В нависшей тишине и страхе

Сердце Анны колотилось как сумасшедшее, словно от страха, но с какой-то новой трепетной радостью. Она и до этого не могла похвастаться спокойствием, но, как оказалось, одного голоса Кристофа было достаточно, чтобы запустить её пульс с места в карьер. Из-за волнения она не уловила, как Ханимарен крикнула, что они скоро спускаются и что-то спросила у неё. — Земля вызывает Анну! — она похлопала её по плечу, привлекая внимание. Анна вздрогнула и обернулась. — Извини, ты что-то спрашивала? — Я спросила, готова ли ты? — Ханимарен повторила свой вопрос, хитро улыбаясь. — А, да, готова. Прости, я наверное отвлеклась. Не знаю, что со мной такое, — Анна виновато улыбнулась. — Душечка, ты такая милая! — она состроила умиляющуюся мордашку. — Не поняла. — Не поняла она! — Ханимарен положила руки на бёдра. — Давай начистоту. Ты влюблялась когда-нибудь? Анна почувствовала, как щеки медленно наливаются горячим. Она не могла не понять на что намекает Ханимарен, но говорить об этом оказалось неожиданно тяжело. Парализующая немота охватила её целиком. Между тем мозг услужливо достал из памяти её садичное увлечение — мальчика на год старше неё, которого, кажется, звали Робби. Его лицо не сохранилось в памяти, но ощущение её маленькой ручки в его руке, оказалось ярко запечатлено в сердце. Анне вспомнилось, каким она тогда была добрым и доверчивым ребёнком, и она ощутила щипающие слёзы, формирующиеся на глазах. Анна глубоко вздохнула, резко закинув голову немного назад — иногда это помогало не заплакать. Что это с ней? Стены, которые она так долго и упорно возводила для защиты своего внутреннего мира, похоже, давали крупные трещины. Она обхватила себя за плечи, надеясь ослабевшими руками компенсировать то, на что не доставало её воли. — Анна, прости меня! Вечно я лезу не в своё дело! — увидев, как она расстроилась, Ханимарен готова была дать заднюю. — Я наверное не создана для отношений, Ханни, — сказала Анна печально, отводя глаза в сторону и словно пропустив мимо ушей извинения Ханимарен. Разговор с Ханимарен внезапно открыл дверь к воспоминаниям, которые она старалась спрятать где-то глубоко, посадить их под замок в тюрьме подсознания. Иногда они напоминали о себе по ночам, но днём им не должно было быть места в её жизни… — О чем ты? — Я не знаю, как это объяснить… — Слушай! Посмотри на меня, — она осторожно взяла её за плечи и Анна подняла на неё глаза. — Я, конечно, не мозгоправ, но давно заметила, что у тебя что-то случилось в жизни. Если тебе нужно поговорить об этом, я могу выслушать. Анна растеряно посмотрела на Ханимарен. Идея рассказать ей обо всем показалась на мгновение такой привлекательной, но беспорядочные мысли, бесполезные и пульсирующие где-то на краю сознания, не облегчали задачу. Она даже открыла рот, но… Даже если бы она сейчас и смогла найти в себе силы, чтобы открыть рот и объяснить всё по-порядку, Анна всё равно не была уверена, что сможет подобрать слова. От одной мысли, что нужно произнести всё эти грязные определения, встречающиеся, как она считала, только в среде совершенно падших людей, она задрожала. Ханимарен почувствовала, как плечи Анны бессильно опустились под её крепкой хваткой и слегка расслабила пальцы. — Анна, у нас всех есть то, что мы хотели бы забыть. Но, понимаешь, иногда это не помогает. — Почему, Ханни? Почему у меня не получается забыть? — в её глазах мелькнуло отчаяние и вырвавшееся из глубин сердца страдание. Ханимарен в первое мгновение растерялась — она не ожидала такой бурной реакции на банальную фразу. «Похоже, дело — дрянь», — подумала она и решила, что ей нужно внимательней подбирать слова, чтобы не ранить Анну. — Послушай меня внимательно, — она заглянула ей в глаза и сильнее сжала плечи, снова заставляя ее посмотреть на себя. — Иногда пытаться забыть равносильно тому, как будто ты ходишь босиком по разбитому стеклу и пытаешься игнорировать боль, которую чувствуешь. Так не пойдёт. — Но что мне делать? — Ты знаешь ответ. Осколки нужно собрать. — Ханни, понимаешь, я верила, что если я не буду об этом говорить, если никто не будет ничего