетний Фриц-Йозеф показался Райнхарду мало изменившимся по сравнению со своими более ранними портретами. Он явно пребывал в отличной спортивной форме, а в рыжих волосах практически не замечалось седины, только в отличие от старых снимков он выглядел более серьёзным, что ли. В общем, хотя предстоящая встреча и была несколько неожиданной, но любопытство перевешивало все опасения, а опыт общения со старшим Миттельмайером подсказывал, что такое знакомство может стать очень интересным. На традиционный вопрос жены, когда его ждать домой, Фриц-Йозеф не раздумывая ответил, что после службы поедет к кронпринцессе. Анна тут же напомнила ему, чтобы он непременно передал её искрение пожелания скорейшего выздоровления юному родственнику Её высочества. Рассказывая жене о Райнхарде, Фриц постарался как можно дальше обойти вопрос его происхождения, сказав только, что мальчик является родственником покойного кайзера и его сестры. При этом Анна, будучи во всех отношениях женщиной разумной и не склонной к пустопорожним сплетням, только пожала плечами и сказала, что стоит как-нибудь устроить большой воскресный обед и пригласить Её высочество. Идея с обедом Фрицу понравилась – познакомить мальчика с семьёй было бы просто замечательно, ведь он всё ещё не оставлял надежду склонить Райнхарда к решению выбрать местом службы именно флот Черных Улан, но последующие события отодвинули её осуществление на неопределённое время. Для Тигра известие о похищении мальчика и его болезни оказалось сродни сильному удару под дых. Таким злым и растерянным он себя не чувствовал очень давно, наверное, с того самого злополучного ожидания... Хотя нет – тогда он злился от безнадёжности и собственного бессилия что-либо изменить, а сейчас его бешенство было направлено на конкретных людей, взявших на себя ответственность за мальчика и не сумевших обеспечить его безопасность. Правда, мысль о том, что нужно было и самому подумать о его защите, тоже никуда не уходила, отчего становилось ещё хуже. После разговора с Миттельмайером и Кесслером Фриц немного успокоился, – во всяком случае, перестал во всём винить военную полицию и лично её начальника. Но, тем не менее, решил сам всё проверить. Первым делом он съездил в поместье и убедился, что с Райнхардом всё именно так, как и говорил Миттельмайер. Правда, ему не слишком понравился дежуривший доктор, но тут он рассудил, что всё же в вопросах медицины придётся довериться фон Зелле. Зато, вернувшись к себе, тут же связался с начальником императорской охраны Кисслингом, в компетенцию которого входила охрана поместья кронпринцессы. Гюнтер Кисслинг явно был не в восторге от его звонка, но всё же выслушал его, не перебивая, и вежливо поблагодарил за предложенную помощь, пообещав связаться с начальником службы безопасности Чёрных Улан и обсудить возможное взаимодействие. Большего Биттенфельд пока сделать всё равно не мог, так что оставалось только ждать, но как раз именно это и было для него самым трудным. На следующий день у него было полно срочных дел, так что визит к кронпринцессе пришлось отложить на вечер. Покончив с ними, он сразу же отправился в ее резиденцию. Хозяйка встретила его прямо на лестнице, видимо, ей доложила охрана. –Добрый вечер, Ваше высочество. – Фриц поклонился кронпринцессе, подумав, что она выглядит немного уставшей. –Здравствуйте, Фриц-Йозеф, – ее улыбка все же получается непритворной. – Вы пришли к Райнхарду? –Да, если вы не возражаете, – вчера он не спрашивал ничьего позволения, но тогда принцесса отдыхала, сейчас же готов соблюсти приличия. –Конечно. Паулина, – принцесса оборачивается к пожилой женщине в униформе горничной, – передайте Райнхарду, что к нему пришел Его высокопревосходительство адмирал Биттенфельд. Горничная, молча поклонившись, спешит в сторону покоев мальчика. –Адмирал, прошу вас, – принцесса протягивает руку в сторону одной из комнат. – Приказать принести чай или кофе? –Спасибо, не стоит, – ему не терпится увидеть мальчика, но вспомнив о просьбе жены, Фриц немного виновато говорит: – Анна просила передать вам, что желает Райнхарду скорейшего выздоровления и ждёт вас в гости, как только он поправится. Принцесса снова улыбается. –Я с удовольствием приму её приглашение, надеюсь, что и Райнхард тоже не откажется. От необходимости и дальше поддерживать светскую беседу Тигра спасает вернувшаяся горничная. –Господин Райнхард ждёт вас. За сутки в комнате произошли разительные перемены, во всяком случае, теперь она больше походит на обычную спальню, а не госпитальную палату. Райнхард, одетый в нормальную пижаму, при виде гостя тут же попытался сесть, но сразу же закашлялся. Фриц, недолго думая, подошел к нему, усадив, придержал за плечи, пока тот не откашлялся, а затем подложил ему под спину подушку. –Ну, здравствуй, – только после этого получилось заговорить. –Здравствуйте, – такой знакомый голос с чуть настороженными интонациями и внимательный взгляд серых глаз, которые на осунувшемся и бледном лице кажутся просто огромными. –Вот, пришел узнать, как ты, – Тигр, стараясь поддерживать тот же непринужденный тон, усаживается на стоящий рядом с кроватью стул. –Спасибо, мне уже лучше, – взгляд ещё напряжён, но любопытства в нём ничуть не меньше. –Ага, вижу, как тебе лучше, – Фриц усмехается и ерошит его короткие светлые волосы. Мальчик на мгновение замирает, затем немного отстраняется. Он точно не привык, чтобы кто-то посторонний прикасался к нему. Хотя… Лоэнграмм тоже практически никого к себе не подпускал, особенно после гибели рыжего друга. По мнению самого Биттенфельда, такое поведение было по меньшей мере неразумным, но со старшим Райнхардом его останавливала субординация, а младшему стоило дать время привыкнуть к переменам. –Ничего, Её величество не зря фон Зелле лейб-медиком назначила, он хоть и молод, но в своём деле разбирается, так что быстро тебя на ноги поставит, – он слегка хлопает мальчика по плечу. –Да, доктор Зелле хороший врач, мне о нём рассказывали госпожа Аннерозе и Феликс, – Райнхард всё ещё слишком серьёзен, и Фрицу это совсем не нравится. –Ну да, твоя… – он на мгновение задумывается, кем же является принцесса по отношению к этому Райнхарду, но тут же встряхивает рыжей головой, отгоняя лишние мысли, – она давно его знает, да и младший Миттельмайер тоже. Он к тебе приходил? – Волк говорил, что мальчики подружились, это в принципе не удивительно. –Да, он только недавно ушел. –Вот и хорошо, а то болеть одному скучно, – Фриц снова широко улыбается и с удовольствием замечает, как меняется выражение на лице Райнхарда. –Я не один, – в серых глазах появляются тёплые лучики, – госпожа Аннерозе почти весь день была со мной, и Феликс обещал завтра прийти. –Так я и говорю, что это хорошо, – Фриц поворачивается к тумбочке и берёт свёрток, который принёс с собой. – Я тут подумал, что яблоки с апельсинами тебе и без меня принесут, поэтому захватил для тебя кое-что поинтереснее. Райнхард немного удивлённо смотрит на адмирала, но вопросов не задаёт, а Фриц тем временем разворачивает плотную обёрточную бумагу и достаёт из неё бластер. –Вот, держи! – Фриц протягивает мальчику пистолет, и тот, приоткрыв рот от удивления, смотрит на чуть потёртое, но всё ещё очень грозное оружие. –Это мне? – в глазах Райнхарда вспыхивает откровенный восторг. –Тебе. Ответная улыбка придаёт лицу мальчика совершенно особенное выражение. –Это же настоящий «Шварцлозе»! – Райнхард аккуратно берёт подарок. –Да, таких теперь не делают, – в голосе Тигра слышится откровенное сожаление. – Это мой первый, я его получил, когда на «Принце Людвиге» начал служить. –Спасибо, – Райнхард, как зачарованный, не отрывает глаз от неожиданного подарка. –Да не за что, у меня он всё равно без дела валялся, к тому же, моим девицам он без надобности, а ты, я думаю, найдёшь к нему батарею. Кстати, не решил ещё, где хочешь служить? – в открытую предлагать свой флот всё же не стоит, но лёгкий намёк не помешает. –Нет, – мальчик наконец поднимает взгляд от бластера, – но, наверное, вместе с Феликсом. –Понятно. – Тигр прячет за очередной улыбкой тень разочарования – Миттельмайер наверняка не согласится, чтобы его сын перешёл к Чёрным