В нависшей тишине и страхе

Стыд. Всепоглощающее чувство стыда тысячью молоточков стучало в её голове. Анне очень хотелось броситься на шею к кому угодно и разрыдаться, но стыд и гнев заставили выбрать своеобразное наказание для провинившейся себя — запретили даже думать об этом. «Как я могла попасться в такую простую ловушку? Почему я такая глупая? Такая неосторожная? Снова меня пришлось спасать. Какое же я ничтожество. Снова из-за меня… — внезапная мысль испугала ее и заставила вздрогнуть. — А что, если у Кристофа будут проблемы из-за того, что он ударил его? Что, если дядя?..» Ей стало страшно даже додумать эту мысль. От позднего осеннего дождя остался только мокрый асфальт, в котором отражались фонари, светофоры, неон вывесок и огни огромных витрин, а от вечернего шума трафика и сигналов желтых такси закладывало уши, но Анна не видела и не слышала ничего, пока они втроем спускались на лифте и шли к машине, брошенной Кристофом недалеко от входа в здание с нарушением всех правил парковки. Бешеный ритм сердца сотрясал все ее хрупкое, ослабевшее тело и набатом гудел в ушах. Окружающий мир отражался в ее остекленевших глазах, проплывая мимо в своём повседневном мельтешении и не замечая тысяч маленьких трагедий, тысяч своих маленьких обитателей. Гром пульса в её ушах заглушал и сигналы машин, и смех проходивших людей, и музыку. От дыры в душе Анны по всему телу расползался мрак. Темный… непроницаемый… холодный… Он захватывал всё новые островки чувств, осквернял уголки, которые ей удавалось сохранить неприкосновенными до этого момента. Есть ли в мире что-то достаточно большое и светлое, способное изгнать его? Анна не была в этом уверена. Она больше не могла быть ни в чём уверена. Она подняла глаза к темному небу. Вновь налетевший ветер разносил серые тучи оборванными клочьями, обнажая антрацитовые небеса. «Неужели даже там нет света?» Она зажмурилась, так и не опустив голову, из-под ресниц по скуле скатилась слеза, затерявшись в волосах. «…Кому ты понадобилась, ТАКАЯ?» Анна не могла избавиться от ощущения жестокой правоты этих слов. Кого она пыталась обмануть? Она же сама прекрасно понимала, что от нее всегда были и будут одни проблемы — зачем обнадеживать себя, будто кому-нибудь понадобится возиться с таким никчемным созданием, как она. Похоже, глупо было надеяться, что для нее есть шанс на счастье. Самообман — опасная штука, прозрение бывает очень болезненным. «Кристоф, наверное, только из жалости обратил на тебя внимание…» От этой мысли оглушительный приступ боли пронзил все ее существо, разбивая в осколки холод и онемение, которые уже исподволь захватили всю ее душу. «Нет, это не правда! — хотелось крикнуть самой себе. — Это не может быть правдой, ведь так?» Прошлое и настоящее навалилось на нее неподъемным грузом. Мысли спутались. Анна почувствовала, что у неё забрали последнюю точку опоры, и она уже не может быть уверенной ни в чём, кроме безвыходности и безнадёжности. Так хотелось побыстрей спрятаться от всего этого шумящего мира, от безразличия людей вокруг и добраться до ванной, чтобы смыть с себя отвратительное дыхание, взгляды и прикосновения этого чудовища. Уйдя в себя, стараясь успокоиться и чувствуя, что терпит поражение в попытках подавить крупную дрожь, Анна не обратила внимания ни на то, как Эльза и Кристоф обменялись обеспокоенными взглядами, ни на то, как сестра забрала с лобового стекла квитанцию за неправильную парковку, ни на то, как Кристоф, заметив, что Эльза бледнее обычного, произнес тихо: — Я поведу. Как будто сквозь толщу воды до нее донеслось: — Анна… Она не отреагировала. Когда Кристоф прикоснулся к ее плечу, она вздрогнула и