Glimpses of Love and Affection

Злодей — (имя существительное) Тот, кто ведет себя безнравственно.

— Знаешь, возможно, если бы ты просто поговорил с ним, ничего бы этого не случилось, — раздраженно заметила Эмма, взяв Киллиана за руку и не слишком осторожно начав вытирать мокрой тряпкой его ушибленные и слегка окровавленные костяшки пальцев. — Я вижу, что твои навыки медсестры не улучшились с прошлого раза, — пожаловался он, поморщившись, прежде чем негодующе добавить, — Хочешь сказать, это все моя вина? — Ты не должен был бить его, — возразила она, бросив на него раздраженный взгляд, хотя и смягчила свое прикосновение. — Да, я должен был, он получил по заслугам, — сердито ответил пират. — Он лапал тебя — Мы танцевали! — воскликнула Эмма. — Он собирался прикоснуться ко мне. — Не так, — возразил Джонс, живо вспомнив, как так называемый Принц притянул ее к себе, а потом провел рукой по ее спине, словно она была дешевой шлюхой в таверне. — Я справлялась, — коротко ответила она. — Скорее, он справлялся с тобой, — ревниво пробормотал Киллиан. Эмма фыркнула и покачала головой в ответ на его замечание, вытирая остатки крови с его руки и бросая тряпку в фарфоровый таз рядом. Немного воды выплеснулось наружу, и несколько капель упало на темно-зеленое платье, которое она надела на бал, который ее родители устроили в честь ее и Киллиана предстоящей свадьбы на следующей неделе. Бросив на него последний раздраженный взгляд, Эмма встала, стряхнула капли и взяла таз. Пройдя через спальню, она поставила грязную воду и грязную тряпку на умывальник, решив избавиться от всего этого утром. Эмма постояла немного и глубоко вздохнула. Она не винила Киллиана, не совсем. Принц был полным ослом. У пирата было больше воспитания в его мизинце, чем у этого маленького выскочки, но она беспокоилась, как это может повлиять на ее родителей. Король Джон был могущественным правителем, и позволять причинять такую боль своему сыну было неразумно. Эмма не хотела, чтобы из-за этого инцидента началась война. Руки Киллиана внезапно обхватили ее сзади за талию, заставив слегка подпрыгнуть, а затем она откинулась назад в его объятия. Он нежно уткнулся носом в ее волосы, затем нежно поцеловал ее в шею и плечо, его дыхание согревало ее кожу, когда он отстранился и тихо вздохнул. — Прости, любовь моя, — извиняющимся тоном произнес он. — Я знаю, что ты можешь о себе позаботиться, и я поставил твоих родителей в неловкое положение, но я просто не мог больше стоять и смотреть, как он ведет себя так неуважительно по отношению к тебе. Эмма почувствовала, как ее раздражение растаяло от его слов. Честно говоря, если бы они поменялись ролями и какая-нибудь принцесса или любая женщина, если уж на то пошло, стала бы его лапать, она бы сделала то же самое. — Я знаю, — сказала Эмма, поворачиваясь в его объятиях и обвивая руками его шею с легкой улыбкой. — По правде говоря, если бы ты вовремя не вмешался, я бы превратила его в крысу и позвала Сми, чтобы он погнался за ним со своей метлой. Киллиан усмехнулся и притянул ее чуть ближе. — Мне бы очень хотелось это увидеть. Может быть, мне следовало подождать еще немного, прежде чем ударить грубияна? — Я рада, что ты этого не сделал, — ответила она, наклоняясь и легко целуя его в губы. Джонс задумался, когда она отстранилась, и неохотно отстранился. — Я должен вернуться и извиниться перед твоими родителями, — тихо сказал он. — Мои действия могут иметь серьезные последствия. Прежде чем Эмма успела что-то сказать, раздался стук в дверь, и она позвала того, кто пришел. Дверь открылась, и вошли Белоснежка и Прекрасный, глядя на каждого по очереди, и на их лицах отразилось беспокойство. — С тобой все в порядке? — спросила Белоснежка, крепко обнимая дочь. — Я в порядке, — заверила ее Эмма. — В прошлом мне приходилось иметь дело и с худшим. Ее мать отстранилась и уставилась на нее с выражением легкого ужаса на лице, но блондинка только покачала головой и отмахнулась. У них были дела поважнее. — Я хочу принести свои извинения вам обоим, — начал Киллиан, шагнув вперед с высоко поднятой головой. — Не нужно, если бы ты не ударил его, я бы сделал это, — мрачно отрезал Прекрасный, на его лице ясно читался гнев. — И я тоже, — резко пробормотала