Уланам. Феликс, как и обещал, появился вскоре после завтрака. Друг снова принёс коробку с пирожными, на этот раз это оказались корзинки с фруктами и сливочным кремом. –Мама сказала, что на завтра испечёт шоколадный рулет, – Феликс весело подмигнул другу и сел на край кровати. –Передай ей от меня большое спасибо. И скажи, что не стоит беспокоиться. Райнхард отставил на тумбочку чашку. Пирожные были потрясающе вкусные, но ему казалось очень неудобным отрывать фрау Эвангелину от более важных дел, чем приготовление сладостей для него. –И не подумаю, – Феликс притворно нахмурился. – Ты хочешь, чтобы я добровольно отказался от самого вкусного шоколадного рулета во всём Новом Рейхе? Требовать от друга такую жертву Райнхард не собирался, поэтому, рассмеявшись, отрицательно покачал головой. И, вспомнив о том, что собирался прояснить непонятное поведение Феликса, задал вопрос: –Слушай, а чего ты вчера сбежал? Тот как-то неопределённо хмыкнул, закинул ногу на ногу, после чего вполне серьёзно ответил: –Знаешь, я уважаю заслуги флот-адмирала Биттенфельда и его Чёрных Улан, но предпочитаю читать об этом в книгах и учебниках, а не выслушивать в тысячный раз рассказы дядюшки Фрица о его героическом прошлом. Они хороши, когда тебе не больше десяти, потом многое начинаешь воспринимать несколько иначе. Райнхард, не ожидавший такого ответа, удивлённо посмотрел на друга, но тот оставался всё так же серьёзен. –Ну, вчера адмирал Биттенфельд ничего такого мне не рассказывал, – они действительно разговаривали, но совсем о другом – Тигр расспрашивал его о учёбе в академии, о том, чем он хочет дальше заниматься, обещал познакомить со своими дочками и собакой. Кстати, у него при себе оказались несколько голоснимков этой самой собаки, которая действительно показалась Райнхарду замечательной. Феликс снова усмехается. –Тебе повезло, но всё ещё впереди – Тигр свою добычу вряд ли выпустит. –Да ладно тебе! Ничьей добычей я становиться не собираюсь, – разобраться в хитросплетениях отношений между людьми, которые ещё недавно были для него только строчками в учебниках, пока что сложно, но вчерашнее общение с рыжим адмиралом Райнхарду безусловно понравилось. С другой стороны, он прекрасно помнил про некоторую напряжённость со стороны старшего Миттельмайера по отношению к госпоже Аннерозе, так что решил судить о людях, составив собственное мнение. Хотя прислушиваться к чужим суждениям тоже бывает небесполезно. Снова повернувшись к тумбочке, Райнхард открывает верхний ящик и вынимает вчерашний подарок Биттенфельда. –Посмотри лучше, что он мне подарил. –Ничего себе, – Феликс присвистывает – явно удивлён не меньше самого Райнхарда, когда тот вчера увидел подарок, – я был уверен, что он никогда с ним не расстанется, – друг осторожно касается вороненого корпуса. – У отца такой же в кабинете лежит, только поцарапан сильнее, но он же в десанте начинал. Он рассказывал, что… – друг на секунду осекается, но тут же продолжает: – Ройенталь однажды на спор из такого же срезал козырёк фуражки у полицейского. –И что с ними после этого было? – таких подробностей о бурной молодости героев в учебниках, естественно, нет, но это же самое интересное. –Да ничего, – ухмылка делает Феликса очень похожим на его родного отца, – успели сбежать. Как и предупреждал доктор Зелле, относительно высокая температура продержалась почти неделю, успев основательно вымотать Райнхарда. Ему ужасно надоело почти всё время проводить в кровати, но даже когда лихорадка прошла, ничего в корне не изменилось. Сил пока что хватало только для того, чтобы самостоятельно добираться до ванной и обратно. Несмотря на это, в целом, болеть оказалось не так уж и скучно, точнее – ему просто не давали скучать. Каждый день приходил Феликс, с ним Райнхард мог часами обсуждать понравившиеся книги, игры и сражения минувших войн, а также моделировать новые. Даже такая деликатная тема, как отношения с девушками, больше не вызывала панического страха. Возможно, потому, что друг как раз нащупал верный тон для рассказов о своих похождениях. В отношениях с госпожой Аннерозе тоже всё складывалось как нельзя лучше. Её заботу было легко принимать, и в её присутствии собственная слабость больше не казалась чем-то постыдным. Поначалу Райнхард опасался, что у них может не найтись общих предметов для беседы, кроме её брата. Он всё ещё старался избегать этой болезненной темы, но принцесса не вспоминала при нём о покойном кайзере, и первоначальные страхи постепенно отступили, после чего общаться с ней стало намного проще. Адмиралы Миттельмайер и Биттенфельд тоже не оставляли Райнхарда без своего внимания. Правда, предостережения Феликса насчёт Тигра так и не сбылись. Рыжий адмирал ничуть не утомлял рассказами о своём прошлом. Нет, Тигр, конечно, говорил о войне, и в основном рассказывал о покойном кайзере, причём исключительно в восторженном тоне. За одним исключением. Как-то Райнхард спросил о Гайерсбурге, и Биттенфельд моментально посерьёзнел. Со слов Тигра выходило, что виновным в трагедии он считает Пауля фон Оберштайна, склонившего главкома отдать роковой приказ о сдаче оружия всеми без исключения старшими офицерами. Но, как ни странно, кроме не слишком любимого всеми бывшего военного министра, Биттенфельд винил каждого из присутствовавших адмиралов, и себя в том числе, за то, что они не сумели вовремя среагировать и помочь Кирхайсу. А, кроме того, считал, что именно после смерти Зигфрида Кирхайса всё в Рейхе пошло не так. Райнхард внимательно слушал его и сравнивал с тем, что удалось узнать из учебников, и в особенности – с тем, что заставляли заучивать на Вёлунде. С учебником сходились основные детали, мелких подробностей там и не могло быть. А вот с версией, изложенной в своё время герром Каммлером, сходства было намного больше, но акценты в обоих рассказах расставлялись абсолютно не так. Поскольку Каммлер был заинтересован вложить в голову ученика информацию, выгодную своим хозяевам, Райнхард был склонен верить очевидцу событий, тем более что тот никак не пытался приукрасить свою роль. Для себя же он решил, что, пользуясь случаем, нужно выяснить, в чём ещё его воспитатели были предвзяты и какие из известных ему интерпретаций прошлого не совсем соответствуют истине. Ещё одно важное для Райнхарда знакомство состоялось настолько буднично, что он даже слегка обиделся на госпожу Аннерозе. В это утро Феликс предупредил его, что появится не раньше обеда – другу нужно было куда-то съездить по поручению фрау Эвангелины. Так что после завтрака Райнхард устроился в кровати с ноутбуком и решил попробовать пройти хотя бы пару уровней новой игры, о которой писали в рецензиях, что она максимально приближена к реальным космическим сражениям с пиратами. Он в этом сильно сомневался, но, не попробовав самостоятельно, нельзя было судить, так ли это. В действительности, как он и предполагал, игре оказалось далеко даже до тех симуляций, которые он проходил на младших курсах академии. Райнхард очень быстро закончил с первым уровнем, но от продолжения игры его отвлёк стук в дверь и голос госпожи Аннерозе, спрашивающей, может ли она войти. Ответив утвердительно, он не стал убирать ноутбук, поскольку принцесса собиралась во дворец и, видимо, хотела в очередной раз убедиться, что с ним всё в порядке. Дверь распахнулась, и в комнату вошла госпожа Аннерозе, а вслед за с ней – совсем молодой парень, на вид не старше самого Райнхарда, в чёрной форме с нашивками второго лейтенанта, удивительно похожий как на самого хозяина комнаты, так и… на своего отца. –Райнхард, – лицо принцессы озарила тёплая улыбка, – разреши представить тебе твоего кузена Александра. Принц Александр-Зигфрид тоже улыбнулся и шагнул вперёд. Райнхард моментально отставил ноутбук и поднялся с кровати. В голове все смешалось. Как его приветствовать? Отдать честь? Но он же не в форме, будет нелепо... –Здравствуйте, Ваше высочество, – Райнхард таки непроизвольно вытягивается в струнку. Принц снова широко улыбается и поднимает руку отрицательным жестом. –Здравствуйте. И пожалуйста, не нужно так официально, мы же с вами не на приёме. К тому же, как и сказала тётя Анне, мы с