знать… — вздох и длинная пауза. — Тогда я смогу притвориться, что этого не было. Но у меня ничего не получается. Кто захочет иметь дело со мной? Ведь каждый хочет быть счастливым, а как быть счастливым, если… Если… Я такое ничтожество… Анна не знала, насколько понятны были её сбивчивые объяснения, но взглянув в глаза Ханимарен, она увидела в них глубокое, искреннее сочувствие. — Да, кто-то преподнёс тебе жестокий урок, Анна. Но это неправда. Ты милая, добрая и очень красивая. Любой будет рад, если ты обратишь на него внимание. Удивлению Анны не было предела. Совершенно онемев, она продолжала смотреть Ханимарен в глаза. — Знаешь, у всех нас, так или иначе, не в порядке с головой, — Ханимарен горько улыбнулась. — У меня, у Свена… Кристоф тоже, кстати, не идеальный… У нас у всех хватало разного дерьма в жизни. Но нельзя позволять этому быть сильнее нас. — Ханни, Анна! Ну где вы там? — на этот раз это был голос Свена. — Сейчас! — ответила она. — Спасибо тебе, Ханни, — Анне впервые за долгие годы захотелось обнять человека не из чувства долга, а из благодарности, что она незамедлительно и сделала. — Да я же ничего особенного не сделала, душечка! — Нет, Ханни. Для меня это очень много значит! — Ладно, на сегодня сеанс психотерапии окончен, ты лучше скажи, готова оторваться? Последнее, чего Анне сейчас хотелось, так это как раз «отрываться». Она почувствовала себя такой опустошенной и уставшей, что тяжело было даже пошевелиться. — Не знаю, — призналась она. — Неправильный ответ! Ты же не хочешь, чтобы все мои старания пропали даром? — Нет конечно, как я могу так с тобой поступить? — она вымучено улыбнулась. — Вот это настрой! — Ханимарен легонько стукнула её кулаком по плечу и улыбнулась ей в ответ, стараясь не сосредоточиваться на том, насколько грустной была Анна. Анна бросила последний взгляд на себя в зеркало и попробовала поправить непривычно сидящую одежду. Она в который раз попыталась по-другому уложить складки блузки, заправленной в брюки, но холодные, дрожащие пальцы её не слушались. Всё тело снова стало наполняться каким-то лихорадочным волнением. — Анна, ты прекрасно выглядишь, не волнуйся! — сказала Ханимарен. Они вышли из комнаты. — Ну что, кого мы обречём на безалкогольное пиво? — спросил у них Свен, который тоже только что вышел в коридор. — Вау, Свен! Шикарно выглядишь! — сказала Ханимарен. Он в самом деле выглядел необычно — сменил старый свитер и спортивные штаны, в которых его все привыкли видеть, на серые брюки и кардиган молочного цвета с отложным лацканом. Футболка была подобрана в тон к брюкам. Он смущённо поблагодарил Ханимарен и тоже сделал им с Анной комплимент. — Кристоф, ты соскучился по безалкогольному пиву? — крикнул он, подмигнув им. — Ты же у нас трезвенник! — Ещё чего! — донеслось откуда-то снизу. Они втроём спустились по лестнице, но Кристофа не увидели. Спустя пару секунд он вышел из кухни, по пути набирая что-то на экране телефона. Увидев его, Анна на мгновение замерла на месте, чувствуя, что в горле внезапно пересохло. Она тяжело сглотнула. Кристоф надел пиджак, который подчеркивал его широкие плечи и стройную талию. Темно-серый цвет костюма контрастировал с его светлыми, слегка отросшими волосами, которые он явно попытался аккуратно причесать. Привыкнув, что Кристоф всегда носит максимально удобную для работы одежду — джинсы, футболки, коттоновые клетчатые рубашки, и не в силах оторвать взгляда от него, Анна удивлялась тому, как его преобразил костюм. Она не могла заставить себя отвести от него взгляд, неосознанно радуясь тому, что всё его внимание направлено на сотовый. — Ты вообще знаешь, какая это дрянь на вкус? — пробурчал он. — Я такой же человек, как вы и тоже имею право расслабиться. Я заказал нам такси. — Мудрый ход! — сказала Ханимарен и обернулась. — Анна, ты идёшь? Кристоф наконец-то поднял глаза и посмотрел на друзей. Взгляд скользнул по Ханимарен и Свену, но, когда он увидел Анну, то уже не смог отвести его. Ни её распущенные медные волосы, ни тонкая шея, украшенная веснушками и подвеской в виде сердечка, ни покрывшиеся мягким румянцем щеки, ни изящные маленькие