Снежка, удивив пирата, и его губы изогнулись в улыбке. — Хотя это хорошо, что вы все объединяетесь, защищая меня от кого-то, в ком вы не нуждались, разве вы не забываете, что это может вызвать проблемы между вашими королевствами? — спросила Эмма, беспокойно переводя взгляд со Снежки на Прекрасного. — Все в порядке, я разговаривал с королем Джоном, и он прекрасно знает о недостатках своего сына и согласился никогда больше не позволять ему переступать порог этого королевства. Он также хочет, чтобы я извинился от его имени, — деловито сообщил принц. — Действительно? — с сомнением спросила Эмма. Что-то было не так с этим почти идеальным объяснением. Прекрасный кивнул, но короткий хмурый взгляд Снежка заставил его вздохнуть и признать: — Ну, тот факт, что Реджина мгновенно превратила его в лягушку, возможно, имел какое-то отношение к быстроте соглашения. Эмма рассмеялась, но Киллиан лишь вежливо улыбнулся в ответ, после чего ее родители попрощались с ними, обнявшись с дочерью. По пути к выходу Прекрасный ненадолго остановился, чтобы быстро хлопнуть Киллиана по плечу и кивнуть в знак благодарности. Дверь за ним закрылась, и в комнате воцарилась тишина, когда Киллиан отвернулся, снял коричневое пальто и повесил его на спинку ближайшего стула. Это был тот самый вечер, который Эмма должна была запомнить как особенный, прелюдия к их счастливому браку, но теперь, из-за его вспыльчивости, он не только едва не начал войну, но и свел все к той ночи, когда ее любовник-пират показал свое истинное лицо. Он слышал шепот «крюк» и «злодей», когда выходил из бального зала. Он знал, что люди все еще думают о нем, как они смотрят на него, несмотря ни на что, и это было хорошо для него. В пузыре, которым была их жизнь, единственными людьми, чье мнение имело значение, были Эмма и ее семья. Но теперь, после сегодняшнего вечера, все страхи Киллиана оправдались. Некоторые из этих негодяев считали, что Эмма запятнана общением с ним, и, поскольку они были вместе, она должна быть такой же, как он, и поэтому они могли относиться к ней без уважения, которого она заслуживала… и сама мысль об этом вызывала у него отвращение. Киллиан не осознавал, как сильно вцепился в спинку стула, пока Эмма не провела нежными пальцами по его запястью и слегка не потянула. — Эй, осторожнее, у тебя опять кровь пойдет, — обеспокоенно сказала она. — Сомневаюсь, — возразил он, заставляя себя ослабить хватку и повернуться к ней с натянутой улыбкой. — Я просто поцарапал его об один из его зубов. Все не так уж плохо. Он прошел мимо нее и начал раздеваться, чертыхаясь, когда больная рука нащупала пуговицы жилета. Он разочарованно вздохнул, но Эмма мягко, но твердо убрала его руку и сама принялась расстегивать пуговицы. — Я и сам могу это сделать, — попытался возразить он. — Я знаю, но иногда даже самые лучшие из нас нуждаются в помощи, — многозначительно ответила она. Она едва успела расстегнуть первую пару, когда его рука поднялась и взяла ее, а затем подняла так, чтобы он мог посмотреть на ее обручальное кольцо. Проведя большим пальцем по сверкающему зеленому камню, он болезненно нахмурился, что вызвало у Эммы внезапный приступ беспокойства. — Ты не передумал? — съязвила она, пытаясь понять его настроение. Он улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз, когда он посмотрел на нее, вместо этого на ее месте был оттенок вины. Глаза Эммы испуганно расширились, и она попыталась вырвать руку, но он крепче сжал ее. — Возможно, это тебе следует передумать, любимая, — решительно сказал он. — Ты, должно быть, понимаешь, что этот наглый грубиян обошелся с вами сегодня без чести из-за того, кто я такой? Ты не должен расплачиваться за мои прошлые проступки. Когда-то пират — всегда пират, и тем более печально известный Капитан Крюк. Он произнес свое прозвище с такой насмешкой, что Эмма опешила. Она знала, что он не гордился тем, кем стал за это время, подпитываемый ненавистью и местью, но он всегда был честен с этой частью себя. Он извлек из этого урок, использовал это знание и ушел из своего прошлого, чтобы вернуться к человеку, которым он когда-то был, человеку чести. — Ты ведь не веришь в это на самом деле? — спросила она, слегка покачав головой. — Киллиан, он просто придурок с