вами близкие родственники, поэтому Александра или Зигфрида, как вам больше нравится, будет вполне достаточно. Хотя я предпочитаю, чтобы домашние меня звали Алеком. –Райнхард, – принцесса подходит ближе, – Алек прав, вам обоим будет удобнее, если вы оставите условности для более официальной обстановки. Не ожидающий ничего подобного Райнхард даже не знает, что ответить, но, быстро отбросив все сомнения и слегка кивнув, произносит: –Хорошо, если вас устраивает, я буду звать вас Александром, – первое имя принца кажется Райнхарду более подходящим для обращения к этому человеку – пускай и родственнику, но фактически – будущему правителю огромной империи. –Конечно, – принц выглядит вполне довольным. Покончив с формальностями, он обращается к госпоже Аннерозе: – Тётя, ты обещала, что угостишь нас чем-то особенным, а я успел за эти месяцы основательно отвыкнуть от твоих шедевров. –Обязательно угощу, вы с Райнхардом пока пообщайтесь, а я прикажу подать нам чай. Когда принцесса покидает комнату, Александр подходит к кровати. –Почему вы стоите? Вам же ещё, наверное, нужно лежать, – в интонациях принца слышится искренняя забота. – Мама вчера все мне рассказала о вас и о том, что с вами недавно произошло. Она упоминала, что хотя доктор фон Зелле говорит, будто вы уже идёте на поправку, но до полного выздоровления ещё далеко. Райнхард с некоторым запозданием понимает, что Александр говорит о императрице. Это снова слегка напрягает, но, помня о данном обещании, он заставляет себя присесть на край кровати. В основном потому, что ноги действительно не держат. –Вы тоже садитесь, – Райнхард указывает принцу на стоящий рядом стул, который Александр тут же придвигает поближе и усаживается. – Доктор фон Зелле прав, мне уже намного лучше, и я надеюсь, что в ближайшем будущем смогу вернуться к службе. Хотя ещё не решён вопрос с его усыновлением, Райнхард не сомневается, что всё будет сделано достаточно быстро, стоит лишь дать согласие. Госпожа Аннерозе пока не требует ответа, но он уже практически решил, что примет её предложение, только ему требуется ещё немного времени, чтобы окончательно свыкнуться с этой мыслью. –Не спешите, сначала нужно полностью выздороветь, – принц слегка морщится, это выглядит забавно и заставляет вспомнить, что Александр – все-таки еще подросток. – Я прекрасно знаю, что болеть не слишком весело, особенно когда родственники чересчур заботятся о твоём здоровье. И, тем не менее, советую прислушаться к доктору Зелле, он не станет держать вас в кровати больше, чем это действительно надо, хоть и все время перестраховывается. Мы с вами в этом плане – товарищи по несчастью, – с грустной улыбкой добавляет принц. – Они всегда будут бояться повторения того, что случилось с моим отцом. Кстати, Райнхард, вы сами не против, что я зову вас по имени? На этом месте их разговор прерывают: возвращается принцесса в сопровождении служанки с подносом. Несмотря на привычную теплую обстановку, Алеку сейчас не по себе: со вчерашнего дня, когда мама рассказала ему невероятную историю, и до того, как он вошел в эту комнату и посмотрел на свое живое отражение, он был убежден, что готов к встрече со своим... дядей, которого лучше называть кузеном. Оказалось, что уверенность эта была ошибкой. Алека накрыло сильнее, чем в тот момент, когда мама предложила ему сесть и выложила все начистоту, особенно упирая на то, какой отвратительной была жизнь Райнхарда и как тот настрадался из-за желания нескольких ублюдков захватить трон. Тогда сразу захотелось увидеться с ним и просто поговорить. Объяснить, что все будет хорошо, теперь он в безопасности. В семье. Алеку всегда было немного грустно оттого, что он один, – нет, конечно, Феликс был почти ему что братом, и у него тоже не было настоящего отца... но иногда так хотелось увидеть кого-то похожего на себя. И этим «кем-то» то и дело представлялся мальчик из рассказов тети Аннерозе. Он существовал словно бы отдельно от парадных портретов кайзера Райнхарда Первого. И вот – действительно появился. Именно такой, о котором мечтал принц. И смотрел так, что еще непонятно, кто о ком здесь может позаботиться. Наверное, из-за потрясения Алек вцепился в заученные формулы этикета, а Райнхард легко подхватил эту неловкую игру. И заботу тоже не отверг, хотя видно было, как ему надоело быть беспомощным. Алек хорошо его понимал. Он передал Райнхарду чай, положив на блюдце любимое пирожное. Вкусы у них, судя по всему, совпали: против миндального крема кузен (глупо все-таки звать дядей того, кто младше тебя) ничего не имел. В присутствии тети разговор пошел по другой колее. Алек расспрашивал Райнхарда об учебе в академии, рассказывал забавные случаи из своей жизни, в том числе те, о которых Феликс бы точно не упомянул. Ему не раз удалось вызвать у кузена смех. И все же они оба так и не расслабились до конца. Алек так и не смог предложить перейти на «ты», пусть и очень хотел этого. Но, несмотря ни на что, этой встречей принц был скорее доволен. Уходя из дома тети, он твердо решил, что заглянет сюда еще раз. И поговорит с Райнхардом о вещах, которые он точно поймет, которые, наверное, одинаково тревожат их обоих. Феликс приехал сразу же после обеда. Друг был уже в курсе визита принца, но в ответ на возмущение Райнхарда, что о таком вообще-то предупреждают заранее, пожал плечами и сказал, что сам узнал о приезде Алека, только вернувшись домой. Феликс не скрывал, что очень рад возвращению своего давнего товарища и вполне одобряет их с Райнхардом знакомство. Самому Райнхарду новый родственник сразу понравился. Конечно, они пока что общались немного скованно, но почему-то он был уверен, что это пройдёт, – так же, как и с Феликсом, и с госпожой Аннерозе. И, тем не менее, в голове крутилась одна не слишком хорошая мысль, которой нельзя не поделиться с другом. –Ты не знаешь, принц Александр приехал надолго? –Понятия не имею, – Феликс тянется за кофейником, – я ещё не виделся с ним. Надеюсь, что надолго. Райнхард обнимает колени. Внезапно внутри становится холодно, но молчать тоже не выходит. –А ты не думаешь, что ему может быть опасно со мной встречаться? Услышав вопрос, Феликс смеется, при этом давится кофе и расплескивает часть напитка себе на рукав. –С чего бы это? – отставив чашку, друг вытирает салфеткой руки. В его тоне слышится удивление, и он явно не воспринимает слова Райнхарда всерьёз. – Этот дом хорошо охраняется, ничуть не хуже резиденции кайзерин. Объяснить другу, откуда взялась такая странная идея, не рассказав о своих страхах, вряд ли получится, но раз уж начал говорить... –Ну, мало ли... вдруг я попытаюсь на него напасть? Феликс смотрит на него с ещё большим удивлением, и явно еле сдерживается, чтобы снова не засмеяться. –Не обольщайся, ты пока и канарейке не в состоянии навредить, – после чего добавляет всё же более серьёзно: – Выкладывай, что ты там надумал. Райнхард вздыхает, разжимает руки и вытягивает ноги. Мурашки перестали выплясывать по коже, но ему все еще не по себе. –Каммлер, когда убеждал меня подчиниться, сказал, что им, в общем-то, безразлично, хочу я этого или нет, поскольку в меня, кроме болезни, ещё кое-что заложено. Я запрограммирован и всё равно сделаю то, что мне прикажут, и даже знать об этом не буду. –Райнхард, – Феликс в упор смотрит на него, – ты же уже убедился, что эта сволочь врала тебе о болезни, почему же ты веришь в остальные его бредни? –Не знаю, – Райнхард действительно не понимает, почему слова Каммлера всплыли именно после знакомства с принцем, и он очень хочет, чтобы друг оказался прав. Через несколько дней Райнхард решил, что бесконечное сидение в кровати и в кресле рядом с кроватью ему порядком надоело. Так что он, прихватив подушку и ноутбук, устроился на подоконнике. Поскольку к госпоже Аннерозе кто-то пришел, а прислуга к нему заходила довольно редко, он рассчитывал, что ему никто не помешает посидеть там хотя бы час до прихода Феликса. В следующие пару дней подоконник стал его любимым местом обитания, к тому же, из окна спальни открывался чудесный вид на сад. Особенно хорошо было мечтать поздно вечером – погасив в комнате свет и рассматривая звёздное небо. Ему