в испуге обернулась. Побелевшие губы ее слегка дрожали, но глаза оставались сухими. Сосудики в белках ее уставших, воспаленных глаз налились красным и в некоторых местах полопались. У Кристофа болезненно сжалось сердце. — Анна… Замерзла? Ты дрожишь, — сказал он, пряча глаза, чтобы она не увидела боли в них. Кристоф снял куртку и набросил ее на поджатые плечи Анны. — Нет, не надо… — запротестовала было она, но ощутив тепло, прикусила язык. — Спасибо. — Пустяки. Идем в машину, — едва слышно ответил он. Кристоф хотел приобнять ее, чтобы утешить, но Анна, заметив наконец, что они стоят возле машины, неуловимым движением ускользнула от него, открыла заднюю дверь и забилась в угол за водительским сидением. Он с недоумением проводил ее взглядом, но ничего не сказал — только вздохнул глубоко и ещё раз переглянулся с Эльзой, от внимания которой тоже не ускользнуло «бегство» сестры. Пока Кристоф пытался встроиться в поток машин, время от времени поглядывая в зеркало заднего вида, на мгновение их с Анной взгляды в нём пересеклись. Она тут же отвела глаза и он ещё раз тяжело вздохнул, переключая внимание на дорогу. Он никак не мог отделаться от чувства, что подвёл ее.

***

Анна закрыла за собой двери ванной и с облегчением выдохнула. Ощущать обеспокоенные, сочувствующие взгляды Эльзы и Кристофа на себе становилось невыносимо. Она разделась, открутила краны на полную, и шагнула под обжигающие струи. Боль ударила по нервным окончаниям, но она, оперевшись ладонями о холодный камень стен и кусая губы, продолжила наказывать себя и мечтать, что вода выжжет с ее кожи отпечатки его пальцев и следы его дыхания. От горячего пара становилось тяжело дышать. Анна закашлялась. Ее сердце сбилось с ритма и затрепыхалось где-то в области горла, протестуя против издевательств хозяйки. — Он никогда не оставит меня в покое, — прошептала она, глотая воду с соленым привкусом слёз — она и не заметила, что они текут по щекам. Анна обхватила себя за плечи и сползла по стенке, чувствуя, что ноги отказываются её держать. Эфемерное строение, которое она с такой любовью и трепетом возводила в глубине своей души, которое она лелеяла в самые страшные свои годы и куда убегала при случае, сейчас лежало вокруг неё в руинах. Капли из душа обрушивались на нее вместе с секундами, беспощадно отматывающими время вспять. Словно и не было этого прекрасного месяца, словно у неё снова не было надежды и света в жизни, не было друзей, Эльзы… Словно не было Кристофа… Анна чувствовала, будто возвращается в свое беспросветное детство, проведенное в темной, непроницаемой тени чудовища. Сердце почему-то стучало по три удара за раз. Настойчиво, словно звало… — Анна, открой! Открой сейчас же! «Эльза?» Наконец, она поняла, что это не стук сердца — это стук в дверь. В любом случае, она не заслуживает помощи… — Уходи… — просипела она без голоса. Естественно, Эльза не услышала. — Кристоф, придется ломать замок, — прозвучал взволнованный голос, срывающийся в панику. — Нет, не надо, — Анна собралась с силами, поднялась с каменного пола, потянулась и открыла защелку на двери. — Ужас, тут можно задохнуться, — Эльза зашла в ванную и, отмахиваясь от клубов пара, закашлялась. Она закрыла краны, ужаснувшись температуре льющейся из душа воды, взяла с полки полотенце и обернула им плечи сестры. Анна тут же крепко укуталась в него, не отваживаясь посмотреть Эльзе в глаза. На неё снова навалилось чувство стыда. — Анна… Что ты делаешь? Ты хотела навредить себе? — Нет, — виновато прошептала она, помотав головой. «Да» Эльза опустилась на корточки рядом с сестрой, обхватила ее за плечи и прижала к себе. — Ты же намокнешь… — Неважно. Посмотри на меня, — видя, что Анна никак не реагирует, добавила с мольбой: — Прошу тебя. Анна посмотрела на нее сквозь мокрые пряди челки, свесившиеся на глаза. — Ты единственная, кто есть у меня, Анна. Понимаешь? Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится. — Прости меня, — прошептала Анна в волосы Эльзы, обнимая ее мокрыми руками. — Ты не должна извиняться, ты же не виновата. — Нет, на этот раз я виновата. Если бы я не поехала… — Если бы ты не поехала, он нашел бы другой способ, — перебила ее Эльза. — Не вини себя ни в чём. Они просидели в молчании, обнявшись, пока к Анне не начала постепенно возвращаться чувствительность и она не поняла, как у нее все болит. Обожженная кожа саднила, на руке, в том месте где ее схватил дядя, выступили темные пятна синяков. — Пойдем? — спросила Эльза, когда Анна пошевелилась. — Да. — Как же я его ненавижу, если бы только могла представить! — Могу представить. Я чувствую что-то подобное. — У меня идея. Давай наймём киллера. Анна испуганно посмотрела на сестру и подумала, не повредилась ли она в уме. — Да шучу я. Хотя идея хорошая, — Эльза мечтательно вздохнула. — Я бы не хотела проведывать тебя в тюрьме всю оставшуюся жизнь. — Не переживай, если меня будут судить по законам США, можно сократить срок до двадцати лет. Главное не допустить выдачи властям Британии — там без вариантов. — А ты уже все продумала похоже, — Анна усмехнулась грустно. — Всегда нужен план Б. — Я бы хотела, чтобы он просто исчез. — Вот и я о том же. Ладно, давай я тебе принесу одежду, — с этими словами Эльза вышла из ванной, тихо прикрыв за собой дверь. Анна обернула полотенце вокруг тела и, отрешенно глядя на своё отражение в зеркале, думала о том, что сказала Эльза. «Ты единственная, кто есть у меня» Два самых дорогих и важных для неё человека — ей есть ради кого продолжать жить и бороться. Она не может позволить себе сдаться, не может позволить этой тьме обмануть себя. Даже если всё кажется безнадежным. Даже если придётся продолжать стоять на своём из чистого упрямства. Но если она прекратит борьбу — он победит, а этого нельзя допустить. Вскоре вернулась Эльза и протянула ей свёрток светло-зеленого цвета с оливковым оттенком. — Что это? — спросила Анна, пробуя на ощупь приятно-прохладную, мягкую ткань. — Подарок. Я заметила, что ты очень мерзнешь по ночам и заехала после работы в магазин… Это теплая пижама. Примеришь? Анна взяла одежду, продолжая удивляться мягкости ткани. — Спасибо, — прошептала она, смаргивая набежавшие на глаза слезы. — Одевайся, мы на кухне будем. — Эльза, постой… — Да? — Что мы будем теперь делать? Эльза глубоко вздохнула, немного нервно поправила волосы, что выдавало ее неуверенность. — Я ещё до конца не знаю, сестричка, — она шагнула к Анне и приобняла ее за плечи. — Но одно я точно знаю: если оставить его безнаказанным — он от этого только ещё больше обнаглеет. Мы не позволим ему делать то, что он делает, я приложу все свои усилия, чтобы он сполна заплатил за всё, что сотворил. Его нужно остановить раз и навсегда. У меня, правда, ещё нет плана, но есть несколько идей. Анна почувствовала, что ей становится немного легче. Уверенность Эльзы, ее попытки шутить и чувство, что она не брошена один на один со свалившимися на нее проблемами вселяло в неё несмелую надежду на то, что всё еще может быть хорошо. — Надеюсь, эти идеи будут получше, чем в тот раз, когда ты предложила залезть ночью на крышу, чтобы получить лунный загар? — несмело улыбаясь, сказала она. Эльза засмеялась и обняла ее. — Можешь не сомневаться, — облегченно выдохнула она, когда увидела, как Анна улыбается. — Вот теперь узнаю свою маленькую сестричку.