Glimpses of Love and Affection

Пряжа (имя существительное) — Прядильная нить, используемая для вязания, ткачества или шитья.

Коричневый плащ развевался за ее спиной, Эмма торопливо шла по тропинке, ведущей к докам, пружинистой походкой и улыбкой на лице. Остановившись на мгновение, она посмотрела на океан, и ее сердце подпрыгнуло, когда она увидела вдалеке Лебедя, быстро рассекающего волны, оставляя за собой след белой пены. Был ранний вечер, и Киллиан наконец вернулся. Он вел переговоры о новой торговой сделке с более отдаленным королевством и отсутствовал чуть больше двух долгих, бесконечных недель. Обычно она бы поехала с ним, но в день его отъезда ей было не по себе, и она решила остаться дома. Естественно, он забеспокоился, сказал, что поедет на следующей неделе, но она отмахнулась от его беспокойства, уверяя, что усталость и вялость — не более чем простуда. Она не смогла сдержать смешок, вырвавшийся у нее, когда она вспомнила, о чем думала. Разговор об ошибке. В конце концов Джонс ушел, хотя и неохотно, после того, как ее мать заявила, что будет заботиться о ней, а отец напомнил ему, что обеспечение безопасности этого торгового пути жизненно важно для благополучия королевств. Эмма могла сказать, что он все еще хотел возразить, но его укоренившееся чувство долга и ее постоянная настойчивость в конце концов победили, особенно учитывая, что на самом деле с ней не было ничего явно плохого, что он мог бы использовать в качестве рычага. — Все в какой-то момент заболевают, Киллиан, — сказала она, слегка шмыгнув носом, и притянула его к себе. — К тому времени, как ты вернешься, я буду в полном порядке. Он держал ее чуть крепче и чуть дольше, чем обычно, а потом крепко поцеловал, прежде чем взойти на «Лебедя». Он не сводил с нее глаз, пока его новоиспеченный первый помощник — Бенджамин Доусон — брал штурвал и уплывал. Чувствуя себя странно взволнованной, она стояла в доках, пока не перестала видеть корабль, прежде чем медленно вернуться в замок. Через неделю простуды не было, но ее начало тошнить. Именно тогда она впервые начала понимать, что существует еще одна вероятная причина ее продолжающегося недомогания. Это действительно не было для нее неожиданностью; они с Киллианом не были абсолютно целомудренными и никогда не использовали никакой защиты. Эмма была так увлечена их свадьбой всего три месяца назад, за которыми последовали две ленивые недели, когда они плыли на Лебеде туда, где им хотелось просто говорить, смеяться и заниматься любовью, что совершенно упустила тот факт, что у нее не было своего обычного цикла. Она посмотрела на себя в зеркало и провела рукой по своему все еще плоскому животу, чувствуя волнение от осознания того, что любовь, которую они с Киллианом разделили, создала новую жизнь. Подсчитывая в уме даты и судя по нарастающим симптомам, Эмма догадалась, что это случилось во время их медового месяца. Она была рада этому не только потому, что это был один из самых прекрасных моментов в ее жизни, но и потому, что это поставило бы под удар любого, кто попытался бы сказать, что их брак был заключен по какой-либо другой причине, кроме того, что они любили друг друга. Эмма держала свои подозрения при себе на всякий случай. Киллиан должен был вернуться, когда ей будет около двенадцати недель, и если все будет в порядке, она скажет ему об этом, когда он вернется. Однако ее мать оказалась более проницательной, чем она предполагала. Однажды утром, на второй неделе отсутствия пирата, после того как она третий день подряд еле-еле съедала кусочек тоста, Снежка прямо спросила ее. Несмотря на свою осторожность, Эмма не смогла сдержать счастливой улыбки. Снежка была в восторге и с тех пор суетилась вокруг нее. Через несколько дней после этого они получили сообщение через птицу, что путешествие Киллиана прошло успешно и он возвращается на три дня раньше, чем ожидалось. Эмма была в восторге от этой новости и поговорила с родителями, чтобы