неимоверно везло: госпожа Аннерозе так ни разу и не застала его в неподобающем месте. Зато застал кое-кто ещё. Как всегда, дождавшись, когда все обитатели поместья займутся своими делами, Райнхард решил позаниматься с компьютерным симулятором и так увлёкся, что пропустил негромкий стук в дверь. Времени на то, чтобы переместиться в постель, не осталось. Да и, впрочем, сколько можно притворяться? –Доброе утро, Райнхард, – доктор входит в комнату и закрывает за собой дверь. –Здравствуйте, – получается холоднее чем обычно, но Райнхард настроен отстаивать своё право на свободное перемещение хотя бы в пределах спальни. Готовый к долгому спору, он демонстративно остаётся сидеть на подоконнике. Доктор фон Зелле, конечно же, намного старше по званию, но пока Райнхард на положении пациента, об этом можно временно забыть. Предчувствия не оправдываются: доктор вовсе не настроен устраивать ему выговор. Вместо этого он подходит ближе и ставит свой саквояж на стул. –А разве в кресле не будет удобнее? Давай, я пододвину его к окну. Райнхард, уже собравшийся возражать, на мгновение замирает, смотрит на кресло, потом отрицательно качает головой. –Нет, спасибо, мне и так удобно. –Ну, как хочешь, – доктор раскрывает саквояж, – я так понимаю, что ты уже устал быть запертым в четырёх стенах. –Да, – Райнхард отставляет ноутбук и спускает ноги на пол. –Тогда, думаю, небольшая прогулка в сад – как раз то, что тебе надо, – фон Зелле улыбается. – Сначала я тебя осмотрю, а потом мы с тобой пойдём прогуляемся. Этим утром Феликс никуда не спешил, поскольку знал, что к Райнхарду придёт доктор фон Зелле. Правда, сидеть дома тоже не слишком хотелось, и он решил прогуляться по городу. Конечно, вечерняя прогулка устроила бы Феликса больше, но на вечер он запланировал встречу с Алеком. Тот после прибытия в столицу почти сразу же приступил к службе в одном из подразделений военного министерства, и увидеться удавалось только после шести. Феликс и сам был уже не против закончить несколько затянувшийся отпуск, но отец попросил подождать ещё немного, пока Райнхард не поправится и не определится с местом службы. В принципе, это было вполне разумно: во-первых, другу пока ещё требовалась поддержка, во-вторых, отец хотел, чтобы они служили вместе, и это младшего Миттельмайера полностью устраивало. Было бы, конечно, здорово, если бы и Алека перевели туда же, но принц, скорее всего, останется в ведомстве Валена. Феликс же рассчитывал, что Райнхард выберет флот. Пройдясь по центральным улицам и заглянув в парочку магазинов, торгующих всякой компьютерной мелочёвкой, Феликс притормозил у уличного лотка и, купив большую порцию мороженого, уселся полистать свежий номер мужского журнала на лавочке в сквере возле памятника кайзеру. На солнце мороженое быстро начинает течь, и журнал приходится отложить. Но буквально через секунду об этом уже можно пожалеть. –Феликс! – звонкий оклик заставляет повернуться, и липкая капля подтаявшего мороженого шлёпается на светлые брюки. – Ой, извини, – в голосе Регины Мюллер слышится искреннее сожаление. –Да ерунда, – Феликс отправляет остатки мороженного в урну и достаёт из кармана платок. –Подожди, – девушка открывает сумочку и вытаскивает оттуда пачку влажных салфеток, – на, только не сильно три, а то пятно еще хуже расползётся. –Спасибо, – он, конечно, совсем не против, чтобы она сама попробовала стереть пятно, но Регина не из тех девушек, которые могут себе позволить такие вольности. Они знали друг друга с самого детства и какое-то время дружили. Правда, с тех пор, как Феликс в прошлом году окончил академию и уехал, девочка успела превратиться в симпатичную девушку, и теперь ему было очень трудно удержаться от соблазна поухаживать за ней. Но, как он ни старался, острый язычок Регины не оставлял ему ни одного шанса. При этом она не пыталась избежать встреч или прекратить общение, а поскольку Феликс и так не собирался заводить с ней серьёзных отношений, то решил оставить всё как есть. Найти подружку на пару походов в ночной клуб для него никогда не составляло труда, а большего ему пока и не хотелось. Уподобляться своему родному отцу с его легендарными любовными похождениями Феликс не собирался, и в принципе не исключал того, что когда-нибудь в будущем женится, но это была перспектива из разряда очень далёких. В ближайшие же годы он намеревался на полную катушку использовать все преимущества холостой жизни. Покончив с пятном, Феликс поднялся и предложил Регине руку. –Надеюсь, ты не откажешься от чашечки кофе в моей компании? –Конечно, не откажусь, – девушка по-дружески подхватила его под руку, и они пошли по дорожке в сторону открытого кафе. – Ты сегодня один? –Да, Алек освободится только вечером. С принцем Регина тоже давно и хорошо знакома, но сейчас интересует её, похоже, вовсе не он. –А где твой новый друг, Райнхард? У него тоже закончился отпуск? –Он заболел. –Как жаль, – в голосе Регины слышится разочарование, – он показался мне очень милым, к тому же, Эльза спрашивала о нём. Надеюсь, с ним ничего серьёзного? Неожиданный поворот разговора несколько смутил Феликса, но он тут же решил, что лучше сказать правду, во всяком случае, о том, что касается состояния Райнхарда. Тем более, слухи о родственнике принцессы уже поползли. –У него пневмония. –Но сейчас же тепло... Он что, перекупался? – удивлённое выражение делает симпатичное личико девушки ещё привлекательнее. Феликс неопределённо пожимает плечами, не давая прямого ответа, но в то же время и не отрицая предположение девушки. –Наверное, грустно болеть летом, – Регина вздыхает. – В каком он госпитале? Мы с Эльзой могли бы его навестить. Феликс снова отмечает, что Регина упоминает свою подругу, и решает, что нужно будет как-нибудь обратить на это внимание Райнхарда. А то возьмут в оборот – и пикнуть не успеет. –Он дома. –Но пневмония – очень опасная болезнь. За ним есть кому ухаживать? – лицо девушки становится серьёзным. –Да, в доме госпожи Аннерозе ничуть не хуже, чем в адмиральской палате, к тому же, его лечит сам доктор Зелле, а ты же знаешь, что он – самый лучший врач в столице. –Так Райнхард – тот самый родственник Её высочества, о котором все говорят? – Регина улыбается, и Феликс отвечает ей такой же улыбкой. –Я не знаю, о чём там говорят, – тут он, конечно, сильно лукавит, – но Райнхард действительно живёт в доме принцессы. А в каком они родстве с Её высочеством, лучше спросишь у него сама, когда в следующий раз встретитесь. –Если вас снова не отправят на какую-нибудь далёкую-далёкую базу, – последнюю фразу Регина произносит, подражая голосу известного актёра из недавно вышедшего фильма, что вызывает у обоих одинаковый смешок. После того, как Райнхарду снова разрешили покидать свою комнату, он проводил почти всё время в саду. Любимыми местами стали беседка, которую он обнаружил ещё в первый день, проведенный в доме принцессы, и старое дерево неподалёку, с удобными для сидения нижними ветками. Госпожа Аннерозе не возражала, хотя иногда Райнхард замечал, как она наблюдает за ним, стоя за кустами сирени. Он решил не говорить, что видит её, ведь она ничем не мешала, а для неё так, наверное, легче. Пусть смотрит. Болезнь сблизила их. Райнхарду стало легче принимать заботу и не видеть в ней какого-то умысла. Он без лишних раздумий согласился с предложением признать его сыном кронпринцессы, хоть и не понимал до конца, чем это лучше простого усыновления. Вот про Феликса все знали, что он приёмный сын Миттельмайера, и никому это не мешало. Ещё на базе Райнхард узнал, что полностью фамилия друга звучит как Миттельмайер – фон Ройенталь, но Феликс предпочитал пользоваться только первой половиной, не из-за сложности написания или аристократической приставки – просто, при всём уважении к адмиралу Ройенталю, своим отцом он считал именно Вольфганга Миттельмайера. Райнхарда фамилия вообще не особо заботила, ему было всё равно, Айзенштерном именоваться или фон Грюнвальдом, в любом случае правда о его происхождении так и останется одной из самых больших государственных тайн. К сожалению, иногда правда бывает куда опасней лжи, и с этим приходится мириться. Райнхарду это не очень