HUNGER

Всего-то ушиб кисти, пара ссадин и ночь в истерике. А он не явился домой. Ни под утро, ни на следующий день. Может, я снова не права, что оставила его? Снова не права, что обиделась на его злость. Но он хотел меня защитить. И что, что чуть не рассчитал… Виновата сама. Исправляю. Нажимаю на звонок в двери дома его дяди и жду, совсем не дыша. Открывает, не смотрит мне в глаза, либо я боюсь с ними столкнуться. — Почему не пришёл домой? — Я и так дома. — Вот как. Его голос холодный, не полон вины и сожаления. Вздрагиваю. Как в те секунды, когда тебя догоняет ветер, а ты мчишься в машину от начинающегося дождя, но сейчас мне некуда прятаться. Я зашла внутрь, так как он показал не стоять на улице, спасибо, да. — Келли, я принял решение уехать. Он закрывает глаза с этой фразой, а я распахиваю свои еще шире, в поисках ответа. — Какое ты принял решение? — Я уезжаю обратно к тренеру, уже договорился. — Ты в своем уме, Арон? Просто все бросить? — Что бросить, Келли? — Ты разрушил мою жизнь, Арон! — поднимаю голос, — и теперь ты просто хочешь взять и уехать? — Что я разрушил Келли? Что, скажи мне? — он тоже на грани, — какие-то тупые интрижки в колледже? Или твои отношения с супер подругами? Или может быть с супер парнем? — Господи, что ты несёшь! — я толкаю его в обнаженную грудь со всей силы, — ты просто не в себе! — Келли, я давно уже в себе. Очень в себе, и я врос в себя самыми крепкими корнями. А ты слишком… ты без фундамента. Тебе не за что ухватиться, и ты вцепилась в меня! Я ударила его по щеке, со всей силы, которая у меня была. Как он посмел обвинять меня… за что? — Думай, о чем говоришь. И кто из нас в кого вцепился, идиот. — Да я и не буду спорить, я даже не буду спорить! — подходит слишком близко ко мне, — это меня и пугает. И, в отличие от тебя, я могу признаться в том, что я завис на тебе. Теперь меня это пугает. Я выхожу из себя, я бываю слишком агрессивен и ты рядом, Келли. Ты рядом. И если я однажды хоть словом, как в принципе сейчас, сделаю тебе больно, то никогда не прощу этого ни себе, ни тебе. Тебе — за то, что была рядом все это время с таким кретином. — Бред, Арон. Бред. — Посмотри правде в глаза. Не пытайся забыть вчерашний вечер и все моменты «до». Не делай вид, что это не проблема или, что их не существовало. Мое место на ринге. Я не смог без этого, ты видишь. И только это мне помогало справиться с той отвратительной болью. — Ты не сможешь всю жизнь драться, Арон. Тишина, звонкая противная тишина и я кричу ему в спину. — Не молчи, — почти в слезах, — ну действительно, как же это тупо и банально. «Дело не в тебе, а во мне». Но он резко разворачивается и кричит мне в лицо — Нет, Келли дело в тебе. Дело только в тебе! Ты гребаная часть моего сердца. И теперь мне страшно, что оно появилось. И теперь мне страшно, что я могу его разбить. — Ты разобьёшься, если уедешь, — зло шепчу, почти в губы, которыми он не касается меня больше. — Нет, — улыбка, злая, какой была в самом начале, — такие как ты быстро забывают таких как ты я. — Какие «как я»? Дочки богатых папаш? Такие, как я? Снова тишина выстроила стену, и эти миллиметры между губами превратились в пропасть. — У тебя есть хотя бы мать, Келли. И займись тем, чтобы перевести ее сюда. — Если ты принял такое решение, то эта часть моей жизни тебя точно не касается. — Слишком неблагодарно, Келли. — А, да, прости. Я должна извиниться за то, что ты видел меня в тот отвратительно разбитый период моей жизни, когда я переживала смерть отца. — Заткнись, дура. — А то что? — Ты специально это делаешь? Ты специально, выводишь меня из себя? — Разозлись, — бью ладонью ему в грудь, — разозлись хоть раз на меня! Один чертов раз, чтобы больше не бояться! Арон останавливает мою руку и сжимает кисть, снова сжимает кисть со всей, кажется, силы. — Это не от страсти, Келли, — голос тихий и скрипучий, — это то, как я злюсь на тебя, и только десять процентов. — Я бы терпела это от тебя. — Я ненавижу себя за то, что хочу причинить тебе боль и за то, что могу. Келли, — снова закрытые глаза, выпустив мою руку, — просто уходи. — Ты предлагаешь мне сейчас выйти из дома, и все забыть? — Я повторяю, ты с легкостью все забудешь, тем более кто я такой? Сранный первокурсник. — Ты прав, — отдаляюсь от него, больше не надеясь на поцелуй и наше примирение, — я забуду тебя, Арон. Но не смей возвращаться ко мне через пару лет, я не терплю возвращений и не принимаю обратно. Тем более тех, кто уходит по своей вине. — От тебя уходили? — удар по больному, это удар по моему самому больному месту, — я думал, буду первым. — Первым… — смеюсь сама себе, — поэтому я должна запомнить тебя? То, о чем ты думал, но умолчал? — Да, поэтому Келли. — Нет. Я не знаю, в чем ты был у меня первым. Так что. Ты во всем прав. Бесспорно. В какой-то момент наша искренность «между» сменилась новыми масками, новыми образами и новым «я говно, и ты не сделаешь мне больно». Я смотрю на него взглядом полным осуждения и пренебрежения, но внутри, я готова забыть все события, начиная со вчерашнего вечера, если он произнесет «стоп, снято». Но это не происходит, мы не в сказке, в одно мгновение самый близкий человек стал отвратительно далеким, и это не из-за боли, злости и его агрессии, это потому что он сам принял такое решение. Принял, уйти. Снова, уйти от меня снова.