пальцы, которыми она едва касалась поручня — ничто не ускользнуло от его внимания. На секунду ему пришлось даже напомнить себе, что недавно он принял эту неземного очарования девушку, хрупкую и прекрасную, за мальчишку. Опустив глаза, она торопливо сбежала по лестнице, догоняя Ханимарен, но ему показалось, что на сделала это с грацией дикой кошки. — Кристоф, закрой рот, а то ворона залетит, — сказала вполголоса Ханни, так, чтобы ни Анна, ни Свен её не услышали. «Мои труды не пропали даром», — подумала она с глубоким удовлетворением, наблюдая за тем, как он захлопнул рот. Ей даже показалось, что она услышала, как стукнули его зубы. Спустя пару минут, когда Кристоф и Свен галантно помогли девушкам надеть пальто, и все вышли на улицу, к их дому подъехал кеб. Анна заняла заднее сиденье, к ней присоединились Ханимарен и Свен. Кристоф сел впереди. Он посмотрел в зеркало заднего вида, и их с Анной взгляды случайно пересеклись. Она смущённо потупилась — у неё не получилось вынести его внимательный взгляд. Сердце забилось быстрее, на губы так и просилась счастливая, широкая улыбка и, от боли в скулах, сдерживать её она была не в силах. Она поспешила спрятать её в шарф. Слушая вполуха дружеские препирательства Свена с Ханимарен и глядя на проплывающие за окном разноцветные огни города, она на мгновение допустила, что, возможно, стоит сейчас на пороге чего-то нового в жизни. Впервые за долгое время эта мысль её не испугала, а вселила чувство нетерпения и желания поскорее добраться до этого нового. «Я ничего не боюсь!», — с подпрыгивающим от восторга сердцем сказала себе Анна. Под солнечным сплетением маленькая стайка бабочек сделала несколько кругов, заставляя её улыбаться почти всю дорогу до Ковент-Гарден. Такси, дёрнувшись, затормозило возле поворота к узкой пешеходной улице, и они все по очереди вышли на свежий морозный воздух, наполненный теплым светом гирлянд и отдаленными звуками музыки уличного бенда. Кажется, играли что-то из Роллинг Стоунз, что-то о нехватке черного цвета в жизни Мика Джаггера и Кита Ричардса. Анна немного отстала от друзей, разглядывая эту живую, яркую улочку, но когда из переулка резко подул сильный порыв ветра, она ускорилась, мимоходом пожалев, что не надела шапку. Она посильнее втянула голову в шарф и поплотнее запахнула полы свободного пальто покалывающими от мороза пальцами. — Ты замёрзла? — спросил её Кристоф, замедлив ход, чтобы ей легче было догнать. — Немного, — ответила она с улыбкой. — Но это ничего. Нам же не далеко идти? Кристоф отрицательно покачал головой, поймав себя на том, что не может отвести взгляда от её ясных глаз, блестящих в свете уличных фонариков прозрачной бирюзой, обрамленных длинными, пушистыми ресницами и от порозовевших на холоде щек. Когда они, догнав Свена и Ханимарен, в смущенном молчании прошли метров пятьдесят по переулку, то сразу увидели, что Олаф уже стоит возле паба и машет им рукой. — О, ты уже приехал! — сказал Свен, пожимая ему руку. — Да, у меня получилось реабилитироваться за утро! — ответил он, довольно улыбаясь. Когда они наконец зашли внутрь, минуя тяжелые дубовые двери, оббитые отполированной тысячью прикосновений медью, Анна стала удивлённо озираться по сторонам. Это было совершенно не то, чего она ожидала — вместо ольховых лакированных панелей стены украшали яркие плакаты, картины и сувениры со всего мира: африканские ритуальные головные уборы, японские куколки, пестрые, украшенные перьями маски с венецианских и бразильских карнавалов, в центре под высоким потолком висела большая модель цеппелина, освещённая лампочкой изнутри и несколько китайских фонариков по углам. К этому времени паб уже был набит битком — казалось, они не смогут найти место для их большой компании. Кроме того, Анна думала, что здесь будет сидеть чопорная пожилая публика и удивилась, увидев, что почти все столики заняты молодежью. Недоумённо озираясь по сторонам, она проследовала за друзьями, которые шли прямо к сердцу паба — барной стойке с многочисленными пивными кранами, за которой возвышался огромного роста человек с пушистой бородой и усами с проседью. Анна