нравилось, но лучше так, чем подставлять под удар тех, кто этого не заслуживает, а госпожа Аннерозе окончательно вошла в узкий круг дорогих для него людей. Он видел, как она еле сдерживала слёзы, когда он сказал ей, что не возражает против её плана. Райнхарду захотелось обнять её, но он побоялся, что от этого станет только хуже. Она поблагодарила его и, пряча взгляд, сказала, что Кесслер уже занимается документами, как только всё будет готово, Её величество подпишет указ, но для этого может понадобиться некоторое время, возможно, несколько месяцев. До этого времени для всех непосвящённых в тайну он будет считаться её дальним родственником. Чуть позже Райнхард поинтересовался у пришедшего в гости флот-адмирала Миттельмайера, нужно ли дожидаться новых документов, или уже можно возвращаться к службе, на что тот ответил, что новое назначение зависит только от заключения медиков. Так что, как только фон Зелле разрешит, Райнхард вернется в строй. Относительно нового места службы Райнхард был склонен прислушаться к рекомендации Феликса – насчёт оперативного отдела в штабе Мюллера. Тем более, он был уверен, что это согласовано со старшим Миттельмайером. Нет, Волк обещал предоставить ему право выбора, – и, честно говоря, Райнхард был бы совсем не против поступить в Чёрные Уланы. На данный момент это боевое соединение чаще всего задействовали для выполнения реальных задач. Вот только расставаться с Феликсом он совсем не хотел, а друг не стремился оказаться под командованием Биттенфельда. Конечно, Тигр – личность очень специфическая, но Райнхарду рядом с ним было вполне комфортно, несмотря на значительную разницу в возрасте. Биттенфельд был шумным, слишком прямолинейным, однако при этом Райнхард ощущал незыблемую надёжность и силу этого человека. Тигр был всецело предан памяти своего кайзера и готов защищать его семью – хотя бы и ценой собственной жизни. К семье Лоэнграмма он относил и юного клона. Адмирал Кесслер попросил Райнхарда пока воздержаться от самостоятельных походов в город, но насчёт прогулок под присмотром адмирала Биттенфельда и его улан не возражал. Райнхарду, конечно, было непривычно ходить с такой охраной, особенно в первый раз, когда они устроились в небольшом кафе, а парни в чёрной форме перекрыли все входы. В тот день Биттенфельд приехал к ним с самого утра, как раз закончился дождь и на небе показалось солнце. Рыжий адмирал сказал, что нечего сидеть дома в такую погоду, и предложил проехаться в центр города. Госпожа Аннерозе вежливо отказалась, а Райнхард решил, что это действительно неплохой вариант после нескольких недель вынужденного заточения. Адмиралы Миттельмайер, Кесслер и Мюллер тоже часто бывали в доме у кронпринцессы, но с ними он чувствовал себя не так свободно, как с Биттенфельдом. Кроме них, как и обещал, несколько раз приезжал принц Александр. Он оказался замечательным парнем, именно таким, каким его описывал Феликс и госпожа Аннерозе. Скованность, которую оба ощущали при первой встрече, довольно быстро прошла, и Райнхард понял, что нашел ещё одного друга. Алек ощущался даже более близким человеком, чем Феликс, хотя дело вряд ли было в кровном родстве. Скорее в схожести характеров. Казалось, жизнь снова налаживается, все проблемы остались позади, но Райнхард никак не мог избавиться от чувства, что всё может рухнуть, так толком и не начавшись. И причиной обрушения мечты может стать именно он. Несмотря на слова Феликса о том, что он должен забыть всю чушь, которую ему наговорил Каммлер, Райнхарду так и не удалось избавится от навязчивого, липкого страха. Вдруг однажды он собственными руками причинит вред людям, которые доверяют ему и успели стать для него настолько важными? Чем больше он об этом задумывался, тем отчётливее понимал, что не может допустить подобного. Особенно его волновало, что после похищения Миттельмайер приказал ему постоянно ходить с оружием, даже привёз небольшой новенький бластер и кобуру к нему, а кроме этого – разрешил брать с собой подарок Биттенфельда. Райнхард, конечно, запирал оружие в сейф, но разве это станет препятствием, захоти он им воспользоваться? Он пару раз попытался поговорить с Феликсом, но тот упорно не хотел верить в реальность угрозы. Единственное, чего он смог добиться от друга – обещание переговорить с отцом. Выяснить правду самостоятельно Райнхард не мог, для выявления скрытых кодов требовалась специальная сыворотка правды, которой у него, естественно, не было, – и кто-то, умеющий задавать правильные вопросы. После обещания Феликса он немного успокоился, но буквально на следующий день обстоятельства заставили перейти к активным действиям. Всё началось с того, что позвонил Александр и предупредил, что не сможет сегодня приехать. Само по себе это могло ничего не значить, ведь принц после приезда в столицу сразу же получил новое назначение в военное министерство – и, судя по его рассказам, работы у него хватало. Но почти сразу после этого звонка раздался ещё один, и адмирал Биттенфельд расстроенным голосом сообщил, что намеченная прогулка откладывается. Это всё ещё могло быть совпадением... а если Миттельмайер или кайзерин все-таки решили, что он действительно опасен? Но тогда почему не пришел адмирал Кесслер? Райнхард набрал номер Феликса, но вместо друга или фрау Эвы ему ответила горничная, которая сказала, что господина Феликса нет дома, и она не знает, когда он вернётся. Сомнений в том, как поступить, не осталось, и Райнхард набрал ещё один номер. –Ваше высокопревосходительство, – гражданский секретарь Премьер-министра давно привык и к армейским привычкам своего шефа, и к тому, что в приёмной гражданского ведомства частенько мелькают флот-адмиральские плащи и чёрные с серебром мундиры, – к вам флот-адмиралы Мюллер и Кесслер. –Пусть заходят, – Вольф, тронув клавишу комма, откинулся в кресле. –Добрый день, – Мюллер входит первым, за ним появляется Кесслер. –Если б добрый, господа. Прошу, – Вольф указывает на стулья возле приставного стола. – Мне нужна ваша консультация и совет. Чуть больше часа назад позвонил Айзенштерн и попросил провести углублённый допрос. –Кого? – синхронно задают один и тот же вопрос оба адмирала. Вольф досадливо морщится и вздыхает: –Его самого. Он считает, что может быть запрограммирован причинить вред принцу Александру или Её величеству. –Его воспитатели ни о чём таком не упоминали, – Кесслер отодвигает свою фуражку на середину стола. –А вы их спрашивали именно об этом? – Вольф читал стенограммы, но не помнит ничего подобного. Ульрих пожимает плечами. –Конкретно такой вопрос не задавался, но их очень подробно расспрашивали, как и к чему готовили мальчика, – судя по выражению лица, он очень хорошо запомнил всё, что удалось узнать от этих сволочей. – Вы же знаете, что под сывороткой любой вывернет душу. –Если только у него нет блока против неё или он не прошел специального обучения, – Нейхардт слегка постукивает пальцами по столешнице. –Естественно, – в голосе Кесслера появляются слегка недовольные нотки, поскольку Мюллер говорит о вещах, которые известны любому выпускнику военной академии. – Ни ментального, ни химического блока обнаружено не было, иначе бы они с нами вообще не разговаривали. Насчёт обучения могу сказать только, что я сталкивался с таким и уверен, что их не готовили ни по одной известной мне методике. Волк придвигается к столу и кивает Ульриху, давая понять, что не имеет претензий. –Мюллер, – Вольф поворачивается к Нейхардту, – а вы что скажете? Бывших разведчиков не бывает, и Нейхардт полностью оправдывает эту поговорку. О его феноменальных способностях по части сбора информации среди офицеров ходят легенды. Мюллер перестаёт барабанить по столу и отвечает: –В принципе, такие разработки при старом режиме велись. Я сам со спящими агентами не работал, но, насколько мне известно, на один гипноз тогда не полагались, использовали что-то вроде биочипов в мозгу. Чип, помогающий блокировать действие сыворотки правды, из той же серии, хотя там больше химии. Мальчик в этом плане чист, его сканировали и до, и после похищения. Но если какие-то триггеры в мозг поместили с помощью чистого гипноза, это действительно можно