раздобыть пару вещей к его приезду. Если бы она была в Сторибруке, то удивила бы его маленькой белой палочкой, которая выдавала ее состояние. Здесь, в Заколдованном лесу, ей пришлось проявить немного больше изобретательности. Теперь, когда все было готово, она добралась до доков как раз в тот момент, когда «Лебедь» вошел в гавань и бросил якорь с громким всплеском. Трап был быстро установлен, и, когда она направилась вдоль причала к месту стоянки корабля, Киллиан внезапно появился у поручней. Огромная улыбка украсила его лицо, когда он увидел ее, затем он вышел из своего корабля и встретил ее у подножия деревянной доски, где он бесцеремонно притянул ее в свои объятия и крепко поцеловал. — Боги, как же я скучал по тебе, Эмма, — простонал Джонс, отстранившись и жадно уставившись на нее. — Я тоже скучала по тебе, — ответила она, слегка задыхаясь. — Не могу поверить, что ты так быстро вернулся. — Я все время говорю тебе, любимая, я чертовски хороший капитан, — пробормотал он с дерзкой усмешкой, прежде чем снова завладеть ее губами. Она поцеловала его в ответ, запустив пальцы в его волосы и погрузившись в ощущения, которые он всегда вызывал. Когда они снова отстранились, его пристальный взгляд блуждал по ее лицу, и выражение его лица сменилось легким беспокойством. — Как ты себя сейчас чувствуешь? — он спросил. — Ты в порядке? — Со мной все хорошо, — заверила она его, прежде чем слегка нахмуриться и запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него как следует. Заметив темные круги под его глазами, она добавила чуть обвиняюще: — В отличии от тебя. Ты что, совсем не спал? — Я хотел вернуться сюда как можно скорее, — печально признался он. — Лишиться нескольких часов сна было сущим пустяком, когда я знал, что вернусь сюда к тебе гораздо раньше. Она покачала головой, потом обняла его за талию и повернулась, чтобы они могли идти обратно в замок. Киллиан оглянулся через плечо на Доусона и крикнул ему, что тот здесь главный. Молодой человек кивнул и начал отдавать распоряжения, когда парочка направилась прочь. На обратном пути Эмма объяснила, что договорилась, чтобы они поужинали вдвоем после того, как он поговорит с Прекрасным о сделке, которую заключил. — Я буду ждать тебя, — сказала она ему со страстной улыбкой, когда они собирались разделяться. — Не задерживайся. Глаза Киллиана потемнели от ее тона, и его собственная улыбка была такой же греховной, как и ее, когда он хрипло пообещал: — Я не просто проплыл через два царства, как чертов безумец, которому теперь мешают проводить время с моей прекрасной женой. Я с радостью вкратце расскажу вашему отцу о том, что я устроил, но он может подождать до завтра, чтобы получить полный отчет. С этими словами Киллиан поцеловал ее так, что она почувствовала это всем телом, потом резко отпустил и, развернувшись, поспешил в сторону кабинета Прекрасного. Эмма быстро прошла в их комнату, обрадованная тем, что одна из горничных уже приготовила им еду. Зная, что он человек слова и скоро придет, она переоделась в ночную рубашку, которая, как она знала, ему особенно нравилась. Шелковистый кремовый материал подчеркивал ее золотистые волосы и загорелую кожу и приятно ощущался на ее теле, когда она откинулась на их кровать. Десять минут спустя Киллиан ворвался в дверь и остановился как вкопанный, глядя на ее видение. Сердце бешено колотилось, вся кровь прилила к паху, оставляя легкое головокружение, когда его взгляд медленно пробежал по всей длине ее тела и снова вернулся туда, где она небрежно накручивала прядь волос с соблазнительной улыбкой. Джонс закрыл дверь с тихим щелчком, затем снял пальто и бросил его на пол, направляясь к кровати, не сводя с нее глаз. Язык пробежал по его нижней губе, дыхание ускорилось в предвкушении, когда он ловко расстегнул свой кожаный жилет и тоже снял его. Не замедляя шага, он стянул через голову рубашку и отбросил ее в сторону, как только добрался до кровати и