подумала, что это непременно должен быть Лео, о котором говорил Свен. Забавно, как ему подходило это имя — его внушительная фигура и большая голова навевала мысли об огромном льве — ленивом, сытом, и оттого очень добром. Они подошли к нему и он развел свои огромные волосатые руки в гостеприимном жесте, как будто хотел их всех заграбастать в объятия. Если бы их не разделяла стойка, у него бы это, возможно, получилось. — Не может быть! — пробасил он с улыбкой, опираясь ладонями на полированное дерево. — Что-то такое висело с утра в тумане и я был уверен, что вы объявитесь сегодня. — Давно не виделись, Лео! — сказал Кристоф, протягивая ему руку, которую тот с силой пожал. Свен и Ханимарен тоже по очереди пожали щедро протянутую, массивную ладонь хозяина паба. Всё умостились на высокие барные стулья за стойкой. — Ну что, ребятки, я вижу, вы привели с собой парочку детишек! Вам, надеюсь, есть восемнадцать? — с хитрым прищуром пошутил Лео, подмигнув Анне. — О, не сомневайся, — ответила за них Ханимарен. — Это Олаф и Анна, знакомьтесь! Лео пожал руку Олафу, а протянутую Анной ручку поцеловал с поистине аристократической галантностью, на что она мило улыбнулась и покраснела. — Добро пожаловать, малыши! — сказал бармен, растягивая лицо в самой широкой улыбке, которую когда-либо видела Анна. Ей на мгновение показалось, что она пришла в гости к дедушке, которого немного боишься, но с которым всегда жутко интересно. — Что вам налить для начала? — Ты ещё спрашиваешь? Конечно же твоё фирменное! — Свен похлопал по приятно-прохладному дереву стойки. — Даже не обсуждается, — поддержал друга Кристоф. — А что будут дамы? Может хотите коктейль? — Ты же знаешь, я предпочитаю твоё пиво, — сказала Ханимарен. — Я в этот раз сварил довольно сильное. Проверим, насколько крепко вы стоите на ногах, — сказал Лео, хитро подмигнув Кристофу и принялся наполнять бокалы тёмным, насыщенным портером с кремовой пеной. — Я тоже буду пиво, — сказала Анна. Она взяла бокал, поставленный перед ней барменом и отпила большой глоток. Оно действительно оказалось очень насыщенным и крепким, и ей показалось, что она даже слегка захмелела после первой же пробы. Но Анна достойно прошла испытание. — Пиво просто прекрасное! Никогда не пробовала ничего подобного! — сказала она, ставя обратно на стойку свой бокал. — Крепко! — сказал явно польщённый хозяин, всё ещё продолжая широко улыбаться и поглаживая усы. — Знаете что? У нас сегодня просто прекрасный лосось. Я лично выберу для вас, ребята, самый лучший кусок. — Спасибо! Как мы можем отказаться? — Ханимарен окинула взглядом довольно улыбающихся друзей. — Одну минуту, — бармен скрылся за дверью, оставив за стойкой помощника. — Добавлю вам ещё свежей картошки-фри к вашей рыбе. — Анна, что ты сделала с Лео? Он обычно так ведёт себя только с завсегдатаями, — сказала Ханимарен, смеясь. — Пиво действительно классное, хотя оно и слишком крепкое для меня, — сказала она с улыбкой. — Но не могла же я показать это и оскандалиться перед Лео. Все засмеялись. Анна улыбнулась, чувствуя приятное тепло, разливающееся по всему телу. Было ли это от тёмного портера или от того, что она чувствовала себя принятой в компанию этих прекрасных людей — она не знала и, более того, ей не хотелось искать ответ. Сегодня она даже могла сидеть, легко касаясь плечом руки Кристофа и не ощущала потребности отстраниться. Она была уверена, что в приглушённом свете не видны её порозовевшие щеки и, чувствуя, что окончательно расслабляется, Анна наслаждалась прохладным пивом и негромкой живой музыкой. Ей казалось, что она может сидеть так часами. Они общались между собой, перекидывались ничего не значащими фразами с Лео, когда тот был не очень занят. Бокалы наполнялись уже не раз, музыка становилась всё громче, освещение всё тускнело. Свен и Олаф решили присоединиться к компании молодёжи, затеявшей весёлые танцы на освобождённом от столиков участке паба. — Составишь мне компанию, Анна? Мне нужно освежиться, — сказала Ханимарен, поднимаясь со стула. Анна тоже сползла с высокого стула и, встав на немного нетвердые ноги, бросила взгляд на Кристофа, остающегося