выявить на допросе. Если они не стерлись, конечно, в процессе роста мозга. Насколько я знаю, из детей «спящих» именно поэтому не делали. Не из гуманности, просто гарантий никаких. Ульрих поправляет воротник кителя, а Вольф снова откидывается на спинку кресла. Вызывая к себе Мюллера с Кесслером, он всё же надеялся, что они скажут ему что-то более конкретное, но, к сожалению, услышал только предположения. –А что относительно бывшего Альянса? – Вольф задаёт вопрос уже чисто для проформы – знай Мюллер что-нибудь, не стал бы скрывать. Так и есть. Ней отрицательно качает головой. –Ничего сверх того, что я уже сказал. Если у них и были какие-то свои оригинальные разработки, мне они не попадались. –А где архивы их спецслужб? – кажется, Ульрих ещё не утратил надежды. –Я не имел к ним доступа, – зато в словах Нейхардта отчётливо звучит разочарование. – Вначале мне было не до того, затем их прибрал Оберштайн. Ну, а потом это стало не столь важно. В Баалатской автономии совсем другая специфика деятельности. –Тогда нужно спросить Валена, – Кесслер опережает Вольфа. –Я спрашивал, – Мюллер разводит руками, – он не в курсе. После победы приоритеты изменились, да и из-за привычки Оберштайна замыкать всё на себя и прятать всё и от всех, разобраться в его наследстве было крайне тяжело. Если кто-то что-то и знает, то это Фернер. –Хм… – Вольф задумывается, – нет, я пока не хочу привлекать кого-то ещё, даже не ставя в известность о причинах поисков. Честно говоря, я более чем уверен, что никакого кодирования не было в принципе. Во-первых, это плохо согласуется с историей побега Райнхарда, в которой мы не видим причин сомневаться. Во-вторых, согласитесь, нелогично потратить столько средств, времени и сил на создание и обучение клона, чтобы использовать его для одноразовой акции. В-третьих, даже если его и планировали обработать, наверняка подождали бы до совершеннолетия, верно? – он смотрит на Нея, тот кивает. – К сожалению, Райнхард убедил себя в противоположном, а вы прекрасно знаете, что он в полной мере унаследовал фамильное упрямство. К тому же, он подросток, в его возрасте некоторый максимализм неизбежен. Сомневаюсь, что Райнхард оценит логические доводы. Я, конечно, могу приказать ему перестать себя накручивать, но не думаю, что этот приказ он выполнит, и вы сами можете представить, чем это обернется в итоге, – Волк вздыхает. – Так что, увы, для его и нашего блага лучше будет провести этот допрос. Естественно, если фон Зелле разрешит. –Если бы это касалось кого-то другого, то я бы, может, и возразил, но в этой ситуации, пожалуй, соглашусь с вами, – Кесслер снова придвигает к себе фуражку. –Согласен, – Мюллер утвердительно кивает, – если доктор не будет возражать, то это приемлемый вариант. –Хорошо, тогда я сейчас же вызываю Эмиля, – по комму такие вопросы не обсуждают, – и если он согласится, то пошлю за Райнхардом. Единственное, мне кажется, что нам будет удобнее в адмиралтействе. –Зелле, ваше слово – решающее. Если вы считаете, что допрос проводить преждевременно, я постараюсь объяснить Райнхарду, что нужно подождать, – Вольф ожидал, что Эмиль сразу же начнёт возражать, но тот только внимательно выслушал все аргументы, почти не задавая вопросов. – Правда, не знаю, надолго ли получится. Он так заморочил себе голову этой идеей... В кабинете они одни, и Миттельмайеру не от кого ждать поддержки, которая ему очень нужна – хотя бы в виде молчаливого согласия, поскольку он до сих пор не полностью уверен, правильно ли поступает. Всё изложенное полчаса назад Кесслеру с Мюллером не изменилось ни на йоту, но готовности и в самом деле подвергнуть мальчика углубленному допросу от этого не прибавилось. Впрочем, если бы Волк делал только то, в правильности чего не сомневался... Эмиль молча вертит в руках выпавший из карандашницы карандаш, и Вольф уже начинает обдумывать, что скажет Райнхарду, когда Зелле всё же отвечает: –Его анализы в порядке, я собирался дать ему разрешение приступить к службе на следующей неделе. Единственная просьба – позвольте мне на всякий случай присутствовать. –Я и сам собирался предложить вам, тем более что наличие медика при допросе несовершеннолетнего обязательно. Жду вас со всем необходимым через час, – больше никаких аргументов в пользу отказа от идеи нет, так что лучше побыстрее с этим покончить. –Слушаюсь. После ухода фон Зелле Вольф приказывает секретарю отправить свою машину с сопровождением к кронпринцессе, а сам набирает номер Райнхарда. Через час с небольшим в кабинете главкома собрались все участники предстоящего допроса. Фон Зелле уже успел быстро осмотреть Райнхарда и разрешил приступать. Волк ещё раз окидывает взглядом кабинет, остановившись на замершем в ожидании подростке, и кивает Ульриху. –Райнхард, – Кесслер кладёт руку ему на плечо, – сядь удобнее и постарайся не напрягаться. Мальчик сдвигается ближе к спинке, но видно, что расслабиться у него не получается. Ульрих берёт со стола инъектор и приставляет к левой руке Райнхарда. Несмотря на напряжённую позу, его взгляд остаётся спокойным. Вот кто и в самом деле уже всё для себя решил. –Закрой глаза и сосчитай до десяти, не спеши, – Кесслер немного отступает, чтобы видеть его лицо. Райнхард исполняет приказ, и Вольф видит, как под действием препарата мальчик постепенно обмякает. Когда он снова открывает глаза, Кесслер негромко задаёт первый вопрос: –Как твоё имя? –Райнхард. –Назови дату своего рождения, – тон остается нейтральным. –Апрель 4 года, точный день не знаю, – Райнхард отвечает ровно и без запинки. –Назови свою фамилию. От этого вопроса Миттельмайер непроизвольно напрягается, но Райнхард так же спокойно произносит: «Айзенштерн». Всё правильно, за годы учёбы мальчик успел привыкнуть к этой фамилии, и теперь воспринимает её как свою собственную. Из стенограмм допросов известно, что воспитатели называли его только по имени, не употребляя фамилии, поэтому он и не ассоциирует себя с Лоэнграммом. Дальше вопросы становятся более сложными, но ответы Райнхарда по-прежнему совпадают с его же рассказами о себе и тем, что удалось узнать от его воспитателей. Иногда он ненадолго задумывается, припоминая подробности, но это никак не отражается на его лице. Покончив с общими вопросами, Кесслер передаёт инициативу Мюллеру. Вопросы Нейхардта кажутся не связанными между собой, Вольфу не всегда удаётся понять их смысл, но он не проходил специальной подготовки – в десанте требовалось совсем другое. Райнхард отвечает всё так же без запинки, но нельзя не заметить, что по сравнению с началом допроса мальчик выглядит более бледным. Кесслер, видимо, тоже обращает на это внимание, и его вопросительный взгляд встречается с взглядом Волка. Едва заметно кивнув, он приподнимает руку, призывая внимание Мюллера. Тот так же чуть заметно кивает, задаёт последний вопрос, выслушивает ответ, после чего поворачивается к Миттельмайеру и отрицательно качает головой. Ней при этом слегка улыбается, похоже, он рад, что все нормально закончилось. Кесслер, понаблюдав за этой пантомимой, берёт со стола инъектор с антидотом и подходит к Райнхарду. Мюллер спокойно перебирает свои бумаги, а Вольф позволяет себе несколько расслабиться, отчего не фиксирует, как Ульрих вводит антидот. Но буквально через полминуты он слышит громкое испуганное восклицание Кесслера: «Доктор!». Миттельмайер резко открывает глаза и видит, что Райнхард обвис на руках у Ульриха, а Эмиль, до этого сидевший в маленькой смежной комнатке, вбегает в кабинет. –Он потерял сознание, как только я ввёл антидот, – Кесслер чуть отстраняется, давая подбежавшему Зелле возможность проверить пульс. –Давайте положим его на диван, – Эмиль подхватывает мальчика под ноги и они вдвоём с Кесслером перекладывают всё ещё не подающего признаков жизни Райнхарда на короткий диванчик у стены. Нейхардт, не дожидаясь просьбы, переставляет ящик с медицинскими принадлежностями ближе к доктору, а Вольф ставит рядом с диваном стул, на который садится Эмиль. Судя по тому, что показывают стоящие рядом с диваном часы, осмотр занимает всего несколько минут, но Миттельмайеру кажется, что время тянется неимоверно долго. Однако он не хочет мешать