кучей денег и власти, который думал, что сможет облапать меня и выйти сухим из воды из-за своего отца. Поверь, я знаю таких, как он. Это не имело никакого отношения к тебе, это все из-за него. Он хотел верить ей, он действительно хотел, но этот придирчивый голосок недостойности, который становился все громче с тех пор, как она согласилась выйти за него замуж, отказывался умолкать. Как бы сильно Джонс ни любил ее, как бы ни была истинна эта любовь, он не мог подавить в себе ту маленькую часть себя, которая думала, что она могла бы сделать лучше, чем связать себя с кем-то вроде него. К несчастью, события этого вечера только укрепили его во мнении. Заставив себя улыбнуться, он кивнул. — Да, пожалуй, ты права, любимая, — спокойно согласился Киллиан. Эмма поняла, что он просто потакает ей, и подавила раздражение. Для удивительно проницательного человека он был совершенно слеп, когда дело касалось изменений в нем самом, и ей часто казалось, что она бьется головой о кирпичную стену, пытаясь убедить его в обратном. Но это не мешало ей постоянно пытаться. — Я знаю, что это так, — твердо сказала она, прежде чем поцеловать его. — Пойдем, пойдем спать. Он снова кивнул, потом они оба разделись и нырнули под одеяло. С тихим вздохом Киллиан притянул ее к себе и нежно поцеловал в плечо, когда она повернулась к нему и положила свою руку на его, притягивая его еще ближе. Несмотря на то, что они утешали друг друга, погруженные в свои собственные тревожные мысли, прошло много времени, прежде чем они оба заснули. Киллиан проснулся рано, чувствуя себя так, словно не сомкнул глаз. Эмма все еще была в его объятиях, и он воспользовался моментом, чтобы просто вдохнуть ее, прежде чем осторожно высвободиться и встать с кровати. Он подошел к окну и увидел, что рассвет только начинается, солнце освещает небо золотыми оттенками, приветствуя новый день. Какое-то время Киллиан наслаждался этим зрелищем, потом отвернулся и быстро оделся, решив умыться в своей каюте, чтобы не потревожить спящую будущую невесту. Наклонившись над кроватью, он поцеловал ее в лоб, заставив пошевелиться. Джонс мягко успокоил ее, сказав, что у него есть какое-то дело в доках, и она пробормотала что-то неразборчивое, прежде чем вновь отвернуться. Убедившись, что она снова заснула, Киллиан покинул комнату и замок, а затем спустился к своему кораблю. Улыбка осветила его лицо, как только он увидел Лебедя, и она приветствовала его на борту легким покачиванием и мягким скрипом, как и подобало утреннему часу. Он умылся в своей каюте, затем занялся несколькими случайными делами, которые требовали присмотра. Это не было чем-то, что могло бы подождать до позднего вечера, но он хотел одиночества. Ему нужно было побыть одному, чтобы попытаться разобраться в своих мыслях. Он методично и точно выполнил все задания, и через пару часов все было готово. Стоя у перил, он смотрел на океан, щуря глаза от постоянно восходящего солнца, раздумывая, вернуться ли в замок или спустить паруса и взять Лебедя на час или два. Внезапно на причале послышались шаги, и Киллиан обернулся, ожидая увидеть Эмму. Вместо этого он увидел Генри, идущего по причалу с рюкзаком за спиной и широко улыбающегося. — Эй, капитан, разрешите подняться на борт? — крикнул он, поравнявшись с трапом. Киллиан ухмыльнулся в ответ на обычное приветствие мальчика и кивнул головой, отойдя от перил и дав свой стандартный ответ. — Конечно, парень, разрешаю. Генри поднялся по крутому деревянному настилу и выбрался на палубу. Киллиан держал его за руку, чтобы он не споткнулся, и смотрел на него с нежностью. — И чем же я могу быть тебе полезен в это прекрасное утро, мой мальчик? — он спросил. — Это все, что я могу для тебя сделать, — загадочно ответил Генри, снимая с плеч рюкзак и открывая его. — Я хотел тебе кое-что показать. Интерес пирата сменился недоумением, когда он увидел, как мальчик вытаскивает большой том, в котором узнал книгу рассказов. — Я думал, что она была уничтожена вместе со Сторибруком, — заметил Киллиан, следуя за Генри к бизань-мачте, и они сели на один из ящиков, окружавших ее основание. — Я тоже, но через пару дней она оказалась в моей комнате, — объяснил Генри, листая книгу. — Я думаю, это потому, что я действительно