в одиночестве за стойкой. Не найдя слов, она просто молча последовала за Ханимарен. — Так где вы познакомились с Анной? — спросил Лео у Кристофа, провожая взглядом девушек, пробирающихся между столиками. — А что? — Да так, просто хотел знать, откуда берутся такие чудесные создания. Кристофу хотелось как-то объяснить Лео, что он чувствует по отношению к Анне, но он никогда не был мастером говорить об этом. Он бессильно улыбнулся и в один глоток допил остатки своего портера. Лео, как будто понимая замешательство Кристофа, внезапно зычно прочистил горло и сказал: — Дружок, сколько лет мы уже с тобой знакомы? — Мне кажется, что уже больше сотни. Бармен хмыкнул и отвлёкся от натирания дерева барной стойки, скосив зелёным глазом в сторону Кристофа. — Вот и послушай меня, мой мальчик. Я много повидал в своей жизни — много хорошего и много такого, о чём лучше не вспоминать. Но самое прекрасное зачастую было слишком легко упустить. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты ощутил это на своей шкуре. — Что ты имеешь ввиду? — Я видел, как ты смотришь на эту девочку, так что не сиди тут как пень и сделай что-нибудь. Не мне вас, молодёжь, учить. Потому что оглянуться не успеешь, как проснешься однажды утром и поймёшь, что уже поздно. — Лео, она такая удивительная, — он помолчал немного, подыскивая подходящее слово. — Такая чистая… Я ни к кому не чувствовал ничего подобного. — Кристоф! Ты чего тут расселся! — весело закричал ему на ухо Свен, незаметно подошедший со спины. — Пошли с нами танцевать! Олаф стоял рядом и счастливо улыбался. Кристоф постарался убрать с лица задумчивое выражение и, скривив губы в усмешке, сказал: — Лео, этим двоим больше не наливай. Бармен от души захохотал и пробормотал себе под нос что-то про смешных, несносных детишек.

***

После того, как они подбросили Олафа до дома, таксист так долго петлял по улицам, объезжая пробки и платные дороги, что Анна заснула, уютно устроившись в уголке кеба. Когда машина наконец остановилась перед их домом, Кристоф уже было собирался её разбудить и сказать, что они приехали, но Ханимарен и Свен запротестовали — она так мило посапывала, прислонившись лбом к стеклу. Возможно, если бы эта парочка ограничилась только пивом, а не перешла под конец на напитки покрепче, эта идея не пришла бы им в голову. Кристофу не оставалось ничего другого, как отнести Анну в дом на руках. Он открыл дверь кеба со стороны, где она сидела и бережно, стараясь не разбудить, поднял её, между делом удивившись про себя, что она лёгкая, словно птица. Анна только зажмурилась ещё сильнее, что-то пробормотала во сне и доверчиво положила голову Кристофу на грудь. Когда он подумал о том, что лишь тонкая ткань пальто отделяет его пальцы от её нежной кожи, его бросило в жар. «Чёрт! Прекрати об этом думать, дурак!», — сказал его внутренний голос. Его сердце колотилось, как сумасшедшее, пока он нёс мирно спящую Анну, аккуратно ступая по дорожке к дому. На холоде хмель окончательно выветрился из его головы, как будто он не пил вовсе. Сквозь сон Анна почувствовала знакомый запах, тот, который убаюкивал её по ночам, когда она пыталась согреться в новой постели. Сейчас он ласково и ненавязчиво обволакивал её со всех сторон. Ей стало так тепло и уютно, но почему-то казалось, что она плывёт по воздуху. Она зарылась носом в какую-то мягкую плотную ткань, едва пахнущую хвоей и сандалом, и улыбнулась. Но это уютное и неуловимое мгновение длилось ровно до того момента, как одна из половиц под осторожными шагами Кристофа отчаянно скрипнула. Анна проснулась. Она открыла заспанные глаза, пытаясь понять, где находится. Обнаружив себя в объятиях Кристофа, она покраснела как рак. Увидев, что Анна смотрит на него широко распахнувшимися глазами и почувствовав, что ему хочется провалиться сквозь землю от неловкости, Кристоф тут же поставил её на ноги, на следующую ступеньку от себя. Их глаза, оказавшись почти на одном уровне благодаря этому, неотрывно смотрели друг на друга. Затянувшееся молчание усугубляло замкнутый круг смущающего оцепенения, охватившего их обоих. — Прости, я не… — пробормотал