Эмилю, отвлекая его вопросами. Волк чувствует, как голову стягивает словно бы железным обручем, а сердце колотится всё сильнее. Он отходит к столу и опирается на его край, но тут Зелле наконец-то оборачивается. –Глубокий обморок, скорее всего – реакция на сыворотку, – он наклоняется к ящику с медикаментами. –Иногда так бывает, – Ульрих выглядит не лучше лежащего на диване Райнхарда, но пытается успокоить остальных. –Да, – фон Зелле набирает что-то в шприц и медленно вводит в вену мальчика. – Это должно помочь. –Доктор, – Вольф заставляет себя задать вопрос, ответ на который и так практически очевиден, – такая реакция могла быть спровоцирована его недавней болезнью? –Возможно, – Эмиль откладывает шприц и снова проверяет пульс, – но дело может быть и в возрасте, и просто в каких-то особенностях организма. Ну же, – он слегка хлопает мальчика по щеке, – открывай глаза. Райнхард неглубоко вздыхает, затем его веки вздрагивают, и он приходит в себя. –Лежи, лежи, – Зелле придерживает его за плечо, предотвращая слабую попытку подняться. – Голова кружится? –Да, – Райнхард не делает новых попыток подняться, но поворачивает голову, явно ища кого-нибудь из адмиралов, и Вольф подходит ближе. – Что со мной? –Ты потерял сознание. Думаю, что из-за сыворотки, – Эмиль проводит рукой по немного влажным волосам Райнхарда, но тот словно не замечает этого – и задаёт ещё один вопрос, причём в его голосе отчётливо слышится напряжение: –Это из-за программы? – Миттельмайер прямо ощущает, как трудно мальчику даются слова. –Нет, – Мюллер, до этого стоявший чуть дальше, подходит к дивану и, опустившись на корточки, берёт Райнхарда за руку. – Ответственно заявляю, что в твоей голове никаких шпионских закладок нет и не было никогда, так что оставь эти глупости и постарайся больше о них не думать. Можем даже выдать тебе свидетельство об этом, но его придется хранить в сейфе. –Ты абсолютно чист, – Кесслер тоже присоединяется к заверениям коллеги. Он все еще взволнован, наверное, тоже думает, что нужно было немного подождать, прежде чем подвергать ребенка небезвредной процедуре. Лицо Райнхарда выражает неописуемое облегчение, словно ему только что зачитали помилование. Он резко выдыхает и прикрывает глаза. Феликс заехал домой буквально на полчаса, чтобы переодеться в чистую рубашку. Он даже не стал отпускать такси, велев водителю ждать возле ворот. Фройляйн, с которой Феликс пересекся вчера вечером в клубе, жила одна в хорошеньком домике, расположенном во вполне приличном районе, и была совсем не против продолжения знакомства. Так что никаких проблем не ожидалось. Горничная сообщила ему, что звонил Райнхард, и Феликс как раз собирался его набрать, когда комм сам включился и высветил номер отца. Как только на экране возникло изображение, стало ясно, что снова что-то случилось. Отец выглядел расстроенным и, как ни странно, виноватым. Он не стал ничего объяснять, только попросил немедленно приехать и сказал, что высылает машину, после чего сразу же отключился. Даже не хватило времени ответить, что машина не нужна. Поскольку отец звонил из адмиралтейства, то Феликс счёл уместным сменить гражданский костюм на форму. Он ещё успел договориться с таксистом, чтобы тот за отдельную плату заехал в цветочный магазин и завёз букет и записку с извинениями по известному ему адресу. Такси как раз тронулось, когда возле ворот остановилась отцовская машина. По дороге до адмиралтейства в голову приходят самые дикие версии, но ни до чего конкретного додуматься не получается. В приёмной, почти у самой двери в кабинет главкома, Феликса догоняет Алек. –И тебя вызвали? – похоже, друг тоже не в курсе причины приказа. –Да. Не знаешь, зачем мы понадобились? – но спросить всё же стоит. –Понятия не имею, – Алек раскрывает дверь кабинета, и они входят. Отец сидит, откинувшись в кресле, перед ним стоит стакан с водой и лежит пачка каких-то таблеток, которую он тут же прячет в стол. Выглядит он всё так же странно и, когда Алек отдаёт честь, взмахом руки останавливает его и указывает на стулья возле стола. Затем начинает говорить, и Феликс едва удерживается от резких выражений. То, что ещё вчера казалось полной чушью, сегодня вылилось в опасную для Райнхарда авантюру, а также обернулось новой сединой и несколькими часами переживаний для папы, это ещё в лучшем случае. С одной стороны, после рассказа отца Феликс чувствует себя отчасти виноватым, поскольку не учёл, насколько Райнхард ещё раним и как ему трудно поверить в то, что никто не видит в нём угрозы. С другой – никак не получается понять, зачем было так себя накручивать, чтобы заставить четверых взрослых, умудрённых жизнью людей пойти на поводу у четырнадцатилетнего мальчишки. Впрочем, нет, согласие как раз вполне объяснимо – они слишком за него боятся. В общем, подъезжая к дому кронпринцессы, Феликс не был уверен, чего он хочет сильнее: удостовериться в том, что с этим белобрысым несчастьем всё в порядке, или дать ему хороший подзатыльник, чтобы как следует думал перед тем, как устраивать такие представления. Алек, судя по задумчивому выражению лица, тоже обдумывал происшествие. Когда Феликс сказал отцу, что сейчас же поедет к Райнхарду, друг попросил разрешения присоединиться. Все-таки Алек был на службе и нуждался в позволении начальства – в этом он не отличался от любого лейтенанта в Новом Рейхе. Горничная, встретившая их в холле, сказала, что господин Райнхард у себя и примет их. Райнхарда они нашли в гостиной. Всё ещё бледный и явно чувствующий себя не слишком хорошо, он сидел в кресле и держал двумя руками большую кружку, от которой поднимался пар. Увидев вошедших, он тут же её отставил, но подниматься не стал. –Ну и как это называется? – стоит взглянуть на бледное до синевы лицо, как вся злость куда-то испаряется, но высказаться это всё же не мешает. Райнхард недоумённо смотрит на них, словно не совсем понимая, о чём Феликс говорит. –Что ты имеешь в виду? –Весь тот цирк, который ты устроил сегодня! – Феликс подходит ближе и без приглашения усаживается в кресло напротив. Алек остаётся стоять и пока молчит. –Ты считаешь, что это был цирк? – тон изменяется, в словах звучит вызов. –Прости, – Феликс меньше всего хочет его обидеть, – но как иначе я должен всё это называть? Ты вбиваешь себе в голову странную идею и доводишь себя до обморока, а отец из-за этого глотает таблетки. Райнхард виновато отводит взгляд. –Я этого не хотел, – но тут же поднимает голову. – Я же просил тебя с ним поговорить! Феликс досадливо морщится. Своё обещание он бы обязательно выполнил, но кто же знал, что Райнхард запаникует на ровном месте? –Так я бы и поговорил, но отец вчера вернулся поздно. Я не подумал, что ты захочешь всё выяснить именно сегодня. Собеседник молча отворачивается и снова обхватывает руками чашку с чаем. –Райнхард, – Алек садится рядом с Феликсом, – ну зачем было рисковать собой? Мы же и так тебе верили. Все было нормально. Райнхард встряхивает головой, и Феликс отмечает про себя, насколько они сейчас похожи с Александром. –А как ещё я мог удостовериться, что не несу угрозы тебе, твоей матери и госпоже Аннерозе? – серые глаза полны решимости и сверкают, словно отточенная сталь. Алек тяжело вздыхает, потом с решимостью произносит: –Когда-нибудь может случиться так, что я сам прикажу тебе рискнуть своей жизнью ради нашей семьи и Рейха, а до этого – очень прошу тебя не рисковать зря. Ты должен в первую очередь подумать, каково будет всем нам и в особенности тёте Аннерозе, если с тобой случится что-то серьёзное. Обещай мне, что так и будет. Райнхард явно всё ещё злится, но упоминание о госпоже Аннерозе заставляет его прислушаться к словам принца. –Да, обещаю. Насколько Феликс успел узнать друга – это не пустое обещание, данное, чтобы от него отстали. Райнхард очень ответственно относится ко всему, что связано с его новой семьёй. Хель, вчера нужно было серьёзнее отнестись к его просьбе. Всё же, несмотря на пафос, слова Алека благотворно влияют на настроение Райнхарда. –Феликс, пожалуйста, передай своему отцу мои извинения за то, что ему пришлось выслушать от госпожи Аннерозе. Нет, – Райнхард отрицательно качает головой, – вечером