хотел ее вернуть. Пират кивнул. Это объяснение казалось таким же вероятным, как и любое другое. Он никогда не понимал точной работы книги, но знал связь, которую она имела с Генри, считая, что Эмма использовала ее, чтобы помочь ему восстановить свои воспоминания. — Что ты хотел мне показать? — Ты и мама теперь в книге, — весело ответил Генри, пихая открытый том на колени Киллиану. Пират удивленно посмотрел на страницу, и его сердце потеплело, когда он увидел фотографию, на которой они танцевали на церемонии имянаречения Нила. — Да, похоже на то, — пробормотал он, быстро пробегая взглядом текст, сопровождавший рисунок. Генри улыбнулся и молча позволил ему читать. Утром, когда он завтракал с бабушкой и дедушкой, вошла его мать, выглядевшая усталой и немного расстроенной. Снежка и Дэвид тоже заметили это и спросили, все ли в порядке. Она лишь слегка улыбнулась им и покачала головой. Когда ее спросили, где Киллиан, она ответила, что он в доках, чем заслужила сочувственный взгляд родителей и побудила Генри спросить, что происходит. Эмма вкратце объяснила ему случившееся накануне вечером, на что Генри смущенно ответил: — Но он любит тебя и, конечно же, он защитит тебя. Почему ты злишься на него? — Я не злюсь на него, — быстро возразила Эмма, — он зол на себя. — Почему? — спросил он. Эмма вздохнула и покачала головой, прежде чем выдать обычное оправдание, которое, казалось, используют все взрослые, когда думают, что он слишком мал, чтобы понять. — Все сложно, Генри, я просто… Я просто хочу, чтобы он увидел, что он хороший человек, как я. — Как и все мы, — твердо добавила Снежка, заставив Эмму тепло улыбнуться родителям, а Прекрасный согласно кивнул головой. Мальчик мог не знать всех нюансов взрослых отношений, но он очень хорошо понимал эти последние комментарии и знал, как он может помочь. Отсюда и книга сказок. Мужчина рядом с ним внезапно вздохнул, нахмурившись, задумчиво закрыл книгу и рассеянно провел большим пальцем по корешку. — Ну и что ты думаешь? — с любопытством спросил Генри. Киллиан повернулся, чтобы посмотреть на мальчика, затем криво улыбнулся и протянул ему книгу. — Думаю, я должен поблагодарить тебя, парень. Твоя книга была очень… поучительной. — Я надеялся, что так оно и будет, — ответил Генри с усмешкой, прежде чем добавить: — Почему бы тебе не оставить ее у себя и не показать маме? — Ты хочешь сказать, что она это еще не видела? — удивленно спросил Киллиан. Мальчик покачал головой и сказал: — Она даже не знает, что она у меня. Мама была так счастлива, что в этом не было никакого смысла. Пират некоторое время переваривал слова Генри и, с трудом сглотнув, положил книгу обратно на колени, затем протянул руку и ласково взъерошил волосы мальчика. — Ты хороший парень, Генри, и, конечно, гораздо умнее старого пирата, — печально сказал он молодому человеку. Мальчик хихикнул, встал и взял свою сумку. — Я лучше пойду. Через некоторое время я встречаюсь с Робином. Он берет нас с Роландом на охоту, — объяснил он, прежде чем нетерпеливо спросить: — Не мог бы ты завтра снова взять меня с собой в плавание? — Да, конечно, — согласился Киллиан, когда тоже встал, а затем добавил с притворной строгостью. — Но будь здесь с ясным умом. В моей команде нет места бездельникам и бродягам. — Так точно, капитан Джонс, — ответил Генри с дерзким салютом, прежде чем удивить пирата быстрым объятием. Затем он побежал вниз по трапу, сказав: «У меня самый крутой папа на свете!» — прежде чем помахать ему и убежать прочь по докам. Киллиан смотрел ему вслед со смесью шока и изумления, когда его комментарий зазвенел в ушах. Он никогда не ожидал, что Генри когда-нибудь назовет его так, но было приятно знать, что любовь, которую он испытывал к мальчику, была возвращена ему тем же, потому что он, безусловно, смотрел на него как на своего сына. С улыбкой на губах он направился в свою каюту, чтобы забрать пальто и вернуться в замок, чтобы найти Эмму. Его корабль неожиданно накренился, а затем заскрипел, предупреждая его о том, что кто-то поднялся на борт. Послышались знакомые шаги, и он открыл дверь каюты, чтобы увидеть, что Спасительница опередила его и сама пришла к нему. — Я как раз собирался пойти и найти тебя, — сказал он, отступая назад и