он, запуская пальцы в волосы на затылке. — Просто ты заснула в машине. Я… Прости. — Нет, ничего, всё в порядке, — тихо ответила Анна, пытаясь справиться со сбивающимся от волнения дыханием. Они продолжили подниматься по лестнице бок о бок. — Спасибо… Я не заметила как отключилась, — наконец-то смогла выдавить из себя Анна, когда они остановились возле её комнаты. — Я правда не хотел тебя напугать. — Всё хорошо, — сказала она, сцепив от волнения пальцы и глядя в пол. Пока они молча стояли у порога комнаты, Кристоф не мог отвести взгляда от симпатичной подвески в виде красного сердечка, уютно устроившегося в ямочке между ее ключицами и от россыпи веснушек, покрывающих бледную кожу Анны. Невольно в памяти всплыло воспоминание о её первом вечере в их доме. Как же ему не хотелось её отпускать. — Анна… Кристоф поднял руку, чтобы прикоснуться к её щеке. Она подняла на него глаза и в оцепенении следила за этим нерешительным движением — всё происходило будто в замедленной съемке. Когда его пальцы откинули медные, шелковистые пряди волос и дотронулись до нежной кожи её щеки, Анна вздрогнула. Первой реакцией был испуг и желание убежать, но прикосновение было таким приятным, а в его глазах было столько доброты… Она прикрыла глаза, ощутив внутри какое-то маленькое и тёплое чувство, которое словно крошечный воробушек, пригревшийся в ладонях, не давало ей оттолкнуть его руку. Легкое прикосновение его пальцев ни к чему не обязывало, только заставляло её сердце оттаивать, пропуская удар. На секунду Анне даже показалось, что она расслабляется. Но только на секунду. Только один его осторожный шаг ей навстречу… Такая мелочь, но это будто заставило её очнуться и она отшатнулась и наткнулась спиной на стену. Анна ничего не могла с собой поделать, её тело слишком хорошо выучило урок. Она машинально выставила одну руку перед собой и ладонь уперлась в его грудь. Кристоф тут же отошел, но Анна этого не увидела — другой рукой она закрыла лицо, как будто кто-то замахнулся на неё, чтобы ударить. Он не ожидал такой реакции. Он онемел, растерянно глядя на неё и не веря своим глазам. «Её что, били?», — подумал он, чувствуя, что руки неосознанно сжимаются в кулаки. Кристоф перевёл дыхание и бережно взял её за плечи. Она дрожала. — Анна… Что с тобой? Анна, ты слышишь меня? Никто не сделает тебе больно. Никакого ответа не последовало. Она плакала, но старалась подавить всхлипы. — Анна, прости… — прошептал Кристоф. — Я не хотел… Он попробовал обнять ее, надеясь утешить, но Анна оттолкнула его с неожиданной силой. От стыда за свое поведение, она не могла заставить себя поднять на него глаза. Если бы только она могла всё ему объяснить, если бы только она могла доверится ему… Сколько она хотела сказать! Но, когда она открыла рот, вышло только: — Прости, Кристоф. Лучше не прикасайся ко мне… Я не могу… Прости меня… Прости… Анна бросила на него последний взгляд, в котором смешались чувство вины, боль и отчаяние. Она забежала в комнату и захлопнула за собой дверь. Кристоф в шоке уставился на то место, где она только что стояла. — Вот идиот! — он с размаху ударил себя ладонью по лбу. — Что ты наделал? Кристоф поднял руку, чтобы постучать — он хотел извиниться перед ней, объяснить, что не хотел её напугать, сказать, что он вёл себя как придурок — всё что угодно, только бы она не смотрела куда-то в пустоту сквозь него с ужасом в глазах! Но в последний момент его пальцы замерли. Кристоф не знал, как это сказать, не знал, захочет ли она его слушать. Осознание того, что Анна значит для него, как всегда, пришло слишком поздно. Он положил ладонь на стену и глубоко вздохнул, прислонившись горящим лбом к прохладному косяку двери. Долго он простоял так, пытаясь понять, что только что случилось. Только спустя много минут он осознал, что до сих пор стоит перед закрытой дверью. — Прекращай торчать здесь, как чёртов сталкер, — прошептал он, печально посмотрев на дверь, за которой было подозрительно тихо. Кристоф ушел, уныло склонив голову. Чувство вины давило на него неподъёмным бременем. «Наверное, нужно дать ей время, чтобы она могла немного успокоиться»