я сам позвоню ему и доктору фон Зелле и извинюсь. Видели бы вы, как она на них напала, когда мы приехали, – последнюю фразу он произносит практически с восхищением. –Отец рассказал, – Феликс никогда не слышал, чтобы принцесса хоть на кого-нибудь повышала голос, но, судя по всему, отцу и фон Зелле досталось основательно. –Мама рассказывала, что в день моего рождения на наш дом напали терраисты, и тётя лично свалила одного, метнув в него вазу, – усмехается Алек. –Статуэтку, – поправляет Райнхард, улыбаясь в ответ. Видимо, госпожа Аннерозе тоже ему об этом рассказала. –Кстати, – Феликс старается говорить как можно беззаботнее, – что сказал доктор Зелле, когда тебя выпишут? Райнхард отпивает остывший чай. –Из-за сегодняшнего – недели через две, не раньше. –Понятно, а я как раз получил приказ с завтрашнего дня выйти на службу, – ехидства в голосе почти не слышно, но Алек всё равно незаметно толкает локтем в бок. –Куда тебя назначили? – Райнхард пытается скрыть за безразличием заинтересованность и… некоторое разочарование. Но Феликс именно такой реакции и хотел добиться. –В оперативный отдел флота адмирала Мюллера. Готовится большая инспекция почти по всему окраинному сектору вдоль границ бывшего Альянса. –Здорово! – восклицание звучит вполне искренне. –Мог бы лететь со мной, – Феликс наступает под столом на ногу Алеку, чтобы тот не вмешивался. – Или... стоп, я догадался, это был твой хитрый план, как избавиться от меня и поступить в Чёрные Уланы? Дядюшка Фриц до потолка будет прыгать от радости. Райнхард вначале недоумевающе смотрит на него, затем в серых глазах появляются ледяные искры, но до вспышки не доходит. –Да я же шучу, – Феликс улыбается, вытаскивает из кармана небольшой конверт и протягивает его все еще хмурящемуся Райнхарду. – На, держи. Райнхард берёт конверт и тут же замечает имперского льва на печати. Вскрыв ее, он достаёт сложенный лист бумаги, разворачивает и быстро пробегает глазами отпечатанный текст. –Ну что, доволен? – это приказ о назначении Райнхарда в тот же оперативный отдел, отец подписал при Феликсе. Райнхард кладет конверт и бумагу с приказом на стол и откидывается на спинку кресла. –Да, – внезапно в его голосе появляются лукавые нотки. – А насчёт Улан ты почти угадал – я об этом подумывал, тем более что адмирал Биттенфельд тоже скоро улетает. –Ого, посмотри, – Алек, посмеиваясь, поворачивается к Феликсу, – сидя дома, он научился выуживать секретные сведения не хуже адмирала Мюллера. Райнхард наконец-то тоже смеётся, при этом задевает рукой стоящую на столе чашку с остатками чая. –Ой, – он тут же переставляет опасный предмет подальше от приказа, – я же совсем забыл предложить вам кофе или чай. Будете? Феликс с Алеком, довольно переглянувшись, согласно кивают. Эпилог Две недели пролетели быстро. Получив, наконец, долгожданную справку, в которой говорилось, что он годен к службе, Райнхард еле дождался окончания выходных. Вопреки шутливым прогнозам Феликса, до даты отлёта флота оставалось ещё десять дней, так что времени вполне хватало, чтобы познакомиться с сослуживцами и вникнуть в новые обязанности. Сам флот, – хоть и не такой большой, как во времена прошедшей войны, – дислоцировался неподалёку от столицы, а его штаб входил в состав адмиралтейства. За пятнадцать лет, прошедших после окончания войны, армия и флот Нового Рейха претерпели значительные изменения, в первую очередь – сильно уменьшились в количестве. В результате всех преобразований осталось три постоянных крупных флота, которыми командовали соответственно адмиралы Мюллер, Айзенах и Биттенфельд. Флот Мюллера контролировал столицу и центральные районы староимперских систем, корабли Айзенаха в основном курсировали по территории автономии, а задачей Биттенфельда было не дать вездесущим пиратам совсем уж потерять страх. Кроме того, имелось несколько больших баз и крепостей – одна в Изерлонском, две в Феззанском коридоре, – которые, утратив свои изначальные функции, продолжали использоваться как стационарные базы флота. Хотя под этим громким названием скрывались по большей части склады и ремонтные доки. Базы и крепости находились в подчинении адмирала Меклингера и имели небольшие эскадры прикрытия, также некоторое количество кораблей было приписано к ведомству Валена, но среди них большинство составляли скоростные курьеры. Как Райнхард и предполагал, среди офицеров оперативного отдела он был самым младшим по возрасту и званию. Поначалу он немного опасался, что из-за этого может оказаться на положении всеобщего ординарца. «Принеси», «подай», «сделай кофе» – совсем не то, чему он хотел бы там научиться. Феликс хорошо отзывался о капитане второго ранга фон Гауфе – их непосредственном начальнике, – но Райнхард прекрасно помнил, какие эмоции были написаны на лице заместителя командира учебной базы, когда он представлялся. Ещё одно опасение касалось его нового статуса. Хотя новые документы ещё не были готовы, но, насколько Райнхард знал, в столице вовсю обсуждали появление таинственного родственника кронпринцессы. О чём сплетничают дамы в своих гостиных и горничные на кухне, его мало волновало, но совершенно не устраивало то, как это может повлиять на его отношения с сослуживцами и командованием. Феликс с Алеком служили на общих основаниях, и для себя Райнхард хотел такого же. Несмотря на все опасения, встреча с фон Гауфом прошла совсем иначе, чем с предыдущим командиром. Да и сам кавторанг, хоть и был ровесником замкома учебной базы, ничуть на него не походил, ни внешне, ни характером. Моложавый, улыбчивый, с несколькими наградными планками, – причём все они означали боевые награды, – он подробно расспросил Райнхарда о его учёбе (при этом выяснилось, что в вёлундской академии преподают парочка старых приятелей Гауфа), после чего вызвал Феликса, которого попросил показать новичку его рабочее место и ввести в курс дела. Задание на ближайшие несколько дней они с Феликсом получили одно на двоих: выбрать из сводок по каждому крупному подразделению, которое они собирались инспектировать, количество нападений пиратов в районе ответственности оного подразделения за последние три года и отобразить полученные результаты в графиках. На первый взгляд работа предстояла рутинная и скучноватая, но, вчитываясь в сводки, оба постепенно увлеклись и даже несколько усовершенствовали выборку, за что заслужили похвалу начальства. В целом, предстоящая служба обещала быть не такой уж унылой, как на базе, что не могло не радовать. И всё же Райнхард с нетерпением ждал дня отлёта, ведь оказаться на борту «Парсифаля», пусть даже и не на мостике, ещё пару месяцев назад казалось ему недосягаемой мечтой, как и большинству едва окончивших учёбу кадет-лейтенантов. Сам отлёт тоже получился особенным. Госпожа Аннерозе за завтраком сказала, что поедет его провожать, и у Райнхарда не нашлось чем возразить, хотя предложение ему не слишком понравилось. Ему казалось, что он будет выглядеть нелепо и привлекать всеобщее внимание, и он очень удивился, увидев у ворот военного космопорта внушительную толпу женщин, детей и стариков, среди которой почти терялись люди в чёрной форме. Ещё большее удивление вызвал тот факт, что Феликс приехал с госпожой Эвангелиной – и, судя по всему, друга это вообще не смущало. Прощание вышло немного скомканным, поскольку Райнхард никак не мог подобрать соответствующих слов, а госпожа Аннерозе то и дело украдкой смахивала с ресниц слезинки, отчего ему становилось немного стыдно за свою радость и нетерпение. Ситуацию спасла подошедшая к ним фройляйн Регина, которая как выяснилось, пришла проводить отца. Весёлая болтовня девушки отвлекла всех, и даже принцессу заставила пару раз улыбнуться. Прощаясь, госпожа Аннерозе обняла его и тихо сказала, что будет ждать его возвращения. В ответ Райнхард смог только молча кивнуть. На мгновение появилось странное ощущение, что он уже когда-то слышал эти слова, но тут же пропало. Однако, полностью уверенность и спокойствие вернулись, только когда они с Феликсом наконец-то поднялись на борт корабля, где такой же юный, как и они, матрос, сверившись со списком, назвал номер их каюты и выдал электронные ключи.