позволяя ей войти. — Ну, теперь тебе не придется, — ответила она с робкой улыбкой. Он закрыл дверь, затем повернулся к ней и жестом указал на книгу, которую положил на стол. — Генри нанес мне визит. Эмма с удивлением посмотрела на книгу и провела рукой по обложке. — Это его книга сказок? — с сомнением спросила она. — Да, очевидно, однажды она волшебным образом появилась в его комнате с чем-то дополнительным внутри, — поддразнил он, прежде чем добавить: — С нами. — Мы уже в книге? — недоверчиво повторила Эмма, а потом рассмеялась, когда он улыбнулся и кивнул. — Хочешь посмотреть? — предложил он, потянувшись за фолиантом и открыв его на нужных страницах. Выражение лица Эммы смягчилось, когда она увидела фотографию, затем она просмотрела текст так же, как он сделал это раньше. Такие слова, как «изменился», «жертва», «истинная любовь», «человек чести» и «по-настоящему достойный», бросались со страниц, и она послала молчаливое «спасибо» своему сыну за то, что он дал Киллиану увидеть это. Она закрыла книгу и задумчиво посмотрела на него. — Ты же знаешь, что эта книга никогда не лжет? — тихо спросила она, обойдя стол и встав перед ним. — Я знаю, — подтвердил он и с сомнением добавил: — Но… — Не-а, — перебила она, покачав головой. Обвив руками его шею, она прижалась к нему всем телом и с мягкой улыбкой продолжила: — Вот кто ты. Я знаю это, как и все остальные, только ты этого не видишь, но теперь все записано черным по белому. — Не все, любовь моя, — легко возразил он со вздохом, когда его руки свободно обвились вокруг ее талии. — Некоторые до сих пор считают меня злодеем. Они всегда будут видеть меня таким, что бы я ни делал, и я признаюсь, что бывают моменты, как прошлой ночью, когда я тоже чувствую себя таковым. — И иногда я все еще чувствую себя маленькой потерянной девочкой, которой я когда-то была, даже со всей семьей и любовью, которые у меня есть сейчас, но это не значит, что я одна. Ты никогда не сможешь полностью оставить свое прошлое позади, Киллиан, мы оба это знаем, но мы не должны позволять ему определять нас, — многозначительно ответила она. — Мы сами решаем, кто мы, а не кто-то другой. Киллиан пристально посмотрел ей в глаза, надеясь, что она заметит огромную любовь, которую он испытывал к ней в этот момент. Она, конечно, была права, и хотя он всегда признавал свою плохую сторону, он никогда полностью не смирился с этим. Теперь, прочитав книгу и поговорив с Эммой, он понял, что, возможно, пришло время. — Теперь я знаю, от кого из родителей Генри унаследовал свою мудрость, — заметил Джонс с теплой улыбкой. — На самом деле, я думаю, что получила это от него, — пошутила Эмма, заставив его рассмеяться. Они обменялись поцелуем, который быстро привел к большему, и прошло много времени, прежде чем они, наконец, вернулись в замок. Шесть дней спустя они сыграли классическую свадьбу. Ну, настолько классически, насколько это возможно, живя в замке в Заколдованном лесу с кучей сказочных персонажей. Эмма выглядела прекрасно в своем свадебном платье, а Киллиан в своем красном сюртуке выглядел довольно эффектно, даже если он сам так говорил… и продолжал говорить так многим другим людям. И пока он смотрел, как Эмма танцует с отцом, Реджина подошла к нему и встала рядом. — Помнишь, я рассказывала тебе, что сказал мне Грег, когда мы плыли на твоем корабле в Нетландию? — тихо спросила она. Он взглянул на нее и изогнул бровь, прежде чем пояснить: — Ты имеешь в виду, что злодеи не получают счастливого конца? — Да, — подтвердила она, самодовольно улыбаясь и растягивая слова, — Похоже, он все-таки ошибся. Киллиан ухмыльнулся и криво усмехнулся: — Да, может быть, так оно и было, или, возможно, как я недавно понял, Ваше Величество, мы просто больше не злодеи. Он оставил Королеву стоять с открытым от изумления ртом, пока Эмма танцевала с Прекрасным, и шагнул вперед, похлопав тестя по плечу. — Не возражаешь, если я вмешаюсь, приятель? — небрежно спросил он, когда принц остановился и посмотрел на него. — Она вся твоя, — с усмешкой ответил Прекрасный. — Я знаю, — мягко возразил он с выражением полного блаженства на лице, когда обнял свою невесту и начал раскачиваться в такт музыке. И он весь принадлежал ей… хороший, плохой и все, что между этим.