забрался на нее. Эмма потянулась к нему, когда он опустился на нее сверху, и их губы встретились со страстной силой, ужин был полностью забыт, когда они удовлетворили свои плотские аппетиты. На следующее утро Киллиан проснулся поздно, инстинктивно потянувшись к Эмме и разочарованно хмыкнув, когда понял, что ее там нет. Сев, он сонно моргнул и широко зевнул, проведя рукой по своим спутанным волосам, взъерошив их еще больше. Оглядевшись в поисках жены, его взгляд упал на остатки вчерашней еды, и он улыбнулся, вспомнив, что прошла уже глубокая ночь, прежде чем они наконец приступили к изысканной трапезе. Он снова зевнул, затем откинул одеяло и спустил ноги с кровати, внезапно замер, увидев записку, лежащую на полу у его ног. «Следуй за мной», — прочитал он, узнав жирный почерк Эммы, а под ним был конец длинной белой нити, которая исчезала в изголовье кровати. Гадая, что она задумала, Киллиан наклонился и поднял записку, а затем пошел по следу. Как только он понял, что он направляется к выходу из комнаты, он быстро надел брюки, ботинки и рубашку, затем надел скобу и протез руки. Открыв дверь, он небрежно намотал пряжу на свою искусственную руку и направился по коридору к следующей комнате. Слегка нахмурившись, Джонс увидел, что тонкий белый след поворачивает и уходит под дверь. Протянув руку, он повернул ручку и толкнул дверь, открыв деревянное кресло-качалку посреди пустой комнаты, к которому вела шерстяная дорожка. Его хмурый взгляд сменился недоумением, когда он вошел и подошел к креслу. Подойдя ближе, он увидел, что пряжа остановилась на паре вязаных детских ботинок, лежавших на сиденье. Руки в шоке упали по бокам, свободно намотанная пряжа упала с протеза на землю незамеченной, когда он резко вдохнул. Уставившись на ботинки, Киллиан с трудом сглотнул комок эмоций, застрявший в горле, когда до него дошло, что означают эти маленькие шерстяные ботинки. С колотящимся сердцем он протянул руку, затем осторожно поднял крошечные предметы одежды и с удивлением посмотрел на них. — Я подумала, что из этой комнаты получится хорошая детская, — неожиданно раздался сзади мягкий голос Эммы. Он тут же обернулся, и широкая улыбка мгновенно осветила его лицо, когда он увидел свою жену, стоящую в дверях. — Ты беременна? — он скорее констатировал, чем спросил приглушенным тоном, когда его взгляд метнулся к ее животу, а затем снова к лицу. Он едва осмеливался в это поверить, но не мог удержаться, чтобы надежда не зазвенела в его голосе и не засветилась в его обожающих глазах. Эмма вдруг обнаружила, что не может говорить, глядя на его невероятно счастливое лицо, и только яростно кивнула, дрожащей улыбкой смаргивая слезы радости. — О, Эмма, ты уже дала мне так много, а теперь это… — Киллиан благоговейно выдохнул, затем пересек комнату, и она внезапно оказалась в его крепких объятиях и оторвалась от земли, когда он закружил ее по кругу с восторженным смехом. — Я люблю тебя, — сказал он, нежно ставя ее на ноги и нежно целуя в губы. — Я тоже люблю тебя, — прошептала она, когда он отстранился. Они смотрели друг на друга с мягкими улыбками и затуманенными глазами, остро осознавая, как далеко они зашли со времени своего первого приключения на вершине бобового стебля. От врагов, хотя Киллиан всегда отрицал, что они когда-либо были таковыми, до друзей и любовников. Это было долгое и порой трудное путешествие, но они оба знали, что ничего не изменят в этом мире, потому что это привело их туда, где они были сейчас; на пороге новой и еще более захватывающей главы их жизни. И они встретятся с ней лицом к лицу, как всегда… вместе. Положив ботинки, которые он все еще держал в кармане брюк, Киллиан взял ее за руку и окинул оценивающим взглядом, прежде чем взглянуть на нее с улыбкой. — А теперь, любимая, расскажи мне, какие планы у тебя и твоей матери уже есть на эту комнату. Эмма усмехнулась его проницательности, а затем, нежно поцеловав его в щеку, начала делать именно это.